В руинах (джен)

— Ну что? — крикнул Ниалл, не поднимая головы. Его руки уже стали ярко-алыми, и все вокруг было заляпано кровью. Он что-то бормотал себе под нос — очевидно, молитвы — и рвал нити одну за другой, методично и яростно, но меньше их все равно не становилось. Вся эта картина напоминала какое-то чудовищное, бесконечно жестокое жертвоприношение.

— Я не могу вернуться, — ответила я. — Нитей стало намного больше. Вниз по ступеням почти то же самое, что и здесь. И… мне кажется, они становятся все толще.

— Тогда помогай мне. Нам нужно действовать сообща.

Видимо, лабиринт поймал нас в ловушку и теперь медленно сжимал кольцо. Темные волны отчаяния снова начали подниматься откуда-то с самого дна души. Чтобы не поддаваться им, я с удвоенной яростью вцепилась в ненавистные жгуты, но этот пламенный порыв очень быстро перегорел. Безысходность отдавала пеплом, и, казалось, этот вкус поселился у меня во рту.

Огонь! Если бы я могла бы вызвать огонь, то он бы, возможно, спалил всю эту мерзость дотла. Но у меня не было ни спичек, ни огнива… а добывать огонь трением я не умела.

— Ниалл, — рявкнула я. — Нам нужно их сжечь. У тебя есть спички?

Кузнец-в-Изгнании впервые оторвался от своего занятия и посмотрел на меня. И тут мне стало по-настоящему страшно: я увидела в его глазах ту же самую обреченность, которую так старалась скрыть.

— Нет, — грустно проговорил он. — У меня нет ничего, кроме моих рук. И у тебя тоже. И здесь нет ничего, кроме каменных ступеней, этих проклятых ниток и двери за ними. Так что давай… Присоединяйся.

— Ты же понимаешь, что это бесполезно? Это ведь именно то, чего он от нас ждет. То, как он планирует убить нас.

Ниалл кивнул.

— Но лазейка есть всегда, — он кивнул в сторону двери, которая, казалось, была опутана нитями еще сильнее, чем когда мы только-только увидели ее. — Если бы мы только могли убрать все в один момент! Огонь бы справился. Я думал об этом. Но у нас нет ничего, чтобы его зажечь. Ты можешь разжечь огонь с помощью магии?

— Магия им не вредит.

— Я помню. Но что если разжечь обычный огонь с помощью магии?

— Никогда не пробовала, но…

Я осеклась, потому что вспомнила, как шарахнула по письму Гарретта магическим огнем, и как синие языки магии постепенно превратились в обычное пламя.

Ниалл был прав. Не нужно бить магией по нитям. Нужно просто нагреть что-то легковоспламеняющееся, пока не появится обычный огонь, и уже от него зажечь нити. Совершенно логичное решение проблемы.

Я достала из кармана смятый листок из книги, который мне когда-то передала Бернис, и сунула бумагу прямо в скопление нитей. Ниалл склонился над моим плечом. От него исходило тепло разгоряченного тела и тонкий, едва уловимый запах крови. В обычных условиях, я бы его и не почувствовала. Но в месте, лишенном собственных запахов и звуков, все ощущалось намного острее. Настолько, что я даже услышала, как громко и быстро бьются два наших сердца. И почувствовала дыхание на своей шее, отчего по коже побежали мурашки. Он был слишком близко и, Трикстер подери, даже в такой ситуации это отвлекало. Как же я ненавидела себя за эти моменты слабости! Пришлось сильно надавить ногтем прямо на один из самых крупных порезов, чтобы выгнать из головы глупые мысли и сосредоточиться на текущей задаче.

В этот раз я решила не бить магией со всей дури, а сформировала аккуратный канал эфирной энергии, похожий на прошедший через увеличительное стекло солнечный луч. Второй попытки не будет. На бумаге появилась крошечное горелое пятно размером с булавочную головку, как только его края начали расширяться, а в бумаге появилась дыра, я сразу же остановилась, с удовлетворением наблюдая, как маленькие язычки голубого пламени растут и превращаются в оранжевые. Бумага полыхнула.

Наши сердца, казалось, забились в унисон, когда огонь перекинулся на нити. Место, где мы стояли, через несколько мгновений превратилось в настоящее пекло, когда пламя охватило все вокруг, пожирая нашу ловушку. Раздался хор тонких писков, перерастающий в вой, а потом — в пронзительный рев, похожий на человеческий крик, только во много раз громче. Кожу обожгло, и сверху посыпались куски горящих нитей. Меня как будто ужалили во все открытые места сразу. К счастью, Ниалл среагировал быстро: ударив ногой куда-то в район замка освободившейся от ниток двери, вышиб ее, сгреб меня за плечи, и мы ввалились внутрь. Через открытый проем мы видели, как огненная волна, набирая силу, покатилось по городу. Дома, деревья и даже улицы не горели и не плавились: они просто таяли на глазах, как будто были нарисованы на горящем листе бумаги, и на смену им приходила тьма. Всего лишь несколько мгновений — и окружающее нас пространство перестало существовать. Снаружи поселилась пустота. Вопль отчаяния, с которым умирало это странное место, все еще висел в воздухе, постепенно сменяясь привычным звоном в ушах, который всегда бывает после громких звуков. Ниалл по-прежнему обнимал меня за плечи, и, повернувшись, я прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо, а потом крепко обхватила руками за торс. Как же я ненавидела себя за подобные мгновения слабости в совершенно неподходящем месте и в совершенно неподходящее время, но сейчас это прикосновение было мне совершенно необходимо! Просто для того, чтобы почувствовать себя живой.

