Профессор Бербидж (джен)

Не успела оглянуться, а каникулы пролетели и пора опять на работу. Опять сижу за решеткой в темнице сырой объясняю, за что в средневековой Европе ставили мятежникам клеймо.

— Клизму? — послышался голос с последней парты. — За что?

— Мистер Блэтчли, — ответила я, — клеймо, а не клизму.

— Дэс, — сказал кто-то сидящий недалеко от него, — когда мозги раздавали, ты в очередь за жратвой стоял, мозгов тебе не досталось.

— Мозгам клизму ставили? — не понял Блэтчли.

Шестые курсы покатились со смеху.

— Знаете, — сказала я, — даже баллы отнимать не буду…

— Ага, отжиматься заставите, — перебила меня какая-то хаффлпаффка.

— Ни баллы не сниму, ни отжиматься не заставлю, даже отработок не назначу. Мистера Блетчли жизнь и так наказала…

— Отсутствием мозгов! — крикнул кто-то, и опять класс покатился со смеху.

— Ну, вы же сами сказали, что он в очереди за жратвой стоял…

— Где жратва? — меня перебил Блэтчли, и снова ржач на весь класс.

Дэсмонд Блэтчли в свои шестнадцать любил три вещи: жрать-спать-девок. В школе он учился только для того, чтобы поесть да девок пощупать или в Хогсмиде с другими девками расслабиться. Его можно понять — третий ребенок, второй сын, все наследство отойдет старшему брату, сестре приданое, а ему шиш с маслом. Папаша уже поставил пацана в известность, что после сдачи ЖАБА тот отправится с вещами и тысячей галлеонов на выход.

В Англии это обычная практика — отправлять второго и последующих сыновей «на вольные хлеба», но обычно никто никого не выкидывает: пристраивают на работу, присматривают первое время (да и в дальнейшем тоже), помогают с внуками-правнуками, к семейному делу пристраивают.

С Дэсмондом иначе — папаня его терпеть не может, как и старший брат: мол, тупой-идиот-придурок ни на что не годен. Интересно, а его отец знает, что парень неплохо зарабатывает на помощи команде Локхарта и собирается вроде бы к ним на работу? Думаю, что нет, иначе быстро бы забрал у него все заработанные деньги.

Блэтчли были не очень богатой семьей — старший сын раньше в школе ходил в дешевом, но новом, дочка — тоже, а Дэс по остаточному принципу: мантии брата, сумка сестры, учебники — копии или от старших. Странно, конечно: обучение очень недешевое, а собрать ребенка в школу, по сути, не смогли (или не стали). Даже детки из Лютного лучше одеты-обуты, чем Дэсмонд. Сказать что-то парню за его внешний вид никто не решался — габаритами он был бегемот бегемотом, да и мозгами тоже…

— Мистер Блэтчли, — я продолжила урок, — откройте хрестоматию на тридцатой…

— Чего? Какую Христа мать? — не понял Дэс. — Где я ее возьму? — И класс опять покатился со смеху.

— Дэсмонд, — прорыдала от смеха слизеринка, — молчи! Просто молчи!

— Мистер Блэтчли! — Ну нельзя же быть настолько тупым! — Берете зеленую книжку с оранжевой полоской, не с синей, а с оранжевой! Открываете на странице тридцать. Страница написана в правом нижнем углу…

Минут пять я объясняла Дэсмонду, чего хочу от него, еще минут пять он читал и еще минут десять пытался ответить, заработал минус десять баллов и отработку. А когда парень прошел мимо меня, я поняла, что он просто пьян.

На перемене в учительской я жаловалась Спраут и Вектор на поведение Дэсмонда. Женщины жалели и тоже жаловались на него же. Ясность в ситуацию внес один из охотников, который зашел за какими-то документами:

— Отец отказался оплачивать ему седьмой курс и взнос за ЖАБА, вот и запил пацан.

— Обучение оплачивается за два года… — начала было Спраут, но охотник ее перебил.

— Есть возможность оплаты частями и небольшой штраф в тридцать галлеонов за отказ от обучения.

— А что случилось? — спросила Вектор. — Не просто так же отказались от обучения.

— Не знаю подробностей, — ответил мужчина, — но что-то связанное с дальнейшей работой. Я так думаю, отец решил его проучить: раз решаешь все сам, то и деньги на обучение ищи сам.

