Загадка тауматургии (джен)

Долгие скитания завершились. После изгнания со Сцены она вернулась.

Все знакомые мертвы. Ради чего она стремилась сюда? Ради чего строила хитроумные планы? Ради чего погубила тысячи жизней?

Ради того, чтобы вернуться. Вернуться в место, где ее больше не ждал никто.

Амелия очнулась в номере гостиницы. Тело ломило от боли и усталости. Правая рука пульсировала.

Фея взвыла.

Агония. Она давно не испытывала агонии. Давно не погибала от ран.

У нее были считаные секунды.

Амелия резко схватила сломанную руку. Выправила. Кости внутри захрустели, на бинтах выступили алые пятна. Несколько осколков прорезало кожу изнутри.

Она коснулась перелома владением. Срастила кости, восстановила сосуды.

С рукой закончила. Дальше спина. Плоть под бинтами захрустела, словно тонкий лед. Амелия ощутила, как кожа натягивается, ползет с поясницы на плечи. Готово.

Фея перешла к внутренним травмам и остановилась. Мана не подчинилась воле. Время свободы закончилось.

После призыва сущности из Закулисья могли творить сотни чудес одной мыслью в течение нескольких секунд. В прошлый раз она потратила это время на создание якорей и связей в теле рогокошки. В этот все обошлось исцелением. Сэмюэль был жив, поэтому все связи сохранились. Она перехватила управление.

Амелия вытянула перед собой правую руку. Конечность болела от ушибов, но работала исправно. Отлично.

Фея поднялась с кровати. Медленно зашагала к зеркалу. Сначала левой, правой, левой, правой.

Она споткнулась о край ковра и рухнула. От колен прокатилась волна боли. Раны дали о себе знать. На заводе Сэмюэль стер кожу о каменные осколки. Наверняка занес новую болезнь.

Оттолкнулась от пола и рывком встала на ноги. Тело пошатывалось, как высокая башня. В глазах плыл мир, уши подрагивали от протяжного звона, в носу скопилась слизь за ночь. Она шмыгала.

Ноги подкосились, и фея упала.

Голова кружилась от ощущений. Впервые с катастрофы Забвения Амелия в полной мере была здесь.

В мертвом теле рогокошки фея не чувствовала запахов. Осязание работало неисправно. Полноценными были только зрение и слух.

— Я здесь, — неловко прошептала она голосом Сэмюэля. Мужской голос ощущался чуждым. До этого фея играла женские роли. Изредка ей доставались животные-слуги. — Я здесь. Я вернулась.

Амелия подняла голову к зеркалу. Оно стояло рядом с окном. До заветной цели оставалось три шага.

Фея поползла на четвереньках. Привычным образом. На освоение тела рогокошки ушли дни. Она провела в нем жалкие крохи времени, но успела привыкнуть. Будет тяжело переучиться. Вспомнить былое.

Уперлась правым плечом в стену. Камень обжег плоть.

Амелия зашипела.

Рана от отдачи. Совсем забыла.

Ладонью сдавила подоконник. Фея оперлась второй рукой и поднялась на ноги. Коленки тряслись. Амелия напрягала и расслабляла одну мышцу за другой, проверяла, к чему это приведет.

Тело чувствовало тяжелым и неповоротливым. Суставы сгибались с трудом. От движения ладони почему-то сгибались пальцы. При раскрытии пятерни сухожилие в ладони сокращалось. То же самое с ногами и туловищем. Поворот вправо наклонял ее вперед, влево — запрокидывал голову.

Она просчиталась. Понадеялась на старые рефлексы.

Амелия осторожно подошла к зеркалу в человеческий рост. Каждое движение выглядело неловким, словно неумелый кукловод впервые тянул за струны куклы.

Так не пойдет. На улице люди будут обходить ее стороной. Фея привлечет слишком много внимания. Положение усугублял побитый вид. Сэмюэль выглядел ужасно. Лицо опухло от побоев, спина и правая рука в кровавых бинтах, на теле десятки синяков, колени стерты до красноты.

Одежда скроет большую часть. Лицо можно будет объяснить «недавней дракой в таверне».

— О Идеи, слава моей лени, — проговорила она. — Додумалась сделать всем примерно одинаковые голосовые связки.

Амелия говорила четко. Давным-давно фея махнула рукой на продумывание голосовых связок для каждого вида. Она взяла готовое решение и немного изменила. Любое животное с душой в теории могло говорить.

