Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

Я не горжусь тем, как повёл себя с Блейзом и Деннисом, и не думаю, что поступил правильно. Даже тогда не думал. Но Блейз делал вид, что и вовсе ничего не случилось, а я просто боялся поднимать эту тему. Да и Деннис благополучно ходил на уроки и не выглядел подавленным или злым. Но что-то во мне будто надломилось тогда, в классе заклинаний.

Я смотрел на Лаванду Браун, но ничто в груди больше не сжималось, не трепетало. Я понял, что был влюблён в неё все эти месяцы — но чувство пропало, никем не замеченное и не узнанное даже мной самим. Пропал и мой восторг перед Флёр Делакур. Я прошёл однажды совсем рядом с ней, но не ощутил ни сладкого тумана в голове, ни безумия. Тогда, набравшись сил, я решился сделать то, что следовало бы уже давно — извиниться.

— Я догоню, — сказала по-французски мисс Делакур своей подруге, когда я окликнул её в коридоре, и спросила меня достаточно раздражённым тоном:

— Что ти желать мне сказал?

— Я хотел извиниться, мисс Делакур, — ответил я на французском, чтобы не мучить её лишний раз английским произношением. — За то, что невольно сделал вас участницей той статьи в «Пророке», и за своё поведение.

Без марева чар она всё равно оставалась очень красивой, но теперь у меня появилась возможность разглядеть детали. Несмотря на светлые, — отливающие серебром, но совершенно точно не похожие на седину —волосы, брови и ресницы у неё оказались достаточно тёмными, как и глаза: большие, широко посаженные, с резким прищуром. А нос у неё был прямой, как у греческих статуй. Слегка поджав полные губы, Флёр оглядела меня с головы до ног и произнесла мелодично:

— Это не совсем твоя вина, маленький принц.

— Не такой уж и маленький, — хмыкнул я. — И у меня нет ни своей планеты, ни лисёнка.

При этих словах она улыбнулась, и стало ясно, что улыбка у неё вовсе даже и не идеальная, а с большой щербинкой между верхними передними зубами, но очень милая.

— Возможно, всё впереди, — сказала она мягко. — Я сейчас подумала… За все эти годы ты — первый, кто извинился. Обычно это я извиняюсь за то, что доставляю всем неудобства.

— Не думаю, что ты виновата в своём происхождении. Всё равно, как если бы я извинялся за свой титул.

— Пожалуй, — кивнула она. — Но всё равно спасибо. Если хочешь, называй меня по имени. Все эти «мисс» довольно-таки забавны в школьных стенах. Флёр, — и она протянула мне руку, настолько бесцеремонно наплевав на протокол, что невозможно было обидеться.

— Берти, — ответил я, слегка пожимая её ладонь — на удивление вовсе не мягкую, а твёрдую и сильную, с приметными квиддичными мозолями.

После этого разговора мне стало немного, но легче.

* * *

Первый тур надвигался, а мы пытались придумать, как бы Гарри одолеть дракона, при этом оставшись целым и невредимым. К сожалению, после той заметки Скитер мне было нежелательно заходить в кабинет мистера Крауча, и он разговаривал со мной только кратко, на бегу.

От предложенного Сириусом заклятия мы отказались. Во-первых, его не рекомендовал применять мистер Крауч, а во-вторых, Гарри негде было потренироваться, да и способностями к тёмной магии он никогда не отличался. Усыпление на драконов действовало только частично — и требовалось несколько заклятий одновременно, чтобы пронять огромную тварь.

— Может, заморозить? — предложила Гермиона от отчаяния. — А что, рептилии от холода впадают в спячку. Замёрзнет и забудет, что он там охранял.

— Это сработало бы с крокодилом, — вздохнул Драко, — или с василиском. А у дракона внутри жар.

Мы собирались в библиотеке и листали книги про драконов, в основном поражаясь тому, какую ерунду пишут некоторые. «Превратите клыки в сахарные палочки». Зачем?! То есть, серьёзно, зачем? Увы, иногда из библиотеки приходилось сбегать — туда повадился ходить Виктор Крам в окружении толпы поклонниц. И если сам парень сидел тихо и не отсвечивал, то визг фанаток изрядно раздражал даже меня, а Гермиона и вовсе обозвала их всех «безмозглыми курицами». Жестоко, как по мне, но действительно, заниматься под охи и вздохи было трудновато, и приходилось искать другие места.

