Временная петля, затянутая на шее (джен)

Для простоты восприятия все в конструкте было… почти что настоящим. Ей чудилось, что он говорит с ней, но на каком-то особенном языке: ни двоичная система, ни коды и команды, ни тем более человеческий. Ее предостерегали, что конструкт способен подчинять, как будто он — ИскИн, что обладает волей и бесконечно желает воссоединиться с сознанием оператора. Он будет затягивать ее, если не бороться. Если ничего не менять, что потом бы трансформировалось обратно.

Но не на сей раз. Потому что ее уже пять циклов подряд тянуло к той двери в обрамлении оштукатуренной стены, по которой ползут пышные лозы винограда. Этот выход не вывел бы из конструкта. То был прямой путь в другое измерение, откуда ее бы живо вытряхнули, поскольку защита там уже не действовала.

И Ридель взял с нее слово, что за ним она не станет увязываться, когда он исчезает за той дверью. Неужели он сам не был уязвим? В конечном итоге охотились именно на него, а он никогда не подставлялся, иначе и такой дурной славы не заработал бы.

Это было маленькое предательство — предательство самой себя. Как ребенок, который знает от матери, что со спичками играть нельзя, но все равно лезет в коробок, так и Марли знала, что за пределами конструкта она будет в опасности, но все же хотела покинуть его.

— Конструкт не станет твоей тюрьмой, если ты сама того не захочешь, — говорил ей Ридель, когда видел ее пустое лицо. Он страшно не любил ее упаднических настроений, она хорошо это запомнила, как и сотню других его антипатий.

Он предлагал ей строить — и она строила. Но обновление цикла, неизбежно влекущее за собой разрушение ее детищ, как бы намекал на незавидное ее положение. Марли все больше укреплялась в мысли, что созидать она попросту не умеет, ее стихия — хаос. Вина перед Финтом, которую она несомненно испытывала, что бы там он ни думал, заставляла ее вызывать его образ в конструкт.

Получалось неплохо. Голографические иллюзии, которые и сами по себе впечатляли ее, Финт сделал своей второй сущностью. Она помнила все его номера досконально, ибо не пропускала ни одного, повторяй он их хоть по десять раз на дню. Последний же, что был приготовлен впервые и специально для Джейн, в голове у Марли мешался с чем-то еще. Наверное, с тем, что породило ее и Риделя нападение в Бретоник-сити.

Марли совсем не хотелось, чтобы Ридель видел эту ее слабость. Он считал, что Финт утягивает ее на дно предыдущей жизни, из которой она с таким трудом вырвалась. Она и сама порой так думала, но Финт значил слишком много, чтобы выбросить его из головы, особенно после того, как она предала все и всех, включая его. Она вызывала к жизни его проекции каждый божий день, пока Ридель наглухо запирал за собой ту дверь. Но скрываться долго она не умела — не ее это ремесло — и однажды он все-таки наткнулся на призрак Финта.

— Что он здесь делает? — спросил тогда Ридель.

Когда дверь захлопнулась, он принялся вертеть ключом в замке — так, по его мнению, привычнее для человеческого глаза выглядела процедура отключения канала, ведущего в кибер-сетку. Из проема что-то рвалось, совсем как в жутких представлениях Финта, призванных наставлять всех, кто их смотрит. Черные блестящие ленты, подобно щупальцам, яростно извивались и пытались достать Риделя, но ничего не получалось. Когда же ключ был вынут, все прекратилось.

— У-у-у, да там творится отъявленная дрянь! — глумился Финт, балансируя на одной ножке старого деревянного стула. Марли уже забыла, когда научила проекцию говорить.

— Это призрак моего сознания, — будничным тоном ответила она Риделю.

— Я знаю, кто он, — как можно более мягко ответил тот. — Я спрашиваю, зачем он здесь?

— Он мне нужен.

Марли ни минуты не лукавила. Сначала она просто воссоздавала воспоминания, и Рори Финт был не больше, чем стерео-картинкой из фильма. Но позже ей удалось вырвать его из этого видеоряда и начать создавать полноценный Образ — самостоятельную, но все же не в полной мере, часть конструкта. Все, что бы ни сказал, он черпал исключительно из памяти Марли. Что бы он ни совершил, оно вязалось с ее представлением, а не с настоящей логикой настоящего человека. Реакция на происходящее в конструкте означала, что Образ окончательно сформирован и способен быть частью системы, но преобразоваться далее не может. То было конечное состояние.

— Ювелирная работа, — признал Ридель.

— Но тебе отнюдь не нравится, что я ввела его в конструкт, — заметила Марли, глядя на него так, чтобы он точно не отвел глаз.

— Его совсем не сложно вывести, — последовало пожимание плечами — вернее, плечом, ибо правое никак не поднималось, да и с рукой было не все в порядке. — Я не засоряю конструкт Образами. Но если тебе необходимо его общество, я не вправе отбирать это у тебя.

