Исключение из правил (гет)

* * *

— Ты знаешь, я потом осторожно навел справки. О том парне, которому Толька руку сломал. Как оказалось, именно его в городе не было — на тот момент его в армию забрали, так что он не при делах. Я снова в тупике: кого искать, где… Но я все равно буду продолжать поиски того козла, который забрал толькину душу. Меня только это и держит, мама.

Мать грустно улыбалась, слушая сына. И ее всепрощающий, всепонимающий взгляд с фотографии, перетянутой наискось черной шелковой лентой, проникал в самое сердце Кирилла.

Неделей ранее

Она поднималась по лестнице. Руки оттягивали сумки с продуктами, и в голове почему-то засел недоуменный вопрос: «Кто выкрутил все лампочки в поезде?».

В пролетах не было видно ничего — время не такое уж и позднее, около восьми вечера, однако темнело рано. Хорошо еще, что у них всего второй этаж — не так далеко тащиться.

Она уже поднялась на свою площадку, как вдруг краем глаза заметила какое-то движение. Тень двигалась бесшумно, и потому не было слышно ни единого шороха.

«Наверное, показалось…»

И это были последние мысли в жизни женщины.

* * *

В последний год Кирилл и его команда поправили свои дела, организовав настоящий спортклуб. Причем организационная инициатива исходила, как ни странно, от самих посетителей: очень многим хотелось ходить в настоящий тренажерный зал, заниматься «профессионально». Иметь консультанта на занятиях. Тренироваться.

Собрались единомышленники, посовещались. Кирилл был ужасно удивлен, когда однажды, придя с работы (на тот момент он подрабатывал грузчиком в местном супермаркете), встретил у дома толпу «интересующихся». В основном, это были свои же ребята. Захлебываясь от восторга, крича и перебивая друг друга, парни рассказали, что решили организовать собственный клуб…

Начались поиски подходящего помещения. Потом были переговоры в мэрии с чиновниками, после которых внесли первые взносы. Кириллу тогда пришлось продать старенькую «девятку». Было тяжело: чиновники оказались «с аппетитом», устраивали бесконечные проверки, облавы. Санэпидстанция, «пожарка», экспертиза из архитектуры — казалось, этим «вечно жаждущим» не будет конца…

Потом в клуб попал сын мэра, тринадцатилетний подросток с «трудновоспитуемым» характером, как выразилась его мачеха, приведшая пасынка на «перевоспитание», и… проверки прекратились. Кирилл не хотел принимать «сыночка», опасаясь, что в конце концов будет только хуже. Однако мальчишка оказался на удивление способным, быстро учился, схватывая все трюки и приемы буквально на лету, и Кирилл передумал.

Он вообще изначально поддался на уговоры открыть клуб только из-за Тольки — в его честь, в его память, вспоминая, как они с другом мечтали об этом. Очень часто Кирилл ловил себя на мысли, что Толька радовался бы вместе с ним удачам, огорчался бы так же, как и Кирилл, сердился бы, как и он… Сынок мэра чем-то напоминал ему Тольку, когда тот был еще совсем пацаненком…

В тот день он задержался в клубе дольше положенного: не хотелось идти в опустевшую квартиру, где все напоминало о матери. А еще накопились бумаги: надо было пробежаться по счетам за аренду, вычленить сметы для закупки нового хозинвентаря, раскидать зарплату персоналу.

Кирилл просматривал очередные документы, когда в дверь кабинета тихонько заскреблись.

— Да! — крикнул он, недоумевая, кто это. — Миш, это ты? Чего забыл?

Но это оказалась красивая подруга «заучки» (как он мысленно прозвал Киру). Назойливая девица.

— Можно, Кирилл?

— Что вы хотели?.. — он замялся, силясь припомнить имя визитерши. На память он не жаловался, но мозг автоматически отметал все ненужное, а потому информация об этой девушке была лишней.

— Анфиса. Анфиса Филатова, — она решила помочь ему. — Я бы хотела проконсультироваться.

О. Точно: Анфиса. Он удивленно поднял брови:

— Разве ваш личный тренер не…

— Нет, он не в курсе, — Анфиса змейкой скользнула в кабинет и как бы ненароком прикрыла дверь. — Мне бы хотелось получить консультацию у… более квалифицированного тренера.