Фея двинулась в противоположный угол комнаты. Дохромала и оперлась на стену. Перевела дыхание. Развернулась. Пошла в другой.

Тело покачивалось при ходьбе. Со стороны казалось, что Амелия неловко пританцовывала при каждом шаге.

Она подошла к кровати. Взяла трость. Дело пошло быстрее. С опорой в движениях появилась уверенность.

Походка напоминала таковую у Сэмюэля. Легкая хромота и налегание на правую ногу — вместе с рукой парень потерял часть икры левой ноги.

Достаточно. Дальше совершенствоваться нет смысла. Разовьется сама со временем.

Амелия села на кровать. Повернула ладони внутренней стороной вверх и положила на колени.

Пальцы яростно задергались червями после обильного дождя. Фея сжимала и расслабляла каждый по отдельности.

Мелкая моторика играла важную роль. Амелия знала острокийский алфавит и умела писать. Осталось разработать руки. Время играло против нее.

Она мысленно усмехнулась. Раньше фея подходила к делам без спешки. Тщательно обдумывала следующий шаг. Сейчас все было иначе. Чем раньше она освоится с новым телом, тем быстрее сбежит из столицы.

В крупных городах легко растворится обычному практику, но не фее. Сородичи быстро найдут ее по швам на душе.

Любой дурак понимал: фее не место в человеческом теле. Против нее ополчится все поселение. Если дело дойдет до руководства страны, ей несдобровать. В Закулисье до Амелии доходили слухи о «чудовищности» местных владык. Древние рода забудут о любых склоках между собой ради ее уничтожения. Особенно когда узнают, что она — Почтенная.

Фея закончила с пальцами быстрее, чем с походкой. В пальцах и руке было меньше мышц. Самое сложное впереди.

Она взяла трость. Спустилась на первый этаж и выпросила у хозяина гостиницы конверт, стопку листов бумаги, чернильницу и перо. Мужчина скривился, но выдал все необходимое.

Амелия заперлась в номере. Расставила письменные принадлежности на подоконнике. Стопку бумаг отложила на кровать. Подальше от чернильницы.

Макнула кончик пера и склонилась над чистым листом. В разуме слова собирались в предложения. Она выбирала наиболее броское послание. Яркое. Наглое. То, что нельзя пропустить. Но в то же время краткое. Никто не любил длинных писем. Такие вгоняли в тоску.

— Пропущу приветствие, — пробормотала фея. — Начну с сути.

Рука опустилась на бумагу. Дрожащий кончик пера черканул начало:

«Максвелл Илинов и Гисли Зилова занимаются тауматургией».

Почерк был кривым и неуверенным. Дети в школах писали лучше.

Фея спустилась на одну строку и написала предложение вновь. Буквы съехали вниз. Так не пойдет.

Она выписывала одно и то же предложение снова и снова. Свободное место на первом листе закончилось быстро. Амелия взяла второй.

Цель была проста: написать донос на оставшихся практиков южного района.

Основные игроки мертвы. Остатки не угрожали ей. Неумелая наследница и высокомерный алхимишка мало что могли сделать. Но недооценивать их — непростительная глупость. В опасные времена и соринка в глазу — смертельная угроза.

Амелия восстанавливала мелкую моторику с помощью письма. Для нужного воздействия требовались отточенные форма и содержание. Уверенный и красивый почерк удерживал взгляд. Краткое и точное послание радовало разум.

Фея не обманывала себя. Она не научится красивому почерку за короткое время. Искусство письма занимало годы упорных повторений. Амелия надеялась добраться до уровня Сэмюэля. Мышечная память помогала ей. С каждой новой строчкой в почерке проявлялись прежние легкость и скорость. Она постепенно училась не мешать мышцам повторять когда-то заученные движения.

Это заняло пять листов. В стопке осталось три штуки. Три попытки. Пока рука выводила буквы, Амелия в мыслях изменяла послание. Убирала лишние и несущественные мелочи.

Фея подняла кончик пера и перечитала письмо:

«Максвелл Илинов и Гисли Зилова занимаются тауматургией! Они связаны с серией взрывов в южном районе. Оба опасны и готовы пожертвовать жизнями невинных людей. Первый проживает по адресу: улица Рузова, дом двадцать три. Вторая проживала в антикварной лавке на улице Завилова, дом десять. Где она сейчас — неизвестно».

Ни слова лжи.

Амелия опустила письмо в конверт и подписала:

«Срочное послание охотникам за мистикой южного района».

Упоминание охотников за мистикой подчеркивало важность послания.