— Ну все, Кэсс, — пробормотал Ниалл, но объятия все же не разомкнул. Наоборот, я почувствовала его левую руку на своей талии, а пальцы правой зарылись мне в волосы на затылке. Прикосновение было совсем не дружеским и просто до невыносимости приятным. Я снова очень некстати вспомнила тот самый сон. Как же давно я не обнималась по-настоящему! Изуродовав меня, Дюкре отобрал не только привлекательность — он лишил меня радости жизни. И сейчас мне удалось урвать кусочек того, что обычным, нормальным людям достается просто так.

Тысячи, миллионы женщин во всем мире имеют то, чего нет у меня! Для них это обычное дело: кокетничать, улыбаться, соблазнять любимого человека. Любить и быть любимой. В то время как я не могу даже попытаться. Не могу даже открыть лицо, потому что боюсь, что от меня будут шарахаться!

Но Ниалл не шарахался. Наоборот, он крепко прижимал меня к себе, и я чувствовала его тяжелое, горячее дыхание где-то в районе виска.

Сама бы не поверила в собственную дерзость, но нежность прикосновений убедила меня в том, что, возможно, передо мной тот человек, которого не отталкивали мои шрамы. И когда я набралась смелости, чтобы поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза, то увидела в них то, что так долго мечтала увидеть.

Желание. Он меня хотел. И моя внешность не останавливала его. В это было сложно поверить, но это было так. Мы смотрели друг на друга, почти соприкасаясь носами, и его ладонь легла прямо на мою изуродованную щеку. Я закинула руки ему за шею, нежно прикасаясь к коротким волосам, скрывающим ямку на затылке.

— Я клялся перед Создателем никогда больше не делать этого, — прошептал он, проводя пальцами по шрамам и наклоняясь еще ближе. — Но здесь, наверное, это не считается?

Наши лица были так близко, что его щетина колола кожу, а дыхание щекотало губы. Но он все еще колебался. И угораздило же меня по уши втрескаться в религиозного фанатика, давшего обет безбрачия!

— А что на этот счет говорят ваши теологи? — дразня, я потерлась своим носом о его. Простое осознание того, что я желанна, сделало меня в тысячу раз смелее.

Ниалл не ответил. Он решился. Первое прикосновение было робким и щемяще-нежным. Он аккуратно коснулся моей верхней губы, как будто пробуя: не оттолкну ли? Я прикрыла глаза и ответила на поцелуй, приоткрывая рот и подавшись вперед — хотя, казалось бы, куда уж ближе? Сердце колотилось в ушах как припадочное, голова кружилась, ноги подкашивались, но ничего в мире не могло сравниться с поцелуем, которого я так долго ждала.

Как же мне не хотелось, чтобы это закончилось. Тело отчаянно требовало продолжения — нет, оно просто кричало об этом! — но Ниалл неожиданно отстранился. Он выглядел обеспокоенным.

— Что-то не так, — произнес он, осматриваясь.

— О чем ты?

Ниалл молчал, напряженно о чем-то думая. Между нахмуренными бровями залегла глубокая складка. Он оглядывался по сторонам и выглядел совершенно растерянным.

Реальность подействовала на меня, как ведро холодной воды на мартовскую кошку. Он все еще священнослужитель, давший обет безбрачия, а я — все еще уродина, и мои шрамы со мной навсегда. Обессиленная и встревоженная, я опустилась прямо на пыльный пол, чувствуя дикое желание послать в Утробу все, а себя — в первую очередь. Что-то не так, да? Да все, Трикстер раздери, не так! Только в сказках поцелуи снимают злые чары и превращают жаб в прекрасных принцесс. Здесь пусть и не совсем реальность, но точно не сказка. Скорее, чей-то страшный сон. И мы все еще в нем. Я хотела коснуться руки Ниалла, но вовремя одернула себя. Пусть губы все еще горели огнем, а тело ломило от рвущегося наружу желания, но — хватит на сегодня слабостей. Подняв руку, чтобы убрать выбившийся локон, я поняла, что коса совсем растрепалась. Наскоро переплетая волосы и опасаясь глядеть в сторону того, кто еще недавно зарывался в них пальцами, я попыталась хоть как-то заполнить затянувшуюся паузу:

— Меня пугает твое молчание.

Ниалл ответил не сразу, как будто взвешивая варианты. В какой-то момент я уже решила, что вообще не дождусь пояснений, но он все же решил ответить:

— Если бы мы все сделали так, как нужно, этот дом бы просто растаял, как растаяли улицы вокруг, я бы вернулся в наш мир, а ты... В общем, я хотел попрощаться с тобой, но… видимо, еще рано. Ничего еще не закончилось.

