Ataashi (гет)

Пребывание в Вал Руайо должно было весьма пагубно сказаться на компании. На это указывали все факторы: Инквизицию воспринимали как еретиков; аристократов положение всемогущей по закону организации очень сильно пугало и злило; Кассандра в гробу видела Игру и её участников; Аллароса считали кем-то вроде ходячего ключа от разрывов при Леди Инквизиторе и смотрели на него и Соласа как и на слуг-эльфов, то есть, с брезгливостью и презрением.

Однако всё оказалось немного лучше, чем мы сами себе надумали. Стоило избавиться от Зависти и влияния храмовников в столице, как слухи об Инквизиции поползли положительные. И демона раскрыли, и со жрицами договорились без мордобоя, и даже лично одна из Искателей стояла в верхушке организации, а значит, что опасность от магов может быть нейтрализована в ближайшее время. Сэр Баррис, встав на ноги, с достоинством и долгом за спасение жизни взял на себя остатки храмовников в столице, а Цитадель Теринфаль из-за эффекта бабочки лишилась статуса гнезда «красных», и новоиспечённый Рыцарь-Командор отправился за своими коллегами на юг, где должен был встретиться с Калленом и нашими сопровождающими. Куда делись заражённые церковники, знал только Корифиус и его пешки, но можно предположить, что он вплотную займётся захватом крепости Адамант и Серыми Стражами. Искать красных всё равно не придётся — сами явятся, как только Брешь закроем.

Кроме роста репутации Инквизиции и вербовки Сэры, ошивающейся где-то нигде и рядом с домом отдыха одновременно, предстояло заняться ещё горой дел. Политика не отстанет, как ни пытайся, ведь вся суть сбора ресурсов и союзников в этом и состоит.

Но ведь имелись ещё и повседневные заботы.

Во-первых, снаряжение Инквизиции оставляло желать лучшего, и при взгляде на запасы организации хотелось сесть и поплакать от жалости. Щиты Кассандры не выживали после тяжёлых боёв, как и гибкий, но простой лук Аллароса с изношенной тетивой, да и болты арбалета у Варрика не бесконечные. Солас вовсе лишился посоха, и сейчас без оружия хоть и мог колдовать, но сложные заклинания вроде метеора от него можно не ждать.

Во-вторых, одежда. Болтающаяся на тонких плечах Лавеллана рубаха с чужого плеча лично меня раздражала, вызывая желание хотя бы оттяпать и перекроить ткань, грубо говоря, «на коленке». Солас с его дорожными наборами потрёпанных туник заядлого отшельника и путешественника особенно выводил из себя. Даже Кассандра с её стилем храмовницы порой навеивала на мысль, что надо бы ей купить добротные кожаные штаны, которые не протрутся ни после поездки на лошади, ни после валяния по земле. Сэра? Сэра это Сэра, ей хватит и добротного лука и банок с взрывоопасными смесями, чтобы осчастливить такую простую душу, как она.

До вечера встречи с Мадам де Фер оставалось два дня. Пожалуй, самое время заняться заботой о членах организации, лидером которой мне не повезло стать, а то не дело это, что грозные «охотники на ведьм» ходят в обносках. Хорошо только Варрику с его накоплениями Наместника Киркволла — алая рубаха с тонкой золотой нитью по низкому вороту уже являлась предметом роскоши. Собственно, средневековым шопингом я и занялась, пока компания отдыхала от бесконечной беготни. Кассандра пряталась от общества жриц, перечитывая что-то у себя среди свитков и расписывая не менее длинные — новые. Варрик периодически отвлекался на охоту на убийц, присылаемых домом семьи Бьянки, который о встрече возлюбленных узнал и теперь пытался вновь отвадить гномов друг от друга. Алларос прятался от людей в принципе, полюбив наблюдать за столичными жителями из окна. Сэра потерялась в городе, занимаясь своими делами «Друзей», а вот Коул наоборот нашёлся и теперь вился вокруг компании, изучая нас со всех сторон и помогая жителям гостиницы отпустить свои страхи. Солас же гулял по Тени, то есть, спал — бессовестно и безмятежно, накрывшись тонким одеялом с головой и игнорируя любые звуки в комнате. Уверена, у него свои точки интереса в столице, учитывая, сколько снов и отголосков эмоциональных переговоров мог посетить сомниари.

