Четыре способа убить систему (гет)

Эмма переступила порог, и её сразу поглотила густая, почти осязаемая темнота. Воздух внутри был неподвижен и тяжёл, пахнул пылью и затхлостью.

— Сириус… — растерянно позвала она, вглядываясь в черноту, пытаясь разглядеть хоть что-то. — Ты тут?..

И тут в самом конце длинного коридора, словно за километр от неё, холодным и тусклым пятном зажёгся свет от волшебной палочки. Сердце Эммы сжалось, уходя в пятки. Она резко смахнула слезы с щек, отшвырнула туфли в сторону и выпрямилась во весь рост, с силой поправив плащ мракоборца. К ней не спеша, с театральной медлительностью приближалась Лизабет.

— Что ты тут делаешь? — голос Эммы прозвучал тише, чем она хотела, но она крепче сжала в пальцах свою палочку.

— Жду тебя, — с преувеличенной скукой в голосе протянула Лизабет, и свет от её палочки стал ярче, ослепляя.

Эмма обернулась на шорох и застыла, почувствовав, как кровь стынет в жилах. Сириус, Ремус и Доркас были прикованы к стене, почти у самого потолка, скованные мерзким, переливающимся сиянием. Они не могли издать ни звука, но их лица, искажённые немой мукой, кричали красноречивее любых слов.

— О да, им всем невыносимо больно, — Лизабет лениво ответила на не заданный вслух вопрос, следя за её реакцией. — И все они страдают исключительно из-за тебя…

— А я-то думала, что из-за тебя, — скривилась Эмма, чувствуя, как по спине бегут мурашки. — Зачем мы тебе?..

— Вы? Мне не нужны «вы», — Лизабет расплылась в улыбке. — Нужна только ты… А они вечно путаются под ногами. Ты совсем не бываешь одна, Браун… Это проблема. Но мне это надоело, и я решила, что твои верные псы мне не помешают. — Она сделала паузу, наслаждаясь моментом. — Умно было прикинуться Грюмом на свадьбе Поттера? Пожалуй, только ему вы доверяете безоговорочно…

— Что ты сделала с Грозным Глазом?.. — стараясь не выдавать нарастающую панику, твёрдо спросила Эмма, не отводя взгляда от прикованных друзей.

— О… Ему, в отличие от тебя, ещё повезло. Он просто крепко спит у себя дома… Я давно уже держу вас всех на ладони, пора бы и смириться… Ой, кажется, Блэк хочет что-то сказать на прощание.

Эмма испуганно вскинула взгляд. Лизабет небрежно махнула палочкой, и Сириус смог говорить, хотя его тело оставалось скованным.

— Эмма, беги! — голос Сириуса сорвался от ужаса и бессилия, звуча хрипло и отчаянно. — Уходи отсюда, быстро! Я тебя умоляю!

— Хватит с тебя, — с лёгкой брезгливостью проговорила Лизабет и снова заставила его замолчать, жестом вернув немоту.

— Я не уйду без вас, — жёстко, почти сквозь зубы, сказала Эмма и резким движением направила палочку на противницу. — Экспеллиармус!

Но заклинание было резко и почти небрежно отражено. Световая вспышка отрикошетила в стену, оставив на обоях чёрный опалённый след.

— Тебе со мной не справиться, — мягко, почти ласково проговорила Лизабет, делая ещё шаг вперёд и сокращая расстояние между ними. — Ты, мелкая шлюшка, отняла его у меня… Ты поплатишься за это.

— Я никого не отнимала, — сквозь сжатые зубы, сохраняя видимость спокойствия, проговорила Эмма, хотя сердце бешено колотилось. — Вилли был моим другом. Если ты не забыла, ты убила его сама.

— Из-за тебя… — протянула она. — Ты всему виной. Сегодня свершится возмездие.

— Остолбеней! Петрификус тоталус! Забвение! — выкрикивала Эмма заклинания одно за другим, размахивая палочкой, но каждое из них бессильно отскакивало от невидимого барьера, а затем её собственная палочка вдруг вырвалась из ослабевших пальцев и взмыла к потолку, описав в воздухе дугу.

— Как ты это делаешь? — выдохнула Эмма, с ужасом понимая, что сопротивление бесполезно и её жизнь висит на волоске. Она отступила на шаг, чувствуя, как ужас охватывает ее все сильнее.

— Моя магия… особенная, — надменно протянула Лизабет, ловко крутя чужую палочку между тонких пальцев. — Продолжим?

— Просто убей меня. Я уже поняла, какая ты крутая, хватит, — прошептала Эмма, сжимая кулаки.

— О нет… Я хочу, чтобы ты признала, что ты мерзкая грязная шлюха. Так будет приятнее…

— Никто, кроме Джима, не имеет права так меня называть! — выкрикнула Эмма, и отчаяние придало ей сил. — Я никакая не шлюха! У нас с Вилли ничего не было, ты и сама это знаешь! Просто бесишься, что он спас меня от твоего кинжала! — с горькой досадой крикнула она, прекрасно осознавая, что эти слова только подливают масла в огонь. — Я вообще жена Сириуса!

— О-о-о да… — из темноты, из самого угла комнаты, донёсся томный, знакомый до дрожи голос. — Я ждала чего-то подобного…

В комнате резко зажегся тусклый желтоватый свет старинной лампы, выхватывая из мрака пошарпанные обои и пыльную мебель. Из тени, покачиваясь на умопомрачительно высоких каблуках, выплыла Беллатриса Лестрейндж в чёрном корсетном платье. Она казалась невероятно высокой, её огромные тёмные глаза горели безумным блеском на фоне мраморно-белой кожи.