— Подумайте над сильными сторонами мистера Поттера, — посоветовал мистер Крауч за неделю до первого тура. — В чём он действительно хорош?

— В квиддиче и дуэлях, — со вздохом ответил Гарри, когда я об этом спросил. — Но едва ли дракон захочет сыграть в квиддич. И уж точно он не станет сражаться со мной на дуэли.

— А если… — начала Гермиона, но помотала головой. — Нет, потеряла мысль.

Осталось пять дней. Первый тур был назначен на следующий вторник. А на субботу объявили первый в этом году поход в Хогсмид и, немного посомневавшись, мы все решили пойти. Я предупредил профессора Грюма, тот покивал и велел ждать его у ворот замка. Ребята, конечно, не обрадовались новости о том, что нам предстоит гулять с профессором. Рон и вовсе спросил, зачем такая прогулка нужна, если лишний раз слова не скажешь, но Гарри вступился:

— Берти иначе не выпустят! А он Хогсмида вовсе не видел.

— Кроме того, — добавил я несколько виновато, — Грюм идёт не как профессор, а как телохранитель. И он неплох, на самом деле. То есть… мне с мистером Кларенсом было удобнее, потому что можно вообще забыть, что он где-то рядом, но Грюм тоже ничего.

— Главное, чтобы он не махал палочкой по всякому поводу, — покраснев, буркнул Драко, и мы рассмеялись, вспомнив разноцветных хорьков.

Мы проснулись рано, позавтракали и в числе первых подошли к воротам, где уже стояли Филч и МакГонагалл. Но пришлось подождать с четверть часа, прежде чем Грюм приковылял к нам.

— Хорошо, что вы идёте с ними, Аластор, — заметила МакГонагалл, — всё спокойнее.

— Да-да, — проворчал он, прикладываясь к фляге, — но я смотрю в первую очередь за одним конкретным парнем.

— Но если что-то случится…

— Будет очень много хорьков, — шепнула Гермиона, и мы рассмеялись. Правда, у меня сложилось неприятное чувство, что Грюм всё услышал.

— Вы все, — оглядел нас Грюм недовольно, — правила общие.

— Шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству, прыжок на месте… — повторил я, а Грюм рявкнул:

— ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

И ладно я — я, привычный и учёный, зажал уши, — а вот ребятам досталось. Драко и Гермиона подпрыгнули на месте совершенно одинаково. Но, наконец, с инструктажом покончили, и мы вышли за ворота.

Местность вокруг была холмистой, вдоль этих холмов и полей тянулась широкая просёлочная дорога. Мы прошли немного, миновали поворот к станции и двинулись дальше, постепенно приближаясь к небольшой симпатичной деревеньке. Подумалось, что зимой, когда лежит снег, она должна напоминать рождественские открытки — с этими покатыми крышами, аккуратными крылечками и живой изгородью. Впрочем, и сейчас выглядело трогательно: изгородь была зелёной, а домики — чистыми и аккуратными, разве что слегка поросшими мхом.

Грюм шёл позади, и первое время друзья молчали, поглядывая на него. Но потом как-то расслабились, и вскоре мы уже активно обсуждали историю Хогсмида — единственного в Британии исключительно магического поселения. Постепенно общий разговор начал разветвляться. Блейз замолчал и погрузился в свои мысли, Гермиона оседлала любимого конька — тему домовых эльфов — и принялась спорить с Драко, который до сих пор считал, что менять устоявшийся порядок вещей просто глупо. И вообще, он же не идёт в мир магглов и не пытается насаждать там свои порядки! На что Гермиона возразила: он и не маггл. А если бы он был магглом и жил там, то имел бы полное право в меру сил и возможностей бороться за справедливость и лучшую жизнь, как он это понимает. И вообще, тот факт, что какие-то порядки не менялись столетиями, ещё не говорит о том, что это хорошие порядки. Ах, он так не думает? А что он скажет о вековом угнетении женщин? Что, он мало об этом знает? В таком случае, почему бы ему сначала не узнать больше, а потом уже влезать в споры!