Амелия положила конверт на кровать и выглянула в окно. Солнце находилось в зените. Фея освоилась с телом за утро. Терпимо. Не слишком долго, но и не быстро.

Она нацепила рубашку и накинула плащ. Амелия позволила телу двигаться самостоятельно. Сэмюэль повторял эти движения годами. Они хорошо отпечатались в его мышцах и нервах. Теперь, когда фея примерно понимала, как не мешать телу, одежда не заняла много времени.

Амелия села на кровать. Глубоко задумалась. Что может пойти не так? Какой наихудший исход?

Сэмюэль не удивился приглашению в кокон Максвелла. Алхимишка сбежал в начале войны. Почему на лице парня не проскочило ни одного чувства во время встречи? Фрея перед смертью что-то рассказала? Максвелл вернулся в столицу?

Неприятно. Что насчет внучки Фреи? Насколько наглая девчонка подготовила ее? При первой встрече Гисли отнеслась к Амелии с явной враждебностью. Задобрить ее не выйдет. Договориться — то же. Внучка Фреи больше опиралась на чувства, нежели на холодный расчет. Фея запомнила этот рычаг влияния. Может, пригодится в будущем.

Как надавить на Максвелла? Алхимишка получил все ответы. Для него знания Амелии потеряли прежнюю цену. Остались угрозы.

— Его нужно избегать любой ценой, — встала фея с кровати и подошла к окну.

На улице по дороге проносились кареты, по тротуару текла река прохожих.

Взять людей в заложники? При худшем исходе она ничего не сделает Максвеллу. Все упиралось в неизвестность. Насколько Амелия задурит ему голову. Сможет ли фея убедить его в своей силе? Сможет вывернуть положение в свою пользу?

У нее не было соотношений для феи. На опыты с маной не было времени. Они займут недели.

Амелия толкнула дверь и спустилась на первый этаж. Отдала хозяину гостиницы письменные принадлежности.

— Извините, — неуверенно обратилась она. Подражала манере речи Сэмюэля. — У вас нет ручки? Металлической.

— Ручки? — переспросил мужчина и бросил взгляд на перо. — Зачем вам?

— Хочу одолжить на один день, — вытащила фея из рюкзака неиспользованный лист бумаги. — Мне нужно для написания договора. Чернильница у моего друга есть, а вот с ручкой беда.

— Я не понимаю вас. Могу дать перо.

— Долгая история, — виновато отвела она глаза. — Перо не подойдет. Мне нужна ручка. Она у вас есть? Всего на день. Верну этим вечером.

— Есть, — нахмурился хозяин гостиницы. Нагнулся за стойку и достал ручку. Протянул Амелии.

— Благодарю, — положила в карман плаща и вернулась в номер.

Сняла плащ и рубашку. Оттянула бинты на правой руке. Направила острый конец ручки. Занесла и вонзила в вену на внутренней стороне локтя.

Боль ослепила. На секунду фея потеряла сознание.

Она крепче сжала ручку и вырвала из плоти.

Хлестнула кровь.

На краю битов росло алое пятно. Кровь двумя ниточками сползала по руке, собиралась на локте и бусинками падала на половицы.

Амелия зашипела и дрожащей рукой выставила ручку перед собой. Кончик окрасился в багровый. Отлично. То, что надо.

Фея выпустила ее, и оружие упало на пол.

Взяла рулон бинтов, который после происшествия на заводе купил Сэмюэль, и обмотала новую рану. Сжала руку в локте, чтобы остановить кровь.

В том туманном графстве — кажется, дитя человека называло его Пейлтаун — Сэмюэль занес заразу. Из-за этого парень принимал по одному листу кровяника каждый день.

Амелия нагнулась и подняла ручку.

Заражение превратило кровь в опасный яд. Грубо говоря.

Слабостью Гисли были чувства, а Максвелла — брезгливость.

Глупо угрожать человеку с солидным боезапасом под рукой тоненьким ножичком с ядом. Но если этот человек боится не столько самого яда, сколько вероятности заразится? Что, если одна мысль о нечистотах в крови будет сводить его с ума?

«От меня он будет ждать изощренных задумок и долгоиграющих последствий», — подумала Амелия.

Максвелл не ожидал прямого удара. На этом она и сыграет. В опасный миг ударит «отравленной» ручкой, занесет в его тело заразу. Неожиданность ошеломит его, и фея сбежит. После их стычки Максвелл выйдет из игры. «Грязная» кровь украдет все внимание алхимишки.