— Нашел? — Думаю, что мужчина знает подробности, но делиться с нами не станет.

— Заключил контракт на оплату и отработку, — ответил охотник. — Но сами понимаете: обидно, когда родственники не хотят поддерживать.

— Поэтому парень пьет?

— Просто дайте ему время…

— Да конца года время дать? — возмутилась Вектор. — Уже три недели, как начался учебный процесс, а мальчишка пьет не просыхая!

— Да какой мальчишка?! — хохотнула я. — Мужчина в самом расцвете сил.

— Коллеги, — уже более спокойно продолжила Септима, — я даю мальчику три дня. Через три дня не прекратит пить — поставлю вопрос об отчислении в связи с нарушением Устава школы, где ясно сказано, что ученик в состоянии алкогольного опьянения на уроки не допускается!

Видимо, угроза была серьезной, раз Дэсмонд двое суток провел в больничном крыле, выводя алкоголь и токсины из крови. На уроки он явился злым, хмурым и неразговорчивым. Ну хоть тупить перестал.

Проблема Блэтчли не нова, но обычно это касалось пасынков, навязанных племянников и дальних родственников, но не родных сыновей. Это странно, но Дэсмонд мальчик большой — сам разберется. Меня больше заинтересовали слова про Устав школы. Я тут три года уже, а ни сном ни духом. У кого бы поинтересоваться ненавязчиво? Был бы Кеттлберн, можно было бы у него узнать, но свекор уехал в заповедник в Уэльсе и носа оттуда не кажет — его поздравление с Рождеством долетело до меня почти в середине февраля! Я не решилась отправлять Кокса, и в полет с подарком отправилась хогвартская сова. Вот только непонятно — долетит ли.

Проблему с Уставом решила Амбридж: она захаживала на участок — единорогов проведать и сына повидать. Луи стал неплохо с ней общаться. Все связывали ее интерес с Пейраками: мол, международное сотрудничество, желает тетка через мальца с французами связи завести. Так вот, Долорес абсолютно не удивилась моему незнанию про Устав, и вышел у нас за чашкой чая такой диалог:

— Ты определись, что тебе надо — Устав или правила проживания и поведения, — сказала «подруга».

— А это разные вещи? — удивилась я.

— Да, разные. Устав написан во времена основателей. Менять его — это очень сложно, долго, дорого, и запрещены такие ритуалы Министерством Магии. А есть правила — их пересматривают каждые три-пять лет. Утверждаются директором, деканами, попечителями и министром. Вот в них и написаны пункты про трезвость на уроке, запрет половых связей и прочее.

— Хм… А как бы посмотреть и правила, и Устав.

— Правила — я тебе завтра копию пришлю, а Устав — это только после Белтайна можно попробовать.

— А при чем здесь Белтайн?

— На Белтайн проведут новый ритуал и договор с нечистью Запретного леса примут.

— Белтайн? Раньше никак нельзя было провести?

— Его можно было и в сентябре провести, но дело в ритуалистах. Пока нашли, пока договорились, пока гонорар собрали. А религиозный праздник подошел бы любой. Только Долохов решил, что будут проводить в ночь на первое мая.

— Антонин Долохов?

— Что тебя удивляет? — спросила Долорес, зачерпывая варенье из вазочки.

— Он же… пожиратель… Азкабан…

— Ты же вроде в Магистерстве работала…

— Долорес, а оно мне надо было? Я не интересовалась.

На мои возмущения Амбридж поведала то, что являлось секретом Полишинеля:

В Азкабане остались сидеть супруги Лестрейнджи, Амикус Кэрроу, Джагсон и еще несколько незнакомых фамилий. «Париться на нарах» им еще три года, потом выйдут. Все остальные либо отсидели, либо «отмазались», либо отрабатывают (Руквуда отдел тайн забрал). Долохову дали всего четыре года. Он уже давно отсидел и уехал на родину. Мужик является высококлассным ритуалистом, который на несколько порядков превосходит Крэбба.

Как бы Невилла бабка не настроила мстить вышедшим на свободу Лестрейнджам. Я аккуратно поинтересовалась, а что там с Лонгботтомами, и узнала так много нового и интересного!