Ну, а Гарри и Рон, едва мы дошли до деревни, принялись проводить мне экскурсию. Мы заглянули в «Сладкое королевство» — магазинчик, в котором стоял совершенно неописуемый кармательный дух, а на витринах было выставлено столько невообразимых сладостей с самыми разными свойствами, что разбегались глаза. У меня в кармане лежал мешочек с монетами — в основном, серебро и медь: как пояснил Паркер, бренчать золотом на публике, не планируя при этом крупных покупок, дурной тон. Но на сладости хватило с избытком — я купил себе кулёк перечных чёртиков, которые мне очень нравились, и ириски-тянучки без особых эффектов, а друзьям — всякой всячины. Даже Блейз слегка оживился и принял от меня пакет мятных колечек и мандариновых взрывчатых леденцов.

Следом меня отвели в почтовое отделение. Сов здесь было даже больше, чем в Хогвартсе, зато какие! Крупные ушастые, способные переносить тяжёлые грузы, шустрые крохи для коротких и быстрых сообщений, и множество других. Их домики уходили далеко ввысь, а волшебники, расплатившись за услугу, подходили к жёрдочкам и звенели в колокольчики — птицы слетались на звук и забирали письма и посылки. К Воющей хижине, которая тоже значилась в списке достопримечательностей деревни, конечно, не пошли. Но подумали о ней — кажется, все одновременно, потому что на мгновение разговоры затихли. Но тут же возобновились, пусть и несколько натужные.

— Холодно, — чуть более высоким, чем обычно, голосом заметила Гермиона, — пойдёмте в «Три метлы»?

— Уж лучше туда, чем в «Паддифут», — поморщился Блейз.

— Что ещё за «Паддифут»? — удивился Гарри, да и остальные выглядели удивлённо. Блейз махнул рукой:

— Кафешка с выпечкой и горячими напитками. Но интерьер ужасный, и целующиеся парочки за каждым столом.

— Как тебя туда занесло? — изумился Рон, едва не поперхнувшись печеньем. Но Блейз сделал загадочное лицо и ничего не ответил, а я догадался, что его туда затащила на свидание какая-нибудь девчонка.

Паб «Три метлы» был самым большим в деревне и самым цивильным. По словам друзей, на окраине стояла ещё «Кабанья голова», но там и публика бывала сомнительная, и еда не вызывала доверия. А вот в «Три метлы», которыми управляла румяная весёлая мадам Розмерта, ходили и студенты, и профессора. После ветра и влажной взвеси на улице паб окутал нас теплом. Внутри оказалось весьма, простите мне это слово, пабно. Даже при том, что до этого я в пабах не бывал — всё равно картинка выглядела знакомо и стереотипно. Низкие потолки, чадящие свечи, дубовые столы, за которыми собрались шумные компании, и высокая барная стойка для тех, кто не прочь поболтать с барменшей или обсудить новости. Едва войдя, я принялся разматывать шарф, а Гарри, выругавшись, снял очки и поспешил протереть их, надел — и воскликнул, глядя куда-то вглубь, где в полутьму:

— Сириус!

И, действительно, к нам повернулся стоящий за стойкой высокий черноволосый мужчина. В нём нельзя было узнать азкабанского беглеца, да и на самого себя летом, на суде, он мало походил — пропала шальная улыбка, изменились манеры. Теперь мне достаточно было одного взгляда, чтобы сказать, что этот — человек из старой семьи, который вполне уместно смотрелся бы на приёме в Букингемском дворце. Движением плеча поправив свободную чёрную с золотом мантию, он распахнул руки, и Гарри рванулся было вперёд, но посох Грюма немедленно зацепил его за плечо.

— Профессор! — вскрикнул Гарри, а Блэк, немедленно перестав улыбаться, рявкнул:

— Что за шуточки, Грюм?

На нас постепенно обращали всё больше внимания, а Грюм, опустив посох, направил палочку на Блэка и спросил:

— Что знают только Сириус Блэк и Аластор Грюм?

