Тень (гет)

Хината стояла посреди комнаты, оглушённая новостью. Слёзы непроизвольно текли по щекам и застилали взор. Из груди пытался вырваться душераздирающий крик, но, как только бурлящий поток из негодования и обиды подходил к горлу, спазм сжимал его и с губ слетал жалкий всхлип. Чем же она так провинилась, что все вокруг обманывают и используют её? Какой урок хочет преподать ей жизнь, раз за разом заставляя наступать на одни и те же грабли? Неужели ей стоит перестать доверять людям, озлобиться, стать подозрительной, замкнуться в себе? Неужели её удел — жизнь в одиночестве? И что же эта за жизнь такая, где не на кого положиться?! Ей казалось, что, пройдя через столько дерьма, она хоть немного, но научилась разбираться в людях, стала умнее. А на деле оказалось, что она всё та же наивная дура.

Хината знала, что Ино непростая девушка, и за ней, как и за любым человеком, стояла своя история. Но кто она такая, чтобы выпытывать правду? У каждого есть свой тёмный уголок, куда не хочется никого впускать и включать свет. Ино нельзя было назвать честной, доброй и бескорыстной. Она любила хитрить, увиливать и манипулировать людьми в своих интересах. Но, несмотря на все недостатки, Хината не чувствовала фальши в их дружбе. Она не видела в ней плохого человека, только безмерно одинокого. В её глазах читалась тоска по ушедшему времени и сожаление, и это их роднило.

— Ты что, в такой день собралась сидеть дома? — кричала в трубку Ино, чавкая.

Отец Хинаты считал это верхом бескультурья и за такое непременно отчитал бы. Он терпеть не мог чавканье, звон столовых приборов о тарелку и разговоры с набитым ртом. Сколько она себя помнила, за столом они редко разговаривали, в основном перекинувшись парой слов. В этой давящей тишине ей безумно страшно было издать чавкающий звук, и тогда, проткнув вилкой мясо и положив в рот, она просто глотала куски, не прожёвывая. Еда болезненно проходила по пищеводу и застревала в районе грудины, большое количество воды не помогало, и тогда, согнувшись в три погибели, она сидела на стуле, не в силах вдохнуть воздух. Несколько раз Хиаши вызывал скорую, которая в конце концов увезла её в больницу на обследование. Там её водили по разным кабинетам, проводили какой-то штукой по животу и заставляли глотать шланг (это была самая жуткая вещь из её детских воспоминаний).

Отец приезжал каждый вечер: выглядел он неважно, особенно когда выходил от лечащего врача — поджимал губы, пытаясь скрыть раздражение. Там она провела безрезультатно две недели, пока кто-то не додумался отправить её к детскому психологу, где после пары продолжительных бесед они все же докопались до истины. После, отец несколько месяцев включал на всю громкость радио, и они ужинали под новостные сводки.

— День… — Хината потёрла глаза и отдёрнула плотную штору. Солнце ослепило её. — … и правда очень солнечный.

— Ты что, только проснулась?!

— Да, — коротко ответила Хината, соврав.

Просыпалась она всегда рано, чаще всего в холодном поту от ужаса, что её чудесное спасение было лишь сном, навеянным дурманом. Затем она долго лежала в тёмной комнате на широкой кровати и, водя рукой по одеялу, вспоминала время, проведённое в клинике: те девять кругов ада, через которые ей пришлось пройти, чтобы вытравить из своего организма дрянь, въевшуюся в каждую клетку. Она была благодарна судьбе за то, что при её образе жизни не подхватила гепатит или СПИД, всё обошлось венерическими заболеваниями, которые на ранних стадиях хорошо поддавались лечению.

Хоть ей и было унизительно читать весь этот букет болезней на листке, ловить презрительный взгляд врача, слышать шепотки медсестёр и видеть ухмылки на лицах, она знала, что заслужила это. По сути, она была той, за кого её принимали, только теперь не могла сбежать от этой правды в иллюзорный мир, и ей нужно было научиться жить в реальности, принимая своё прошлое. Сделать это было нелегко и, каждый раз, обгрызая ногтевую пластину, она мечтала о волшебном порошке, который мог подменить воспоминания и заглушить обжигающую вину.

Потом она вспоминала несколько месяцев, проведённых в квартире господина Сенджу, его странную и в какой-то мере взбалмошную семью, и удивлялась, как они с отцом могли дружить, ведь были абсолютно разными людьми. Вначале Хаширама показался ей сдержанным и сухим человеком, которого больше интересовала информация, чем люди и то, что у них на душе. Слушая её, он записывал всё в блокнот, озадаченно потирал подбородок и, когда она замолкала на несколько минут, чтобы пережить воспоминания в своей голове, нервно подёргивал ногой. Получив то, зачем пришёл, он позволял себе расслабить плечи и сочувствующе вздохнуть. Его глаза теплели и рука, коснувшись её предплечья, давала понять, что всё будет хорошо. Когда он переступал порог дома, то становился непоседливым человеком, вечно улыбающимся и пускающим неуместные шутки за столом, за что получал от жены либо осуждающий взгляд, либо пинок по ноге под столом. «Дорогая, ты сломала мне голень», — подмигивая, говорил он жене, пока та закатывала глаза и цокала. Хинате казалось, что господину Сенджу нравилось злить жену.

Тётя Мито была женщиной строгой и серьёзной. Раньше она тоже работала в полиции, но после рождения дочери решила полностью посвятить себя семье. Сейчас её заботой был младший сын, чуть младше само́й Хинаты, который унаследовал, как она говорила, «самое плохое от отца: легкомыслие, любовь к играм, пока ещё не азартным, и баранье упрямство»; и часто являлся причиной мигрени. Также на её плечи легла забота о внуках от старших дочерей, которые частенько просили посидеть с детьми. Никто не выказывал недовольства её присутствием, но Хинате самой было некомфортно находиться в их доме. Они окружали её заботой, которую она, на её взгляд, не заслуживала, и ей казалось, что её присутствие отбрасывает тень на эту прекрасную семью. К тому же, вся эта нормальность вокруг разительно отличалась от всего, что происходило с ней, и она не могла свыкнуться с мыслью, что так могут жить люди.

Уговорив Хашираму снять небольшую квартиру, она быстро переехала, первым делом купив плотные тяжёлые шторы, чтобы занавесить окна. Ей казалось, что кто-то, увидев её, доложит всё Какузу, и её быстро найдут и вернут. На улице она чувствовала себя голой и беззащитной, будто все вокруг знали о её прошлом и о том, чем она занималась. По этой причине она почти не выходила из дома, только до магазина, чтобы купить продуктов, или на собрание. На ежемесячный осмотр её возил Хаширама, каждый раз уверяя, что она в безопасности и её жизни ничего не угрожает, и, более того, ей не нужно больше беспокоиться о видео с ней, так как его люди все уладили, навсегда удалив их с платформ. При мысли, что господин Сенджу и его сотрудники видели, как она удовлетворяет мужчин, бросало в мерзкую дрожь.

— Ну раз я тебя всё же разбудила, предлагаю пройтись по магазинам и купить тебе что-то нормальное.

Хината, тут же оттянув ворот грязной футболки и понюхав её, сморщилась и потрогала засаленные спутанные волосы.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Я л-лучше дома ост...

— Так, я буду у тебя где-то через час, и мы пойдём гулять! Может, завалимся на какой-нибудь мастер-класс? Рисование, гончарка, кулинария? — тараторила Ино, не давая и слова вставить. — Ты не представляешь, сколько в этом городе всяких бесплатных штук! Ой, подожди… кажется, нашла что-то мегакрутое… О, вот это гастрономический рай! Сегодня городская ярмарка. Там будет что-нибудь на халяву, а если нет, то я что-нибудь придумаю! А ещё есть мастер-класс по оказанию первой помощи. Слушай, как думаешь, там бывают симпатичные парни? Или одни тётки ходят? Может, какой-нибудь милый медбрат покажет, как искусственное дыхание делать? Я даже готова побыть манекеном, — захихикала она. — Говорят, у них и зарплаты хорошие! Ладно, жди, — Ино бросила трубку, не давая опомниться.

