На чердаке (джен)

Снова коридор. Снова взгляд цеплялся за планы эвакуации. Снова дверь с угрожающей табличкой «травматолог». Димка упирался ногами в пол, пытаясь замедлить ход, поэтому Влад почти тащил его. Мама, из объятий которой он его ловко выкрал, вернулась к Дане. Влад легко успокоил Юлю несколькими невесомыми поцелуями и, наградив его снисходительным взглядом, под руку уволок в комнату пыток.

— Я закрою глаза на твой марафон и отведу к Даньке, если будешь хорошо себя вести, — негромко предупредил Влад, словно маленького, прежде чем втащить в кабинет.

— О, поймал своего подбитого утёнка, — неожиданно бурно обрадовался за столом врач, всплеснув руками, отчего Димка позорно спрятался у отца за спиной.

Он не понял про утёнка, прослушал, как зовут травматолога и вообще весь непродолжительный диалог пожирал взглядом врача, который напоминал ему шкаф. Огромный и тяжёлый. Ручища, которой травматолог держал ручку, грозилась сломать её, и Диме чудилось, что он уже слышит треск пластикового корпуса. Или это его воображение представляло хруст его костей.

— Ты б его переодел, а то как из ужастика сбежал. Бензопилы не хватает, — Петрович, как обращался к коллеге Влад, басисто рассмеялся и встал.

Димка шумно сглотнул скопившуюся слюну и вцепился в халат Влада, думая о том, что бензопилы не хватает травматологу. Он с ужасом взирал на него снизу вверх, потому что тот был почти на две головы выше Влада. Создавалось ощущение, что он давит своей богатырской мощью, от которой сводило мышцы. Это не миролюбивый Влад с конфеткой в руке и мягкой улыбкой. Петрович у Димы ассоциировался с кровожадным мясником.

— Чего он у тебя трясётся, как чихуахуа на морозе? — голос Петровича звучал так, будто они находились пещере: откуда-то издалека и со всех сторон. — Может, плед принести?

— Нашатырь неси, — мёдом по барабанным перепонкам разлился бархатный баритон Влада, и расплывшаяся было перед глазами картинка вернула свои очертания. — Прекрати пугать мне сына, — негромко, но твёрдо попросил он, успокаивающе погладив Димку по голове. — Иначе мнительная мамаша превратится в бдительного отца, который больше не будет одалживать тебе бинты.

Петрович закатил глаза, бросив что-то про «шибко нежных», но Влад только с улыбкой покачал головой.

— Он доломает мне оставшиеся кости, — прошептал Димка, дёрнув отца за рукав.

— Обязательно, если будешь шуметь, — снова хохотнул Петрович, внезапно оказавшись рядом.

Дима вздрогну, инстинктивно отскочив в сторону, и свалился с кушетки, чуть не повалив за собой Влада, попытавшегося его удержать. Потревоженная рука отозвалась новой волной боли. Димка негромко взвыл, почувствовав, как влага скопилась в уголках глаз.

— Петрович, просил же! — Выдохнул сквозь зубы Влад, вернув сына на место.

— Понял, — уже серьёзно отозвался травматолог, принявшись сосредоточенно осматривать повреждённую руку.

Дима испуганно замер, когда ручища в перчатке ловко избавила его от фиксирующей повязки и неожиданно аккуратно принялась ощупывать суставы. В следующую минуту врачи в две руки стянули с его плеча рубашку, и противный латекс коснулся кожи напрямую. Димка поморщился. Пока Петрович осматривал его, в кабинете временно повисла оглушающая тишина, неприятно действовавшая на нервы. Следить за действиями травматолога Дима не решился, опасаясь потерять сознание раньше необходимого. Влад стоял рядом, безропотно позволяя мять край своего халата. Будь с ним Даня, он бы обратил внимание на немой диалог, который одними взглядами вели врачи. Но Дима наблюдательностью не отличался.

— Вправлять будем, — легко вынес вердикт Петрович, и Димка подумал, что самое время терять сознание.

— Это не больно, — поспешил успокоить Влад, на которого он обратил свой растерянный взгляд.

— Почти, — добавил Петрович, и пусть маска скрывала половину лица, Дима понял, что он улыбался.

