Берег моей надежды (гет)

По опыту работы в травматологическом отделении Анна, конечно, знала, что огнестрельная рана — вещь очень неприятная и коварная. Даже если пуля прошла как у Якова — по касательной. Казалось бы, подумаешь, ну рассекла пуля мягкие ткани, оставив небольшой раневой канал. Но в лечении таких пациентов все было не просто, дьявол крылся в деталях. Во-первых, рану всегда нужно тщательнейшим образом промывать несколькими растворами — в раневом канале всегда находятся остатки воспламеняющегося вещества, одежды. Во-вторых, к сожалению, у пули такая кинетическая энергия, что ткань вокруг раневого канала неминуемо подвергается некротическим изменениям — от сильнейшего сдавления и от ожога.

Иногда само ранение вроде бы крохотное, а ткани повреждены довольно сильно. Коровоподтек огромен. К тому же Яков, стремясь все время находится в хорошей физической форме, был довольно подсушен, и слой подкожно-жировой клетчатки на руках и ногах стремился к минимуму. Поэтому пуля рассекла не жирок, что было бы предпочтительней, а сразу мышцу.

По опыту Анна знала, что травматолог, залечивая огнестрельную рану, редко обходился одной первичной обработкой. Как правило, рану промывали не единожды, потом радикально срезали поврежденные ткани, увеличивая раневой канал, а потом закрывали все это дело первичным швом. Затем, некоторое время спустя, требовалась ревизия, повторная обработка некротизированной ткани, и только потом наложение вторичного шва. А еще курс антибиотиков. Словом, что и говорить, ранение было нехорошим.

Поэтому Аня не хотела думать ни о платье, ни о свадьбе, она хотела, чтобы Яков скорее поправился. Остальное потом.

В родной "травме" все было знакомо. Саму Анну здесь знали как облупленную, коллектив не успел смениться. но и самого Штольмана тоже знали очень хорошо. К примеру, девушка-медсестра в приемном покое была студенткой пятого курса, а дежурил сегодня сам завотделением, частенько игравший со Яковом в волейбол.

Слава Зимин был опытным хирургом, и работал скорее со срочными травмами, в отличие от коллеги-Штольмана, предпочитавшего плановые операции и ортопедию. Заведующему нравился в работе прежде всего динамизм, драйв, потребность быстро принять верное решение и тем самым помочь пациенту. Что там в их плановой и платной хирургии?! Скука смертная. По манипуляциям Вячеслав Анатольевич больше занимался вправлением переломов, вывихов, системой скелетного вытяжения, удалением разнообразных инородных тел, ножевыми и огнестрельными ранениями.

Слава Зимин оставлял на работе много сил, но с течением времени стал этаким адреналиновым наркоманом от травматологии и жизни другой не представлял.

Вместе с заведующим поступившего Якова Платоновича осматривал новенький ординатор — тоже выпускник приозерского мединститута.

Ординатор был юным, нескладным, но почтительным и умным. Все, как любил Зимин — ученик с твердым решительным выражением лица и горящими энтузиазмом глазами. Такие хотят спасти и вылечить весь белый свет.

Судя по отпечатку на лице ординатора длинного продолговатого предмета, парень еще четверть часа назад спал на чем-то очень неудобном, например оперевшись лицом на спинку стула. Бедный!

— Ну и встреча, Штольман, — рассмеялся Слава Зимин, внимательно осматривая травмированную конечность коллеги. — Болит сильно?

Яков, стараясь держаться ровно, аккуратно выдавал информацию — интенсивность боли, давность ранения, небольшое ухудшение состояния в последний час. Он не хотел напугать Аню, наблюдающую за осмотром из коридора.

Зимин не стал просить девушку уйти и не мешать вести осмотр. Все-таки будущий врач и столько у них отработала!

Завотделением аккуратно ощупал ткани вокруг раны, оценил объем движений поврежденной руки Штольмана.