На мгновение задумавшись, Блэк вдруг запрокинул голову, расхохотался и объявил довольно громко (наверняка нарочно, в отместку за допрос):

— Однажды Аластора Грюма целый день преследовал розовый крылатый пони. Так вот, Грозный Глаз, это была наша с Джеймсом проделка.

— Как будто в этом могли быть сомнения, — проворчал Грюм, но, стоило Блэку сделать полшага вперёд, как он тут же взвился:

— И всё? Совсем мозги растерял? Кто угодно мог прикинуться параноидальным аврором!

Блэк закатил глаза, фыркнул:

— Простите, ребята. Ну, тогда скажи мне, Грозный Глаз, ради противодействия тёмным силам, что ты делал, когда Доркас звала всех есть торт на том дне рождения?

— Я дегустировал огневиски в подвале у Поттера и, чтобы ты знал, сопляк, ничуть этого не стыжусь! — отозвался Грюм, и Блэк наконец-то получил возможность обнять племянника. Он поздоровался со всеми нами, пожал руку Грюму и вдруг очень серьёзно посмотрел на меня:

— Блэки не преклоняют колен. Но того, что ты для меня сделал, никогда не забуду. Все вы, — добавил он чуть легче, и мы расселись за большим столом в уголке. По правилам, за заказом нужно было идти на стойку, но, похоже, Сириус Блэк был достаточно интересной персоной, чтобы владелица пришла к нам сама с блокнотом наготове. Все наперебой принялись убеждать меня, что надо заказывать сливочное пиво. И вообще, оно не пиво, поэтому детям его можно — и я просто не прощу себе, если не попробую.

— Чур, плачу я! — объявил Блэк и велел принести всем сливочного пива (кроме Грюма, конечно, он чужих напитков не употреблял), разумеется — того лимонного пирога, и хлеба с паштетом, и окорок, потому что «мясо — вот настоящая мужская еда. Простите, мисс Грейнджер».

— Но… Сириус, что ты здесь делаешь? — быстро встрял Гарри, прежде, чем Гермиона успела высказать Блэку всё, что она думает о сексистских шуточках и гендерном распределении еды. — Разве это разрешено?

— Видишь ли, щеночек, — обаятельно улыбнулся Блэк, и стало видно, что магическая медицина отлично справилась с его чёрными прогнившими зубами, — я прочитал все правила и распорядки, но нигде не нашёл запрета мне, взрослому свободному волшебнику, посещать любые пабы, какие захочу. Более того, не уверен, что кто-то запретит мне снять тот симпатичный синий домик по улице Кипарисов, номер шесть.

— Это гениально! — заявила Гермиона. — Но почему так не делают родители учеников?

— Не подкидывай маме идею, пожалуйста, — попросил Рон с кислым видом, — а то вообще никакой свободы не останется!

— Если это ограничивает твою свободу, Гарри…

— Я считаю, — серьёзно сказал Гарри, — что это лучшая идея в мире. Серьёзно.

— Уф, — Блэк откинулся на спинку стула и закинул руки за голову, — хорошо, что ты сказал. А то пришлось бы возвращать залог за дом!

И снова захохотал, а Грюм проворчал:

— Да-да, очень весело.

— Это всегда так. Грозный Глаз и веселье — плохое сочетание, поверьте, — отмахнулся Блэк, и не потребовалось долго упрашивать, чтобы он пустился в воспоминания. И, конечно, вскоре подключился Грюм — ведь Блэк всё рассказывал не так, перевирал детали, путался в боевой тактике и стратегии. Правда, стоило заговорить Грюму, как Блэк его тут же перебивал — поскольку Грюм забывал о самых важных шутках, понятия не имел, кто перекрасил тогда мантии Пожирателей Смерти в голубой цвет (для деморализации противника!) и что именно сделала с грабителем старшая миссис Лонгботтом.