Влад возмущённо зыркнул на коллегу, но тот его проигнорировал. Что-то зазвенело, ударившись о металлический лоток. Хрустело стекло. Запахло спиртом. Дима, словно загипнотизированный, впился взглядом в остриё иглы. Расшатанные нервы напомнили о себе, перекрыв дыхание. Лёгкие устроили воздуху забастовку, не приняв его, и Дима беспомощно открыл рот в бессознательной попытке сделать вдох.

— Нет, дыши через нос! — тут же прозвучала команда от Влада, и он присел на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. — Чего ты опять разволновался? — он взял его за руки, заглянув в глаза.

— Не знаю, — нахмурился Димка, медленно вдыхая через нос и краем глаза следя за приближением травматолога.

— На меня смотри.

Дима послушно посмотрел отцу в глаза.

— Не думать о боли, да? — криво усмехнулся он, когда проспиртованная вата холодом обожгла плечо.

— Да, — отзеркалил его усмешку Влад, косо наблюдая за действиями коллеги. — Спокойно, — мягко приказал он, чуть крепче сжав ладони сына, когда укусила игла.

Дима шумно втянул носом воздух, зажмурившись, но кроме лёгкого покалывания ничего не почувствовал. Рука, невесомо придерживавшая его, была теплой. Хоть и в противной перчатке. Дима теперь обращал внимание на эти незначительные, казалось бы, детали, которые удивительно эффективно успокаивали его.

— Иголка ведь маленькая? — приоткрыв один глаз, испуганно прошептал он.

— Да. — утвердительно кивнул Влад под короткий смешок Петровича.

— Змей трясётся над кроликом. Расскажу кому из наших — не поверят.

— Ещё одно такое сравнение и вывих вправлять будешь себе, — как бы невзначай заметил Влад.

Димка удивлённо посмотрел на травматолога, словно ожидал, что тот в отместку по-детски покажет язык, но обнаружил, что из рук Петровича давно пропал шприц. Он почувствовал, как нервно дёрнулся глаз. Чувства собственной тупости и стыда, преследовавшие его весь день, грозились достичь своего пика. Димка отчётливо ощущал, что всё это время его нагло обманывали. И не кто-нибудь, а он сам себя. Сознание бессовестно насмехалось над ним многие годы, и в этот момент Дима осознал это в полной мере.

— Давай способом Мухина-Мота, — предложил Петрович, впрочем, не ожидая ответа. — Позвать медсестру в помощь? — он перевел задумчивый взгляд с синего полотенца в руках на Влада.

Очередное стадо мурашек пробежало у Димки по спине.

— А чем я тебя не устраиваю?

— Тем, что должен следить, чтобы твой заяц от страха лапками кверху не лёг, — припечатал Петрович. — Я пока побуду злым врачом, а ты скинь-ка халат, кликни кого-нибудь ещё и успокой ребёнка. А то он думает, что я его на ужин съем.

Петрович подмигнул растерянному Димке. А Влад, вопреки подростковым ожиданиям, не стал спорить и послушно отправился выполнять указанные действия.

— Слушай, Дмитрий, — неожиданно серьёзно обратился к нему Петрович. — Я уже понял, что ты боишься, но вывих вправить надо. Это займёт меньше пяти минут, поэтому не будем разводить лишней драмы. Идёт?

Дима автоматически кивнул, показав, что услышал. Он старался думать о том, что скоро все закончится и его отведут к Даньке.

— Больно не будет, — перенял инициативу вернувшийся Влад, который просто крикнул в коридор, чтобы кто-нибудь к ним зашёл. — Мы анестезию укололи, поэтому ты ничего не почувствуешь. — Он опустил ему руку на здоровое плечо.

— Почти, — добавил Петрович.

В этот раз Влад на коллегу не посмотрел, молча согласившись с его словами. Димка испытал смешанные чувства от этого «почти». С одной стороны он понимал, что совсем без боли не обойтись, с другой — панически этой боли боялся. Но нужно было успокоиться. Вечно бегать не получится. Дима попытался воскресить в памяти все советы Влада и воспользоваться ими одновременно. Вышло посредственно, потому что мысленно он был спокоен, а вот эмоционально качался на качелях, на каждый удар сердца выполняя солнышко.

В кабинет суетливо вбежала медсестра. Несколько светлых прядей упрямо выбивались из-под шапочки, но халат был кипельно-белым и выглаженным. Особо участливой она не выглядела. Злой, к счастью, тоже. Даже приветливо улыбнулась Диме, когда проходила мимо.