Последнее слово она произнесла почти с придыханием и, осторожно отведя в сторону бумаги, лежащие на столе, присела на краешек.

— Что… Что вы делаете? — он растерялся.

Разумеется, у него был опыт общения с представительницами слабого пола. Разумеется, до того, как случилась эта трагедия с Толькой, в жизни Кирилла были девочки. Девушки. Женщины. И после ухода (он все никак не мог заставить себя произнести «смерти») друга — тоже. Внутренняя харизма, интересная внешность и спортивное телосложение без труда помогали ему завоевывать женские сердца.

Но появился Миша — он слыл еще большим сердцеедом. Многие девчонки заглядывались на него, и Миша знал это. Кирилл не претендовал на первое место — после того, как он остался один, он вообще рассматривал девушек исключительно как «объект для постельных отношений»: общаться с ними ему было скучно.

Поэтому он сейчас не просто удивился — растерялся.

— Что вы делаете? — повторил он, не найдя, что еще сказать.

— Кирилл, — Анфиса была решительной девочкой и потому нацелилась брать быка за рога, — ведь мы же с вами взрослые люди, что вы как мальчишка, в самом деле?

Она незаметно придвинулась к нему, попутно плавным движением оголяя правое плечо.

Он подскочил в кресле, рывком обогнул стол, схватил ее за руку и… стащил со стола.

— Я думаю, вам лучше отправиться домой, — решительно произнес он и потянул девушку к двери.

— Ни за что! — Анфиса уперлась, вцепившись в него. — Как ты не поймешь, что я хочу тебя, дубовая твоя башка!

Кирилл выпустил ее руку и уставился в глаза.

— Вот поэтому мы и не хотим записывать на тренировки девчонок, — зло выплюнул он, — потому что в конечном итоге клуб превратится в обычный траходром!

— Одно другому не мешает, — беспечно дернула она плечом, при этом в очередной раз оголив его. Кирилл невольно мазнул по нему взглядом, и это не укрылось от ее внимания. Тогда Анфиса с мягкой грацией кошки поднырнула под его руки и оказалась в замкнутом кольце.

— Я поймана, — прошептала она, улыбаясь, — я жертва.

И легонько куснула его за нижнюю губу, тут же зализывая место укуса.

«Заигрываешь?» — спросили его глаза.

«Заигрываю», — усмехнулась она.

«Не пожалеешь?»

«Никогда!»

Тогда он сам сжал ее в руках, каждым мускулом, каждой напряженной мышцей ощущая близость юности и дурманящего желания. И его отпустило.

* * *

Кира была поражена. Анфиска, ее подруга, ее практически сестра-родная-душа — и вдруг с ним!

«Я в него, по ходу, влюбилась, а он… он просто поиграл мной и бросил! Знаешь, он, по-моему, не понял, что он у меня — первый…»

Конечно, не понял. С его-то лицом, как у робота. С его-то глазами — тускло-серыми, погасшими. Ему вообще ничего не понять, ему все человеческое чуждо.

И почему так жжет в груди?

Потому что он — не ее парень?

Потому что он — не для нее?

Потому что они — такие разные. Из разных миров. Хоть и тезки…

Когда Кира узнала имя незнакомого спасителя, то решила, что это судьба.

Разумеется, он ей понравился тоже. Сразу. Да, у него куча недостатков, главный из которых — холодность. Во взгляде, душе, словах. В сердце. Дотронуться бы, проверить — а вдруг и тело у него холодное как лед?

Она невольно хихикнула в ответ своим мыслям. И тут же посерьезнела — услышала мамины шаги.

— Дочь, можно?

— Конечно, почему ты всегда спрашиваешь?

— А вдруг ты занята. Учебой, например.

— Ма, я всегда занята учебой, ты же знаешь… В свободное от чтения время.

— Так может, я в другой раз?

— Входи, конечно, — Кира закрыла книгу, которую читала сейчас, заложив страницу пальцами. — Что-то случилось? У тебя такой озабоченный вид.