Со словами «Ино меня прибьёт», Хината быстро побежала в душ. Её новоявленная подруга хоть и была странноватой, но выглядела всегда сногсшибательно, даже если была одета в простую майку и джинсы. Обгрызенные ногти с ранками от заусенцев ввергали Ино в шок, и та, поджимая губы, постоянно говорила: «Надо что-то с этим делать. Ужасно некрасиво». Настроения куда-то идти у Хинаты не было, но если Ино чего-то хотела, то могла вытащить покойника из могилы. Приведя себя в более приличный вид, Хината села на диван, поджав колени к груди. Вслушиваясь в тишину, она прикрыла глаза и задремала. Ей послышался стук в дверь и грубый мужской голос, который приказывал обслужить клиентов и быть паинькой. Сердце пропустило удар, но, осознав, что это всё непрошеное воспоминание, она зажмурила глаза до боли.

День и правда был удивительный — без знойной жары, с лёгким ветерком и перистыми облаками — такими, как она рисовала в детстве на альбомном листе.

— Смотри, что я нашла! Оно очень хорошо подчёркивает все твои достоинства, — Ино отодвинула ширму в раздевалке и протянула летнее платье с акварельным принтом.

— Нет, я не хочу, — отрицательно покачав головой, ответила Хината. Слишком долго она была объектом вожделения, и ей больше не хотелось им быть. — Возьму эту рубашку и джинсы.

— Пошли их всех в жопу! Живи ради себя! — Ино развернула Хинату к зеркалу и прислонила платье к её груди. — Посмотри, какая прелесть! Разве тебе не нравится?

— Ино, пожалуйста, — сказала Хината, смотря на своё отражение. Слёзы потекли по щекам, и она поспешно смахнула их, пытаясь скрыть. Платье и вправду было красивое: не вульгарное, не короткое. Обычное ситцевое платье с вырезом лодочкой делало из неё девушку, а ей не хотелось ею быть. Она ненавидела всю свою сущность, всё, чем щедро наделила её природа. Всё это было осквернено чужими грязными руками.

— Хорошо, — растерянно сказала подруга. — Дурацкое платье, не знаю, почему так тупанула. Тогда купим тебе босоножки и зайдём в парикмахерскую, подровняем чёлку и кончики, а то я слышала, можно ослепнуть, когда волосы закрывают глаза. Чушь, конечно, но вдруг!

На ярмарке было много народу, отчего Хинате стало не по себе. Чужие взгляды скользили по ней, случайные прохожие толкали, задевали плечо, а от шума кружилась голова. Ладони вспотели, а на лбу проступил холодный пот. Хотелось найти укромный уголок, чтобы спрятаться от людей. Ино, схватив её за локоть, протащила сквозь толпу и, усадив на пустую скамейку в парке, тут же убежала. Тревога потихоньку спадала: здесь было тихо, и над зелёной травой летали мелкие голубые бабочки. Вскоре подруга вернулась с двумя бумажными стаканчиками обжигающего мятного чая и ванильными сдобными булочками, посыпанными сахарной пудрой.

— Всё же я куплю тебе это платье. Не хочешь — не надевай. Брось на полку, пусть пылится, — она откусила булку, — но вот однажды какой-нибудь парень позовёт тебя на свидание, а у тебя уже платье будет.

— Свидание, — ухмыльнулась Хьюга, — кто захочет встречаться с такой, как я? И я не думаю, что мне захочется с кем-то встречаться...

— Да что с тобой не так? — нахмурившись, возмутилась Ино.

— Ты же знаешь.

— Им-то это знать не обязательно. Это же было до...

— Но, Ино, это же нечестно.

— Ты что, в рай собралась, подруга? — закатив глаза, она выпила горячий чай и тут же сплюнула. — Всё же, ненавижу я мяту. В жизни много нечестностей, с тобой поступили несправедливо. Разве ты заслуживала такое? Иногда позволительно быть нечестным... И если человек любит… по-настоящему любит, он примет тебя с твоим прошлым. А не настоящая любовь тебе не нужна. Так что используй это как фильтр в поисках идеального спутника. Кажется, я сказала что-то умное.

— А тебя кто-то так любил?

— Уже не узнаю, — тихо сказала она и отвернулась. — Могу я у тебя пожить немного? Тут с деньгами туговато, и ты будешь меньше платить за аренду. Но если не хочешь, я всё пойму.

— Я не против и денег не надо. За квартиру платит дядя.

— Везёт. Тоже хочу такого заботливого дядю, — вытянула она ноги и, закинув руки за голову, хрустнула позвонками.

— Ты пойдёшь сегодня на собрание? Когда я всё рассказала, мне стало легче. Словно камень с души упал. Может, и ты расскажешь? Я лезу не в своё дело, да? Но, мне кажется, что тебе тоже хочется выговориться.

— Не думаю, что мне посочувствуют, и я решила больше туда не ходить.

— Почему ты вообще ходила на эти собрания? У тебя же не было алкогольной или наркотической зависимости, — не без любопытства спросила Хината. Её всегда мучил этот вопрос, но она не решалась его озвучить.

— Там давали бесплатный кофе и печенье. Я же сказала, у меня туго с финансами. Вот и шатаюсь везде.

— Не нужно было покупать это, — подняв стаканчик, сказала Хината, чувствуя вину за съеденную булочку.

— Я не покупала, — улыбнулась Ино, и в её глазах мелькнуло озорство, — вон тот человек в кепке поверил, что я потеряла кошелёк, и купил мне. Мужчины любят глупеньких и красивых, и им всё ещё хочется быть рыцарями.

— Так же нельзя.

— Ты знаешь, в рай я в этой жизни всё равно не попаду, — засмеялась она немного истерично, — и я не сделала ничего плохого: ему приятно, и мы сыты. Произошёл взаимовыгодный обмен.

На ватных ногах Хината опустилась на диван и, притянув к себе подушку, уронила на неё голову. Она взвыла, закрыв рот ладонью, и принялась корить себя за дурацкую привычку верить людям. «Он сказал стать тебе подругой. Моя дружба не была искренней. Он прикрывал меня. Он меня обманул», раз за разом долетали до неё горькие слова подруги, и вскоре её словно током ударило, она отбросила подушку, утёрла свитером покрасневшую от слёз кожу и, издав последний всхлип, принялась ходить по комнате. Быть может, она не хотела верить, что оплошала, однако, все сказанные Ино слова сейчас не звучали для неё правдоподобно. Что-то было в её надломленном голосе, в этих бегающих глазах: она была похожа на загнанного зверька. Что-то вынуждало её признаться.

Господин Сенджу использовал Ино, чтобы следить за ней и, отбросив недавнюю злость на него, она попыталась оправдать его поступок, поставив себя на его место. Он боялся, что она может сорваться в любой момент и его опасения были вполне обоснованы. К тому же он понимал, что как мужчине ему трудно будет достучаться до неё, понять и найти нужные слова, чтобы поддержать. Если так подумать, прежде чем обратиться к крайним мерам, он пытался воздействовать на неё через врачей, Мито и своих детей, но все попытки потерпели крах. Так он и нашёл Ино — человека, легко втирающегося в доверие и обладающего даром убеждения, ведь ни один психолог не мог вытащить её из скорлупы. И то, что она сейчас могла без страха передвигаться, общаться с людьми и больше не просыпаться с клокочущим страхом в груди, было заслугой Ино. Так кем же на самом деле была Ино? Обманщицей, спасительницей, жертвой обстоятельств, или...

Как-то Хината подслушала разговор отца со своим коллегой, и сейчас он чётко всплыл в её памяти.

— Нам не стоит заводить на него дело. Гораздо полезней он будет на свободе. Заключим сделку.

— Ты думаешь, он на это пойдёт? Его же убьют свои, если узнают, — говорил его напарник полушёпотом, стоя в дверях.

— Согласится. Порой страх провести всю жизнь за решёткой пересиливает страх смерти. Потому что тюрьма более реальна в его ситуации.

Преступницей. Если Ино сейчас решила раскрыть все карты, значит то, ради чего она согласилась на сделку, представляет большую угрозу. И рассказала она всё не из-за того, что ей надоело присматривать за ней, а потому что боялась за неё. Может быть, Хината и ошибалась, но что-то внутри неё подсказывало, что она права. И ей, собственно, было без разницы, кем на самом деле являлась Ино. Лично для неё она была подругой, и пусть она десять раз оттолкнёт её, Хината протянет ей руку, как когда-то та протянула руку ей (пусть это и было сделано по приказу). Девушка решительно развернулась к выходу и врезалась в чью-то широкую грудь.

— Дверь была открыта. Подумали, вдруг что случилось, — раздался над ней голос Неджи.

От него веяло морозом с улицы и едва уловимым запахом хвои и дуба. Ещё в участке она учуяла этот аромат и подумала, что он удивительно точно ему соответствует: от него исходило ощущение безмятежности и покоя. Хината почувствовала, как Неджи осторожно дотронулся до её плеча и, подняв свои воспалённые глаза, она встретилась с усталыми серыми.