— Папа, — осторожно позвал Димка, воспользовавшись тем, что Петрович отвлекся на беседу с медсестрой.

Влад, избавившийся от противного халата, посмотрел на него, ожидая продолжения, и слова внезапно застыли на языке. Дима смущённо опустил глаза, никак не решаясь произнести мысли вслух. Здоровая рука нервно сжала край рубашки.

— Боишься? — мягко поинтересовался Влад и потрепал его по голове, вызвав наигранно возмущённое фырканье.

— Подержишь меня за руку?

Тихо. На грани слышимости. Влад едва разобрал, почувствовав укол в самое сердце. Столько метаний и надежды из-за такой сущей мелочи. Но для Димы это было важно. Он не стал отвечать, прикрыв на мгновение глаза и усмирив бурю внутри. Сел рядом, легко сжав его ладонь. Димка с силой вцепился в ответ.

— Вот тут держи, только не тяни, — Петрович протянул полотенце у него под рукой, вручив два конца медсестре. — Руку расслабь.

Димка вздрогнул от твёрдости, прозвучавшей в голосе, крепче сжав ладонь отца, и Влад обжёг травматолога предупреждающим взглядом. Петрович наклонил голову в знак извинения и заметно смягчился.

— Дмитрий, расслабь ручку, — снова попросил он, легко взявшись за предплечье и плечо.

Напряжение возникло всего на мгновение, на которое пересеклись взгляды врачей, и Петрович, убедившись, что Влад придерживает сына, согнул Димкину руку в локтевом суставе и начал медленно отводить, легко встряхивания. Димка сидел, натянувшись, как струна, и старательно дышал через нос, крепко сжимая руку отца. Он чувствовал, что Петрович проводит какие-то манипуляции, но никаких неприятных ощущений не было, поэтому Дима позволил себе немного успокоиться. Резкая боль пронзила руку. Он шумно втянул носом воздух, чуть им не поперхнувшись, а Влад схватил его за здоровое плечо.

— Всё-всё, выдыхайте, — поспешил успокоить Петрович, продолжая вращать его руку и ощупывать сустав. — Поднимается? Не больно?

Димка на пробу приподнял руку и отрицательно кивнул. Градус напряжения резко упал. Влад заметно расслабился. Медсестра, коротко попрощавшись, сразу же исчезла, очевидно, поспешив домой. Довольный Петрович, бормоча под нос какую-то песенку, накладывал фиксирующую повязку, давая между делом рекомендации, которые Димка прослушал, понадеявшись на отца. Облегчение накрыло его, и он почувствовал, насколько сильно устал. И морально, и физически. Радовало одно: чёрная полоса, наконец, закончилась.

Дима понял это, когда Данька ободряюще улыбнулся и насильно стукнул кулаком в здоровое плечо.

— Ещё раз влезешь в драку, я сам тебя поколочу, — серьёзно заявил ему брат, удобнее устроившись на белой подушке.

Двигаться ему, очевидно, было ещё больно, поэтому он старался лишний раз не шевелиться. Ему оставалось только давить на Диму взглядом.

— Так я же… — Димка хотел оправдаться, но решил, что это лишнее. — Понял. Прости.

— Не за что, — хмыкнул Даня, приподняв уголки губ и протянув ему руку, за которую Дима поспешно ухватился.

— Я дурак, Дань. Балбес. Форменный. В следующий раз, если буду творить глупости, стукни меня. Обязательно.

— Заметь, ты сам попросил, — ткнул в него пальцем Данька, вызвав ответную улыбку.

Юля хотела навалиться на сына сверху, но вовремя вспомнила про больное плечо, резко изменив траекторию наклона тела и громко шлёпнувшись на пол. Влад рефлекторно вскинул руки, только поймать жену все равно бы не смог. Юля не растерялась, резво поднявшись и чмокнув Даньку в нос, и потянулась к Димке. Тот скорчил недовольное лицо, но сам подставил щёку для поцелуя. Влад на это закатил глаза, потрепав обоих сыновей по головам, и у самого входа притянул к себе за талию Юлю.