Так что только непредсказуемая кунари при полном штиле умудрялась нагнать ветра и поднять бурю на ровном месте.

Денег для относительно большой организации, которая должна разрастись в будущем, у меня, конечно, не так много, однако моими собственными накоплениями бюджет не ограничивался. Запрос знакомым аристократам я уже разослала: в ближайшее время в Убежище отправят по морю аркбаллисты, снаряжение для солдат и пару десятков воинов. Инквизиция сможет дать отпор небольшой армии сразу после установки орудий, и это очень и очень хорошо. Таким образом совсем уж тратиться не пришлось, и накопления ушли на подарки компаньонам практически без ощутимых потерь.

Правда, сразу отдавать все «дары» друзьям я не стала. Список заказов рос и рос по мере моего продвижения по мастерским в столице, глаза разбегались и цеплялись за всё блестящее, как у сороки. Вскоре весть о Леди Инквизиторе, озабоченной снабжением Инквизиции, поползла по рынкам, отразившись в меня эхом предложений и скидок в обмен на сотрудничество и рекламу. Чудо, что под груз не пришлось заказывать второй корабль — шесть тяжёлых ящиков затолкали в трюм, что шло впритык к допустимому весу на судне, и лишь потому, что от части матросов мы отказались ещё в порту Джейдер, не видя смысла в полной команде. Корабль шёл не в полноценный рейс, а использовался в качестве транспорта с магами на борту, оттого любые неприятности нивелировались заклинаниями вроде непогоды и рваных парусов.

Иными словами, по возвращении к каравелле делегацию будет ждать приятный сюрприз с распаковкой подарков, что сгладит впечатление о поездке не в самый приятный город Тедаса.

Когда солнце опустилось с зенита, распалив улицы до невозможной духоты, я вернулась в гостиницу абсолютно не пропыленная и не голодная на зависть простым смертным и сразу поднялась в наш номер. Миновав бадью с водой за ненадобностью таковой духу, я убедилась, что Кассандры здесь нет, кроме её походных вещей, но солдат и Варрика так же в комнатах не наблюдалось. Если взять во внимание тот факт, что люди не сидят на месте, а случиться могло что угодно, то исчезновение компаньонов неудивительно. Могло прийти письмо с вороном или гонец, а возможно, что люди и гном просто ушли развеяться, ведь в столице развлечений хватало. Вон, Солас по прежнему гулял, ныне где-то в районе императорского дворца, судя по ощущениям Тени, и при этом оставался в «мужской» комнате вместе с Алларосом.

Главное — не беспокоиться лишний раз и не придумывать причины. Друзья вернутся и сами всё расскажут.

«Друзья… Давно я так кого-то не называла», — задумчиво протянула я в мыслях, аккуратно разместив на кровати Кассандры свёрток с одеждой и новый щит, обёрнутый дешёвой мешковиной. Тяжёлый, но довольно простого прямоугольного дизайна и таранного типа с шипами, щит являлся самым непримечательным среди его более дорогих аналогов с корабля.

Скинув сумки со своим барахлом, что с укоризненным грохотом красок и альбома приземлились на тумбу, я поднялась на этаж к Соласу и Алларосу, прихватив коробочку и пару маленьких и больших свёртков. На лестнице, правда, еле-еле удалось разминуться с толстым аристократом, надушенным чем-то приторным и удушливым, но человек сам в стену едва не врос, когда заметил двухметровую кунари, и очень постарался меня не задеть, спускаясь боком. Только за золотой маской пролепетал на орлесианском что-то, похожее на приветствие.

Зато в коридоре, освещённом косыми лучами из окна в конце, вновь было пустынно и не слышно разговоров с других этажей. А ещё было приятно прохладно, что редкость в такую жару.