Итак, старуха Лонгботтом и ее сын, мягко говоря, не ладили, а с рождением внука так вообще в доме шли «боевые действия». Френк собирался то ли съехать, то ли мать отселить, как нагрянули родственники в виде Лестрейнджей и их друга Барти Крауча. Со слов бабки, была перепалка и ругань, в ходе которой к Френку несколько раз применили Круциатус и на его жену один раз. Но кто ж знал, что у них «тонкая душевная организация» и они сойдут с ума, а у невестки так еще и выкидыш на ранних сроках будет?! Короче, их посадили на пятнадцать лет с выплатой Лонгботтомам, а Крауч публично отрекся от сына. Но Амбридж сказала, что история мутная, как с Блэком, которого на самом деле собственные родственники в психушку отправили. У Лонгботтомов находили следы пыточного, выкидыш не подтвердился, но пыточное такой силы не могло причинить сильный вред. Народ шепчется, что это Беллатрисса приложила супругов каким-то блэковским проклятием, а кто-то думает, что старуха убрала сына и невестку, чтобы стать во главе рода.

Амбридж также подтвердила многие слова Блэка про мерзотнейшее семейство, воспитание Сириуса и прочее. Не все, конечно удалось проверить, но многое сходится. Учитывая рассказ Долорес, Блэк немного преуменьшил похождения своей семейки.

Версию со старухой Лонгботтом я рассказала Сириусу Блэку. Он почесал в затылке и сказал, что да, вполне возможны варианты и с проклятием, и с игрой матери Френка. Он больше склонялся к тому, что бабуля решила встать у руля рода и убрала невестку с сыном. Но ничего бесследно не проходит — она заплатила и до сих пор платит, вот только что магией взято в оплату — остается загадкой. Сириус оказался кладезем информации, сплетен и слухов магического мира.

К Блэку я наведывалась часто — один-два раза в неделю. Сириус Блэк стал той небольшой отдушиной, где можно было перевести дух и просто почувствовать себя живой! То, что Гарри мотается в Суррей, я решила директору не говорить. Поттер тоже помалкивал, даже Рону с Гермионой не рассказывал. Да и на друзей он был немного обижен: Северус Снейп ведь сдержал свое слово и подарил Гарри метлу. Новенькая «Молния» — профессиональная метла, с которой третьекурсник не справлялся. Грейнджер настояла на том, чтобы отдать Флитвику метлу на переделку. Поттер обиделся еще и на то, что девочку поддержал Рональд. Почему? Да потому, что у него братья играют в квиддич! Они ему все ужи прожужжали, что из Чугунного-Лба-Всея-Британии ловец так себе — выигрывают они на чистом везении! Вот Поттер и дуется на друзей, и пока они убирают у единорогов, тихонечко сбегает в маггловский мир.

На пасхальных каникулах я немного выдохнула: график устоялся, все втянулись, готовились к экзаменам, а единороги все чаще уходили от меня в Запретный лес. Со слов охотников, нечисти стало намного меньше, чем было, кони с рогом это чувствуют, вот и уходят на старые лежки. С одной стороны, слава Мерлину, а с другой — как бы Полумна опять не скатилась в свое состояние овоща.

Апрель ознаменовался новым выходом нечисти к школе. Налетели дементоры, вышел Люпин в своей звериной форме, охотники. Была битва — охотники и Люпин теснили тварей к дементорам, а те, в свою очередь, к границе купола. Со слов школьников, был славный бой! Нечисть порвали, Люпин пострадал, дементоров много было. Короче, всем всё понравилось. Слава богам, меня там не было, не пришлось успокаивать школьников и следить, чтобы никто не кинулся помогать. А вот в ночь на Белтайн я была — всех преподавателей вызвали и заперли в замке (кроме Люпина) под видом присмотра за детьми. Ближе к одиннадцати вечера мы с детворой прилипли к окнам и следили за разворачивающимся действом:

Высокий мужчина в черной льняной мантии стоял напротив входа в школу в начерченной пентаграмме. Обычная звезда в пятиугольнике — в каждом луче по декану, в «голове» директор. Где-то на границе купола нанесены какие-то знаки, расставлены свечи и куча сотрудников отдела тайн с родителями моих школьников. Мужчина начал что-то говорить, и пентаграмма вспыхнула красным, купол над школой — синим, а над Запретным лесом появилось зеленое зарево. Дышать стало трудно: воздух резко стал разряженным, как в горах. Свечение становилось все ярче, а дышать все сложнее, в ушах появился шум. Я оглянулась: школьники сползли с окон и подоконников, сели на пол, держались за головы, у кого-то шла кровь из носа или ушей. Откуда-то сверху раздался рев, напоминающий охотничий рог. Свечение погасло, дышать стало легко.