Она вновь была весела, словно цветущая веточка вишни. Мальчики о чём-то разговаривали, тихо посмеиваясь, и старательно делали вид, что не обращают на них внимания. Юля сделала вид, что поверила, но вытащила его из палаты, жадно прижавшись к губам. Влад охотно ответил на поцелуй, чувствуя, как медленно сходит напряжение. Наконец всё разрешилось. Пусть не без его вмешательства.

— Поезжайте с Димкой домой, — тяжело дыша, прошептал он, с трудом заставив себя оторваться от сладких губ. — Мы утром приедем. Я с Женей дежурствами поменялся. За Даней присмотрю.

— Не хочу, — игриво улыбнулась Юля, вплотную прижав его к стене и подцепив пальцем подбородок.

Влад зацепился взглядом за её хищный взгляд, почувствовав, что вот-вот потеряет контроль над ситуацией. И уже был готов сдаться, когда его руки спустились с талии на бёдра. Высокий ворот свитера закрывал ключицы и шею, которую очень хотелось прикусить, а красный цвет дразнил, словно быка. Он почти сорвался, но Юля, издевательски подмигнув, внезапно пропала из его рук. С грацией кошки она ловко выскользнула из его объятий и, одарив наигранно сочувствующим взглядом, помахала на прощанье рукой.

Димка тут же выскочил вслед за ней, словно дежурил под дверью, а Данька тщетно пытался скрыть улыбку.

— Ты подстроил? — спросил Влад, поправляя сыну одеяло.

— Понятия не имею, о чём ты, — покачал головой Даня, хрюкнув от смеха.

— Хитрецы, — фыркнул он и, наклонившись к сыну, шепнул:

— Люблю вас.

* * *

В кабинете было душно. Во всех смыслах. Юля повела плечами, разминая затёкшую спину. Она не привыкла так долго держать осанку, но нужно было демонстрировать себя с лучшей стороны. Облепленный пластырями Димка, сидевший рядом, играл в гляделки с Занозиным, и Юля заглянула Кириллу в глаза, быстро усмирив обоих. Она посмотрела на женщину, ютившуюся на самом краешке стула, словно тот мог её укусить. Та тоже была миниатюрной, но ещё жутко горбилась, отчего казалась ещё меньше, и не поднимала глаз. Своей крошечной ручкой она то и дело от нервов принималась гладить сына по плечу, за что весьма ощутимо получала по руке. У неё от этого внутри вскипела злость, и Юля поспешила отвернуться, опасаясь, что не сдержится и отвесит Кириллу воспитательный подзатыльник. Мало его Димка побил.

— Мы будем развивать эту тему и ставить детей на учёт? Или сделаем вид, что мальчишки повздорили, а потом помирились, и наше вмешательство здесь излишне.

Строгий голос директрисы резанул по слуху, заставив всех присутствующих вернуть внимание к теме их внеплановой встречи.

— Если юноши извиняться и пообещают не учинять более драк, то думаю, все очевидно, — деловито отозвалась Юля, так как Марта молчала.

— Я не буду перед ним извиняться, — взвился Кирилл.

— Кирюша, — мягко позвала она, успокаивающе положив ему на плечо свою ручку, которую сбросили одним резким движением, — так нельзя, милый.

— Помолчи, — огрызнулся на нее Занозин, и Марта дёрнулась, как от пощёчины, вновь опустив глаза и прижав руки к груди.

Юля наступила напрягшемуся Димке на ногу и смерила предупреждающим взглядом, не позволив вмешаться. Если эти двое снова сцепятся, они их не разнимут. Она показательно вздёрнула подбородок и повернулась к Занозину.

— Слушай сюда, — Юля запнулась, не найдя в своём лексиконе ничего приличного, — Кирилл. Если хоть пальцем тронешь моих сыновей…

— Соловей решила, что кукушата — ее птенцы, — нагло перебил Занозин, вальяжно развалившись на стуле.

— Кирилл! — с ужасом воскликнула Марта, беспомощно обернувшись на Юлю.

— Чё ты сказал! — подскочил Димка, но она одним взглядом пригвоздила его к стулу.