— Твоя подруга вся в слезах неслась сломя голову. Мне даже интересно, из-за чего, — едко сказал Саске, выглядывая из-за спины Неджи. В его тёмных волосах блестели капли воды от растаявшего снега. Хината нахмурилась, увидев его покоцанное лицо, но ничего не сказала.

— Мы немного повздорили. Может, чаю?

— Не откажемся, если есть зелёный, — произнёс Учиха, торопливо снимая ботинки. Хинате показалось, что он нервничал и был чем-то сильно обеспокоен.

— Есть... только с жасмином.

— Неджи любит с жасмином, — как-то язвительно сказал он и положил руку на плечо напарнику. Тот недовольно свёл брови и резким движением скинул руку.

Хината направилась на кухню ставить чайник, бросила взгляд на почти нетронутый ужин и, открыв холодильник, достала пирожные, принесённые Ино. Услышав возню за стеной, странные шепотки между следователями, она не без любопытства выглянула. Те, заметив её, тут же нахохлились как воробьи, поправили растрёпанные от чего-то волосы и бросили на неё растерянный, немного встревоженный взгляд, словно она застала их врасплох за какой-то пакостью. Повесив свою верхнюю одежду на крючок, следователи замялись, потоптались на месте и в итоге прошли в комнату. Все трое молчали, отфутболивая друг друга взглядом. «Странные» — подумала Хината и, вернувшись на кухню, бросила в чайник три ложки зелёного чая вместе с мелкими белыми бутонами. И когда она позвала их на кухню, её осенило, что на чай они остались не просто так. Что-то им нужно было от неё. Может, хотели узнать причину, по которой начальник решил забрать заявление?

* * *

Хината не ошибалась: им действительно нужна была информация, но не о решении начальника, а о её подруге Ино Яманака, которая чуть не сбила их у подъезда. Если бы Саске не растерялся в тот момент, то обязательно схватил бы эту мерзавку и потащил к себе в квартиру, чтобы выбить ответы. Он знал (да и Неджи с ним согласился), что эта девушка как-то причастна к ограблению кофейни, в которой работала, и, возможно, является причиной грядущей катастрофы. Какой именно, они пока не знали, но Саске нутром чувствовал — что-то плохое надвигается на них.

Подозрение закралось после того, как Саске, теряясь в догадках, решил спуститься к криминалистам и попросить как можно скорее предоставить отчёт. Несмотря на то, что господин Нара написал заявление, и он как следует всё оформил, в систему всё же Учиха не вбил, решив поговорить с криминалистами. Каково было его удивление, когда те сообщили ему о закрытии дела и передаче вещдоков лично начальнику отдела. «Это было странно, — сказали они, пожимая плечами, — но начальство есть начальство». Тогда-то Учиха и ворвался без стука в кабинет Наруто, требуя объяснений, которые тот не очень-то стремился давать.

— Дело закрыто! Ты нарушил регламент, спустившись к криминалистам! —прикрикнул Наруто, барабаня пальцами по столу, в его голосе чувствовалось раздражение.

— Я нарушил? — зло усмехнулся Саске. Внутри него поднимался гнев и, чтобы не сорваться, он сжал посильнее кулаки и заскрипел зубами. — Я, значит, нарушил? — захлёбываясь от негодования и сверкая глазами, он навис над столом, упираясь в него руками. — Может, это ты злоупотребляешь властью? Забрать вещдоки! Это где такие правила написаны? Может, в моё отсутствие что-то изменилось? Тогда дай мне новый устав, я почитаю. И откуда ты знаешь, что дело закрыто?!

— Встретил потерпевшего...

— Врёшь, как дышишь.

— Дело закрыто, Саске! Займись другими, — Узумаки отвёл взгляд, избегая зрительного контакта.

— Дело в ней, да? — прищурил он глаза, и ухмылка расползлась по лицу. Наруто приподнял подбородок, и в его ясно-голубых глазах проскользнула тревога. — Она единственная, кто не пришла… эта... блондинка. Настолько хорошо отсосала, что ты пошёл на такое ради неё? — Наруто мгновенно вскочил, с грохотом отодвинув кресло, и схватил Саске за лацканы пиджака. — Что, ты даже её не трахнул?

— Следи за языком, Саске, — зло прошипел Наруто, лицо его покраснело от ярости.

— Или что? — с вызовом приподняв бровь, спросил Саске, намеренно провоцируя друга, отлично зная к чему всё приведёт. Удар у Узумаки был сильным, он помнил ещё со времён академии. Несмотря на то, что они были друзьями, мелкие ссоры часто выяснялись кулаками на заднем дворе.

— Или врежу, — лицо красное, глаза как штормовое небо. Саске и забыл, каким бывает Узумаки в ярости.

— И я тоже тебе врежу, может, мозги на место встанут. Тобой манипулируют, а ты ведёшься как дурак. За тебя, идиота, беспокоюсь, — более спокойно произнёс Учиха, чувствуя, как гнев сменяется тревогой за друга.

— Лучше о себе беспокойся. Судя по твоему лицу, тебя и без меня раскрасили. Снова с Неджи сцепились или неудачно упал с кровати? — за дверями послышалась возня, чьи-то приглушённые голоса. — Вернись к работе, Саске. У меня слишком много дел, — на выдохе произнёс Узумаки и разжал кулаки. Он потёр лоб, и опустившись в кресло, хрустнул шеей.

— Как скажешь. Надеюсь, ты не пожалеешь о своём решении, — Саске обвёл взглядом кабинет и вышел, громко хлопнув дверью. Каори подскочила на своём кресле от неожиданности и схватилась за сердце, а рядом стоящий мужчина расширил в удивлении глаза.

Когда он вернулся к себе в кабинет, то застал не менее встревоженного Неджи. Тот, облокотившись о стену, нервно дёргал ногой.

— Ты уже все? Не знал, что зубы так быстро лечатся, — попытался пошутить Саске, пройдя за свой стол, заваленный бумагами.

— Какие зубы, когда тут такое творится, — на выдохе сказал Хьюга и, переполненный эмоциями, ослабил галстук, расстегнул верхние пуговицы, чтобы легче дышалось. — Не успел я сесть в кресло, как по радио сообщили, что в квартире, которую снимала Изуми, нашли шесть миллионов.

— Чего? — изумлённо раскрыв рот, почти вскрикнул Саске. — У Изуми? Откуда такие деньги? Взятка?

— Дело становится всё интереснее, не правда ли? — Неджи пристально посмотрел на Саске. — Может боялись, что она будет всю жизнь шантажировать? Но зачем сначала платить, а потом убивать?

— Возможно, через некоторое время она попросила ещё? Но это довольно глупо.

— Деньги туманят мозг... Я долго думал, над чем могла работать Изуми и что могло заинтересовать Тенни, что она пошла на риск.

— История её жизни — несправедливая и жестокая, — задумчиво произнёс Саске. — Тен-Тен терпеть не могла несправедливость.

— Значит, всё же месть? — предположил Неджи. — Переехать в другой город, чтобы найти убийцу своих родителей и потом взять у них шесть миллионов? Ты бы взял? Деньги немалые, но столько ли стоит жизнь родных и твоя, полная лишений, когда тебя шпыняют из одной семьи в другую, из одного детдома в другой? А потом найти виновников, которые живут припеваючи, и совесть их не мучает — они вообще забыли, что кого-то убили. И вот они кидают тебе деньги, думая, что это уймёт твою боль. Ни тебе раскаяния, ни слёз. Просто деньги — крашеные бумажки без души. Что бы ты сделал, Саске?

— Я бы их убил, — твёрдо произнёс Учиха и, прислонив указательный палец к виску, прошёлся языком по зубам, — нет, я бы заставил их страдать, отняв то, что дорого им. Только вот что?

— Для большинства — дети, — заключил Хьюга, засунув руки в карман брюк и откинув голову, посмотрел на серый потолок, — дорогие тебе люди. А если таких нет?

— Тогда, наверное, остаётся превратить его жизнь в ад, чтобы тот сам захотел пустить себе пулю в лоб. Причём весь этот аттракцион я устроил бы на его деньги, — ухмыльнулся Саске.

— Позвони Шисуи. Судя по всему, дело снова передадут ему с Итачи. И может что-нибудь вспомнит об Изуми, даже в мелочах может быть зацепка. И что у тебя стряслось? Когда вошёл, выглядел так, будто собирался кому-то набить морду.

Саске устало вздохнул и рассказал последние события.

