Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

День второго испытания пришёл неожиданно. Утром воскресенья, двадцать третьего февраля, директор объявил, что уже на следующий день оно должно было состояться и отменил понедельничные занятия. Это было неожиданно для многих, кто погрузился в учёбу и обсуждения скандалов в прессе.

— А почему вообще иностранцы, ну, не уезжают между испытаниями? — спросил Пакстон у Нотта в гостиной факультета в тот же день. Мальчик явно занимался какими-то дурачествами и простыл, так как из его ушей и в помещении продолжали изредка вырываться клубы дыма. Тео, читавший по совету Невилла после отработки у Спраут пособие по технике безопасности с разными видами удобрений, которое они проходили на втором курсе, отвлекшись, задумался.

— Вообще — не знаю. Может, это потому, что они тоже участники Турнира, раз кидали свои имена в кубок, — предположил он. — Это же ритуал тоже своего рода. К тому же, ты сам видел, как те забияки из Дурмстранга после первого этапа свалили уже на следующий день.

Пакстон кивнул. Первокурсники — в основном мальчишки — Хогвартса ещё в ноябре после праздничного пира во внутреннем дворике устроили безобразную драку с младшекурсниками Дурмстранга без применения магии. Руководство обеих школ как-то это замяло, однако Муди несколько недель ещё заставлял по слухам мальчишек упражняться на отработках физическим трудом. Это прошло совершенно мимо Теодора и его компании (хотя Бут, как оказалось, знал), и лишь когда Филч на его собственной отработке заглянувший к Спраут предложил ей заставить Нотта тоже отжиматься, он узнал вообще о том случае.

— Ну да! Вот я потому и спрашиваю. Чего эти-то не уплывут вместе с кораблём своим и каретой, пока не придёт следующее испытание.

Теодор пожал плечами и вернулся к книге.

В спальне его дожидалось так и не прочитанные за завтраком письма, которые он получил из МАКУСА. Их принёс горделивый белоголовый орёл, который сожрал несколько баварских сосисок, когда письма были отвязаны от его ноги. Это вызвало недовольство соседей по столу, и Тео был вынужден прогонять алчную птицу, а не читать корреспонденцию.

— Нотт, ты завтра пойдёшь на эту глупость?

— О чём ты, Пайк?

— Ну, испытание на озере. Глупость же. Там даже льда уже нет, только чёрная вода. Сегодня мы с Драко ходили смотреть трибуны — всего две и втрое меньше, явно будет не интересно.

— Не знаю, — протянул Тео. — Я не уверен, что именно нам будут показывать, но на трибуну пойду, посмотрю начало, по крайней мере.

— Ну и зря, лучше бы с нами в дурака сыграл, — фыркнул Пайк.

Он заделался лучшим игроком в подрывного дурака на факультете и регулярно обыгрывал как на желания, так и без ставок всех, кто рисковал бросить ему вызов. За несколько недель, впрочем, это привело к тому, что играть ему стало не с кем даже из компании: Малфой не играл изначально, Гойл проигрывать устал, а про остальных четверокурсников и говорить не приходилось.

Тем не менее, слова Пайка посеяли зерно сомнений у Теодора. Он мог бы, коли уж отменились дневные занятия, приступить к прочтению сокращённого перевода французской монографии «Экономический уклад Западной Европы в магическом сообществе» Антуана Жака Дебюсси, которую ему посоветовала смотрительница Пинс ещё в начале зимы. Переводила она эту книгу самостоятельно, перевод был в трёх экземплярах, и Теодор уже невозможно долго откладывал ознакомление.

Раздеваясь, прежде, чем пойти в душ, Тео обратил внимание на то, какую кучу вещей оставили Забини с одной и Гойл с другой стороны на своих кроватях.

— Чего, тоже не понимаешь, почему британцы такие грязнули? — фыркнул Пайк. Он-то уже лежал на постели в пижаме с какой-то приключенческой книгой, но вместо того, чтобы читать, следил за Ноттом.

— Ты че за мной подсматриваешь, — фыркнул Теодор.

— Да пытаюсь понять, как ты не мёрзнешь спать без пижамы! Зельем что ли обтираешься согревающим.

— Я просто привык, — он пожал плечами. В детстве, в самую холодную зиму, пока отец не договорился с кем-то и не провёл в дом маггловские трубы, они оба жутко мёрзли по ночам. Тео тогда перебрался на диван в гостиной рядом с камином, и тихо, чтобы отец не слышал, плакал, глядя на языки пламени. — Да и в Хогвартсе по ночам тепло.