У нее тоже нервы были на пределе, но Юля держала себя в руках. Угрозы были бесполезны против такого нахала. Ни слов, ни даже действий он, очевидно, не понимал. Она догадывалась об этом, когда узнала подробности потасовки. Юля одарила Занозина короткой усмешкой, которую тот не просто заметил, но и отреагировал. Напрягся. Сложил руки на груди, взирая на нее исподлобья. Данька не ошибся с характеристикой одноклассника. Дурак. Неужели он всерьез думал, что она, как его мамаша, стушуется или расплачется. Не на ту напал. Юля расслабленно откинулась на спинку, всем своим видом показывая, что продолжать не станет, и принялась рассматривать свой маникюр. Димка под боком с подозрением косился на нее, а Юля развлекалась. Выступление только начиналось.

Зачем ей бодаться с бараном.

Дверь распахнулась. Юля не стала прятать победную усмешку. Влад шагнул в кабинет, извинившись за задержку, и положил на стол директора лист. Обернулся к резко подобравшемуся Занозину. Марта внезапно подскочила с места, безуспешно пытаясь закрыть собой сына. Влад вскинул бровь, но более никак своего удивления не выказал. Он знал, что нельзя вставать между матерью и детьми. Впрочем, Влад и не собирался.

— Это заключение хирурга, — он посмотрел на Занозина поверх плеча его матери, и на Влада подросток смотреть уже не решился. — Оба моих сына оказались в драке, зачинщиком которой были вы, Кирилл. Скажу честно, нам всем сильно повезло, потому что ни у кого не оказалось тяжких телесных.

Влад прервался. Марта побледнела и осела на стул, неверяще смотря на сына.

— Кирюша, как же так, — запричитала она, вновь потянувшись к сыну, но тут же отстранилась, прижав руки к груди. В голосе слышались слёзы. — Как ты мог. Родной мой, я не верю. Ты ведь всегда был таким…

— Замолчи! — снова зарычал Занозин, и Влад громко хлопнул ладонью по столу, заставив всех вздрогнуть. Марта громко разрыдалась, уткнувшись в платок. Юле стало так её жалко, что она не удержалась и подошла к ней, погладив по плечу.

— Это вам стоит помолчать, — тихо проговорил Влад, пронзив Кирилла взглядом. — Вы понимаете, что на вас могут завести уголовное дело за причинение вреда здоровью средней тяжести. Что лишь капля в море. Если бы с моими детьми что-то случилось.

Его голос будто пронизывал насквозь ледяными иглами. Оседал в сознании. Невысказанная угроза повисла в воздухе, и даже Димка невольно задержал дыхание. Такого отца он по-настоящему боялся: спокойного до зубовного скрежета, непоколебимого и готового пойти на всё. Занозин чувствовал силу Влада. Понимал, что тот непредсказуем. Сидел, боясь сделать лишнее движение, потому что Влад выглядел как человек, находившийся на грани. Он запросто мог его ударить, и никто бы не смог ему помешать. И пусть Димка знал, что отец никогда так не поступит, всё равно чувствовал себя уязвимо. Молчавшая директриса, видимо, тоже. Только Юле всё было нипочём. Она успокаивающе гладила Марту по плечам, предлагая ей бумажные салфетки, словно творившееся вокруг не имело к ней отношения.

— Я надеюсь, — продолжил Влад, убедившись, что его слова достигли сознания подростка, — что больше подобного не повторится. В ином случае вы не уйдете от ответственности, Кирилл.

Его имя Влад буквально выплюнул. Лёгкий налет презрения был едва уловим, но Дима почувствовал удовлетворение, которое усилилось, стоило Занозину раскрыть рот:

— Прости за то, что сказал и ударил твоего брата, — выдавил он под пристальным взглядом Влада, несмело протянув руку.

— И ты меня прости, что побил, — Дима ответил на рукопожатие, покосившись на маму, одобрительно кивнувшую ему.

— Рада, что мы смогли разрешить ситуацию, — сухо сказала директриса и всего на мгновение странно улыбнулась Димке.

Обменявшись любезностями, они покинули кабинет, но Дима успел услышать, как Занозин вновь прикрикнул на свою маму, громко взвывшую, словно раненый зверь.

Он пристроился между родителями и подумал о том, как Занозин огрызался с этой нежной и мягкой женщиной, которая, несмотря на грубость, продолжала окружать его заботой. Она безмерно любила его. И в голове как-то сам собой всплыл разговор с Данькой, в котором брат заметил, что именно такая любовь и становится виной отвратительного характера. А Димка, с детства недолюбленный и одинокий, никак не мог понять, как материнская любовь, такое чистое и сильное чувство может очернить, испортить чью-то душу.