* * *

— Я ужин готовила, может, хотите?

— Не откажемся, — в унисон сказали двое.

Они были безумно голодными и, смотря на тарелку с рисом и мясом, их рты наполнялись слюной, а желудок болезненно скручивало, ведь за сегодня им так и не удалось нормально пообедать. Отказываться от такого предложения было верхом безрассудства. Дома у обоих шаром покати, а на готовку не было времени.

Хоть Шисуи им ничего толком не рассказал, им нужно было более тщательно покопаться в деле Изуми и найти детали, которые хотя бы примерно подскажут, в каком направлении двигаться. Как только Мадара начнёт узнавать больше о её матери, это прольёт свет на многое, но и сейчас нельзя было бездействовать. Люди, убравшие её, сейчас тоже начнут действовать. К тому же, за ужином они смогут немного разузнать об Ино. Одним махом двух зайцев, подумали следователи, усаживаясь за стол.

Хината кротко улыбнулась и быстро подогрела еду. Не рассчитывая на такое количество гостей, ещё и мужчин, она вздохнула с облегчением, когда наскребла на две приличные порции.

— А ты? Мы же не объедаем тебя? — поинтересовался Неджи, заметив, что подле себя она поставила лишь стакан с водой. Девушка отрицательно покачала головой, обхватив чашку. Десна разболелась, когда он по неосторожности решил жевать левой стороной. От боли его лицо скривилось, и он издал протяжный болезненный стон. — Зуб болит, — уточнил он, заметив, как её глаза в ужасе распахнулись. — Никогда не ел такого вкусного мяса.

— Правда?

— Так вы поругались, значит. Интересные всё же у женщин ссоры: ругаются и убегают в слезах. Мужчины же намыливают друг другу лица, — сказал Саске и толкнул локтем Неджи, чтобы тот поддержал его, но не рассчитал силы и тот, еле удержавшись на стуле, выронил ложку. Доставая её из-под стола, он бросил на него негодующий взгляд и процедил сквозь зубы ругательства.

— Видимо, вы сегодня тоже поругались, — произнесла Хината, скользнув взглядом по припухшему лицу Саске, и поставила на стол чистую ложку, а упавшую забрала из рук Неджи и бросила в раковину.

— Это всё работа, её побочные эффекты, — буркнул Учиха, буравя взглядом Неджи, напоминая ему, для чего, собственно, они остались на чай. Его бесило, что собранный Хьюга при виде кроткой улыбки девушки потерялся и забыл истинную цель визита. — А из-за чего поругались, если не секрет? — теряя терпение, спросил Саске, решив, что от этого млеющего идиота не дождёшься каких-либо действий.

— Так, пустяки.

— Твоя подруга не производит впечатление плачущей по пустякам девушки, — наконец вставил Неджи, не сводя с неё глаз, — причина была серьёзная, я прав?

Хината почувствовала неладное. Странно было, что двое мужчин так рьяно выспрашивают о сцене их ссоры. Она тут же внутренне напряглась, когда поняла, что их интересовала Ино, а не поступок Шикамару. Только вот как они догадались, что причина в ней? Неужели что-то нашли на неё? Нужно ли сообщить об этом Ино? И как их отвадить от неё?

— Я и не знала, что мужчины так интересуются женскими склоками, — сказала она, подперев рукой подбородок.

Саске закашлялся, подавившись, его лицо мгновенно побагровело то ли от стыда, то ли от нехватки воздуха. Неджи растерялся, не ожидая ответа с подвохом, и через мгновение залился краской, стуча по спине Учиха. Соседка оказалась не так проста, как казалось, и легко переиграла, выставив их сплетниками.

— Может, Ино и производит впечатление сильной девушки, но в кругу близких людей она ведёт себя совсем по-другому и может заплакать из-за пустяка, как ребёнок. Вам ли не знать, насколько разными бывают люди.

Как бы намекнув на их непрофессионализм, Хината разлила чай по чашкам и поставила перед ними пирожные. Улыбка промелькнула на её лице вместе с румянцем на щеках, и Саске показалось, что она внутренне радуется своей маленькой победе над ними. В итоге, так ничего и не выяснив, они поели и ушли несолоно хлебавши.

Только они собрались в квартире Неджи и разложили материалы дела, как телефон Неджи зазвенел на столе, привлекая внимание.

— Угадай, кто звонит, — приподняв бровь, он ухмыльнулся.

— Наруто, — ощерился Саске, — сейчас скажет присмотреть за мной.

Прислонив телефон к уху, Хьюга про себя улыбнулся. И почему Саске думает, что всё крутится вокруг него? Хоть звонок от друга и начальника был странным в это время суток, но вдруг случилось какое-то происшествие? Хотелось увидеть лицо напарника, если бы это действительно оказалось так.

— Мы были у неё, — вздёрнув брови вверх от удивления, спокойно сказал Неджи. Голос Наруто был нервным, и он быстро говорил, будто куда-то торопился, — всё с ней хорошо. Да, я уверен... Что случится? И как мы это, по-твоему, должны сделать? — раздражённо бросил он, кидая недовольный взгляд на Саске, — Наруто... чёрт! Он бросил трубку. Ты помнишь, чтобы он хоть когда-то так делал? — возмущённо пыхтел Хьюга, сжимая телефон в руке.

— Что сказал? — Саске приподнял бровь и пристально посмотрел на Неджи. После сегодняшней стычки с Узумаки Учиха ещё не отошёл, поэтому в голосе проскальзывало раздражение на старого друга.

— Не поверишь. Чтобы мы присматривали за соседкой и сегодня ни в коем случае не оставляли её одну.

— Значит, эта… как там её, Ино, — с издёвкой протянул Учиха, потерев подбородок, — сейчас у него.

— Да, я слышал её голос.

— Может, сам придёт и присмотрит за подругой своей подруги? Мы в няньки не нанимались. У него там любовь-морковь, а мы должны отдуваться. Рыцарь хренов. Позвони и скажи.

— Сам звони, — возмутился Хьюга, — я не твой секретарь и не мальчик на побегушках. И сбавь тон... Он сказал, что если с соседкой что-то случится, то он не даст ход нашему расследованию.

— Шантажировать нас вздумал! Во всём замешана эта девушка. Чувствую, ничего хорошего от неё не жди. И что нам делать с соседкой? Она вроде успокоилась и уже легла спать. Что с ней может случиться?

— Я тоже не знаю, — Неджи пожал плечами. Его взгляд скользнул по настенным часам. Шел одиннадцатый час. — Но, судя по визжащему голосу девушки на заднем плане, отнестись нужно серьёзно. К тому же напрямую подойти к этому вопросу нельзя. Наруто сказал присматривать за ней, но так, чтобы это не было очевидно.

— Прекрасно! Просто прекрасно, — Учиха со злостью хлопнул ладонью по столу. —Может, она из этих? — тихо и заговорщицки спросил он, наклоняясь к Неджи так, словно в комнате был третий.

— Из каких «этих»? — непонимающе протянул Неджи также полушёпотом, слегка наклонив голову.

— Душевнобольных.

— Думаешь?

— Зачем тогда так переживать? Значит нам всю ночь её караулить? И как мы это должны сделать? Пригласить к себе ночевать? — Саске откинулся на спинку стула, нервно постучал пальцами по колену. Хьюга покраснел до кончиков ушей, словно собрался заниматься чем-то непристойным.

— Она примет нас за извращенцев.

— У тебя же зуб болит. Постучись и попроси обезболивающее. А потом как-нибудь останься, — Саске пожал плечами и, покопавшись в бумагах, вытянул одну, заляпанную кофе. Чернила расплылись, но можно было распознать пару слов: «почему не пошёл.. .почему не остановил». Наверное, Шисуи терзался чувством вины.

— И как, по-твоему, я это должен сделать?

— Пока она ищет таблетки, усни на её диване.

— Я что, какой-то дебил, чтобы спать на чужом диване? — Неджи нахмурился, скрестив руки на груди.

— Почему сразу дебил? Просто уставший следователь. И после сегодняшнего она и так считает нас не очень далёкими.

— И как я должен дойти до этого дивана?

— Ногами, Неджи. Скажешь, что живот болит.

— Очень смешно. Может ещё подыщет таблетки от диареи, — скривился Хьюга. Вырвав из рук помятый лист и пройдясь по нему взглядом, без интереса вернул.

— Как вариант.

— И почему это я должен идти и выставлять себя идиотом?

— У тебя, по крайней мере, есть повод.