Бывшая медсестра травматологического отделения Миронова, замерев от напряжения, не отрывала глаз от происходящего. От Зимина не укрылось, с каким сочувствием и даже болью девушка смотрела на жениха. Доктору стало даже немного завидно. Нет, смотреть с благоговением они умели — все эти студентки, пациентки, младший медицинский персонал. Но Анна Викторовна смотрела не трепетно, она смотрела любяще и с большим участием, несколько ревностно наблюдая за манипуляциями недавних коллег. Славе Зимину давно нравилась Анна, как нравятся любому здоровому мужчине молодые красивые и перспективные девушки. Только он никогда не позволял себе лишнего — только посмотреть, улыбнуться, отогнать шальную мыслишку и на этом все. Никогда Слава Зимин не позволял себе ничего фривольного. Завести инрижку на работе было делом немыслимым — благоверная заведующего работала в неврологии двумя этажами выше и любой адюльтер вскрылся бы мгновенно.

— Как же вас угораздило, Яков Платонович? Бандитская пуля? — подсказал Слава Зимин.

— Она самая, — мрачно подтвердил Штольман. — Вячеслав Анатольевич, меня не сильно задело, мне нужно поскорей домой. Рана поверхностная, я думаю, можно ограничиться промыванием растворами и консервативным лечением с наложением первичного шва.

При этом Штольман явно виновато и обеспокоенно посмотрел на Анну. Он не хотел пугать малышку.

Слава Зимин поднял брови. Штольман явно давно не сталкивался с огнестрелами или не в себе. Может, по голове получил? Даже его ординатору или вот этой симпатичной девочке ясно, что зона "сотрясения ткани" еще не вполне обозначилась, и зашив рану, они не выявят истиного поражения. Нужно выждать несколько суток.

— Ковалев, — обратился дежурный врач к ординатору, — Ваше мнение.

— Эээ, Вячеслав Анатольевич, необходимо многократное и обильное промывание, механическое удаление инородных частиц, радикальное иссечение поврежденных тканей, наложение первичного шва, возможно дренаж. Через два дня ревизия с целью иссечения вновь омертвевших тканей. Вон какой кровоподтек, ткани расслоились на месте входа!

Ординатор виновато посмотрел на Штольмана, мол, вы уж извините, Яков Платонович, спрашивают же меня, приходится умничать.

— Вы, Миронова, что думаете?! — усмехнулся Зимин.

Штольман настороженно посмотрел на Анну.

Невеста Якова Платоновича испуганно дернулась и пролепетала:

— Ну, границу зоны разрушения тканей вокруг раневого канала действительно сложно определить на раннем сроке. Впереди праздники, могут возникнуть гнойные осложнения, это опасно.

— Слышите, Яков Платонович? Консилиум наш вынес решение, поэтому просим в малую операционную!

— Анна просто напугана, — буркнул Штольман. — Не шутите с ней, я вас прошу. Раневой канал узкий, у меня хороший иммунитет. Промывание и антибиотики, будет достаточно.

— Эта девочка мне несколько раз на таких травмах ассистировала! Недооцениваете вы Анну Викторовну, — хмыкнул Зимин. — А у вас тут ничего особенно страшного, чтобы девицы в обморок падали, но заняться нужно. Завтра нужно сделать МРТ, у вас инервация нарушена, вы и сами видите. Плюс медикаментозная поддержка... Ковалев?!

Ординатор встрепенулся.

— Профилактика столбняка, введение анатоксина и сыворотки, введение антигангренозной сыворотки, антибиотик широкого спектра, — пробубнил парень.

— И?! — раздражился дежурный врач.

— Ээээ, ненаркотического анальгетика.

— Да уже даже не болит. Надо было дома промыть и перевязать, — сердился Штольман, мечтавший увезти Анну домой.

— Мотайте на ус, Ковалев, — невозмутимо резюмировал заведующий отделением.-

Лечить всезнающего коллегу — это кошмар любого врача. Пациент, будь то врач он, или не врач, это всегда лицо предвзятое. Им всем нужно как одному — быстрей домой и таблеточки. Сейчас Яков Платонович нас будет опять отговаривать от операции и ревизии раны...

Ковалев кивал, опасливо косясь на Штольмана.

— Анна Викторовна, голубушка, вы что-то побледнели, подождите нас в коридоре, — попросил Зимин. — Вам еще вашего молодца домой везти. Рану разворошим, побаливать будет!

— Да, конечно, доктор, — тут же послушалась Анна.

— Или оставить вас на ночь, Яков Платонович? — дружелюбно осведомился Зимин. — Время позднее.

— Домой поеду, — нахмурился Штольман.