Стоило всего пару раз легонько стукнуть по нужной двери костяшкой, как изнутри помещения послышался скрип мебели по полу, и створка почти мгновенно приоткрылась. Из щели смотрели широко раскрытые лаймовые глаза, зрачки в которых чуть расширились от радости при моём виде, и дверь открылась полностью. Алларос приложил палец к губам, пропустил меня и указал на спящего Соласа.

— Это нормально, что он так долго спит? — едва слышно спросил у меня эльфёнок, аккуратно закрывая за мной створку.

На парнишке была только бездонная рубашка и подвёрнутые штаны, из-под которых выглядывали тонкие щиколотки, такие же веснушчатые и тронутые солнцем, как и лицо. Долиец чувствовал себя особенно уютно босиком и в нашей компании не зажимался, потихоньку привыкая к шуму вокруг.

— Вчера ведь весь день, как и я, проспал. С ним всё хорошо?

— Солас — сомниари, — точно так же тихо ответила я, протянув коготь и поправив рыжие пряди, хаотично развалившиеся кольцами на макушке мальчишки.

Лавеллан от этого жеста только недовольно, но очень уж мило зажмурился, терпя восстановление порядка на его голове. Я же усмехнулась, на реакцию подобного проявления заботы, но практически в то же мгновение поняла: Алларос не привык к заботе. В долийских кланах с их кочевым образом жизни нет места слабости.

— Для сноходцев нормально почти постоянно находиться в Тени так же, как нам — бодрствовать днём, — убрав руку, поставила большие свёртки у стены, придержала мелкие, зажав их локтем, и поправила привязанную к поясу коробочку. Алларос ещё слишком юн. Он растёт и многое не знает о мире. — Духи и демоны любят поговорить не менее, чем живые люди, а изменчивость Тени позволяет рассматривать вещи и события под разными углами и узнать больше информации.

— Ты ведь тоже помогаешь Соласу, — Лавеллан присел на краешек ближайшей кровати, скромно сложив руки на коленях. Я тоже переместилась и опустилась перед ним прямо на пол, поджав ноги и уместив поклажу рядом. — Значит, ты тоже, эм, сноходец? Но ты очень мало спишь, — заметил эльфёныш, забавно склонив голову набок.

— В некотором роде, — потому что я дух, но в ближайшее время никто подобного признания от меня не услышит, — просто у кунари очень короткий цикл сна. — Алларос протянул «а-а», будто узнал что-то невероятное, касающееся инопланетной жизни. — Таких, как Солас, называют сомниари, сейчас их почти не встретишь. В клане тебе не рассказывали о таком?

— Мне вообще ничего не рассказывали.

Алларос поджал губу и уткнулся потемневшим взглядом в худые коленки. Узкие плечи опустились, а пальцы сжали ткань штанов. Эльф настолько изменился за одно мгновение, что я невольно прикрыла глаза от досады, наступив на больную мозоль собеседника с элегантностью слона в посудной лавке. Ну вот. Я его расстроила.

— Всё внимание доставалось Первой, — эльф засопел и говорил так тихо, что только губами и двигал, — Эллану обучали и магии, и ремеслу, и истории, и традициям, едва ли не на коленях перед ней ползали, потому что хагрен Дешанна оберегала Первую как родную дочь. А охотникам и разведчикам вроде меня давали в руки меч и лук и отправляли охранять стоянку на целый день или в лес за дичью. У меня даже не было родителей, они отдали меня в клан для разнообразия наследия, — голос Лавеллана не дрогнул, но эмпатия на полную считывала его состояние.

Мальчику было очень плохо.

Где-то на периферии появился Коул, учуяв боль ребёнка, но я только подняла на его бледную фигуру взгляд и мотнула головой.

Не надо. Он сам.