— Безумцы, — фыркнул Пайк. — Вы с Гойлом оба безумцы. Холодно, как на Аляске!

Теодор аккуратно сложил свои вещи и убрал их на свои полки их общего с Блейзом шкафа. Полки Блейза светились так, как будто бы вещи туда убирали эльфы — и это, вероятно, было правдой.

— А у тебя нет домовика, да, Нотт?

— Неинтересная книжка, Питер?

— Скучная невозможно. Как вы вообще этого Киплинга читаете?

— По-моему у него всё интересно написано, — фыркнул Теодор, набрасывая на плечо полотенце, в которое было завернуто новое бельё.

— Так что?

— У меня с детства нет домовика, да, Питер, — твёрдо ответил Нотт, глядя в глаза американца. Тот стушевался. — Мы были вынуждены их продать, чтобы расплатиться с долгами.

— Я… не знал, прости, — тихо ответил Пайк.

Вернувшись из душа, Тео попенял уже вылезшему оттуда Блейзу на свалку вещей. Забини, который заметно подрос за этот год, лениво отбрыкивался, а потом и вовсе залез под одеяло и засопел. Нотт присел на кровать и, включив надголовный светильник, раскрыл письмо.

«Дорогой кузен!

Спасибо за поздравления с Рождеством. Я надеюсь, что Святочный бал у тебя прошёл ярко и насыщено. Уверена, что вы с твоей подругой были неотразимы. У нас всё без перемен. Бостонский Глашатай разразился очередной статьёй с критикой вашего Турнира. Отец грозится отправить меня в Хогвартс за мою позицию, я по-прежнему единственная на нашем факультете изо всех двух сотен студентов, кто болеет за вашего Поттера. Мне кажется, он неплохой человек, раз остановил тёмного волшебника ещё совсем младенцем.

Расскажи, понравилось ли тебе моё поздравление? Мы с Вайомингом старались, чтобы тебе было приятно. Мама сказала нам, что Нотты за океаном и мы теперь два разных рода, потому что находимся слишком далеко друг от друга и наша магия не связана, но на этом гобелене мы постарались вышить и заключить то, что нас связывает, нашу общую историю.

Должна признаться тебе, хотя ты наверняка знаешь, что я общаюсь с твоим другом Артуром. Он такой милый! Его рисунки бесподобны, они заставляют меня краснеть каждый раз перед родителями. Я должна признаться тебе вот в чём: я предлагала отцу, и Айми меня поддержал, пригласить вас, тебя и твоих друзей, к нам в Филадельфию. Но… папа согласился только пригласить Артура. Кажется, он считает, что может организовать мою будущую жизнь, раз уж мне так нравится культура метрополии.

Моя соседка Франсуа из Квебека заявила, что в Шармбаттоне, где училась её бабушка, самые искусные чароплёты учатся. Как ты думаешь, это правда? Корош Иньяслз, наш одноклассник, поспорил с ней, что трансфигурация самая лучшая в Хогвартсе. Мне бы хотелось узнать уже сейчас, когда ты учишься бок-о-бок с одногодками из других школ, в чём они лучше вас.

Думаю, что к твоему дню рождения я уже не успею прислать новое письмо, поэтому заранее поздравляю.

Твоя кузина,

Изольда Лаура Нотт».

Теодор озадаченно покачал головой. Он догадывался, что Кантакерус-Третий был не самым приятным человеком, да и Изольда не была любимым ребёнком из двоих, но пригласить туда Артура, чтобы попытаться сосватать ему двенадцатилетнюю девочку… Американцы. Он раскрыл второе письмо.

«Привет, кузен!

Я читаю постоянно, какой у вас там Турнир в Хогвартсе. Он и правда такой скучный, как пишут в газетах? Всего три испытания? А драконы там были? Мне очень понравился рисунок, который твой друг прислал для Золи, с этим драконом и мальчиком на метле. Он правда нечестно заявился на Турнир? Он крутой! Хочу тоже участвовать в таком! Мама сказала, что сенатор Олдман ездил в Кастелбрушу в Бразилию, чтобы договориться о Турнире Нового Света! Это так круто, я очень хочу победить в нём!

Расскажи, что у тебя там как, мне интересно. Ты целовался с девочками? У меня есть одна девочка на соседней ферме, она старше меня, но такая красивая… я хочу с ней целоваться, но не умею, расскажи, как это делать?

Хочу, чтобы ты тоже приехал, и мы могли ночью это всё обсудить летом, пока я не пошёл в школу. Папа говорит, что не позовёт тебя, не знаю, почему он тебя так невзлюбил.