— Я так и думал, — кивнул доктор.

Вообще заведующий отделением был человеком хорошим и Штольмана уважал. Оба хирурга представляли собой редкий вид людей — с холодной головой, твердой рукой и горячим сердцем. В хирургии нет места другим... Просто Слава Зимин догадывался, что дай Штольману волю и скальпель, он сделает все по-своему...

* * *

Спустя два часа они ехали домой на такси. Яков дремал, неловко приобняв Анну здоровой рукой.

— Заедем за собакой? — кивнула Анна водителю. — Я доплачу...

Таксист согласился.

Квартира Штольмана встретила ее устойчивым запахом собачьей мочи. Опять!

Малыш виновато крутил хвостом. Не дождавшись хозяев, он опять описал пеленки.

— Да не ругаю я тебя, милый, — потрепала Аня большого щенка. — Сейчас все уберу. Чувствуя себя многорукой, но немного измотанной богиней, девушка, помятуя, что ее внизу ждет такси, принялась очень быстро замывать все устроенное Малышом безобразие.

Хлопнула дверь. В квартиру зашел хмурый и обеспокоенный Яков.

— Этот вечер никогда не закончится, — вздохнул он. — Не нужно было, Аня. Завтра бы я вызвал клининг и все. Ты устала... Я бы помог, но Зимин, гад такой, мне предплечье совсем разворошил, даром что повязкой прикрыл.

— Я не настолько устала, — пожала плечами Аня. — Собака-то общая.

Девушка ловко отжала тряпку и добавила:

— Тебе и вовсе отдыхать нужно. Ты лучше скажи, нам Малыш кошку не съест? Луша и так настрадалась.

— Не должен, — нахмурился Штольман. — Я его воспитывал, он слушается, упрямится редко. Не то что не съест кота, даже гонять не должен. И дома ничего не тронет.

В самом деле. В доме Мироновых Малыш, услышав команду хозяина мыть лапы, дисциплинировано сел у входа.

Кошка, собравшаяся было драпать вне себя от ужаса, недоуменно развернулась с полдороги, явно опешив: драки не будет и эта зубастая палевая жопа ее не съест?!

— Молодец, — скупо улыбнулся питомцу Штольман. — Ведем себя мило, как воспитанные собаки, а не как ты любишь.... Вернувшаяся из поездки Мария Тимофеевна должна получить свой дом в целости и сохранности. Будешь спать на подстилке в коридоре... А пока я помою тебе лапы и чтобы никаких вольностей, конечность у меня все-таки дюже ноет.

— Яков, да ты с ума сошел! Отдай мне собаку! — возмутилась Аня. — Сама его помою.

Штольман смутился. Ее неожиданная и упрямая опека была очень даже приятна.

— Ну хорошо, — растерянно сказал он. — Я тебе пока сделаю чай.

Управившись буквально за пару минут, Аня перевела дыхание.

Она поняла, чего не хватает сегодня — новогоднего настроения. В суматохе предновогодних дней елку они с родителями так и не поставили. На кухне одиноко висела полутораметровая гирлянда и... все. Анне было не до елки, маме с папой тем более. В последние два дня мама и вовсе занималась организацией поездки, а про украшение дома к празднику и не вспомнила.

После ужасов сегодняшнего вечера хотелось расслабиться. Перезагрузиться, что ли. Но не елку же наряжать в два часа ночи!

Анна вспомнила, что на полке у нее лежит замечательное новое постельное белье.

Честно говоря, оно было не совсем ее. Пару месяцев назад Аня заказала его на маркетплейсе в подарок родителям, но подарить не успела.

Недолго думая, девушка решительно перестелила постель в родительской спальне. Родителям она подарит что-то другое. Все равно в январе все эти надписи "С новым годом!" уже не актуальны, а вот им с Яковом сейчас в самый раз.

Штольман, поправив боксеры, с удивлением остановился на пороге спальни, немного шокировано разглядывая пододеяльник с санками и краснощекими дедами морозами. Такого еще в его жизни не было.

Не выдержав, он хрюкнул от смеха.

— Тебе не нравится? — робко спросила фея в хлопковом топе и мини шортиках.

— Нет, нет, мне все нравится. Не бери в голову, просто не ожидал. Если ты будешь рядом, я готов нежиться в компании дедов морозов хоть до лета, — абсолютно искренне ответил Штольман.