— Я чужой в клане, поэтому я охотник и даже не воин. Лишь бы дичь приносил, хотя бы так польза есть. Мне уже и невесту искали, — Лавеллан так сильно сморщился, что почти заплакал, — а я хотел знать, почему у меня валласлин Митал, а не другого бога. Я хотел знать, почему к статуям Ужасного Волка нельзя подходить, но можно сделать подношение. Почему мы торгуем с людьми, а некоторые кланы наоборот с ними воюют? Почему наш язык настолько ограничен? Почему мы не живём в Халамширале, если там даже эльфинажа нет, и люди живут отдельно?

— Как ты оказался на Конклаве? — тихо спросила я, положив руку на колени эльфёнышу и сжав сразу обе маленькие, вечно мёрзнувшие ладони.

— Дешанна отправила меня и ещё троих ребят как охрану Элланы, сопровождать свидетеля исторического момента, — Алларос шмыгнул носом, но пересилил себя и попытался успокоиться, — хотя она знала, что к долийцам люди относятся почти всегда агрессивно. А тут… взрыв… Старший… Якорь этот, фенхидис! — Алларос, зашипев, вскинул голову и посмотрел на меня растерянно и почти расстроенно, а метка под моими руками вспыхнула, отреагировав на эмоции эльфа. Лавеллан вспышку боли едва ли заметил. — Почему я выжил, а они — нет?

— Почему веретёнка красная, а ромашка белая? — спросила я с успокаивающей улыбкой.

— Потому… что так оно есть, — эльфёныш захлопал глазами и стал похож на лохматого сыча.

— Ты выжил, потому что оно так случилось.

— Но это нечестно, — Алларос покачал головой, — я ведь даже не их родственник, я не Лавеллан…

— Ты долиец, ты — эльф, — сжав ладони мальчишки, заглянула ему в широко раскрытые глаза, будто в два ярких хризолита. — В твоих венах течёт кровь потомков древних эльфов. Ты не бессмертен, как Элвен, да, но ты — часть их истории. Твоя кровь не смешана с человеческой и не потеряна под их влиянием, что уже означает, что тебе есть чем гордиться. Ты можешь не быть частью клана Лавеллан, но ты уже часть Народа. То, чего тебе не хватило в клане, ты можешь найти и за его пределами. Или тебе плохо в Инквизиции? — понизила я тон, вглядываясь в эльфа.

— Нет! — почти воскликнув, Алларос обернулся на Соласа, но тот даже не пошевелился. Попробуй ещё разбуди этого соню. — М-мне нравится путешествовать с вами, — у эльфёныша сразу заалели уши, ярко и предательски-ярко. Неожиданные откровения совсем его смутили, и под моими руками ладони эльфа сжались в замочек, греясь и иногда неловко ёрзая. — Вы отличаетесь от клана… вы беспокоитесь обо всех, кто рядом. С вами уютно и всегда весело, а рядом с тобой ещё и безопасно, — румянец перешёл на щёки и шею, и бедный Лавеллан стал одного цвета с волосами, — с кунари никогда не спорят и близко не подходят. А ещё я узнал столько нового о мире, просто попав у Убежище и слушая разговоры иностранцев!

Глаза Аллароса заблестели, поджатая губа расслабилась, и эмоции расцвели светом. Коул, переглянувшись со мной из-под широкой полы шляпы кивнул, бледно улыбнулся и исчез, словно и не было его.

— Трактирщица Флисса угощает меня бесплатным пирожком на обед, а кузнец Харритт бесплатно меняет тетиву и выдаёт стрелы. Меня никто не трогает, — потому что титул Вестника Андрасте благодаря обнародованию природы Якоря перенёс внимание на организацию, а не на одного разумного, — и всегда помогают.

Он не зашивал одежду до тех пор, пока ему на это не укажут или он не заметит, ел только ягоды с кустов или то, что ему давали из общего котла, но никогда не помогал с готовкой, со стороны наблюдая за чисткой картофеля или моркови с долей недоумения. Маленький, испуганный и сторонящийся взглядов охотник из клана Лавеллан в Инквизиции потихоньку находил себе место.