Мы с ребятами почти не говорили — только поддакивали и слушали, а прямо на наших глазах оживала история прошлой войны. Но не такая, которую пишут в учебнике, наполненная цифрами и фактами, а сумбурная, хаотичная, дышащая. Мы слушали про Орден Феникса — организацию Дамблдора для борьбы с Волдемортом. И про Барти Крауча, который разрешил аврорам использовать непростительные, чтобы уравнять шансы. И про двух упёртых баранов — Джеймса Поттера и Фрэнка Лонгботтома — которые наотрез отказались уехать на континент, хотя их жёны забеременели. Для Блэка, который провёл двенадцать лет в Азкабане, и для Грюма, давно скучающего на пенсии, те времена были более настоящими, чем нынешние. А я слушал заворожённо, представляя себе события, о которых только мельком читал до сих пор, и людей, которых не знал и никогда не узнаю.

— А знаешь, Грозный Глаз, — вдруг, прервал историю на середине, грустно проговорил Блэк, — хорошее ведь было время. Нам тогда казалось — помнишь? — одолеем Пожирательскую сволочь и заживём. Но мы и жили. Да?

— Жили, Блэк. Выпьем.

Салютуя в воздух, он поднял флягу, а Блэк — стакан дымящегося виски, который ему уже давно принесли, и они оба выпили, удивительно похоже опрокидывая в себя алкоголь.

* * *

— Это было странно, да? — заметил Рон, когда мы уже вернулись на территорию замка и остались без надзора Грюма. — Я имею в виду, это было похоже на то, как у нас в Норе собирались Грюм, старший Диггори, этот смешной Дингл и прочие. Мне кажется, я половину историй знаю наизусть уже. Почему им не надоедает рассказывать одно и то же? Тем более, они же все там были!

— Рон! — вздохнула Гермиона с таким видом, словно он только что оправдал её худшие ожидания. — Как ты не понимаешь, это же… Гарри, ты в порядке?

Вопрос оказался своевременным, потому что Гарри отвернулся от нас и смотрел куда-то в сторону Запретного Леса, лицо его было пустым и безучастным.

— Гарри? — позвал я.

— А? Да. Точно, никакого ужина, столько еды было! — совершенно невпопад отозвался он, осоловело моргнул и предложил пойти в замок, сыграть в карты.

— Э, не, дружище, — со вздохом ответил Рон, — боюсь, на повестке дня у тебя драконы. Эм, привет, Хагрид!

— Вот вы где! — воскликнул великан, направляясь к нам по дороге из Хогсмида. — Гарри, можно тебя на минутку?

Не успели они отойти, как прямо Рону на плечо опустилась незнакомая пёстрая сова и протянула лапку с привязанным письмом. Рон быстро отвязан корреспонденцию и, пока Гарри и Хагрид разговаривали, прочитал и сделался в одно мгновение радостно-виноватым.

— Выкладывай, — вздохнул Блейз, — не тяни.

— Я… ну, мне…

— Свидание?

— Сам ты свидание! Это Чарли пишет, мой брат. Я, ну, пойду с ним встречусь, — и, махнув нам рукой, припустил бегом куда-то в сторону избушки Хагрида. А я вспомнил его нытьё про родственников в Хогсмиде и покачал головой. Можно было спорить — как минимум, он не отказался бы от общества старших братьев. Гарри вернулся озадаченный и сообщил:

— Хагрид хочет, чтобы я пришёл к нему в полночь.

— В полночь? После отбоя? — напрягся я. — Это…

— Держу пари, он хочет показать тебе драконов, — вздохнул Драко. — Типа он такой хитрый, рассказывать нельзя, а показывать можно.

— Я пойду,— решил Гарри, — лишним не будет.

Возможно, мы с Гермионой и считали это не лучшей идеей, но спорить не стали и остаток вечера провели в замке. Оккупировав широкий подоконник на втором этаже, мы гадали, что именно придётся делать с драконом. Мы с Гермионой ставили на то, что надо будет отбирать сокровище. Я имею в виду — разве это не самое очевидное, что приходит в голову при мысли о драконе?

* * *

Догадки оказались верны — ночью Хагрид привёл Гарри посмотреть на драконов. И не его одного: компанию в прогулках под луной гиганту составила мадам Максим. А на обратном пути из леса Гарри наткнулся на Каркарова, спасла только мантия-невидимка. Из этого следовало, что участники от Шармбатона и от Дурмстранга будут знать о драконах заранее.