— Отлично… Беллатриса Лестрейндж, — обречённо, но с вызовом прокомментировала Эмма, задирая голову, чтобы держать в поле зрения обеих колдуний.

Надо сказать, что вместе они смотрелись поистине устрашающе и живописно. Словно само абсолютное зло собралось здесь, в этой пыльной комнате, чтобы явить себя во всей полноте.

— Мы знакомы? — брезгливо поморщилась Беллатриса, рассматривая девушку сверху вниз, будто та была букашка. — А, наверное, братец рассказывал тебе обо мне… Ну, надеюсь, только хорошее? Да, Сириус? Как чувствуешь себя? Наверное, так же прекрасно, как и твоя бедная матушка, когда узнала, что её любимый сын спит с отвратительными маггловскими отродьями!!!

— Надо быть спокойнее, Белла, — с холодной сдержанностью проговорила Лизабет.

Эмма напряжённо следила, как Беллатриса неспешно прохаживается вдоль стены, где висели её друзья, будто разглядывая трофеи. Ее пальцы скользнули по стене, почти не касаясь пыльной поверхности.

— Что мы будем с ней делать? — наконец спросила она, возвращаясь в центр комнаты и окидывая Эмму уничижительным взглядом с ног до головы. — Нужно что-то… изысканное. Это мерзкое создание испортило жизнь слишком многим достойным людям.

— Решать тебе, как и договаривались. Для меня важнее всего, чтобы было много боли, — безразлично, почти апатично ответила Лизабет, скрестив руки на груди.

— Это я могу тебе обещать, — злорадно протянула Беллатриса, и её губы растянулись в предвкушающей улыбке, обнажая ровные зубы.

Она грубо швырнула Эмму на пол, с силой прижав её коленом. Присев рядом, Беллатриса склонилась над ней, заглядывая прямо в глаза, и её лицо расплылось в широкой, безумной улыбке. Ловким движением она отстегнула от пояса изящный серебряный кинжал и поднесла холодное лезвие к самой коже девушки. Эмма мучительно пыталась вспомнить хоть один приём рукопашного боя, отчаянно борясь с накатывающей слабостью, тошнотой и парализующим страхом. Она не могла пошевелиться, лишь заворожённо следила за смертельным остриём, дрожавшим у самого её лица.

— Может, вырезать ей глаза? А, Сириус? — с сладострастием в голосе прошипела Беллатриса, бросая взгляд на прикованного к стене брата. — А может, отрезать что-нибудь… А, ты знаешь, я придумала кое-что получше…

Она резко вскочила на ноги, убирая кинжал за пояс с театральным жестом.

— Почему тут так тихо? — с преувеличенным недоумением обвела она комнату взглядом, разводя руками.

— Потому что я весь день провела на свадьбе этого идиота Поттера и устала от шума, — раздражённо закатила глаза Лизабет.

— Прости, дорогая, придётся тебе потерпеть. Я слишком люблю шоу, — Беллатриса томно взмахнула ресницами, и в ее глазах вспыхнул лихорадочный блеск.

Легким взмахом палочки она ослабила хватку заклинания на стене, и ребята смогли наконец выдохнуть, судорожно ловя воздух.

— Эм, беги! — хрипло крикнули почти в унисон Ремус и Сириус, глядя, как она беспомощно пытается подняться с пола, опираясь на дрожащие руки.

— Никуда она не пойдёт… — радостно воскликнула Беллатриса, которая сразу оживилась, увидев живую реакцию зрителей. Ее губы растянулись в предвкушающей улыбке.

Она резко махнула палочкой ещё раз, и Сириус рухнул со стены на пол. Он мгновенно вскочил на ноги и бросился к Эмме, не обращая внимания на боль.

— Они тебе ничего не сломали? — в ужасе выдохнул он, падая перед ней на колени и хватая ее за плечи, его пальцы впивались в ткань плаща. — Посмотри мне в глаза... Ты в порядке?

— Я люблю тебя, — слабо улыбнулась девушка, глядя ему в глаза и понимая, что дальше будет только хуже. Ее ладонь дрожала, когда она коснулась его шеи.

— Не надо со мной прощаться! Сейчас…

— Империо... — счастливо протянула Беллатриса.

Сириус замер на месте, а его взгляд стал пустым и стеклянным, устремлённым в никуда. Тело напряглось, будто превратившись в марионетку.

— Нет! — хором, срываясь на крик, закричали Ремус и Доркас, дёргаясь в бессильных попытках сорвать оковы.

— Держи, братец… — нежно проговорила Беллатриса, протягивая парню свой серебряный кинжал. Лезвие холодно блеснуло в тусклом свете.

Он взял его дрожащей, не своей рукой и медленно повернул голову к сестре в ожидании указания. Движения были механическими, чужими.

— Вырежи на лбу у этого отребья слово «грязнокровка»… Давай же, Сириус. У тебя всё получится…

— Сириус, сопротивляйся! Пожалуйста… Не поддавайся! Этот голос только в твоей голове! — кричал Ремус, чувствуя, как слёзы бессилия катятся по его щекам, смешиваясь с пылью и потом. Его голос сорвался на хрип, полный отчаяния.

Сириус держал нож прямо перед лицом девушки, его рука дрожала мелкой, предательской дрожью, но лезвие никак не могло коснуться её кожи, будто натыкаясь на невидимый барьер его собственной воли.

— Напиши это, — мягко, почти шёпотом повторила Беллатриса, присаживаясь рядом с ним на корточки. — Давай… Я приказываю тебе.