Вайоминг Кантакерус Нотт».

Теодор подавил желание хлопнуть по лицу. Айми был суматошным мальчишкой, наверное, все американцы были такими в его возрасте. По крайней мере сам Тео и его сокурсники в одиннадцать лет не пытались узнать, как правильно, Мерлин и Моргана, целоваться!

Подумав, что и кому он мог бы из них написать, Теодор лёг и быстро уснул, пока Крэбб и Гойл переругивались на потеху Малфою.

* * *

На завтраке все четверо Чемпионов выглядели бледными и напряжёнными. Людо Бэгмэн с неподражаемым энтузиазмом объявил, что у каждого из них забрали кого-то близкого, и суть испытания будет состоять в том, чтобы этого кого-то достать за два часа. Из вод Чёрного озера. Видимо, это и было зашифровано в звуках, которые издавал артефакт-яйцо.

Указание на два часа и озеро отпугнуло многих зрителей, и, придя к трибунам, Теодор понял, что отпугнуть должно было бы и его — но он уже пригласил составить ему компанию Джинни, а она явно переживала и за Поттера, и за свою подругу Гермиону, которой на завтраке как раз не было.

— Ты думаешь, они там? — спросил её, чтобы поддержать, Теодор.

— Конечно! Они под водой, спрятаны где-то, наверное, в зарослях гриндлоу. Иначе и быть не может!

Ребята сели на один из первых рядов. Джинни хотела было сесть выше, но Тео закономерно определил, что там будет сильный ветер — над водной гладью Чёрного озера ветер и так был достаточно сильный уже сейчас. Зрителей действительно было гораздо меньше, чем на первом этапе: в конце концов, эта часть была проходной, а к тому же примерно на эти даты в Италии, как мечтательно рассказывал Блейз, проходили скачки в Неаполе, где собиралась половина средиземноморской общественности. Так или иначе, родители троих «настоящих» чемпионов так же заняли свои места, а Дамблдор вновь наложил согревающие чары на студентов Хогвартса.

— Три… — начал давать обратный отсчёт Бэгмен. — Два… один…

Поттер схватил какой-то магонасыщенный комок явно растительного происхождения и начал спешно его пережёвывать. Невилл радостно оповестил друзей, обернувшись с ряда ниже, что это были жаборосли. Делакур и Диггори наколдовали себе настоящие пузыри с воздухом вокруг голов, причём пузырь Седрика был большего размера, и ринулись в воду, а Крам использовал частичную анимагическую трансформацию в человека-акулу.

— Жаль, Артур не пошёл! — чертыхнулся Теодор. — Это явно стоило бы увидеть Изольде! Как в американских комиксах!

— Колин всё равно заснял, — улыбнулась Джинни. — Ему друг подарил новую колдокамеру, американскую, кстати. Полароид, называется, мгновенная проявка снимков! Только копировать их нельзя.

Четверо участников скрылись под водой, и…

— Теперь у наших чемпионов осталось меньше двух часов, — радостно вещал Бэгмэн, — чтобы разыскать и спасти дорогих себе людей! Мы с нетерпением ждём их возвращения! Кто же сможет достигнуть цели первым!

Бэгмен замолк. Студенты тут и там начали переглядываться. Кто-то из судей взмахнул палочкой, и над водами озера, перед трибунами, появился огромный наколдованный циферблат, дающий обратный отсчёт. Сами же судьи о чём-то безмятежно переговаривались.

— Эй, не желаете попробовать Волшебные Вредилки Умников Уизли? — раздался заговорщический шёпот несколькими рядами выше.

— Не пробуй, — шепнула Джинни. Теодор поправил шарф. — Они тренируются. Форджи рассказывали, что хотят взять тебя в соучредители. Что думаешь?

— Я уже ответил им согласием, — пожал плечами Тео. — На день рождения отец должен прибыть в Хогсмид, он писал об этом недавно, обсужу с ним свои планы на этот счёт.

— А твой отец, он… ну, — замялась девушка, — он же бывший Пожиратель, да?

Настроение, и так подпорченное сомнительным зрелищем, совсем улетучилось.

— Я… боялся, что мы заговорим об этом, Джинни, — медленно проговорил Тео, стараясь не смотреть ей в глаза. — Он… дело в том, что мой дед, ну, я его совсем не знал. Совсем. Он был гонщиком, жокеем, наездником. Ты наверняка знаешь историю про Кантакеруса Нотта и его справочник «двадцать восьми»…

— Конечно, — нетерпеливо перебила его девушка.