Хорошо, что я уберегла его от судьбы Инквизитора. Не хотелось бы ломать этого солнечного мальчика, который любил путешествия, но чувствовал себя в безопасности только в его собственном доме в Убежище. Глаза Аллароса всегда загорались при виде тренировок лучников в лагере Каллена; он плёл из порванной тетивы затейливые паутинки, натягивая древесные нити между пальцами; жмурясь и улыбаясь солнцу, эльф всегда стремился найти себе компанию, даже если просто стоял рядом в качестве наблюдателя.

— Спасибо, что выслушала, — Алларос улыбнулся так ярко и искренне, что эмпатию ошпарило и ударило жаром по ушам ответным смущением от столь бурной благодарности на простую поддержку. — Я считал себя недостойным того, что выжил, но… ромашки белые, потому что так получилось, — тихонько рассмеялся он. — Так что теперь я понял, что надо продолжать жить хотя бы ради себя. Я ведь столько всего хотел узнать…

— Всегда пожалуйста, — кое-как собравшись из размякшего в розовую лужу духа обратно в Леди Инквизитора, я хмыкнула, когда заметила, что кое-кто нас уже бессовестно подслушивает и даже не имитирует глубокое дыхание. — И если тебе действительно не хватает знаний об эльфийской истории, теперь об этом может рассказать Солас. Правда, иногда его захочется стукнуть, потому что многое в ваших традициях с его точки зрения чепуха, но ты лучше слушай внимательно и делай выводы.

Алларос активно закивал, невольно приподнял плечи и выпрямил спину. Сам того не ведая, он перешагнул ту черту, что вынуждала его всё время ограничивать себя и переживать. И вот, стоило просто напомнить ему, что он тоже важен, как эльфёныш расцвёл. Он немного попрыгал на месте от эмоций, скрипнув кроватью, и наконец обратил внимание на коробку и свёртки. Глаза Аллароса сместились с моего лица на поклажу.

— А что ты принесла? — протянул он с любопытством, рассматривая глухую мешковину и оценивая размеры.

Большие такие размеры: один с человеческий рост, второй лишь чуть меньший, третий и четвёртый пухленькие. Коробочка же предательски начинала попахивать мёдом — обёрточная бумага намокала от масла и сливок.

— Немного подарков доблестным служащим Инквизиции.

Хмыкнув на воодушевлённое «О-о!», поднялась на ноги, обошла кровать забравшегося с ногами на одеяло Аллароса, радостного, как никогда ранее, и встала перед тумбой Соласа. Аместистовый взгляд, немного сощуренный и особенно яркий из-за падающих из окна лучей солнца, встретил меня ещё в изножье кровати и провожал из-под прикрытых век до тех пор, пока я не приблизилась. Улыбнувшись соне, поставила одну руку на бок, любуясь отметинами складок подушки на бледной коже и заспанным выражением на лице страшного Ужасного Волка.

— Прости, мы тебя разбудили? — качнув коробочкой на ладони, по-детски развеселилась с недовольной физиономии и оскалила клыки.

Ну невозможно не подшучивать, когда полубог передо мной почти по-старчески кряхтел, выпутывая из одеяла перекосившуюся рубаху, открывшую непривычный вид на рельеф ключиц, и под штопанными бриджами босые ступни с изящными, крепкими лодыжками.

— Будить сомниари это всегда плохая идея, — чуть хриповатым после сна голосом ответил эльф и спустил ноги на пол. — И что-то я не слышу вины в твоём голосе, — он вскинул бровь, глядя на меня против солнца и потихоньку раздражаясь.

Солас ненавидел — действительно ненавидел! — когда его будили. Он мог и абстрагироваться, что его не дозваться было бы — нормальная практика сомниари, но он решил этого не делать, приняв за факт, что Алларос всегда был тихим соседом. А потом пришла я, и начался разврат.

Ну, ладно — шум.