Эмме казалось, что она видит в его опустевших, застеклённых глазах отчаянную борьбу. Но тут её голову пронзила острая, жгучая боль, а со лба на виски и в волосы медленно поползли первые тёплые струйки крови. Она кусала губы до крови, чтобы не закричать, а слёзы текли по её лицу сами собой. Ей отчаянно хотелось, чтобы этот кошмар поскорее закончился, потому что она уже смирилась с мыслью, что выжить ей не удастся.

— Сириус… — сбивчиво, прерывающимся шёпотом прошептала Эмма, пытаясь поймать его взгляд, ее пальцы слабо сжали край его плаща.

Он ничего не сказал в ответ, но его ресницы были мокрыми от слёз, а в пустоте глаз на мгновение мелькнула бездонная мука, словно где-то глубоко внутри он все еще боролся.

— Отлично, — с наслаждением выдохнула Беллатриса, проводя языком по губам. — Очень хорошо… Теперь подними её с пола.

Сириус резко, почти грубо, дёрнул её на ноги. Она пошатнулась, едва удерживая равновесие, и оперлась о его руку, но тотчас же отпрянула от холодного прикосновения.

— Лизабет, дай-ка мальчику его палочку.

Девушка небрежным движением швырнула ему палочку. Он поймал её на лету, пальцы привычно сомкнулись на знакомой рукояти, и он снова уставился на сестру, ожидая следующей команды, его лицо оставалось каменным.

— Не делайте этого, — хрипло, почти беззвучно взмолилась Доркас, и ее голос дрожал от отчаяния. — Пожалуйста… Пусть только не он!

Эмма тяжело вздохнула, собрав последние силы, и посмотрела прямо в лицо парня, игнорируя кровь, застилающую зрение.

— Я знаю, что ты не хочешь этого делать, — слабо, но чётко проговорила она, смахивая кровь со лба дрожащей ладонью. — И знаю, что ты не виноват в том, что сделаешь. Надеюсь, что ты слышишь меня сейчас…

Сириус смотрел куда-то сквозь неё, сквозь стены, в какую-то свою внутреннюю пустоту, но слёзы продолжали медленно стекать по его лицу. И Эмма поняла — он услышал. Каждое слово.

— Ты знаешь, что делать, — сладко протянула Беллатриса, обнимая его за плечи с мнимой нежностью. — Ты с детства знаком с этим заклинанием…

— Нет… Только не это! — сорвался на крик Ремус, и в его голосе звучала настоящая мольба, разрывающая душу.

— Давай, Сириус. Скажи это…

Он сделал неуверенный шаг назад от Эммы, поднял палочку дрожащей, почти не слушающейся его рукой и направил кончик прямо ей в грудь. Воздух застыл, и казалось, даже пыль перестала кружить в луче света.

— Круцио, — проговорил он негромко, и голос его прозвучал глухо, отчуждённо, будто из глубины колодца.

Эмма рухнула на колени, её тело согнулось в мучительном спазме, сотрясаясь от беззвучных судорог. Из горла вырвался прерывистый, хриплый звук.

— Ещё… — пропела Беллатриса, наслаждаясь зрелищем, приподнявшись на цыпочках от возбуждения.

— Кру… нет, — сквозь стиснутые зубы, с невероятным усилием выдохнул Сириус, пытаясь заставить руку опуститься.

— Что? Ты смеешь сопротивляться!? Империо! Давай попробуем ещё раз. Пытай её…

— Круцио… — повторил он уже почти беззвучно, а всё его тело сотрясала мелкая дрожь, будто в лихорадке.

— Хватит! Пожалуйста, остановитесь! — надрывались Доркас и Ремус, их голоса сливались в едином отчаянном хоре, разрывая тишину комнаты.

— Продолжай, — скалясь в предвкушении, прошипела Беллатриса, приближаясь к нему.

— Нет… — вдруг холодно, с какой-то новой, глухой твердостью сказал Сириус, уставившись в одну точку перед собой, его пальцы побелели от силы хватки на палочке.

— Он мне надоел, — с лёгким раздражением проговорила Лизабет и одним резким движением палочки швырнула парня обратно на стену, приковав на прежнее место.

Сириус в ужасе замотал головой, пытаясь стряхнуть остатки кошмара, и его взгляд наконец упал на пол у камина, где Эмма лежала, бессильно сложившись пополам.

— Господи… Нет… Нет! Эм, прости! — выкрикнул он, давясь собственными слезами и ужасом, его голос сорвался на надрывный шёпот.

— Всё нормально, — слабо, едва слышно протянула девушка, с невероятным усилием пытаясь приподнять голову от пыльного пола. — Я... знаю...

— А может, пусть её теперь второй попытает? — с внезапным энтузиазмом предложила Беллатриса, кивая в сторону Ремуса, ее глаза загорелись новым интересом.

— Как скажешь. Странно, что сегодня ты не хочешь марать руки сама, — с лёгким раздражением проговорила Лизабет, поправляя складки на платье.

— Просто за этим очень интересно наблюдать со стороны… — томно протянула Беллатриса, играя палочкой в пальцах.

Пока они были заняты разговором, Эмма, стиснув зубы от боли, осторожно подползла ближе к камину, подтягивая за собой повреждённую при падении ногу. Каждое движение давалось ей с невероятным усилием, но она продолжала ползти, оставляя на пыльном полу слабый след. Ремус напряжённо следил за каждым её движением, то и дело бросая тревожные взгляды на колдуний. Ей почти удалось добраться до самого камина. Сириус и Доркас тоже заметили это, и в их глазах, полных отчаяния, на мгновение мелькнула слабая искра надежды. Но в этот момент Беллатриса резко обернулась, и её лицо исказилось от внезапной ярости.