— Фу-у-у-ух! — сказала Гринграсс, — думала, голова лопнет!

— Почему-то быстро все прошло. Отец говорил, что это очень долго, — подал голос Малфой.

— Это было долго, — ответил Крэбб. — Рисунки, камни и все такое три дня наносили и лес чистили.

Дети стали переговариваться и делиться впечатлениями. Мне и Хуч достались слизеринцы. Присматривать за ними — одно удовольствие: никуда не лезут, ничего не надо, им и так родители все рассказали. А Локхарту и команде я не завидую — их всех отправили стеречь гриффиндорцев.

— Смотрите-смотрите! — закричала девочка с четвертого курса. Она некрасиво тыкала пальцем в окно. А посмотреть было на что, точнее на кого. На, мать его, Поттера!

Итак, Гарри Поттер с криком «Блэ-э-э-эк» летел из башни Гриффиндора на своей «Молнии» к избушке Хагрида. Возле жилища лесника бегал тот самый пес, которого пытались тюкнуть клювом два гиппогрифа. Пес тявкал, скулил и пытался убежать, но крылатые твари не давали. И все бы ничего, только к сей компании направлялись два дементора. И нет, им ни собака, ни гиппогрифы на фиг не нужны — они идут проверять границы защитных чар и как сработал ритуал, но, похоже шрамоголовому гриффиндорцу это никто не объяснил.

Итак, Поттер, в миру Гарри, подлетел к избушке лесника, не слезая с метлы выпустил несколько заклинаний в гиппогрифов, подхватил собаку за шкирку, затащил на метлу, выпустил патронуса в виде оленя, увернулся от ветвей гремучей ивы и на полной скорости полетел обратно в башню. Все действо заняло секунд двадцать, не больше. Все учителя, школьники и приглашенные специалисты наблюдали этот сюр. Гриффиндорец благополучно добрался до открытого окна вместе с собакой, где его принял Локхарт с компанией.

— Во дает! — присвистнул Гринграсс.

— Идиот! — сказал Берк.

— Молодец! — это уже Блэтчли. — Не бросил пса.

Детвора делилась впечатлениями от поступка Поттера, Хуч говорила мне о том, что охотникам сейчас попадет, а мне хотелось домой — подальше от этого дурдома.

Весь вечер, утро и день только и разговоров о поступке Гарри Поттера: то он молодец, то он не молодец. Пацану директор внушение сделал, МакГонагалл выговор, Локхарт наорал. Только вот мальчишка смотрел на всех глазами олененка Бэмби и со слезой в голосе говорил, что собака — друг человека, что пес такой же, как и он, — бездомный, брошеный и никому не нужный. Неужели он (пес) не заслужил миску каши и теплую будку?! Мне хотелось ржать в голос: наивный сиротка Гарри спасает бездомных животных.

— Ну и зачем он тебе нужен? — спросила я, когда мы ехали в Суррей вместе с собакой.

— Серджио отдам. Он обещал заботиться, — ответил пацан.

— А раньше нельзя было отдать? Зимой, например?

— Зимой я его кормил, а сейчас кормить некому будет.

— Этого блохастого, — сказала я, указав на пса, — да, про тебя говорю и не смотри так! Блохастика твоего весь Хогсмид кормит, так что мне можешь про великую любовь к братьям нашим меньшим не рассказывать.

— Надо так, — насупился Поттер.

«Ночной рыцарь» привез нас к знакомой авторазборке. Я попила кофе, построила глазки Блэку, рассказала про ритуал, сказала, что правила Хогвартса прочитала и узнала много нового и интересного: к примеру, то, что в школе запрещены другие животные, кроме кошек, сов и жаб. Собак в этих списках нет. Блэк порассуждал на тему правил и Устава, дал пару советов, как суметь тихонько почитать в библиотеке Устав школы и как его скопировать (точнее, часть), а затем явился сияющий как галлеон Поттер, сказал, что пса пристроил, и мы отчалили обратно в Хогвартс.