— Так себе повод. Задание поручили нам с тобой, значит, будем выполнять вместе. Я кое-что придумал. Скажем, что поспорили, у кого лучшее время бега, и нам нужен судья. А потом мы могли бы предложить поехать с нами сыграть в боулинг, они круглосуточные.

— А то мы не можем сами узнать? Чушь выдумал. Уж может в сауну пригласим для разнообразия? — Саске усмехнулся, отвернувшись к окну, где всё поглотила чернота.

— Твои идеи тоже не гениальны.

— Я не собираюсь бегать на морозу посреди ночи и, — он замялся, опустив взгляд, — проиграть.

— Проиграть? — ухмыльнулся Неджи. — Это что-то новенькое. Учиха Саске сдаётся, не попытавшись? В академии ты бегал быстрее всех на потоке.

— В академии… — фыркнул Саске. — Ты отлично знаешь, что я сейчас не в лучшей физической форме. Или решил покрасоваться перед девушкой? — в его голосе прозвучала едва уловимая горечь.

Неджи совсем не хотел утверждаться за счёт напарника, просто сказал, не подумав, и сейчас ему было стыдно за свою оплошность. Он нервно почесал подбородок и слабо улыбнулся.

— Я тоже уже не тот. Не помню, когда в последний раз бегал. Ладно, проехали. Раз мой план забракован, то предложи другой.

— Я уже говорил про таблетки.

— Иди ты.

— Короче, — Саске встал со стула, сгрёб со стола разложенные листы и затолкал в папку. — Я скажу, как есть. Мне этот детский сад не нужен.

Неджи не успел сообразить, к чему тот клонит, как Саске вышел из квартиры и направился к соседней двери. Он два раза нажал на звонок и спустя несколько секунд начал барабанить по ней. Перепуганная Хината открыла дверь и захлопала глазами. «Всё же удивительно большие у неё глаза. Хоть и серые, как у Неджи, но не колючие», — подумал Учиха.

— Что-то случилось? — встревоженно спросила она, стоя во флисовой пижаме, на рукавах которой расплылись тёмным пятном капли воды. Её махровый белый ободок на голове чуть сполз на лоб, и она быстро поправила его. Саске вспомнил, что у Сакуры был похожий — надевала, когда шла умываться или делала маски.

— Да, — прочистив горло и напустив на себя важности, твёрдо сказал Учиха, — случилась ты!

Хината в непонимании нахмурилась, приподняв бровь. Уголки её губ, где виднелся след от зубной пасты, слегка опустились, выдавая растущее в ней недовольство. Она внимательно посмотрела на обозлённого соседа, пытаясь найти причину его негодования.

— Я не понимаю.

— Я тоже не понимаю! Чем же всё-таки твоя подруга впечатлила Наруто? Не знаю, что произошло между вами, и, по правде говоря, мне абсолютно плевать на эти женские разборки. Но мы с Неджи теперь в это втянуты, — он тяжело вздохнул, скрестив руки на груди. — Твоя подруга попросила Наруто присмотреть за тобой сегодня, боясь, что ты что-то с собой сделаешь. А этот чёртов болван переложил всю ответственность на нас! И я бы послал его куда подальше с этой дурацкой просьбой: возиться с девушками не по моей части, но каким бы идиотом Узумаки ни был, он остаётся моим начальником, и я не могу возразить, поскольку от него зависит важное дело, на ход которого он может повлиять. Поэтому предлагаю тебе пойти на встречу и без всяких истерик и сцен собрать вещи и отправиться ночевать к Неджи.

— Ино попросила? — радостно пролепетала Хината, подтверждая свою теорию. Саске улыбка показалась странной, и он лишний раз уверился, что у девушки не всё в порядке с головой. — Я уже иду спать и ничего не собираюсь с собой делать, — замахала она руками, и её улыбка стала ещё шире. — Ты не так все понял! Ино просто переживает и может раздуть из мухи слона.

— Все вы так говорите, а потом находим вас с запиской на тумбе и грудой разбросанных таблеток.

— Но я и вправду ничего не собираюсь делать.

— Тогда пиши расписку, — холодно процедил он, приподняв подбородок.

— Расписку? Какую ещё расписку?

— Что ты, такая-то такая, обещаешь не прыгать из окна, не резать вены…

— Ты это серьёзно?! — возмутилась Хината, насупившись.

— Саске… — Неджи возник из-за двери словно из ниоткуда. Положив руку на плечо напарнику, легко похлопал. — На секунду, — отозвал в сторону, понизив голос до шёпота. — Ты и вправду хочешь взять с неё расписку?

— Говорят, если дать человеку время обдумать поступок, он может отказаться от затеи свести счёты с жизнью.

— Это… как-то чересчур, — возразил Неджи, сведя брови.

— Не тащить же её силком к тебе в квартиру.

— Можно попробовать поговорить.

— Ты что, психологом заделался?

— Это всё же лучше клочка бумаги. И как тебе вообще такое могло прийти в голову? — он развернулся и, подойдя к Хинате, которая с любопытством и тревогой наблюдала за ними, участливо произнёс. — Хината, может, поговорим?

— Да, конечно… Но вам не стоит так переживать. Я и правда не собираюсь причинять себе вред… Ино просто боится, что я снова могу взяться за старое, и… — она осеклась, прикусив язык, понимая, что едва не сболтнула лишнее.

— Старое? Значит, прецеденты были? — Саске упёрся одной рукой о дверной косяк, и, не сводя взгляд, прожигал в Хинате дыру.

— Понимаю, — горько отозвался Неджи. Ему ли не знать, каково это — терять близких. После смерти Тен-Тен он не видел смысла в жизни, но продолжал механически выполнять привычные действия, остро осознавая её отсутствие. Рядом был отец, друзья, коллеги и Цунаде, советы которой временами раздражали, но в итоге помогали справиться с болью. — Мы можем об этом поговорить… — Неджи запнулся, вспоминая своё недавнее нежелание обсуждать больную тему. О таком нелегко говорить с посторонними, но теперь, когда единственная подруга Хинаты ушла, девушка, оставшись без поддержки, могла вновь почувствовать себя одинокой. Если в прошлом она уже совершала опрометчивые поступки, сейчас была особенно уязвима, — жизнь на этом не заканчивается.

— Я… — Хината до красноты потёрла переносицу, — …правда, всё в порядке. Я уже… пережила это.

— Разве такое можно пережить?

Саске почувствовал себя лишним и уже хотел уйти, но Неджи, хмуро взглянув на него, пресёк попытку бегства. Хината закусила губу: видимо, сегодня ей никуда не деться от соседей благодаря Ино. Придётся ночевать вместе с ними.

— Хорошо, я согласна, но ночевать я хотела бы в своей кровати. Вы можете спать на диване.

— Спать с ним я не собираюсь, — возмутился Учиха.

— Я будто горю желанием спать с тобой, — скривился Неджи. — Можно принести матрас с твоей кровати.

— А почему сразу с моей?

— А потому, что я, в отличие от тебя, могу пережить ночь на одном диване.

Хината стояла позади них, прижавшись к стене, и с недоумением наблюдала за спором двух взрослых мужчин, опытных следователей, которые вели себя как дети. Честно говоря, она не понимала, почему из-за какой-то мелочи они раздули проблему мирового масштаба. На самом деле, возмущаться стоило бы ей: перспектива ночевать в одной квартире с двумя мужчинами за тонкой стенкой, которые считали её душевнобольной, не вызывала особого восторга. К тому же, после безумного дня её клонило в сон. Лишь новость о том, что Ино сейчас рядом с Наруто, радовала её (он казался хорошим человеком, всегда готовым прийти на помощь), и просьба подруги присмотреть за ней вносила ясность в её поведение. Ещё раз украдкой взглянув на препирающихся следователей, она собралась с духом и, откашлявшись, привлекла внимание.

— Но вам ведь не обязательно ночевать вместе? Может остаться кто-нибудь один. Если вы, конечно, не боитесь, что я могу каким-то образом причинить вам вред.

— Конечно, нет, — Неджи медленно развернулся к ней, слегка наклонив голову, потёр шею и отвёл взгляд, — нам трудно решить, кто останется.

— Можно сыграть в камень-ножницы-бумагу, — предложила она, пожав плечами.

— Отличная идея, — пробурчал Саске и сжал кулак. В юности он никогда не проигрывал в эту игру.

Спустя несколько минут победитель так и не определился: они выдавали ничью, и всех это потихоньку начинало утомлять. И вот, когда Неджи показал два раза подряд бумагу, а Саске — камень, разыгралась настоящая драма.