— Выходит, Седрик — единственный, кто столкнётся с этой тварью без подготовки, — мрачно заметил Гарри, когда мы пошли гулять после завтрака. С утра убрали купол вокруг озера и куда-то дели все тела, но мы, не сговариваясь, решили держаться от него подальше и побрели на опушку леса.

— Это проблемы Диггори, — осклабился Драко, — что ему не хватило связей и хитрости выяснить. А Дамблдор хорош! Другим директорам не плевать на своих участников, а он сидит у себя в башенке и ничего не делает.

— Он играет честно! — воскликнула Гермиона. — Это достойно уважения…

— Он ведёт себя как дурак! Кто станет играть честно с шулерами?

В последнее время споры Гермионы и Драко стали доброй традицией, и мы перестали пытаться их разнять. Поэтому Гарри, махнув рукой, сказал твёрдо:

— Я предупрежу Диггори, схожу, найду. А, ещё… Чарли Уизли сказал вчера, что попросили привезти именно драконих-наседок. Как думаете, это имеет какой-то смысл?

Он ушёл, а Рон, почесав в затылке, заметил:

— Наседки… ну, вроде как сторожат яйца, да?

— Не яйцо же Гарри надо будет выкрасть! — фыркнул Блейз. — На кой чёрт ему сдалось драконье яйцо?

— Это всё же логичнее, чем идея убить дракона, да? — пожал я плечами.

— Да ну, никто не даст их убивать! — отмахнулся Рон, то и дело поглядывая на ругающихся Гермиону и Драко. — Они жутко ценные… И чего Гермиона с ним спорит, а? — вопрос остался без ответа, потому что лично я уже вообще понятия не имел, что именно они так жарко обсуждают, слегка вырвавшись вперёд. Гарри нагнал нас, когда мы в третий раз дошли до опушки и повернули обратно к замку. Он шёл быстро, слегка запыхался, но даже на мгновение не остановился, чтобы перевести дух, а немедленно сообщил:

— Я всё придумал! И… Э… Грюм немного подсказал мне.

Даже Гермиона и Драко забросили спор, мы все уставились на Гарри, ожидая подробностей, и он, шумно выдохнув, рассказал:

— Я нашёл Седрика в Большом зале, в толпе поклонниц. Сначала думал, как бы так его выманить, потом подумал — да что они мне сделают? Подошёл и позвал поговорить. Выложил всё про драконов. Вы бы видели его лицо, — он слегка сморщил нос, — короче, я пожелал ему удачи и уже собрался идти обратно к вам, как услышал Грюма. Ну, вы знаете это клацанье. Он меня остановил и сказал, что это благородный поступок и что, конечно, Каркаров и мадам Максим помогают своим участникам, а он за равные возможности. Так что я всё правильно сделал. Потом спросил, есть ли у меня идея, как обойти дракона. Я сказал про сильные стороны и пошутил, что, увы, драконы в квиддич не играют. А Грюм посмотрел так строго обоими глазами и говорит: «Ага, зато золотые снитчи охраняют не хуже бладжеров». И велел думать головой, а не… Вы понимаете.

— И? — протянул Рон.

— И я подумал, — улыбнулся Гарри, — что, конечно, в квиддич дракон играть не будет, зато на метле я пошустрее буду.

— Но Гарри… — начала Гермиона и вдруг хлопнула себя по лбу. — Ну, конечно! Тебе не надо брать с собой метлу, достаточно вызвать её.

— Именно! — радостно воскликнул Гарри. — А манящие чары мы проходили вот только что.

— Ну… — вздохнул Драко, глядя то на Гарри, то на Гермиону, — я знал, конечно, что гриффиндорцы отбитые на всю голову. Но чтобы настолько?!

— Гарри, это опасно… — начал я, но Гарри уже было не остановить. Он твёрдо уверился в том, что метла — лучшее оружие против злобного дракона, и не желал слушать аргументов против. Вместо этого попросил помочь ему потренировать манящие чары, потому что упражняться на уроке у Флитвика — это одно, а наколдовать то же самое перед толпой зрителей и драконом — совсем другое.