— Случилось, Кир, — немного грустно улыбнулась Инна, — или не случилось… В общем, помнишь того мальчика, сына Сыроевых?

— Никиту? Еще бы не помнить, — Кира поморщилась, вспомнив.

— Ты знаешь, а он к нам в гости хочет.

Кира удивленно нахмурила брови.

— Зачем?

— Понимаешь… Его отец заключает на днях какую-то выгодную сделку с иностранными партнерами. Кажется, из Йоркшира. И хочет отправить туда сына, вроде как для ведения бизнеса — надо же как-то начинать свою работу. А Никита очень плохо знает английский…

— Все ясно, — перебила Кира и снова раскрыла книгу. Поискала глазами, чем бы заложить, увидела какую-то бумажку, всунула ее между страниц и снова захлопнула книгу с громким стуком. — Я все понимаю, ма. Вам не терпится от меня избавиться.

— Да что ты такое говоришь! — запротестовала Инна.

— То, что вижу. Сынку Сыроеву вовсе не нужен этот английский. С деньгами папочки он может найти себе идеального переводчика. А еще лучше — переводчицу. Но поскольку «сделка выгодная», а наши родители не хотят терять заработанный капитал, то самый оптимальный вариант — переженить деток.

— Кир, зачем ты так? — снова попыталась урезонить свою дочь Инна. И была поражена: только что спокойная Кира вспылила:

— А то я не вижу! Мама, эти Сыроевы — они же лживые насквозь! Что папочка с его мешком денег, что эта его новая молодая жена! Она же лицемерка, разве не видно? Его мать — настоящая мать! — хорошая женщина и могла бы воспитать достойного человека, но папуля оставил сына при себе и тот окончательно пропал. Хотя… Никита не лицемерит — он просто такой, как есть — лоботряс, разгильдяй и «валенок»! И это ты предлагаешь мне «присмотреться к нему получше»? Мама, да ты в своем уме? И ты, и папа…

Кира уже сама расстроилась, что слишком резко разговаривала с матерью. Но на душе было гадко — а все по той же непонятной причине, по которой она обиделась на… своего «спасителя».

Банальная ревность. Да.

— Я огорчена тем, что ты думаешь о нас в таком ключе, — медленно произнесла Инна, — и очень надеюсь, что все-таки когда-нибудь ты поймешь, как ошибалась…

— Ма, прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть! — на Киру снова накатила волна сожаления о необдуманности своих слов. — Просто… Понимаешь, со стороны это выглядело действительно так, будто вы с папой меня сватаете за этого Никиту. И будто хотите, чтобы я поскорее ушла из дома, чтобы не… сидеть на ваших шеях, — закончила она мысль и тут же поняла, насколько глупо прозвучала ее «версия».

Она подняла глаза и тоже несмело улыбнулась, глядя в искрящиеся смехом глаза матери. — Ну что?!

Инна отсмеялась и притянула к себе дочь, поглаживая ее по волосам.

— Доченька, да как ты могла такое подумать, а? Ты же у нас единственный ребенок, мы с папой отдадим последнее, чтобы ты была счастлива.

— Я… прости, мам, — вздохнула дочь, положив голову ей на плечо, — просто меня этот… Никита очень раздражает. Он глупый. Обещай, что вы с папой не будете больше пытаться сводить нас.

— Не будем, обещаю. Но им там действительно требуется переводчик… Ты ведь хотела где-то устроиться на лето?

— Хотела. Но раз у меня есть право выбора, то туда я не хочу. Лучше куда-нибудь при универе.

— За чисто символическую плату?

— Кажется, наша семья в деньгах не особо нуждается…

Мать и дочь посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись.

* * *

Конечно, теперь на тренировках он старался игнорировать красноречивые взгляды влюбленной дурочки. И даже почти получалось. Но иногда к ним приходила ее подруга. Зачем? Сама не занимается, сидит на галерке, ждет Анфису, уткнувшись в альбом.

Что она там рисовала? Кирилл очень надеялся, что не его.

