Остров выживших (джен)

Погостив у Кощея ещё пару деньков, мы со Смертью переместились к дереву, которое я уже давно стал называть домом.

— Пришло время серьёзно поговорить, ученик.

— Неужели мне откроют все умалчиваемые тайны?! — пошутил я, и меня тут же скрутило от боли.

Смерть спокойно смотрел на меня.

— Я имею полное право наказывать тебя, ученик.

— Нисколько в этом не сомневался, — выдохнул я, и боль отступила.

С облегчением разогнувшись, я выжидающе посмотрел на Смерть.

— Мне бы не хотелось устанавливать в наших отношениях иерархию, — задумчиво произнёс он.

— Думаешь, это решит проблему? — удивлённо спросил я. — Смерть, давай рассуждать логически. Я такой, какой есть. Меняться не собираюсь. Моё служение принадлежит тебе — я от своих слов не отказываюсь. Что бы ты ни приказал, я это сделаю. Мне всё равно, как для этого придётся себя ломать и через что переступить. Если моя манера общения тебя не устраивает, ты, конечно, вправе меня наказать, но это не заставит меня измениться.

— Наказания могут быть разными, — бросил Смерть. — к примеру, таким...

Мою правую руку обожгло. С каждой секундой боль увеличивалась, создавалось ощущение, что она вот вот начнёт плавиться.

— Для того, чтобы боль прекратилась, тебе нужно опуститься передо мной на колени.

— Я не понимаю, — помертвевшими губами произнёс я.

— Чего ты не понимаешь, ученик? — невозмутимо произнёс Смерть.

— Не понимаю, зачем такие сложности, когда вам достаточно просто приказать.

Смерть сморгнул.

— Приказать?

Я сглотнул пересохшим горлом и, глядя в лицо Смерти, произнёс:

— Если вы хотите, чтобы я стал перед вами на колени, вам достаточно мне это приказать, — пояснил я и прикрыл веки. Боль всё усиливалась, и говорить было трудно, но я всё же продолжил: — Вам достаточно приказать... Если же вы этого не делаете, я автоматически буду воспринимать происходящее, как ваше желание продлить наказание. Каким бы жестоким оно ни было, я его приму, так как вы верно подметили, что имеете полное право так поступать.

От напряжения у меня уже дрожали руки, да и сам я покачивался, с трудом сохраняя вертикальное положение. Некоторое время Смерть молча рассматривал меня, а потом бесстрастно произнёс:

— Я приказываю тебе стать передо мной на колени.

Я молча опустился, выполняя его приказание, и боль начала отступать. В этот момент на нас налетел странный вихрь, пахнувший прохладой. Прямо как в той детской песенке: "А воздух жжёт и колется, и пахнет, как арбуз". Нет, сам вихрь был не особо холодным, но вот запах был именно таким, зимним. И от этого мне немного полегчало, хоть я и качался в этом вихре, как былинка на ветру. А вот Смерть, в отличие от меня, стоял незыблемой скалой. Вихрь исчез почти так же внезапно, как появился. Остались только я и мой начальник.

Смерть вздохнул.

— Я хочу, чтобы ты правильно понял мои мотивы, ученик.

— Я их понимаю, — отозвался я, — сейчас мы вроде как одни, и вы можете себе позволить расслабиться и отбросить условности, но там, во внешнем мире, мы часто будем на виду, и моя манера общения может ударить по вашей репутации, если вы оставите моё поведение без внимания. Следовательно, вы просто обязаны реагировать соответственно во всех таких случаях. Я ничего не имею против. Это малая плата за возможность оставаться самим собой. Я готов платить эту цену.

— Что ж, — снова вздохнул Смерть, — значит, вернёмся к предмету нашего разговора. До сих пор я щадил тебя, ученик, давая возможность освоиться и не нагружая чрезмерно должностными обязанностями. Теперь же ты узнаешь в полной мере, что значит быть вершителем равновесия. Ты можешь и дальше считать этот остров своим домом, но появляться здесь будешь редко. Всю дальнейшую информацию о своих обязанностях получишь от косы. Даю тебе ещё два дня отдыха. После времени у тебя будет мало.

С этими словами Смерть исчез, и только после этого я позволил себе подняться. Всё-таки хорошо быть психологом. Я за это время достаточно изучил Смерть, чтобы подозревать его в беспричинной тирании. Что ж, пойду изучать информацию от косы.

* * *

Бесцельно прогуливаясь неподалёку от своего дерева, я услышал в кустах странные звуки и, поспешив в том направлении, обнаружил склонившуюся над водой озера низкорослую лошадь чёрной масти. По размеру озеро скорее ассоциировалось с большой лужей. Я подошёл ближе к животному и с удивлением обнаружил, что это не лошадь, а единорог. Из глаз его в тёмные воды озера падали крупные слёзы.

— Тебя кто-то обидел? — спросил я, подходя вплотную.

Единорог обернулся и посмотрел на меня своими печальными глазами. На меня тут же потоком полилась информация.

— Что?! — я аж подскочил от возмущения и негодования, — Да как они посмели сказать тебе подобную гадость?! Не слушай их! Это всё неправда!

— ...

— Конечно, уверен! Глупость какая! Твой чёрный цвет никак не связан с чертами характера. Я убеждён, что ты очень нежное и ранимое существо.

— ...

— Да, именно так. А то, как они поступили с тобой, заставляет меня предполагать, что сами они не такие светлые, как пытаются показать. Забудь о них. Не стоят они твоих переживаний. Хочешь, вместе будем жить? Ты мне очень нравишься, да и цвет мой любимый. Вместе мы будем очень органично смотреться.

Зашедший за мной спустя сутки Смерть сказал, что при полном параде, верхом на чёрном единороге и с чёрным котом в руках, я действительно смотрюсь незабываемо. И был совсем не против присутствия волшебного коняшки, когда перемещал нас в другие миры.

Что ж, прощай, остров! Я теперь не часто буду тебя навещать.