К счастью, заклинание «Акцио» было нетрудным, и за час мы убедились, что Гарри способен приманить что угодно с любого расстояния (последним предметом был тяжёлый камень: Рон поднял его и ушёл аж за километр). Теперь надо было постараться за понедельник не сойти с ума от волнения. Первый тур был уже во вторник, после обеда. Не представляю, что чувствовал Гарри, если даже меня потряхивало от ужаса.

* * *

На просторной поляне в Запретном лесу воздвигли трибуны. Они стояли достаточно широко, оставляя в центре площадку длиной и шириной футов в сто, если не больше. Трибуны окружали её только с трёх сторон — четвёртая оставалась свободной, и в той стороне, за деревьями, ждали драконы. Мы не видели их со своих мест, но слышали рёв и видели мелькание оранжевых струй огня.

Слева у подножия трибун стоял тент — там ждали своего выхода участники. А напротив расположился высокий помост для судий. По площадке прохаживались, о чём-то негромко переговариваясь, драконологи в защитных костюмах и в очках. Драко пояснил, что они защищают глаза от жара и вспышек пламени, а я подумал, что участникам могли бы дать такие же.

Людо Бэгмен, который был не только судьёй, но и комментатором Турнира, объявил, что участники только что узнали о своём задании, а теперь он расскажет об этом и нам.

— Сейчас наши специалисты снимут маскирующие чары… Да, есть! Вы видите в центре кладку с яйцами. Они все настоящие, кроме четырёх золотых. Это — и есть цель наших чемпионов. Заводите первого!

Кто-то хлопал и кричал, кто-то восторженно вопил, но я онемел, увидев дракона вживую так близко. Существо не было похоже на динозавра или ящерицу, скорее уж на то, как драконов рисовали в маггловских книжках — четыре массивные ноги, длинная змеиная шея, кожистые крылья и гибкий хвост. Возможно, Драко и Блейз что-то говорили мне — я чувствовал тепло их дыханий с двух сторон, но слух куда-то делся. Я не мог — не хотел! — ничего слышать. Меня затапливал ужас. Дракон размерами приближался к одноэтажному дому и явно злился из-за того, что его куда-то тянут за цепи, прекреплённые к кожаному ошейнику и фиксаторам лап. Драконологи помогали себя заклинаниями. Но вот дракон, — точнее, дракониха — увидела яйца, и больше её не надо было волочь: она сама кинулась к кладке и уселась на неё, растопырив крылья.

— Итак, первый участник — Седрик Диггори, школа Хогвартс! — радостным тоном объявил Бэгмен. — А его противник — самка шведского тупорылого дракона.

Седрик казался крошечным. К счастью, дракониха больше интересовалась кладкой, а не людьми. Но ведь Седрику придётся отобрать у неё яйцо, а она его точно просто так не отдаст. Ко мне вернулся слух, первый шок прошёл, но от страха я больно стискивал руки в кулаки и сжимал зубы так, что слышал скрип. Друзья тоже замолчали. На другой стороне трибуны, где сидели Гриффиндор и Хаффлпафф, и вовсе воцарилась полная звенящая тишина.

Седрик прошёл половину расстояния до дракона, остановился, огляделся, направил палочку на камень — и тот превратился в крупную собаку вроде овчарки. Повинуясь воле создателя, трансфигурированная собака кинулась на дракона. Я закусил губу. Седрик стоял и ждал, текли минуты, что-то кричал Бэгмен.

— Не сработает… — пробормотал Драко. Но оно сработало! Лай и мельтешение разозлили дракониху, она клацнула зубами раз, другой, третий — и кинулась на врага, а Седрик рванул к гнезду. Схватил яйцо — и в этот момент его настигло драконье пламя. Трибуны завопили от ужаса, правый рукав Седрика вспыхнул как факел, но тут же на помощь подоспели драконологи и потушили пламя. Седрик слегка пошатнулся, но гордо выпрямил голову и, красуясь перед трибунами, вскинул вверх не пострадавшую руку с золотым яйцом.