— Вот, он разорил наш род, а наш родовой дом и вовсе был сметён. Дед заработал выступлениями на восстановление дома, но ему, я полагаю, сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Он примкнул к своим сокурсникам, которые были первыми Пожирателями… в семьдесят девятом деда убили авроры при штурме укрытия террористов, как тогда считалось. Он совершил ещё одну ошибку, когда заставил своего сына, моего отца, примкнуть к Тёмному лорду.

— Это ужасная история!

— Ужаснее её финал. Отец никогда никого не убивал, будучи Пожирателем… ты можешь мне не верить, но суд его оправдал.

— Как и оправдал Малфоя, Гойла и других колдунов, — фыркнула она, правда, без злости.

— Да, но мой отец действительно был под Империусом! Это ошибка, за которую мы поплатились всем, что у нас было, и я не шучу!

Он отвернулся. Джинни коснулась его руки.

— Тео, мне правда важно это знать. У моей мамы были двое братьев, близнецы. Она из Прюэттов, ты наверняка слышал об этом…

— Да, конечно.

— Они оба погибли, когда Пожиратели напали на Оксфорд. Это была самая страшная атака, Оксфордское пепелище унесло жизни сотни магов с обеих сторон! Папин отец тоже погиб там, он не был консерватором, но и не был сторонником Дамблдора! Я не хочу, чтобы это было препятствием для нас сегодня. Скажи, что ты против того, чем занимался твой отец и дед!

Их взгляды встретились. Теодор почувствовал, как у него в горле стоит комок — её глаза были полны слёз.

— Конечно, Джинни, я считаю Тёмного лорда преступником и чудовищем, — прошептал он ей. — Моя семья пострадала от него, как и твоя, и сотни других семей по всей Британии. И я считаю, что это боль и память, из которой мы должны сделать уроки, все мы!

Тео подал ей платок.

— Ты говоришь, как политик, — фыркнула она, промокая слёзы. — Чем же сейчас занимается твой отец?

— Дедушка дружил в свою спортивную карьеру с лордом Лонгботтомом, братом деда Невилла, — осторожно произнёс Тео. — Он предложил отцу подзаработать, сопровождая конвои для него на Ближнем Востоке. Какие-то ингредиенты возят для зелий из Индии и Китая. Растения.

— Вот как, то есть он не в Британии? — удивилась она. — Поэтому ты говоришь, что он приедет?

— Да, он несколько лет уже работает на него на Ближнем Востоке, мы редко видимся. Я прошлым летом виделся с тобой чаще, чем с ним.

— Удивительно… — пробормотала она. — Трудно представить, как это так. А чего он не найдёт работу в Британии?

Вместо ответа Теодор постучал себя по левому локтю. Джинни покачала головой.

Ещё какое-то время они сидели молча. Ветер выл в такт скрипу трибун, негромкий плеск волн убаюкивал.

— Скука, — наконец, воскликнул кто-то парой рядов выше. — Надо было идти в плюй-камни играть!

Несколько человек, увлечённые порывом, поднялись и спустились с трибун, пойдя по мосткам в сторону берега — и обратно в замок.

— Как думаешь, Гарри справится? — спросила Джинни, крутя пальцами прядку.

— Ты так за него переживаешь.

— Я росла на историях о великом Билле и великом Гарри. Я обожала брата Билла и жутко ревновала его ко всем, пока мама не отвлекла меня рассказом про Гарри Поттера, победителя Того-кого-нельзя-называть.

— И влюбилась, — фыркнул Тео, за что получил тычок в бок острым локтём.

— Эй, слышишь! Ни в кого я не влюблялась. Пока что, — с хитрым прищуром добавила она. — Мы общались с Гарри летом перед моим первым курсом, и он оказался отнюдь не галантным принцем, а вторым Роном. Фу, противно вспоминать, как он потный и грязный после полётов пошёл спать, не зайдя даже в душ.

Теодор пожал плечами. Он и Артура приучал тоже принимать душ чаще, чем раз в неделю, когда тот только осваивался после Лютного переулка.

— Видимо, это тяжёлое детство сказывается. Он же герой, пусть и рос у магглов. Драко так переживал, что его не отдали в почтенное семейство на воспитание, чтобы он стал слизеринцем!

— Я так расстроилась, — продолжила Джинни, — насколько он не похож на мои мечты, что даже написала это в чистую тетрадку.

Она смутилась, и Тео, нащупав её ладонь, крепко сжал её холодные пальцы своими.

— Да, мы все немного не такие, как хотели бы видеть друг друга, — сказал Нотт. — Но ведь в том и смысл, делать мир вокруг лучше?