— Эм, давай! — отчаянно крикнул Ремус, дергаясь в оковах.

— Авада Кедавра! — пронзительно взвыла Беллатриса, и зелёный свет заполнил комнату.

Раздался оглушительный грохот, комната мгновенно наполнилась густым, удушающим облаком пыли и мелких обломков. Все, кто находился внутри, замерли в напряжённом ожидании, вглядываясь в мутную пелену, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь плотную завесу.

Когда пыль наконец начала оседать, они увидели груду развалин на месте камина. Беллатриса с недовольным видом пнула ногой несколько кирпичей, пытаясь разглядеть, что под ними. Но сквозь щели не было видно ничего, кроме темноты. Она раздражённо закатила глаза и резко подняла палочку вверх.

— Мортмордре!

Столб ослепительно-зелёного света с оглушительным рёвом пробил крышу, и сковывающее заклинание ослабло — ребята рухнули на пол. Едва откашлявшись и подняв головы, они обнаружили, что в доме никого больше нет. Сириус, задыхаясь от пыли, почти не чувствуя под собой ног, бросился к груде обломков и судорожно начал раскидывать камни руками, не обращая внимания на ссадины и кровь. Доркас и Ремус, кашляя и прикрывая лица от едкой пыли, подползли к нему и принялись помогать, молча, с отчаянной решимостью. Когда они разобрали почти половину завала, стало ясно — тела Эммы там нет. Но Сириус не остановился, пока не отшвырнул последний кирпич. Он потерянно осмотрелся, стирая с лица пыль и слёзы рукавом рубашки, запачканной кровью.

— Она успела трансгрессировать?.. — наконец осмелился спросить Ремус, его голос прозвучал хрипло и неуверенно.

— Да… Да, наверное, — тут же закивал Сириус, с жадностью хватаясь за эту мысль, словно за соломинку. — Нужно проверить дома…

Парни выбежали из развалин, а Доркас, всё ещё не в силах совладать с дрожью и молчаливой истерикой после увиденного, медленно поплелась за ними.

Они трансгрессировали к порогу знакомого дома и застыли в нерешительности. Каждый боялся сделать первый шаг внутрь. Наконец Ремус толкнул дверь и осторожно шагнул в тёмный коридор. Сириус с Доркас двинулись за ним, нащупывая выключатель. Навстречу им тут же выбежала Изабелла и принялась тереться о ноги. Сириус резко подхватил кошку на руки и почти вбежал в гостиную, щёлкая выключателем. Но комната была пуста. Лишь вещи в хаотичном порядке были разбросаны по мебели — всё осталось с самого утра, когда они впопыхах собирались на свадьбу Джеймса.

— Доркас… Останься тут, — тихо, почти беззвучно сказал Сириус, протягивая ей кошку. — Рем, и ты тоже… Присмотрите за Изабеллой и подождёте… Может, она вернётся. Я пойду искать её…

— Ты не пойдёшь один, — жёстко, не оставляя возражений, заявил Ремус.

Он резко схватил друга за рукав и потащил его к выходу, а Доркас, прижимая к груди испуганно жмурящуюся кошку, смотрела им вслед широкими, полными страха глазами.

Ремус с Сириусом потратили на поиски всё оставшееся до утра время, трансгрессируя в каждый уголок города. Они искали хоть какой-то знак, намёк, кровавый след, обрывок одежды — что угодно. Но не нашли ровным счётом ничего. Под утро, абсолютно разбитые и опустошённые, они зашли в первый попавшийся бар и молча уселись за стойку.

— В неё попало заклинание, — почти шёпотом, не поворачивая головы к другу, проговорил Сириус, уставившись в свой стакан. — Мы оба знаем об этом, да?.. Просто не хотим произносить этого вслух…

— Я не хочу верить в это… — тихо сказал Ремус.

— Я чуть не убил свою жену… — Сириус прикрыл глаза ладонью, его пальцы бессильно скользили по бутылке виски. — Я пытал её… Я резал её, Рем.

— Сириус… Не надо. Ты ведь знаешь, что это был не ты.

— Она мертва…

Они молча продолжали пить ещё около часа, пока за окнами не загремел первый раскат грома. Сириус внезапно поднялся с места и, не говоря ни слова, направился к выходу. Ремус тут же бросился за ним, но, выскочив на улицу, обнаружил, что тротуар пуст. Он растерянно осмотрелся по сторонам, и тут до него дошло, куда мог трансгрессировать Сириус. Ремус медленно опустился на мокрый тротуар, обхватил колени руками и почувствовал, как тяжёлые капли дождя моментально пропитывают его волосы и одежду. Слёзы снова накатили на глаза, но он даже не пытался их смахнуть — они смешивались с потоками дождя, стекающими по лицу. Он пил прямо из горлышка, плакал и дрожал от холода, чувствуя, как душу снова заполняет та самая чудовищная пустота и боль, что была после смерти Вилли.

Сириус шёл под проливным дождём по размытой сельской дороге к заброшенному дому с пробитой крышей. На небе над ним, среди тяжёлых туч, всё ещё висела зловещая Тёмная метка. Парень залпом допил остатки виски и швырнул пустую бутылку в придорожную траву. Он остановился, осмотрелся потерянным, мутным взглядом, затем резко опустился на колени в мокрую землю и начал срывать полевые цветы грубыми, порывистыми движениями, чувствуя, как слепая ярость снова подступает к горлу. Он собрал небрежный, растрёпанный букет, с трудом поднялся на ноги и побрёл прямо к чёрному силуэту дома. Он с размаху пнул дверь, распахнув её со скрипом, и грубо смахнул рукавом воду с лица. Сердце его сжалось при виде знакомых развалин, но он всё же подошёл к груде камней, рухнул перед ними на колени и осторожно, почти бережно, положил букет прямо в сердцевину разрушенного камина.