— Прекрасно, Диггори завладел яйцом! — с восторгом сообщил Бэгмен. Профессор Спраут увела своего подопечного куда-то под трибуны (я предположил, что там ждали медики), а драконологи успокоили и увели шведского тупорылого. На его место вывели дракона чуть меньше размером, но более гибкого и с изумрудно-зелёной чешуёй. Бэгмен пустился в объяснения, что перед нами — валлийская зелёная дракониха, а столкнуться с ней предстоит Флёр Делакур.

— Они сумасшедшие, — пробормотал Драко, имея в виду организаторов, когда одежда второго участника вспыхнула жарким пламенем. Флёр решила погрузить дракона в какой-то не то гипноз, не то транс, и ей удалось это — но дракон всхрапнул, и пламя из его ноздрей подпалило юбку девушки. Одним движением палочки Флёр залила юбку водой и добыла яйцо. Лицо её при этом выражало не больше эмоций, чем если бы она сидела за столом и ела тосты. Трибуны рукоплескали.

Следом вышел Крам — ему достался крупный, с большой двурогой головой, красный дракон породы китайский огненный шар. И, не сходя с места, Крам зарядил ему в глаза тем самым «Конъюнктивитусом», который рекомендовал Блэк Гарри. Это было жестоко! Дракон заметался, ревя от боли и мотая башкой, огромные лапищи наступали на кладку, уничтожая яйца, но это не помешало Краму забрать свой трофей.

Тут я заметил, что судьи ставят оценки, руководствуясь исключительно своими взглядами, а не какой-то таблицей. Во всяком случае, Каркаров без колебаний начертил цифру 10 — абсолютный максимум. Тогда как Флёр удостоилась от него всего лишь шестёрки, а Седрик — пятёрки.

Но думать об этом, скажу честно, не было времени: место китайского огненного шара занял новый дракон — больше и злее других, с серо-чёрной чешуёй, весь утыканный шипами, и с хлёстким, тоже шипастым хвостом. Бэгмен завопил:

— А это… Леди и джентльмены, перед нами венгерская хвосторога! А встретится с ней самый юный участник турнира — Гарри Поттер! Давай, Гарри, мы верим в тебя!

Я прижал ладони к лицу, чтобы скрыть выражение ужаса, сдержать крик. Гарри возле хвостороги казался не больше куклы. Едва он вышел на поле, как дракониха заволновалась, повела длинной головой. Гарри вскинул палочку вверх и выкрикнул:

— Акцио, «Молния»!

Почти никто не понял, что он сделал и зачем. Люди шевелились, оглядывались, переговаривались, а Гарри ждал. И тут мы все увидели, как над трибунами несётся метла. Гарри поймал её, оседлал и взмыл в воздух под рёв трибун.

— Псих… — выдохнул Блейз, — натуральный псих!

И правда: то, что Гарри творил, выглядело чудовищно опасно. Мелькая у драконихи перед мордой надоедливой мухой, он раззадоривал её, дразнил, будто кричал: «Давай, схвати меня, попробуй». У Седрика была похожая тактика, только он рисковал трансфигурированной собакой, а Гарри — собственной шкурой.

— Схватит! — взвизгнул Бэгмен. — Нет, промахнулась. Вы только посмотрите! Мистер Крам, у вас появился соперник, так и знайте. Это что, финт Вронского с хвосторогой? Да, обманный манёвр! Почти достала… Но нет, он уходит… Да, сработало!

Распахнув крылья и утробно зарычав, дракониха поднялась с кладки, и тут же Гарри спикировал к гнезду. Выхватил последнее яйцо — и чуть-чуть не успел увернуться от удара хвостом. Плечо ему пропороло, но Гарри отлетел в сторону, а хвосторогу уже успокаивали драконологи.

— Вы только подумайте! Самый младший участник быстрее всех справился с заданием! — радовался Бэгмен, а я не мог сдержаться. Я кричал как неистовый болельщик и махал руками, наплевав на титул и манеры. Гарри выжил, он в порядке, всё сработало! Теперь мы все имели полное право веселиться и праздновать.