— Позволь загладить проступок и выразить наше глубочайшее раскаяние, — опустив коробочку на тумбу, отошла к свёрткам у стены, чувствуя лопатками злющий взгляд, и подмигнула заволновавшемуся Алларосу. — Уверена, что не только пирожные вернут тебе хорошее настроение, — позади тут же зашуршала ткань коробочки, отчего такая реакция неимоверно развеселила, а на всю комнату запахло тестом и пряностями, — но и новая одежда и оружие, — шуршание прекратилось, и ощущение взгляда вернулось, но теперь на затылок. — Лисёнок, — Лавеллан на мою улыбку засиял, а когда я качнула головой на свёрток, то подскочил на кровати и в один прыжок оказался рядом, — твой второй большой и нижний мелкий.

— Это то, о чём я думаю? Да? Да? Шайра, ты лучшая! — маленький вихрь с именем Аллароса на миг вписался мне в бок, но, едва ли сомкнув руки, подхватил подарки и с ногами забрался обратно на кровать весь красный, довольный и с предвкушением в блестящих от влажности глазах.

— Разумеется, я лучшая, — важно кивнула я, расплываясь в лужу от воздействия на эмпатию.

Это не эльф, а бесконечный генератор счастья, клянусь. Если он и Реваса вдвоём будут излучать столько эмоций, то совсем размякну.

Второй и четвёртый свёрток я перенесла к кровати Соласа. Пока возилась с верёвками, на совесть затянутыми помощником кузнеца, старший эльф успел ополоснуться и теперь стоял у окна в полной растерянности с коробкой так им любимых сладостей на подоконнике рядом и смотрел на вещи в моих руках.

— Я верю в твои выдающиеся магические способности и не имею сомнений в твоём образе, но советник по Тени Инквизиции достоин лучшего.

На несколько секунд между нами повисла настолько волнующая, странная атмосфера, разбавляемая только беспечной вознёй Аллароса с мешковиной на его подарке на заднем плане, что стало даже как-то неловко. Впрочем, отношения между Свободой и скрывающим себя Фен’Харелом в принципе можно было назвать таковыми: волнующие и странные.

— Есть какая-то причина, почему ты решила преподнести нам… подарки? — сосредоточенно собрал слова в предложения Солас, глядя исключительно на свёрток в моих руках, а тот, что лежал с одеждой на кровати, его совсем не волновал.

Этот «танец» — шаг вперёд и два назад — с Фен’Харелом иногда напоминал минное поле, но суть Свободы предпочитала прямые пути, поэтому и я действовала в лоб. Подойдя совсем близко, впихнула в руки Соласа свёрток, когда он от неожиданности поднял ладони, и, довольная результатом, улыбнулась. Наклонившись к его лицу, низко, отчего пришлось даже опереться руками на подоконник по обе стороны от эльфа, взглянула на него открыто и с отголоском сущности в глубине глаз. В сузившихся зрачках Соласа я видела отражение зелени магии и собственное освещённое солнцем лицо. В нос тут же ударил аромат минтола, мороза и хвои, а ещё очень яркие оттенки запаха самого Соласа.

Волк же передо мной замер, сжав пальцы на свёртке. Сосредоточенный. Прямой, будто натянутая струна. Внимательный. Настороженный.

Любопытствующий.

— Я дух, если ты не помнишь, — прошептала я и отследила возню увлечённого подарком Аллароса краем восприятия. Лисёнок на нас внимания не обращал, полностью погружённый в изучение новой «игрушки», и знать не знал, что за его спиной взрослые устроили разговор тет-а-тет. — Мне не нужны причины делать что-либо, я просто считаю это правильным и естественным, — хмыкнув на сложную эмоцию на лице подобравшегося эльфа, отстранилась.

— Ты — чувство, — Фен’Харел, не отрывая взгляда от моих глаз, медленно кивнул, затем, бегло изучив моё лицо и старательно избегая широкого выреза блузки, на несколько мгновений сменил отстранённость отшельника на остроту Волка, — всё, что ты делаешь, это искреннее. Прошу прощения, ты…

— «Слишком приземлённая», — улыбнулась я, понимая. Затем рассеянно поправила ворот его рубахи, примятой свёртком, коснувшись ключиц кончиками пальцев. Солас сглотнул, его кадык дёрнулся, а запястья на свёртке напряглись. — И ты забываешь, что у меня две стороны.