На том разговор Ридель заканчивал. Вежливо, учтиво, обходительно — манеры эти текли у него в крови, и принципами он не поступался. Марли давно разгадала загадку этой толстой скорлупы — так ей думалось. Люди его типа и положения в обществе всегда скрывались за радующей чужой глаз ширмой, а на деле… Он попросту не хотел видеть никого из ее жизни, не желал делить еще с кем-то, однажды получив ее в полную власть, как ценный трофей. Как убеждал ее Финт, устав от Даггета, Марли всего лишь променяла одно рабство на другое, но, видимо, такова судьба. А прислужничество в царстве демона, которого никому не под силу изгнать, виделось куда более увлекательным.

Этот светловолосый демон — чистокровный немец, как утверждалось в его профайле, — с виду не вызывал подозрений в родстве с детьми преисподней. Впрочем, и с ангелами у него не находилось ничего общего, даже с теми, что готовы вот-вот пасть. Он был абсолютно не читаем, в отличие от ее дражайшего Финта, и Марли это не привлекало. Она отдалась ему в руки потому лишь, что жаждала хоть куда-нибудь сбежать — и цели достигла. Что следовало далее, ее уже мало волновало: она привыкла менять в своей жизни все, вплоть до самой этой жизни.

Как она изменила заодно все вокруг себя, мать ее — перемать, Финт обещал поведать при личной встрече, которой так и не произошло. Она представляла, сколько бранных слов он вспомнит, если все-таки удастся увидеться. А что до последствий, их Марли видела собственными глазами и разве только пугалась той чудовищной пустоты, которая сдерживала ее чувства. Ей бы стоило стыдиться совершенного, бояться быть пойманной, поражаться хаосу в Бретоник-сити — но ничего не следовало. Она превратилась в безвольного наблюдателя, и это безволие подстегивало ее прошмыгнуть в ту дверь вслед за Риделем, пусть такой поступок и сулил ей преумножение сыпавшихся на голову бед.

Стоило окончательно решиться на побег, как Ридель неожиданно вернулся, а дверь исчезла. Проход стал голой стеной, с которой вяло свисали засохшие лозы, рассыпающиеся в прах при малейшем прикосновении.

Обстановку Ридель поменял сам. Новый цикл реконструировал смутно знакомый парк, кажется, из ближайшей к их городу-государству Анконы. Со скуки — а может, в состоянии крайней нервозности, — Марли превращала деревянные скамьи в литые из хромированного металла, позабавилась с формой бортика у фонтана, в конечном итоге превратив резервуар в какую-то авангардистскую фигуру с мини-водопадом посередине. На перекрестке возвела арку, а рядом с ней создала ряд торговых вывесок и будку таксофона, затерянную среди их пестрой компании. В какой-то момент она со всей ясностью осознала, что вовсе это не Анкона, а все тот же Бретоник-сити, только пустой. С тоски она вызвала Образ Финта и приготовилась бежать.

Что он там болтал — подумать, только, как быстро программа выучилась языку — Марли не слушала, но заметила тут же, как он резко замолк. А рот у него закрылся практически в ту же секунду, когда Ридель отворил дверь. Мысль о проникновении в кибер-сетку задвинулась на задний план, а потом и вовсе сгинула, когда проход был уничтожен. Изменения, постигшие почти каждый уголок конструкта, Риделя не волновали, что заставило беспокоиться Марли. Обычно он с любопытством осматривал всякую перестановку, будь она произведена хоть на молекулярном уровне, а теперь стал безучастен.

Ридель был весь мокрый, как прямиком из-под дождя: зачесанные назад волосы прилипли к коже и выглядели грязными, на покрытой порами и мелкими морщинками коже блестели водяные струйки. Он провел ладонью по голове и стряхнул влагу. По-прежнему слушалась одна левая рука, а правую он не восстановил бы, не выйдя из конструкта. Марли не на шутку перепугалась — а была ведь не из чрезмерно чувствительных — в тот миг, когда он появился на пороге с безвольно висящей окровавленной рукой. Вместо стандартной защиты наткнулся на ИскИн, так он объяснил. Чем чреваты поединки с ИскИнами, Марли прекрасно знала, но воочию видела впервые и не подозревала все эти годы, как связалась с кибер-сеткой, что исправить ничего не получится. Еще бы. Если бы каждый умел чинить сознание как программы…

— Незапланированный душ, — ухмыльнулся Финт. — Неужто опять посетил пристанище Даггета?

Марли уставилась на него в недоумении, но почти сразу опомнилась: это Образ с ее знаниями. Ее. Ридель неприязненно скривился и наверняка попросил бы убрать его с глаз долой, но, похоже, держал обещания лучше кого-либо другого. Мимолетное удивление промелькнуло на его лице, когда он, присаживаясь рядом с Марли, обнаружил совсем другую скамью, нежели оставлял с утра. Спину откидывать было некуда, и Ридель предпочел смириться с этим, чем что-то менять. Каким образом он так быстро обсох, Марли не представляла, однако даже на лбу не дрожало ни единой капельки. Ридель извлек из кармана пиджака портсигар — точную копию того, что он носил с собой в реальной жизни, — и закурил. И это-то в конструкте! Марли не переставала изумляться всему, что он делает, один только Образ Финта безостановочно веселился и был очень похож на ту проекцию чертика, что настоящий Финт призывал во время выступлений.