— Наверное.

Они снова замолкли. На часах оставалось сорок минут.

— Знаешь, чего им нужно было сделать? — громко сказал Нотту третьекурсник Тафт, щеголявший на втором испытании авторским плащом от своей матери, именитой лондонской и брюссельской кутюрье, инкрустированном серебряной вышивкой. Это всё, как рекламный плакат, всплывало в голове у каждого видевшего плащ — особая комбинация выставочных чар на грани менталистики, которую практиковали брюссельские и антверпенские старые семьи.

— Что же, Полли? — желчно усмехнулась Джинни. Гриффиндорцы считали Тафта позером, а тот их — тупицами. Тафт явно хотел огрызнуться, но передумал, видя, что Нотт держит Уизли за руки.

— Им нужно было устроить трансляцию. Запустить артефакты с камерами вслед за каждым участником, а нам их вывести на холсты большие.

— Ух ты, это же почти как спортивные трансляции по телеку! — откликнулись какие-то ребята с младших курсов Хаффлпаффа. Тут же на трибунах завязалась дискуссия. Одни говорили, что это уже давно есть у магглов, и надо было просто повторить, другие же отрицали саму способность магглов сотворить такое. Тафт, правда, не доказывал, что придумал это исключительно сам.

— У меня на Чемпионате был оминокль, — задумчиво сказала Джинни, пока студенты галдели и спорили. — Ты видел такой?

— Нет, а что это?

— Бельгийские штуки, в них можно пересмотреть фрагменты и заставить следить за отдельной целью. Мы с Роном по очереди следили за Линчем через них, он крутой игрок.

Теодор подавил укол ревности.

— Ты же за Гарпий болеешь! А Линч за Пушки Педдл выступал.

— Ну и что, Линч просто крут!

— Не сомневаюсь. И что, этот оминокль, думаешь, был бы полезен?

— Ну, это лучше, чем вот так сидеть и смотреть на воду.

Часы показывали, что до окончания двухчасового периода оставалось двадцать минут. Галдёж студентов вокруг был невообразимый, кто-то едва не начал кидаться заклинаниями, а судьи даже не думали вмешиваться.

Вдруг под водой проявилось какое-то движение.

— Что там?! Что там! — наперебой кричали студенты.

С всплеском оттуда выпорхнул акулий плавник Крама, тут же начавшего обратную трансформацию. Верхняя площадка, где расположились иностранцы, одобрительно и даже радостно загудела. Крам передал не особо понимающую, что происходит вокруг, девушку (видимо, свою спутницу на балу) своему директору, и выбрался на мостки, где тут же получил какой-то напиток и тёплое зачарованное полотенце.

— Нам бы тоже чего-нибудь предложили хоть, — поёжился и буркнул Тео.

— Огневиски хочется? — рассмеялась Джинни. Тео вспомнил, сколько бутылок огневиски они сдали летом, и покачал головой.

— Я бы просто на глинтвейн, как в рождество, был согласен.

Ему некстати вспомнилось, как на его рождественское поздравление Августа Лонгботтом ответила рецептом глинтвейна по-восточноанглийски. Не то, чтобы он рассчитывал именно на такое поздравление.

Через несколько минут после Крама из воды высунулся Седрик Диггори, пузырь которого тотчас лопнул, обнимающий Чжоу Чанг. Как только они вылезли, Чанг подарила своему спасителю долгий поцелуй под свист и одобрительный гогот трибуны.

— Даже не думай, Нотт! — усмехнулась Джинни.

Теодор не думал.

Наконец, прямо в обозначенное время из воды показалась взъерошенная, разбитая француженка. Она была одна, и никто не чествовал её возвращение. Теодору даже стало жаль девушку, которая разрыдалась на плече у своей директрисы.

— Время вышло! — торжественно произнёс Бэгмен. — Впрочем, кажется…

Из-под воды, с явным трудом, показался Гарри Поттер. Его очки куда-то пропали, лицо украшало несколько новых шрамов, но он был не один — вместе с ним была кашляющая и приходящая в сознание Гермиона, а так же маленькая белокурая девочка, видимо, заложница от Делакур.

Хогвартс снова возликовал, и вскоре судьи заторопились объявлять оценки. Флёр Делакур ожидаемо получила минимальные баллы — всего семь ото всех пяти судей в сумме. Седрик получил вторые баллы, а по общей сумме Гарри Поттер и Виктор Крам разделили первое место к вящему неудовольствию многих зрителей как из Хогвартса, так и из других школ.