— Ты жульничаешь! Специально задержал руку и показал позже! — прошипел Саске, сверля Неджи взглядом. Он не мог смириться с поражением в такой глупой игре, это било по его самолюбию.

— Я? — оскорблённо возмутился Хьюга, удивляясь наглости напарника. — Ты выдумываешь. Просто признай, что проиграл!

— Если бы проигрыш был честным, я бы принял! Но ты, — он ткнул пальцем ему в грудь, — мухлевал!

Хината закатила глаза. Кажется, помощь требовалась не ей, а этим двоим. У них явно была какая-то внутренняя неприязнь друг к другу. Странно, что они вообще работали вместе.

— Я всё поняла, — вмешалась Хината, пытаясь предотвратить дальнейшую перепалку, — диван раскладывается, и, думаю, места двоим будет достаточно. Ну, или можно, как вы и предлагали, принести свой матрас.

Впрочем, матрас так и не появился — только подушки и одеяла, которые они несли друг за другом. Как только свет погас, квартира наполнилась шёпотом, скрипом пружин, возмущённым пыхтением и ворчливыми вздохами. Диван явно страдал под тяжестью двух следователей, делящих территорию. Однако после пятнадцати минут борьбы всё стихло, и Хината тут же провалилась в сон. Шёл второй час ночи, когда её разбудил оглушительный кашель, разрывающий ночную тишину. Щёлкнул выключатель, и тонкая полоска света проскользнула в её комнату. Она откинула одеяло и, нащупав тапочки ногами, вышла из спальни, надеясь, что в холодильнике осталось молоко.

— Они уверены, что это просто бронхит? — пробормотал заспанный Неджи, потирая глаза.

— Д-да! — сквозь приступы кашля выкрикнул Саске, согнувшись пополам. Он одним рывком соскочил с дивана и, чуть не сбив полусонную Хинату, побежал в туалет сплёвывать мокроту, которая мерзким сгустком стекала по языку.

— Больше похоже на туберкулёз, — бросил ему вдогонку Неджи.

— Сам ты похож на туберкулёз, а это — обычный бронхиальный кашель, — донеслось из ванной комнаты вместе с шумом воды.

— Говоришь так, словно знаешь, как звучит необычный.

— Может заткнёшься? Не припомню у тебя диплома врача, — нервно бросил Учиха, вваливаясь в комнату. Грудная клетка и горло болели и, ко всему прочему, он чувствовал сильную усталость.

— Вот молоко с содой и маслом. Пей горячим, должно помочь. Папа всегда делал его, когда я мучилась от кашля.

Саске жалобно посмотрел на стакан, который всучили ему в руки. Желтые масляные пятна противно колыхались на поверхности. Опять это молоко с содой, и почему ему каждый раз предлагают пить эту гадость? Фу, ещё и с маслом. Собрав всю волю в кулак, он залпом выпил мерзкую смесь, стараясь не дышать. Отвратительный вкус соды остался на языке, заставив его содрогнуться в отвращении.

— Не уверен, что после такого можно назвать его хорошим отцом. Заставлять ребёнка пить эту гадость…

— Ни плохим, ни хорошим, — вставила Хината, забирая кружку. — Он просто был отцом. Хоть порой мне казалось, что он с этой ролью не справлялся... Но, когда его не стало, я почувствовала пустоту и сожаление, что так его и не узнала. Он был моим отцом, и другого у меня не было. Родители часто бывают излишне строги, или заставляют детей заниматься тем, что им не нравится. Не думаю, что это делается со зла. Они думают, что так будет лучше для ребёнка. Как вот это молоко с содой, — она подняла пустой стакан на уровень глаз, — я ненавидела его пить, но это работало, — она вздохнула и пошла на кухню.

Саске молчал, не зная, что сказать. Каким же был его собственный отец? Строгим? Непреклонным? Жёстким? Требовательным? Отсутствующим. Он не мог вспомнить ни одного момента, ни одного единственного мгновения, когда отец подошёл бы к нему просто так, без причины, без упрёков, и поинтересовался чем-то личным: «Как прошёл твой день, Саске? Всё ли хорошо в школе?» Он из кожи вон лез, пытаясь заслужить хоть каплю отцовского одобрения, но за все свои успехи получал либо незаинтересованный взгляд, либо сухое напутствие: «Не радуйся раньше времени, ещё экзамены впереди». Холод. Он чувствовал пронизывающий холод до костей, когда думал об отце. Лучше для ребёнка… Что за глупая чушь для слабаков, не способных признать нелюбовь родителя? Если это делалось не со зла, то какую цель отец преследовал каждый раз, отфутболивая его как мячик? И почему мать каждый раз пытается доказать ему, что отец о нём беспокоится, что он для него не пустое место? Почему он не замечает? Что он каждый раз упускает из виду?

— Я за таблетками, они остались у меня в комнате, — поспешно сказал Учиха, хлопнув Неджи по плечу.

Оставшись наедине с Хинатой, Неджи прошёл на кухню, испытывая неловкость за слова напарника. Девушка сидела за столом, ссутулившись, спиной к нему, и задумчиво смотрела в окно на непроглядную тьму. Он обошёл стол и замер на мгновение, не решаясь нарушить тишину, которую нарушало лишь монотонное гудение холодильника.

— Прости его. Он иногда говорит, не подумав.

— Всё нормально, — ответила Хината слегка дрогнувшим голосом. Её рука потянулась к вазочке и, выцепив одну конфету с золотой обёрткой, она начала перебирать пальцами фантик.

— Я был ребёнком, когда потерял мать. Отец старался изо всех сил, чтобы вырастить меня достойным человеком. Вроде получилось, — с натянутой усмешкой произнёс он, облокотившись о холодный, гудящий холодильник.

— Хочешь чаю? — её вопрос на мгновение повис в воздухе.

— Нет, спасибо. Мне жаль, что так сложилось с твоим отцом.

— Я даже не знаю, что сказать. Спасибо за... сочувствие, наверное. Я его отпустила. Было трудно... очень трудно. Но я подумала, что он не хотел бы, чтобы я всю жизнь провела в сожалениях. Нужно двигаться вперёд и быть счастливой, хоть порой это тяжело сделать.

— Говоришь как Цунаде, мой психотерапевт. Я хожу к ней после смерти Тенни, — он глухо добавил, тяжело вздохнув, — моей невесты. Не по своей воле, конечно — от её заключения зависит моя работа. Первые месяцы я был… нестабилен. Натворил дел, которые уже не исправить. О них я буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. Цунаде постоянно твердит о том, что нужно отпустить, и я пытался, — он часто заморгал, сдерживая подступающие слёзы, — но невысказанных слов так много... слишком много. Я, скорее всего, просто не могу смириться с тем, что так и не успел с ней попрощаться. Что я так и не сказал ей, как сильно её люблю.

— Мы не знаем, какой день станет последним, Неджи. Возможно, знай мы это, говорили бы о своих чувствах открыто. Но такова жизнь. Всегда кажется, что время есть и возможность поговорить ещё будет. Сожаления будут всегда.

Неджи замолчал, склонив голову и закрыв глаза рукой.

— Иногда мне стыдно, что я живу.

Хината молча поднялась и подошла к нему, дотронулась рукой до его плеча. Лёгким, почти невесомым прикосновением, зацепила его лицо тёплыми пальцами, заставив посмотреть ей в глаза — серые, полные понимания, и прошептала:

— Глупый.

* * *

Вернувшись домой, Узумаки первым делом направился в ванную. Несколько минут под струями тёплой воды должны были освежить голову от бесконечного потока мыслей, и смыть сегодняшний долгий и непростой день. Он тёр жёсткой мочалкой кожу докрасна, причиняя себе боль, словно пытался оттереть все события: в особенности ссору с Саске.

Этот наглец отчитывал его, будто он был семнадцатилетним мальчишкой, а не начальником отдела. Учиха всегда был заносчивым, но сегодня перегнул палку: вломился в его кабинет, обвинил в злоупотреблении властью и назвал идиотом. На такое мог осмелиться только придурок Саске. И дёрнул же их чёрт прицепиться к этому делу. Закрыли и ладно. Забудь, как делают большинство следователей, но нет — им с Неджи нужно до всего докопаться. На таких сотрудниках, правда, обычно держится весь отдел, но иногда они бывают самыми настоящими занозами в заднице. Сейчас думают, наверное, что он влюблённый идиот, которого обвела вокруг пальца какая-то девчонка. А он не был идиотом, и влюблённым тоже… просто… просто он боялся сделать неправильные выводы и совершить непоправимую ошибку, в ходе которой мог пострадать невинный человек. «Невинный человек» — Наруто громко рассмеялся, настолько абсурдно это звучало. Что-что, а невинной Ино уж точно не была.