— Да? Ну ладно, — недоверчиво сказала Анна.

— Милая, мне нужно сделать инъекцию на ночь. Поможешь? — уточнил Яков, указывая на пакетик с препаратом и всем необходимым.

— Конечно. — зарделась девушка, оглядев его стройную фигуру. — Ложитесь, больной, на живот. Готовьте ягодицу.

Яков с удовольствием растянулся на новом постельном белье и уткнулся носом в надпись "С новым годом!"

Не выдержав, он еще раз засмеялся, уже от небольшого волнения. Анна готовила шприц и препарат.

Правый квадрант щедро протерли спиртовой салфеткой. Яков тоже готовился. Сейчас его проткнут...

— Колю, — нежно сказала Аня и в мгновение ока решительной рукой воткнула иглу в ягодицу.

"Не больно".

— Ну вот и все, можно дышать, — спустя минуту иронично сказала девушка, надевая колпачок на иглу и убирая все ненужное в мусор.

— У тебя хорошо выходит, — улыбнулся Яков.

— Годы практики, — гордо ответила Аня.

Вдруг глаза девушки стали беспокойными и сострадательными.

— Как ты, Яша? Болит? — она беспокойно погладила мужчину по груди, не решаясь прикоснуться даже к плечу.

— Немного. — не стал врать Штольман. — Этот мясник Зимин...

— Вячеслав Анатольевич — очень квалифицированный врач, — оскорбилась Анна.

— Да знаю я, — улыбнулся Яков. — Лучше иди ко мне.

Он некстати вспомнил мечтательный огонек в глазах коллеги, засмотревшегося на его невесту. Как жить, когда они все на нее так смотрят? Как жить и не ревновать?

Штольман уютно устроил девушку у себя в объятиях.

— Спим?

— Спим, — согласилась Аня.

Она чуть приподнялась и осторожно, трепетно целовала его лицо. Яков замлел от удовольствия.

Некстати запиликала личная почта.

— Прости милая. Подай мне, пожалуйста, телефон, — попросил Штольман.

Аня, грациозно дотянувшись до тумбочки, подала ему требуемое.

— Это Алексей, — сообщил Яков, заглянув на экран.

— Психотерапевт с ослепительными винирами? — улыбнулась Анна.

— Он самый. — кивнул Яков. — Давай посмотрим, что ему нужно на ночь глядя.

Он открыл сообщение.

"Дружище, прости, но я спать не могу от возмущения. Я сегодня видел твою так называемую невесту с другим. Анна обедала с ним в ресторане. Меня не видела. Тот, другой, в годах, лет 50, может чуть больше. Ручки ей наглаживал, а она вроде как и не против была. Вот фото"

Подняв брови, Яков открыл снимок. Ничего неожиданного. Анна и Разумовский.

— Ну и доносчик, — фыркнула девушка. — Что же делать?

— А ничего. Потом ему все расскажем, — закатил глаза Штольман.

"Мне кажется, тебе не нужно на ней жениться. Цыпочка явно любит небедных дяденек. Если захочешь утопить горе в коньяке, свистни, я приеду" — добавил Алексей.

— Гад какой, — простонала Анна, утыкаясь в подушку.

— Не обижайся, — давясь от смеха, ответил Яков. — Аня, где твое чувство юмора? Мы такой стресс пережили, что нам один неравнодушный психотерапевт. Он искренне волнуется за мое семейное счастье.

— Ты ему ответишь? — сердито спросила Аня.

— Конечно, — кивнул Яков. — А то вдруг его бессонница замучает.

— Ну отвечай, — рассердилась девушка.

Яков заразительно засмеялся, лаская здоровой рукой спину и бедра любимой.

— Мы ему сейчас подкинем мыслишек. Смотри, — попросил мужчина.

Анна глянула на экран.

"Все в порядке, Аня сказала, что это ее дедушка" — написал несносный Штольман другу и вышел из сети.

— Хватит с него.

Яков наглаживал любимую, возращая ей всю сегодняшнюю заботу и поцелуи.

— Ты не сердишься? — спросила Аня.

— Точно нет. А Алексей сам мечтает о такой девушке, все уши мне прожужжал, то содержанками, то молоденькими студентками. Пусть копает дальше!