— Прости… Я помню, что ты просила меня не дарить тебе цветов… — хрипло, почти беззвучно проговорил он. — Эм, ты ведь жива, да?.. Я очень надеюсь, что ты сейчас не слышишь меня, потому что ты где-то очень далеко отсюда… Если ты и вправду смогла выжить, то не возвращайся, прошу. Ты будешь в безопасности, если мы больше никогда не встретимся… Я испортил всю твою жизнь… Прости меня, родная… Думаю, ты всё-таки слышишь меня. Ведь сегодня тебя и нашего ребенка убили по моей вине… Я пытал тебя своей же рукой…

Он резко вскочил на ноги и со всей силы ударил кулаком в стену. Раздался глухой стук, с потолка посыпалась штукатурка и пыль. В исступлении он бил стену снова и снова, уже не чувствуя боли в содранных костяшках, оставляя кровавые размазанные следы на потрёпанных обоях.

Тут в распахнутую дверь вбежал Ремус. Он быстро обхватил друга поперёк туловища и оттащил его от стены. Тот сначала попытался вырваться, но силы оставили его, и он бессильно опустился на пол. Ремус сел рядом и обнял его так крепко, как только мог, не говоря ни слова. Сириус почувствовал, как слепая ярость начала отступать, сменяясь всепоглощающей болью и отчаянием. Слёзы хлынули из его глаз ручьями, а сердце билось так часто и гулко, словно готово было разорваться.

— Давай я сотру тебе память, — тихо, сдавленно проговорил Ремус, сам с трудом сдерживая слёзы.

— Нет… Это будет слишком просто, — задыхаясь, выдохнул Сириус. — Она навсегда останется в моей памяти… И я всю оставшуюся жизнь буду помнить, что она и наш ребёнок погибли из-за меня.

— Сириус, пожалуйста, дай мне помочь тебе. Ты не должен помнить о том, как ты пытал ее... Ты не сможешь жить с этим…

— Не смогу…

— Я уберу только эту часть. Мы с Доркас никогда не напомним тебе об этом… Хорошо? — Ремус быстро подполз к углу, где валялись их палочки.

Он протянул Сириусу его палочку и палочку Эммы, а затем медленно, почти нерешительно, направил на друга свою собственную.

— Сосредоточься… Ты сейчас должен думать о том, что должно исчезнуть из твоего сознания. Обливиэйт…

Сириус открыл покрасневшие от слёз глаза и потерянно посмотрел на друга, будто не сразу понимая, где находится.

— Я убью Беллатрису Лестрейндж, — жёстко, с ледяной яростью проговорил он.

— Я помогу тебе, — без колебаний кивнул Ремус. — Только сначала...

Он поднял один из крупных камней от камина, положил его на середину комнаты и направил на него палочку. На поверхности камня медленно, будто выжигаясь изнутри, начали проявляться ровные буквы: «Эмма Блэк».

— Рем… Она мертва… — словно впервые по-настоящему осознавая это, прошептал Сириус, подползая к камню и касаясь его дрожащими пальцами.

— Мне жаль, — стирая с лица мокрые следы слёз, сдавленно проговорил Ремус и отодвинулся, давая ему место. — Допиши…

Сириус дрожащей рукой направил палочку на камень. Раздался тихий шелест, и камень рассыпался в мелкий серый пепел.

— Я не буду верить в это, — покачал он головой. — Я не могу.

— Хорошо… Может, уйдём отсюда?

— Да… Сейчас.

Парень медленно подошёл к стене, поднял с пола забытые сиреневые туфельки и бережно, почти с благоговением, прижал их к груди. Он поднял взгляд на друга, и Ремус невольно содрогнулся от той бездны боли и пустоты, что была в его глазах. В этот момент на треснутом стекле наручных часов Сириуса заиграла тихая, нежная мелодия. Оба вздрогнули. Парень резко, с внезапной яростью, ударил ими о стену, и музыка оборвалась.

— Восемь утра… Через час нам надо было в больницу, чтобы узнать пол ребёнка, — хриплым, надломленным шёпотом проговорил он. — Я действительно верил, что у нас будет нормальная семья… Идиот.

— Но у вас была нормальная семья… Вы ведь были счастливы.

— Всё это меркнет с учётом того, что моя ненормальная сестра убила их… Эмму и нашего сына.

— Сына? — Ремус с удивлением поднял брови.

— Она хотела сына, так что… Я буду думать, что у нас был сын. Его звали Вилли. Так, всё… Нельзя тут больше оставаться.

— Пойдём.

Они вышли из домика и остановились, чтобы бросить на него последний взгляд. Серая, пропитанная дождём древесина казалась надгробием.

— Никогда не возвращайся сюда, — тихо, но твёрдо попросил Ремус. — Тебе иногда будет страшно хотеться… Не надо. Будет только хуже.

— Мне уже хочется вернуться туда, — хмуро, почти глухо ответил Сириус. — Спасибо… Что ты был рядом. Наверное, без тебя я бы просто сел у этого камина и умер там…

Ремус молча поволок прочь от этого места, подальше от тёмного силуэта дома. Через мгновение они снова трансгрессировали к бару.

— Я должен убить Беллатрису…

— Не сейчас. Мы сделаем это. Но сейчас мы очень слабы. Она просто порадуется ещё и нашей смерти.