Он не верил ни одному её слову, ну не складывалось у него в голове, что она могла быть наивной простушкой и не заметить, во что вляпалась. И в эту странную и чудесную историю побега с кастрацией сутенёра он не верил. Как-то всё было притянуто за уши, как-то всё было гладко. Но, как ни странно, при всей своей неправильности и сочащейся лжи, он не видел в Ино плохого человека — просто девушку, запутавшуюся в жизни и боящуюся последствий своих ошибок. Он верил её страху — он был неподдельным, считывался в глазах, жестах, дрожащем голосе, граничащем с отчаяньем. Наруто прислонил голову к холодному кафелю и ухмыльнулся: может, он и вправду идиот, и, возможно, влюблён. Рисковать сейчас, когда твой отдел рассматривают под лупой с приходом Саске, самое настоящее безрассудство, а все его уверения — это лишь отмазки, чтобы хоть как-то оправдать девушку, которая ему понравилась.

Промокнув волосы и обтерев тело, он бросил полотенце в стиральную машину, которая была уже прилично забита бельём. Натянув мешковатые затёртые спортивные штаны с небольшой дыркой на коленке и выцветшую футболку цвета детской неожиданности с еле заметным принтом рыбки Дори, он засыпал порошок в отсек и включил машинку. Та загудела, набрала воды и, сделав несколько оборотов, вдруг издала странный хлопок и заглохла.

— Твою же мать! — взвыл Наруто, глядя на стиральную машину. — Ты-то на меня чего взъелась? Я для тебя специальный порошок покупаю и какие-то новомодные таблетки от накипи. Ты должна от радости прыгать, а не глохнуть, не начав свою работу! Может, я тебя, конечно, перегрузил, — он похлопал по корпусу, выключил из розетки и, опустившись на колени, открыл дверцу. Вываливая мокрую одежду в таз, продолжал с ней разговаривать, — тогда извини. Сейчас облегчу твою ношу, и ты, моя милая, продолжишь работу. Потому что на ремонт у меня в этом месяце нет денег, — попытка запустить её снова ни к чему не привела — только индикатор издевательски горел зелёным, сигнализируя о готовности к работе, но всё существо этой треклятой техники, видимо, решило отправиться в отпуск.— Ну, давай же, милая моя, работай. Раз так, — он ударил со злости по ней рукой и пригрозил ей, — будешь работать у меня теперь на обычном порошке! А если после ремонта захочешь ещё раз сломаться, то выкину в мусорку. Да, да, ты не ослышалась в М-У-С-О-Р-К-У! Это страшное место, дорогая.

Прибить полку, собрать мебель, отремонтировать кран, справиться с засором или разобраться в заглохшем двигателе автомобиля он мог, но вот с техникой, будь то вечно жующий бумагу принтер или стиральная машина, у него возникали проблемы. Как-то на этой почве они даже поругались с бывшей девушкой, которая назвала его нехозяйственным из-за того, что он не понимал, почему их микроволновка больше не включается, и предложил отнести её в сервисный центр. Он тогда психанул, сказав, что, если он и мужчина, то это не значит, что он должен чинить всё на свете, и называть его нехозяйственным крайне несправедливо.

Решив с утра позвонить мастеру, он выгрузил оставшееся бельё и поставил переполненный таз в ванную. С досадой посмотрев на всю эту кучу, он направился к выходу и, сделав буквально пару шагов, поскользнулся на мыльной воде, растёкшейся по кафелю, и, падая, успел ухватиться за хлипкую дверцу настенного шкафчика, которая с жалобным скрипом сорвалась с петель и рухнула вместе с ним.

Не успел он обматерить всё на свете и как следует постонать от боли, как в дверь настойчиво и долго начали звонить, а потом забарабанили так, словно там снаружи полчища зомбаков. Кряхтя и потирая ушибленную пятую точку, Наруто направился к двери, ожидая увидеть там Конохомару, который частенько так поступал, когда не терпелось рассказать, как он кого-то уделал во дворе. Распахнув дверь, он чуть не подавился собственной слюной — перед ним стояла растрёпанная Ино: взлохмаченные волосы, размазанный макияж, покрасневшее от холода и раздражения лицо. Меньше всего на свете он хотел видеть её, хотелось захлопнуть дверь перед её лицом и больше никогда её не встречать, но почему-то рука окаменела на ручке, язык онемел, и лишь босые ноги чувствовали ледяной холод, шедший с улицы.

— Можно войти? Мне нужно поговорить, — спросила Ино, покусывая губу и дёргая пуговицу на рукаве пальто.

— Я забрал улики, это первая и последняя просьба, которую я выполнил для тебя, — холодно сказал он, стараясь держать марку, хоть его и распирала жалость к ней, — так что можешь спать спокойно, — он почти набрался решимости закрыть дверь, как её ледяная ладонь легла на его руку.

— Наруто... я не поэтому пришла, — хрипло прошептала она. Казалось, этот вопрос её вообще не интересовал, а может она заранее знала, как он поступит, — я поругалась с Хинатой... — он удивлённо вскинул бровь, не понимая, к чему она клонит, — не мог бы ты попросить своих друзей следователей присмотреть за ней?

— Сначала одно, потом второе. У твоих просьб нет конца. С чего мне тебе помогать? Я даже не знаю, кто ты! Настоящее ли твоё имя?!

— Это не важно.

— Нет, это важно!

— Это не важно! Причём тут моё прошлое, когда человек может пострадать?! — вскрикнула она, обнажаясь, как оголённый нерв. — Я сильно обидела её, наговорила глупостей, и теперь боюсь, что может что-то плохое случиться. Пожалуйста, Наруто... позвони им, и я исчезну из твоей жизни раз и навсегда.

— Почему ты думаешь, что с ней может что-то случиться?

— Потому что знаю!

— Ты интересная, Ино. «Сделай то, сделай это». Я, по-твоему, влюблённый дурак, которым можно помыкать? Почему не поедешь и не извинишься, раз так сильно беспокоишься?

— Ей лучше держаться от меня подальше. Так ты позвонишь или нет?

— Хорошо, проходи, — обречённо выдохнул Узумаки и пошёл искать телефон.

Звонить Саске с просьбой было бесполезно, тот бы послал его куда подальше, если вообще взял бы трубку. Оставался Неджи, который был более рассудительным и тактичным. Разговор был коротким, и, чтобы не возникало лишних вопросов, он быстро сбросил звонок.

— Они присмотрят.

— Спасибо, — прошептала Ино одними лишь губами. Было видно, как напряжение сходит с лица, уступая место лёгкому волнению. — Как я могу тебя отблагодарить?

— Не думаю, что ты… — задумчиво пробормотал он, почёсывая подбородок, — разбираешься в технике, — заметив её непонимающий взгляд, Наруто добавил, — в стиральных машинах.

— Сломалась?

— Вроде того, — он провёл рукой по влажным волосам и ссутулил плечи.

— Дай взглянуть.

— Ты же не хочешь сказать, что умеешь их чинить?

— Чинить — нет, но кое-что понимаю. У нас дома частенько ломалась, точнее, слетал ремень с барабана, — начала Ино, разматывая шарф, — папа звал меня помочь ему, позже помогал мой брат.

— У тебя есть брат? — немного опешив, произнёс Узумаки. — И где он сейчас?

— Не знаю, — после короткой паузы ответила она. Было видно, что она жалела о сказанном. Ино бросила пальто на спинку дивана и направилась в ванную. — Почему у тебя дверца от шкафчика валяется на полу? Ты что, её оторвал? — Ино ткнула носком сапога в кусок сломанной мебели.

— Долгая история, — отмахнулся Узумаки, следуя за ней по пятам.

— Ничего, что я в обуви?

— Нормально. Здесь и так мокро. Главное, не навернись, — хохотнул Наруто в кулак и потёр ноющее бедро.

Ино присела на корточки и, открыв дверцу стиральной машины, крутанула барабан, и тот с лёгкостью описал круг.

— Ты ведь слышал хлопок перед тем, как она заглохла?

— Да, было такое.

— Тогда отодвигай машину и неси отвёртку, будем ремень натягивать, — скомандовала Ино, легко поднявшись, и хлопнула ладонью по корпусу.

Наруто усмехнулся, почесал затылок и принялся за работу. Когда он отодвинул стиральную машину, то удивился, увидев, сколько пыли скопилось за ней — целый махровый ковёр серого цвета. Ему даже показалось, что заметил ретирующегося чёрного паучка. Стыдливо схватив тряпку, он собрал пыль и мусор.