«Возомнил! — усмехнулся он как-то, в очередной раз исподтишка наблюдая за «художницей». — Да кому придет в голову такое? Она небось сердечки рисует, стихи про любовь сочиняет. Нежный возраст и все такое. Вон к тому, Лехе. Они часто рядышком сидят, воркуют, голубки. У парня к ней определенно что-то есть. Эта связь — ее не объяснишь словами, не опишешь. Ее только почувствовать можно. Неужели она этого не понимает?».

— Все, тренировка окончена! — объявил Миша и стрельнул глазами в сторону Анфисы. Та, разумеется, не ответила взглядом, в очередной раз попытавшись достучаться до внимания Кирилла.

— Кирилл, — девушка замялась, подойдя вплотную к нему, потом, гордо вскинув подбородок, проговорила: — Ну хватит уже в прятки играть! Ты меня вообще не замечаешь?

«Нашла время! — раздраженно подумал он, собирая разбросанные вещи: куртку, перчатки, бейсболки — его и напарника. — Как же она не поймет…»

— Давай не будем выяснять отношения на людях, — мрачно бросил он, отворачиваясь.

— Отношения? — Анфиса повысила голос, и этого оказалось достаточно, чтобы в нем закипела ярость. — А они у нас есть, эти отношения?

— Тогда тем более не стоит закатывать мне истерик, — холодно ответил Кирилл, уставившись ей в переносицу. Это помогало — в трудных моментах, тяжелых разговорах, когда необходимо было успокоиться, чтобы не наделать непоправимых ошибок.

— Что-о?! — девушка, казалось, сейчас лопнет от переполнявших ее негативных эмоций.

— Что слышала. Извини, я спешу.

И он молча обошел ее, направляясь к выходу.

Кира со своего места не слышала подробности, но увидела, что между ними состоялся какой-то разговор, в результате которого у подруги резко упало настроение.

«Сама виновата, — решила она. — Тренера говорили, что не хотят брать девчонок. Но нашей Фиске больше других надо! Прицепилась к нему, вот и получает…».

— Пойдем, — вслух сказала она подошедшему другу, который в этот раз тоже пришел поглазеть на старания Филатовой. — Анфиса вроде уже закончила.

Они двинулись к ней. Кирилл, до этого успевший уже порядочно отойти, вдруг резко обернулся и вернулся к ним.

— Филатова, если у вас нет желания заниматься или вы наконец-то осознали всю бесполезность своих стараний — вас никто не держит. Также напоминаю, что посторонним тут не место — любопытствующие могут сходить поглазеть на уличные драки, — жестко сказал он, бросив неприязненный взгляд на Киру. Девушка непонимающе подняла брови, но промолчала. И Кириллу пришлось уйти, так и не получив ответа.

Почему-то его раздражало чрезмерное спокойствие этой… Киры. Она была какой-то… не такой, как ее смазливая подружка.

Разумеется, Кирилл не был прямо уж таким знатоком женских душ, но и монахом его назвать было нельзя. Просто он не привязывался ни к одной из тех «девочек на одну ночь». Они были ему неинтересны. Любую девушку он рассматривал исключительно как постельный объект, не более. И конечно, все они были очень даже…

А вот Кира его почему-то раздражала. Начала раздражать еще в тот раз, когда он вступился за нее перед теми придурками у клуба. Девочка виновата, сама заслужила — нечего по ночам в таком виде одной по улицам шастать. И зачем только влез?

Наверное, из-за Тольки. Вспомнил в тот раз, как друг полез, вступился за женщину. Еще и аргументы привел: «А если бы с твоей матерью такое случилось?».

Ну вступился и вступился. Забыли про «приключение». Так нет же, все мать «помогла»:

«Кир, моему однокласснику Гене — он профессор, помнишь, я тебе рассказывала? — требуется помощь, какие-то разъяснения по этому твоему каратэ. Поможешь?». Чудаковатый профессор оказался преподавателем вуза, в котором училась эта Кира.

Конечно, он ее сразу узнал, хоть и сделал вид, что не вспомнил. И почти сразу почувствовал это непонятное раздражение.

«Кажется, я ее тоже раздражаю, — сделал он вывод, перебирая ситуацию в уме в который раз. — У нас это одинаково взаимно. Как и имена».