Они вошли в полупустой бар и снова взяли виски. Сириус уставился в одну точку на столешнице, его намокшие от дождя волосы раскидались по лицу, но он даже не попытался откинуть их привычным уверенным движением.

— Сириус, надо сказать Джеймсу.

— Нет, — резко, почти срываясь, сказал парень. — Нельзя пока ему ничего говорить… Он ведь вчера женился.

— Но это… Неправильно.

— Это будет слишком жестоко. Мы не можем так с ним поступить.

* * *

Эмма резко открыла глаза, веки слипались от песка и сухости. Она беспомощно повертела головой, пытаясь понять, где находится. Холодный ветер рвал её волосы, забиваясь в рот и нос пылью с незнакомой улицы. Девушка попробовала встать, но тело пронзила острая боль, заставившая её снова рухнуть на асфальт.

Память пульсировала обрывочными картинками: бег через барьер на платформе, вспышка зелёного света, чьи-то крики... А теперь — только свист ветра в ушах, тошнота, подкатывающая к горлу, и предательская дрожь в руках. Она смотрела на свою ладонь, залитую запёкшейся кровью, и с недоумением разглядывала длинные ногти фиолетового цвета. Чужие. Совсем чужие.

Она приподнялась на локте, чувствуя, как грубая ткань платья натирает кожу. Сиреневое платье... Обуви не было... И тут взгляд упал на шею: на тонкой цепочке висел синий кулон, излучающий холодный, почти живой свет.

В абсолютной тишине раздался тихий, почти неслышный хлопок. Из ниоткуда возникла тень, и к ней стремительно подбежал парень. Эмма, собрав последние силы, отползла назад и испуганно уставилась на незнакомца, склонившегося над ней. Его появление было неестественным, магическим. И на его шее висел точно такой же кулон, только светился он намного ярче.

— Кто вы? — тихо выдохнула она и тут же вздрогнула, услышав собственный голос — низкий, хриплый, совершенно чужой.

— Что они с тобой сделали?.. — прошептал парень, и в его голосе прозвучал неподдельный ужас, пока он осматривал её раны. Его пальцы, почти не касаясь кожи, замерли в сантиметре от пореза на её руке.

— Где я нахожусь?..

— Пойдем, тут небезопасно, — он быстро поднял он её на руки, но его движения были удивительно аккуратными.

Эмма начала испуганно вырываться из его рук.

— Отпустите меня! — её крик сорвался на визг.

— Прости... Прости, пожалуйста. Я не обижу тебя, — растерянно проговорил он, немедленно ставя её на землю и поддерживая за локоть, чтобы она не упала. — Ты помнишь свое имя?..

— Я Эмма Браун. Где мама с папой?.. Они должны были пройти через эту стену за мной, — наивно, по-детски проговорила она, смахивая слёзы тыльной стороной ладони. — Вы знаете моих родителей?

Парень замер на мгновение, его взгляд стал тяжёлым.

— Я... Нет, не знаю. — Он нервно огляделся и достал из кармана палочку. — Послушай, сколько тебе по-твоему лет? — спросил он тихо, стараясь говорить как можно мягче.

— Одиннадцать... А что?

— Так... Всё немного сложнее, чем я думал. — Он тяжело вздохнул, проводя свободной рукой по волосам. — Сейчас закрой глаза и крепко возьми меня за руку. Будет неприятно, и, возможно, тебя укачает.

Эмма удивленно посмотрела на него, потом покорно зажмурилась и вцепилась в его руку мертвой хваткой. Парень резко трансгрессировал к многоэтажному старому зданию и тут же повернулся к девушке, готовый ее поддержать. Она стояла, зажав рот руками, и глубоко дышала, пытаясь подавить тошноту.

— Нормально, — наконец проговорила она слабо, вытирая ладонью влажный лоб. — Что это было!?

— Ты ведь и сама собиралась в школу магии, так что знаешь, что она существует... Я волшебник. Меня зовут... Стефан. Пойдем в квартиру, хорошо?

— Не хорошо! Я не пойду в квартиру к какому-то незнакомому мужику! — в ужасе вскрикнула Эмма, отшатываясь от него. — Вы меня изнасилуете и сдадите на органы! Папа говорил, чтобы я была осторожнее!

— Что?.. На органы?.. — он смотрел на нее с искренним недоумением, смешанным с легкой паникой. — Не буду я с тобой ничего такого делать... Слушай, мы с тобой вообще ровесники, тем более ты сильнее меня. Ну, точнее, мне так кажется...

— Я боюсь, — пятясь назад проговорила Эмма, но понимала, что вот-вот упадет от слабости. — Я ничего не понимаю!

Изможденное тело отказывалось слушаться, и она медленно сползла по стене дома на асфальт, обняла колени и заплакала тихо, бессильно. Стефан растерянно посмотрел на нее, молча подошел ближе и осторожно присел напротив, не решаясь прикоснуться.

— Послушай, я не знаю, что с тобой сделали... Но я помогу тебе разобраться. Я вылечу тебя и верну домой.

— Ты врач? — поднимая на него взгляд, полный детской надежды, спросила девушка.

— Ну, можно сказать и так. — Он неуверенно улыбнулся. — Пойдем отсюда, пожалуйста. Тут холодно, тебе нельзя мерзнуть, вставай. Давай я тебе помогу... Только не бойся.

Эмма, наконец, решила, что выбора у нее нет, и послушно вошла в подъезд, опираясь на руку парня. Они медленно поднялись на третий этаж, и он открыл дверь в квартиру. Свет зажегся сам по себе, мягко заполняя пространство теплым желтоватым светом, и девушка, наконец-то, смогла рассмотреть парня. У него были светлые, почти белые волосы, большие карие глаза, худое бледное лицо. Он вряд ли мог походить на маньяка, поэтому она немного успокоилась, хотя пальцы все еще дрожали.