— Я каждую неделю мою полы, — отчего-то стал он оправдываться, — но сюда, честно говоря, ни разу не заглядывал.

— Да всё нормально. У меня, скорее всего, такая же ситуация, а может и хуже. Я не фанат чистоты.

Подойдя к угловому шкафчику, Наруто достал запылённую коробку, доверху набитую инструментами. Покопавшись в ней, он, наконец, нашёл подходящую отвёртку и, опустившись на холодный кафель, принялся откручивать шурупы.

— Мы с ним... не родные. Я имею в виду, мы с братом не родные, — начала Ино, и Наруто удивлённо посмотрел на неё снизу вверх. Её светлые брови сошлись на переносице, образуя глубокую складку, а кончик носа, испачканный разводами туши, нервно подёргивался, — наши родители сошлись, когда были уже в зрелом возрасте. Так что особой близости между нами не было. И, по правде говоря, мы друг друга терпеть не могли, а после отъезда из города и вовсе перестали общаться.

— Ты сказала «мой брат», — широко улыбнувшись, Узумаки продолжил откручивать шурупы, складывая их в свою ладонь.

— И? — непонимающе протянула Ино, облокотившись локтями на стиральную машину.

— Если вы не были близки, ты бы просто сказала «брат», назвала его по имени. В спонтанной речи люди часто выдают детали, сами того не замечая. Ты снова мне врёшь, Ино. Я правда не понимаю, зачем ты это делаешь. И по правде говоря — не хочу.

— Зачем тогда ты всё это говоришь? — раздражённо бросила она.

— Сам не знаю, — он отодвинул крышку стиральной машины и почесал лоб. Разорванный ремень свисал с барабана. Он поднял его и положил на корпус машины.

— Мда. Сколько лет машине? Мне кажется, или резина пережила не одно столетие?

— Да я и не знаю, родители переезжали и оставили её мне.

— Закажи новый на маркетплейсе или сходи в специализированный магазин — выйдет дешевле, чем вызывать мастера на дом.

— Спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста, хотя я, по большей части — специалист по поломке техники, — они оба прыснули смехом.

— Спасибо тебе за всё, — от чистого сердца произнесла она и, выйдя в коридор, направилась в зал за пальто.

— Решила сбежать? — сказал Наруто, облокотившись о дверной косяк и скрестив руки на груди.

Ино замерла, бросив на него встревоженный взгляд.

— Я всё-таки полицейский, — улыбнулся он. — Ссора с подругой удобна, когда хочешь, чтобы о тебе не беспокоились перед тем, как исчезнуть. А дальше что? Будешь бегать до старости? Думаешь, там будет по-другому? Не угодишь в участок за кражу или ещё какое-нибудь нарушение?

— Так будет лучше… для всех.

— Возможно, — хмыкнул Наруто, оттолкнувшись от стены. — Но это не решит твоих проблем.

— Вот уж не думала, что ты будешь меня отговаривать. Ты же не веришь мне, в мою историю…

— Не верю и не собираюсь. Но я правда хочу помочь. Если расскажешь всё, как есть, обещаю, что не буду судить тебя.

— Ты хороший человек, Наруто…

— Так ты не собираешься говорить? — спросил он, и она упрямо поджала губы. — Не доверяешь мне?

— Ты не поймёшь… Никто не поймёт… Я плохой человек. Ужасный.

— Плохой человек не стал бы переживать о подруге. Раз правду ты мне раскрывать не хочешь, то единственное, что я могу для тебя сделать — это предостеречь от глупостей.

— Почему, Наруто? Почему, чёрт возьми, ты хочешь мне помочь? — её голос задрожал, и на глаза навернулись слёзы. Она поспешно смахнула их и стала быстро застёгивать пальто.

Воздух в мгновение наэлектризовался, и взгляд, что она метнула в него, был полон мольбы о помощи и в то же время злости и жестокости. Ино была полна противоречий: с виду маленькая и хрупкая, так и манила к себе обнять и успокоить, и ему хотелось, чтобы она почувствовала себя в безопасности в его руках. И в тоже время он нутром ощущал исходящую от неё опасность и силу, способную причинить боль. Он понятия не имел, что она натворила, но что-то подсказывало ему, что бежит она не от «сутенёра», а от самой себя. И этот бессмысленный бег от собственной тени рано или поздно убьёт её.

— Кто поможет мне, когда машина снова сломается?

— Идиот.

— Согласен, — ухмыльнулся он, спрятав руки в карманах штанов. — Хочешь, оставайся сегодня у меня? Правда, второго одеяла у меня нет, но нам не привыкать спать в одной постели.

— Ты не против?

— Если бы был против, не предложил бы.

Он протянул ей одну из своих приличных футболок и полотенце, и заметил её недоумевающий взгляд, когда мимолётно понюхал ткань.

— Я иногда могу закинуть грязные вещи в шкаф. Но эти чистые, не переживай. Вот шампунь и гель, запасной мочалки у меня нет. Но есть губки для посуды, подойдёт?

— Я только ополоснусь, не переживай, — хохотнула Ино, прижимая одежду к груди, — ты забавный. Может ещё ёршиком для бутылок предложишь почистить зубы?

— Не знал, что такой существует, — удивился он, закрывая шкаф.

— Наруто... из-за меня у тебя будут теперь проблемы на работе?

— Надеюсь, что нет, — вздохнул он, — Саске с Неджи не будут доносить на меня, пару дней подуются и остынут. Иди уже купаться.

Когда он выключил основной свет, оставив лишь слабое сияние ночника, Ино проскользнула в комнату и нырнула под одеяло. Запах мужского геля для душа на ней был отчётливо слышен и щекотал нос.

— Почему ты не сказал, что я размазала всю косметику? — возмущённо сказала она и заёрзала, пытаясь принять удобное положение.

— Я думал, ты в курсе.

— Что это? — нахмурившись, она достала из-под подушки журнал, — Плейбой? Ты это серьёзно?

— Думаю, в моем возрасте я могу не оправдываться, почему у меня под подушкой журнал эротического содержания, — выхватив у неё из рук, он выдвинул ящик прикроватной тумбы и бросил туда печатное издание. — Я выключаю свет?

Темнота последовала за её одобрительным кивком. Кровать заскрипела, когда Ино придвинулась чуть ближе к нему, её тёплая рука легла на его живот, горячее дыхание коснулось шеи, и он почувствовал влажность её языка. Пальцы приподняли край футболки, ногти слегка оцарапали кожу, заставив его всего напрячься.

— Не надо, — сказал он, словно опомнившись, схватив её руку, которая начала спускаться к его штанам.

— Не хочешь? Я буду лучше, чем те девки с обложки.

— Боюсь повторить участь твоего сутенёра. Я, знаешь ли, мечтаю о полном доме с детишками.

— Полный дом детей звучит шумно... — как-то странно произнесла она, словно это было для неё несбыточной и далёкой мечтой. Ино немного отодвинулась, и он услышал, как тяжело она вздохнула, — из тебя выйдет хороший отец. Ты хорошо с ними ладишь, я видела, как ты общался с тем мальчишкой.

— Время покажет, что из меня выйдет, — сказал он, закинув одну руку за голову. — А ты о чём мечтаешь?

— Я? — замолчала она. — Больше не мечтаю. Но мне нравится твоя мечта, можно её одолжить?

— Ты странная.

— Меня зовут Ино.

— Я знаю, — тихо засмеялся он, переворачиваясь на бок.

— Это моё настоящее имя. Моего брата зовут Дей, и он мог бы стать известным скульптором или архитектором, но я отняла у него мечту, и теперь он меня ненавидит. Мою мачеху зовут Джун, и она тоже меня ненавидит, я отняла у неё сына. В детстве я её терпеть не могла, но она хорошая женщина, была с моим отцом до конца. Мой отец звал меня перед смертью, и я надеюсь, что нашёлся человек, который притворился мной...— Ино замолчала, и в тишине было слышно, как она хлюпает носом, — я хочу верить, что умер он счастливым.

— Ты плачешь? — спросил он очевидную вещь и, придвинувшись к ней, обнял.

— Нет, это всё аллергия на пыль. Кажется, ты давно не протирал здесь полы.

— Похоже, завтра придётся делать уборку.

Когда он проснулся вместе со звоном будильника, рядом никого не было — лишь помятая подушка и простынь. Он надеялся, что Ино просто спустилась в магазин купить что-нибудь к завтраку, а не ловила попутку, чтобы выбраться из города.