Как и у самого Соласа.

Продолжить приватный разговор у нас, к моему досадно прерванному исследовательскому интересу, не получилось.

Дверь распахнулась, и в комнату буквально ввалилась Кассандра. Взъерошенная, раскрасневшаяся… И с новым щитом в обеих руках перед собой и в новых штанах, сидящих на ней просто отлично. Следом заглянул Варрик, козырнув нам, а в коридоре столпились солдаты и разведчики, вытягивая головы и глазея на развернувшуюся сцену. Каким-то только чудом я успела отойти от Соласа спиной вперёд на один мой большой шаг и приземлиться на среднюю кровать с постным — напряжённым — лицом.

Когда сущность заносит, я даже сделать ничего не могу.

Не хочу.

— Скажи, что это ошибка, и это не твой дар, — Кассандра указала на щит, стукнув его ребром об пол и держась от него на расстоянии, а затем коснулась своего бедра и пошкрябала ткань.

Вещи женщине определённо нравились, её взгляд всё время возвращался к ладному креплению и блестящим большим шипам, а ладонь изучала крепкие швы на коже.

— Ошибки нет, это мои тебе подарки, — ровно наоборот ответила я, наблюдая за изменениями в эмоциях Искательницы. Наши зеваки из коридора одобрительно зашушукались, но один свирепый взгляд Кассандры из-за плеча их заткнул. — Противника можно встретить где угодно, а тебе удобно с щитом больше, чем с одним только мечом, — и новый меч ждёт на корабле, хе-хе. — Снаряжение же играет большую роль, тебе нравится такой фасон, я заметила.

— Я… спасибо, — Пентагаст привычным движением подхватила щит левой рукой и примерила под свой рост. Пару мгновений она рассматривала подарок, а затем, прикрыв глаза, кивнула мне, совершенно счастливая. — Это очень ценные дары, Леди Инквизитор.

— Шайра лучшая! — эльф вскинулся, отложив катушку с тетивой, и обнял новый лук, будто плюшевого мишку. — Этот лук более гибкий, чем долийский, но прочный, а тетива-то какая качественная! А колчан! Сколько стрел в нём поместится?.. А эта рубаха! Я такие швы только на аристократах видел…

— У-у, пацан потерян, — хмыкнул Варрик на постепенный уход Лавеллана обратно к возне с оружием и одеждой, а затем кивнул мне и тепло улыбнулся, от чего карие глаза напомнили об ощущении мёда на ложке, опущенной в горячий, пряный чай, — за баночку с маслом отдельная благодарность, Фэйри, это действительно хорошая штука. «Бьянка» очень довольна. Ну, а что там у Соласа? — Эльф отмер и с недовольно искривлённой носогубной складкой посмотрел на гнома. — И почему Смеюн замер так, будто в руках у него шашка гномьей взрывчатки для тоннелей?

— Сильверит тронут Тенью и непривычен, — не растерялся Солас.

Он невозмутимо опустил свёрток и одним движением сорвал мешковину вместе с более плотной тканью с широкого и на первый взгляд странного навершия. Но как только почти белый металл наконец открылся взглядам отряда, то форма стала ясна более чем.

Тонкое, но крепкое древко с колющим основанием венчала широкая окружность, усыпанная шипами, словно ореол Солнца лучами. Боевой посох из тронутого Тенью металла усиливал ледяную стихию, накапливая заряд между лучами, и позволял сражаться в ближнем бою, защищаясь острыми выступами.

А ещё к посоху был примотан кинжал из обсидиана: лезвие длиной с предплечье, лёгкий и зачарованный, с золотым рукоятью-кольцом, обеспечивающим быструю смену положения оружия в руке.

Солас — древний эльф, искусный воин не только в дальнем, но и в ближнем бою.

И этот «древний» сейчас со сдержанным восторгом смотрел на его новое оружие не менее блестящим взглядом, чем у юного эльфа рядом, бережно придерживая во второй руке холодный клинок, что смотрелся в тонких, бледных пальцах удивительно эстетично и опасно.