— Где тут можно умыться? — потерянно спросила она, снимая с себя мантию мракоборца и рассматривая ее в недоумении, будто видя впервые.

— Пойдем, — кивнул он, бережно взяв ее за локоть.

Стефан довел ее до ванной и осторожно подвел к раковине. Она подняла глаза на зеркало и испуганно вскрикнула, отшатнувшись от своего отражения.

— Это что?.. — слабо спросила она, глядя на незнакомое взрослое лицо и касаясь кровавой надписи на лбу дрожащими пальцами.

— «Грязнокровками» называют волшебников, которые из семей не магов... Это считается грубым выражением, — горько проговорил парень, смачивая полотенце водой и осторожно стирая кровь с ее лица.

— Нет... Почему я взрослая?.. — прошептала она, касаясь щек, которые казались ей чужими.

— Твоя память повреждена. Тебе сейчас девятнадцать лет. Примерно.

— Господи... Я ничего не помню. Ничего! — голос ее сорвался на высокую, почти детскую ноту.

— Такое бывает, когда отскакивает какое-нибудь мощное заклятье. Я постараюсь всё исправить...

— А что с моим животом?.. Это что такое!? — вдруг воскликнула она, нащупав под тканью платья незнакомый объем.

Стефан стоял с максимально несчастным лицом, понятия не имея, как объяснять такое человеку с разумом ребенка.

— Ты... ты беременна, — наконец выговорил он, избегая ее взгляда.

— Чего!? Да я ведь даже не целовалась ни с кем никогда! — она смотрела на него с неподдельным ужасом и непониманием.

— Ты не помнишь половину своей жизни... Конечно целовалась. Только не волнуйся так... Тебе ведь нельзя.

— Да это же бред какой-то... — она медленно опустилась на край ванны, сжимая голову руками, будто пытаясь физически удержать разбегающиеся мысли.

— Знаешь что... Пойдем посмотрим, что было среди твоих вещей, хорошо? — осторожно предложил он, протягивая руку. — Может, тебе удастся что-то вспомнить.

Эмма кивнула растерянно и послушно побрела по коридору вслед за парнем, её шаги были неуверенными, будто она заново училась ходить. Он протянул ей мантию, чтобы она посмотрела содержимое карманов.

— Это что-то очень странное, — удивленно сказала она, перебирая в руках тяжелую ткань плаща.

— Это мантия мракоборца, — спокойно пояснил Стефан, наблюдая за её реакцией. — Как бы тебе объяснить... Ну есть плохие волшебники, и мракоборцы сражаются с ними.

— Я с кем-то сражалась? — Эмма подняла на него испуганный взгляд, пальцы непроизвольно сжали ткань.

— Ну, судя по всему, да.

— Почему в бальном платье?.. — она с недоумением ткнула пальцем в сиреневое платье.

— Ты у меня спрашиваешь? — он горько усмехнулся, проводя рукой по лицу. — Пойдем в комнату, тебе надо сесть.

Они вошли в просторную светлую комнату и сели на кровать. Эмма принялась внимательно изучать многочисленные карманы мантии, её движения были медленными, осторожными. Сначала она выкладывала на кровать разное оружие и бутылочки с зельями, рассматривая каждую вещь с детским любопытством. Потом достала из кармана пачку персикового пюре, потом документы, потом несколько фотографий и вопросительно посмотрела на парня.

— Смотри, твои документы. Эмма Сьюзен Блэк, — спокойно сказал Стефан, указывая на строку с фамилией. — Ну вот, ты замужем.

— Замужем... — повторила девушка. — Что там за фотографии?

— Вот, смотри. Может, ты кого-то помнишь? — он аккуратно разложил снимки перед ней.

Эмма очень долго рассматривала пять фотокарточек, на которых были абсолютно незнакомые люди. Её пальцы дрожали, когда она перебирала изображения.

— Я не знаю их... Никого, кроме себя. Но, честно говоря, себя я такой тоже не помню, — потерянно проговорила она, опуская фотографии на колени, словно они были слишком тяжелы для её ослабевших рук.

— Смотри, это твой муж. Его зовут Сириус, — все еще не теряя надежды, проговорил Стефан, осторожно беря одну из фотографий с подписью. — Давай мы найдем его адрес? Хочешь?

— А где мы вообще?.. В каком городе? — спросила она, оглядывая комнату.

— Мы не в Англии, — покачал головой Стефан, его голос звучал мягко, но уверенно. — Ты находишься во Франции... Но это не проблема. Я найду дом твоего мужа.

— Нет... Не нужно, — испуганно сказала Эмма, отводя взгляд. — Я не знаю этого человека... Он меня любит, наверное. Думаю, ему будет больно видеть, что я не помню, кто он такой.

— Но он, скорее всего, думает, что ты погибла... И не ты одна. — Стефан сделал паузу, глядя на её живот. — Это ведь и его ребенок.

— Вы можете восстановить мою память? — с надеждой спросила девушка, глядя ему прямо в глаза, словно ища в них спасение.

— Я сделаю всё, что смогу. Но для начала надо восстановить твое лицо. — Он кивнул в сторону её лба, где еще виднелись следы крови.

— Хорошо...

— И не обращайтесь ко мне на «вы», пожалуйста... — он неуверенно улыбнулся. — У нас разница в возрасте меньше года.

— Извините. Ой... То есть извини, — смущенно поправилась она, опуская глаза.