Амелия кивнула сама себе. Меры противодействия обоим практикам готовы.

Фея оделась, взяла бинты и обмотала косынку вокруг правой руки. Правдоподобно передать немую руку она не могла. Максвелл и Гисли видели Сэмюэля с этой косынкой. Должно сработать.

Правая рука покоилась на груди. Амелия накинула на плечо рюкзак, положила конверт с кошельком в карман плаща и вышла из гостиницы. Окровавленную ручку бросила в другой карман. В правый. Если ее раскусят, она освободит руку из косынки и выхватит оружие.

Она молча шагала по оживленной улице. Трость отстукивала нервный отрывистый ритм. Подражала походке Сэмюэля.

Навстречу двигался нескончаемый поток прохожих. Мужчины в плащах и фраках. Женщины в длинных платьях и с зонтиком от солнца.

Это было невыносимо. Фея вглядывалась в лица людей. Узнавала каждого встречного. В точности могла назвать, кто от кого произошел. В мыслях проносились имена старых знакомых.

Может, они очнуться? Стоит назвать имена, и они вспомнят ее? Возможно, они раздробили души на сотни миллионов осколков. Может, они еще живы? Где-то в глубине каждого человека... Может, они вспомнят хоть что-то?

Бесполезно. Имена не назвать. Забвение исказило их. Превратило прекрасные имена в набор природных звуков. Всплеск воды, удар молнии, треск костра. Оно так издевалось над ними. Забрало не только личности, но и имена.

Амелия осталась одна. Совершенно одна.

Остальные Почтенные разорвали души, когда осознали, что их друзья и знакомые не играли. Что все их слова и действия не были сюжетом. Это представление не закончится никогда.

Фея встала на пешеходном переходе. Офицер на середине дороги размахивал двухцветной палкой.

На лице растянулась улыбка. Амелия усмехнулась.

«Вот и ответ на твою загадку, — подумала она. — Не нужно никого убивать. Не нужно отбирать желания. Достаточно ничего не делать. Забиться в угол и ждать. Ждать, пока закончится бойня».

Перешла дорогу вместе с пешеходами. Повернулась в сторону гостиницы и захромала с противоположной стороны дороги.

Окно номера выходило на библиотеку. Двухэтажное здание длиной в два раза меньше гостиницы. Она приметила ее сразу после заселения Сэмюэля.

Амелия всегда запоминала окружение. Вокзал в Пейлтауне. Приют, где они встретили Максвелла. Ближайшие дома вокруг антикварной лавки. Никогда не знаешь, что и когда пригодится.

Она не отнесет донос прямо в участок. Сэмюэля искали охотники за мистикой. Появление среди офицеров было весьма неприятным способом самоубийства. В прошлом фея умирала несколько раз на костре. Ощущения не из приятных. Особенно Амелия не любила расплавленные от пламени глаза.

Лучше оставить донос в людном месте. Занять один из пустых столиков в библиотеке, взять какую-нибудь книгу и изобразить вдумчивое чтение. После отнести том на место и «случайно» обронить важное послание. Библиотекари и бдительные граждане сделают остальную часть работы.

Охотники за мистикой отвлекут Максвелла и Гисли, а Амелия сбежит из столицы.

Фея прошла мимо стойки, взяла первую попавшуюся книгу и завернула в западное крыло. Она выбирала место с наименьшим количеством людей.

Полдень минул. Солнце медленно опускалось к горизонту. Библиотека работала до позднего вечера. Последний час работы прекрасно подходил для оставления доноса. Амелия не могла столько ждать. Она не знала о последних мерах Фреи. Наглая девчонка что-то подготовила перед смертью. В этом фея не сомневалась.

По задумке Амелии: она покинет это поселение ближе к вечеру.

Фея нашла укромный уголок. Напротив окна стоял прямоугольный стол с четырьмя стульями. На одном сидела молодая дама с короткой прической. Темные волосы собирались в пучок на затылке.

Девушку увлеченно читала книгу в красной обложке. Амелия села напротив и подсмотрела название.

«Сборник стихов эпохи Раскола».

Ничего необычного. Она дождется, пока дама дочитает, а затем оставит конверт.

Фея открыла свою книгу, опустила глаза на первую строчку.

— Какая неожиданность, — раздался знакомый мужской голос.

Стул слева от девушки отодвинули. Справа от Амелии — то же.

Максвелл Илинов и Гисли Зилова заняли остальные места за столом.

— Добрый день, мистер Нургов, — произнес алхимишка.