Я застонала, ударяя кулаком по полу. Это было ужасно. Пожалуй, всем действительно было бы лучше, если бы Ниалл просто исчез… а я осталась бы тут, и мы бы больше уже никогда не увиделись! Но его слова — ничего еще не закончилось — прозвучали как приговор. Разнюнилась, отпустила вожжи самоконтроля — ну так получи теперь суровой реальностью прямо в морду.

— Погоди, сейчас соскребу себя с пола, и мы снова пойдем спасать мир.

Ниалл подошел и подал мне руку, помогая подняться. Я должна была проигнорировать этот жест, но не смогла удержаться от желания снова прикоснуться к его коже. Ладонь была сухой, твердой и немного шершавой от постоянного обращения с молотом. Рывком поставив меня на ноги, он тут же отвернулся. Понимаю. Я тоже стеснялась смотреть на него. То, что произошло между нами, несомненно, доставило удовольствие и мне, и ему, но стоило ли оно совсем недавно обретенной дружбы? Мне было так стыдно, как будто я напилась до невменяемого состояния, а теперь слушаю похабные рассказы о собственных пьяных похождениях.

Жалко, что здесь нет воды. Во рту пересохло, а недавний взрыв эмоций теперь привел к полному душевному опустошению. Я напоминала себе дерево со сгнившей сердцевиной. Внутри осталась только труха.

— Итак, мы по-прежнему здесь. Что дальше?

— Не знаю. Впервые встречаю что-то похожее, честно говоря. Думаю, за долгие годы он как будто нарастил защитные слои вокруг своего уязвимого места. И мы пока что пробились через первый из них. Но план остается прежним. Нужно найти ту самую слабую точку, где все еще можно исправить.

— Тогда пошли. Раз у нас впереди еще долгое путешествие, то не будем терять время.

Но Ниалл стоял неподвижно, прислушиваясь и вглядываясь в полумрак.

— Мы только что чуть было не угодили в смертельную ловушку. Тебе не кажется, что нужно хотя бы немного… ну, допустим, разузнать и подготовиться?

Я усмехнулась. На самом деле у меня не было сил даже для того, чтобы просто куда-то идти, но я понимала, что чем дольше мы тянем, тем труднее мне будет собраться и двинуться в путь. Казалось, это место вытягивало из меня последние силы.

— К чему готовиться? Ты был готов к ловушке из ниток? Я — нет, — я посмотрела на свои ладони, все в потеках засохшей крови. — Мы не знаем, что нас ждет. И никак не подготовимся. Поэтому давай уже делать хоть что-нибудь!

Ниалл потряс головой, как будто пытаясь согнать одурь. Я потерла лоб.

— Нам нужно идти в подвал.

— Откуда ты знаешь?

— В нашем мире потоки магии вели именно туда.

— Так это ты обвалила вход? Я пытался спуститься сегодня, но кто-то взорвал лестницу и перекрытия первого этажа. Дверь завалило так, что мне пришлось начать расчистку вручную.

— И ты решил наведаться сюда, пока завал расчищали?

— Не мог же я просто сидеть, сложа руки. Как видишь, это оказалось правильным решением.

Насчет правильного я бы, конечно, поспорила, но что-то мне не хотелось сейчас объяснять Ниаллу про Гарретта и его ультиматум. Так вот, оказывается, что заставило вора написать ту записку. Что ж, мой друг до последнего пытался сохранить Ниаллу жизнь, и даже обрушил ведущую в подвал лестницу, но Хаммерит оказался упертым. В любом случае, думаю, нам лучше поспешить, потому что вор был твердо намерен не пускать туда никого. И я даже думать не хочу о том, каким образом Гарретт планирует остановить целый отряд Хаммеритов, прямо сейчас разгребающих завалы. Потому что в том, что он найдет способ и не будет ни с кем церемониться, я не сомневалась ни капельки.

Мы прошли по нижнему этажу. В этом мире ведущая в подвал лестница оказалась цела, и, пока мы спускались по ней, меня не покидало ощущение неправильности. Что-то было не так, и в конце концов я поняла, что. Как и в нашем мире, она выглядела такой старой, как будто была готова развалиться в любой момент, но ступени, по которым мы спускались, не гнулись и не трещали. Имитация, как и все здесь. Очень плохая и очень грубая имитация.

А вот дверь выглядела солидно. Вот она-то как раз казалась вполне себе прочной. Правда, железные листы внизу уже съела коррозия, но это был первый встреченный мною в этом мире объект, который казался материальным. Вот уж не знаю, к худу это или к добру…

Ниалл, похоже, имел большой опыт выбивания дверей, потому что, хоть и не с первого раза, но все же смог вышибить ее с петель. Однако, он не рассчитал силы, с разбега снеся преграду плечом, и провалился вместе с ней куда-то в пустоту прямо на моих глазах.

Я зажала рот рукой, но раздумывать было особо некогда. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Поэтому я просто замерла на пару мгновений и сделала решительный шаг. В конце концов, я уже так долго шлялась по загробному миру, что мраком и бездной меня было не напугать.