— Я сейчас сварю зелье, которое заживляет раны, а ты можешь поспать, если хочешь.

— Боюсь, я теперь никогда не смогу заснуть... — она обняла себя за плечи, будто от холода. — Я хочу посмотреть, как варится зелье, можно?

— Не думал, что тебе могут нравиться зелья... — грустно усмехнулся Стефан, в его глазах мелькнула тень какой-то старой боли. — Можно, конечно. Пойдем.

* * *

На следующее утро после свадьбы Джеймса Джон, вернувшись от Андромеды, сразу пошел в школу, не заходя домой. В этом дне вроде не было ничего необычного. Он как обычно сел за последнюю парту вместе со своими друзьями, уроки как обычно не вызывали у него никакого интереса, и он старательно выводил на последней странице тетради сложный узор, похожий на магические символы.

Однако в середине третьего урока дверь класса открылась, и вошла директриса. Её лицо было непривычно серьезным.

— Джон, можно тебя на пару минут? — напряженно проговорила она, избегая его взгляда.

Мальчик удивленно поднялся с места и пошел за ней по коридору, с недоумением перебирая в памяти последние дни. Он не мог понять, с чего бы его могли вызвать к директору, потому что на этой неделе еще не успел сделать ничего из ряда вон выходящего.

Когда они вошли в кабинет, Джон сразу понял, что что-то не так. У стола директора стояли мужчина и женщина в строгих костюмах, а в руках у них были плотные папки с официальными бумагами.

— Не бойся, — мягко сказала директриса, но её голос дрогнул. — Всё будет хорошо.

— Да?.. — скривился мальчик, нервно теребя край футболки. — Вы что, все-таки отчисляете меня за то, что я хожу на уроках в спортивках? Но мне так удобнее! Я не люблю рубашки и брюки.

— Дело не в этом... Только не бойся, хорошо? — женщина в костюме сделала шаг вперед. — Твоя фамилия ведь вовсе не Блэк, верно? — с сочувствием проговорила она, но в её глазах читалась непоколебимая уверенность.

— Конечно Блэк! С чего вы взяли? — стараясь скрыть нарастающую панику, сказал Джон, чувствуя, как холодеют кончики пальцев.

— В ближайшее время в школе будет проводиться плановый медицинский осмотр, — с нажимом проговорил чопорный мужчина, наклоняясь к нему так близко, что Джон почувствовал запах его одеколона. — Мы запросили информацию о вашем состоянии здоровья в поликлинике, и выяснилось, что ваши родители — Алекс и Джереми Брауны. Вы являетесь Джоном Брауном, верно?

— Я... Не понимаю, о чем вы говорите, — слабо произнес Джон, непроизвольно пятясь назад к двери.

— Кто те люди, с которыми ты живешь? — жалостливо спросила директриса, и в её голосе прозвучала неподдельная тревога.

— Хорошо... Мои родители уехали. Далеко, — жестко проговорил он, сжимая руки в карманах спортивных штанов.

Женщина быстро положила перед мальчиком копию его свидетельства о рождении. Он пробежался по нему взглядом, и лицо его побелело. Он прикрыл глаза на мгновение, словно пытаясь собраться с мыслями.

— Хорошо... Мои родители уехали. Далеко, — холодно, отчеканивая каждое слово, проговорил он, глядя куда-то в сторону. — И я живу со своей сестрой и ее мужем.

— Ваша сестра Эмма... — протянула женщина, доставая еще два свидетельства и аккуратно раскладывая их на столе. — Она выглядит совсем не так, как девушка, которая представилась вашей сестрой.

Джон в ужасе уставился на оригинальное свидетельство Эммы с ее детской фотографией и на липовое, где было фото Лили. Лицо его не дрогнуло, лишь глаза стали чуть более отстранёнными — этот взгляд он перенял у Ремуса.

— Это очень сложно объяснить... — начал было мальчик, но его перебили.

— Мы заинтересовались этим случаем, — сухо, без эмоций проговорил мужчина. — Хотели пообщаться с вашими настоящими родителями. Однако, к сожалению, от вашего дома осталось только пепелище. Несколько соседей утверждают, что ваш дом был подорван вашей сестрой, мистер Браун. Ваши родители погибли, ваша сестра психически неуравновешенна, других родственников у вас нет. В связи с этим мы вынуждены вас забрать.

— Что!? Куда? — голос Джона впервые дрогнул, но он тут же взял себя в руки. — Мне нравится жить с моей сестрой. Она нормальная. Я с вами никуда не пойду.

— Джон, в интернате тебе будет лучше, — твердо, но с сожалением сказала директриса. — Ты очень способный мальчик. В той обстановке, которая у тебя дома, ты вырастешь уголовником или наркоманом... Мы желаем тебе только лучшего.

— Тогда оставьте меня в покое! — его тон внезапно стал острым, точно у Сириуса в моменты раздражения. — Я не поеду в ваш интернат!

— У вас нет других вариантов. У вас нет ни одного совершеннолетнего родственника, мистер Браун. Вы будете воспитываться в нашем мужском интернате, что позволит вам стать полноценным человеком. Идемте, — мужчина сделал шаг вперед и попытался схватить его за локоть, но Джон резко отдернул руку и посмотрел на него взглядом, полным отвращения и горечи.

— Я сам! — Джон резко отшатнулся, его взгляд вспыхнул холодным отвращением. — Не маленький уже. Всё равно я там не надолго...

Он, гордо подняв голову и сжав кулаки, пошёл рядом с мужчиной по коридору по направлению к выходу из школы, каждый шаг давался ему с трудом, но он старался не показывать своего страха.