— Какая разница, дам я мозгу то, что он требует, через органы чувств или напрямую? — философски заметил Ридель в ответ на пристальный взгляд Марли. — Все, что мы ни делаем, отдается сплошными импульсами, потоками информации, так ведь?

Марли молчала, и он невесело усмехнулся. Сигарета во рту подпрыгнула, и пепел тяжело сорвался с ее кончика на мозаичную плитку под ногами.

— А кибер-наркотики уже изобрели? — хихикнул Финт. — А то ведь скучновато тут.

— Скучновато, да не всем, — резко оборвал его Ридель. — Он и в жизни такой шут, Марли?

— Теперь уже вряд ли, — она опустила голову. У Финта предел подходил очень быстро и наверняка он бы улыбки не выдавил, видя Бретоник-сити горящим. — Он умный человек, пусть пытается доказать обратное.

И демонстрирует завидные навыки обращения с иллюзиями, когда это нужно. Это Марли повторяла неоднократно, да вот что могло действительно впечатлить Риделя?

— Придется надолго залечь на дно, — затушив сигарету на половине, заговорил Ридель.

— Даггет никому не по зубам, — вставил Финт, но Ридель отмахнулся от него резким жестом.

— Не так уж и сложно подломить Барру. Точно так же, как и Джейн.

— Они все-таки заключили соглашение? — оживилась Марли.

— Судя по всему, — он опять пожал плечом, словно ему было глубоко безразлично. — У нас другая проблема наметилась. Я ждал этого, как Джейн приехала. Она хочет извлечь меня из кибер-сетки, да и давно бы поймала — в любой мой выход. Но конструкт меня защищает. Не взломаешь конструкт, не поймаешь оператора, где бы он ни появился.

— Он правда так надежен?

— До определенного предела, — Ридель сощурился. — У Даггета поднялся какой-то шум. Держу пари, он ищет взломщиков. Или Джейн ищет — черт разберет, что там творится.

— И меня ищут? — она не сумела скрыть беспокойства, и Ридель несколько смягчился, положив теплую ладонь на ее запястье.

— Я все продумал. Ты им, в сущности, не нужна. Да, ты совершила преступление, но своеобразной казни, по их разумению, с тебя хватило бы. Находись ты в кибер-сетке одна или не находись в ней вообще, они бы убили тебя.

— А ты обещал, что этого ни в коем случае не произойдет, — кивнула Марли. — Но рано или поздно они все равно тебя возьмут. И мы не так уж далеко от них спрятались.

— Тогда нам стоит надеяться на «поздно», — он позволил себе улыбку. — Пройдемся?

Конструкт и впрямь не был тюрьмой, хоть бы Марли выстроила здесь сотни камер заключения. Он расширялся до внушительных масштабов, был больше Бретоник-сити, а то и еще крупнее. Где были границы — а их не могло не существовать — Марли не имела возможности изучить, для этого цикл был слишком короток. Ридель повел Марли на маленькую площадь с ансамблем танцующих фонтанов — единственное место, которое оставалось неприкосновенным каждый цикл. Она сделала вывод, что оно его любимое и, наверное, повторяет в деталях реальное, но какое именно, не знала.

К площади вела лестница, полукругом огибавшая каменные, также уложенные мозаикой бордюрчики. Цветы, торчавшие из-за их краев, выглядели увядшими, как если бы их побило знойное солнце середины лета. Ридель преодолевал ступени нарочито медленно, небрежно касаясь перил, и Марли пришлось приноровиться к его темпу.

— Согласен, убежище временное, — заговорил Ридель, поднимаясь полу-боком, чтобы поддерживать зрительный контакт с Марли. — Я дал указания своим людям, чтобы после оккупации они перенесли нас на второй уровень.

— Оккупации? — переспросила Марли, чуть не потеряв равновесие на одной из ступенек. Ридель, впрочем, удержал ее за локоть.

— Да, Марли. Таковы были условия. «Протокол» вводит на территорию Бретоник-сити боевиков — все думают, что они наемники из международной европейской организации. На деле же все боевики давным-давно куплены «Протоколом».

— Запретили у себя в стране ношение оружия, а сами наращивают военную мощь?

— Они отобрали у гражданских оружие, — поправил Ридель, усмехнувшись. — Немыслимо, да? Американцы — и без какого-никакого пистолета под рукой. Ну да что лукавить? Они уже и не американцы, а протоколисты. И тем не менее, в «Протоколе» не объявляли мораторий, это чистейшего вида монополия.

— Значит, и Бретоник-сити будет лишен оружия?

Когда они взошли на площадку, фонтаны мигом отключились и на глазах пересохли, как те цветы, будто у них испортилось настроение на пару с Риделем. Он хмурился, так что вертикальный разрез морщины глубоко пролег между бровями. Он был определенно недоволен, но Марли не догадывалась чем.

— Ты жалеешь? — спросил он, оборачиваясь.

— Совесть покоя не дает, — призналась она с сарказмом, которому сама удивилась.

— Я объясню, Марли, — все так же мягко сказал Ридель, вздохнув.

Он усадил ее на резную скамью — также оставшуюся нетронутой после преобразований Марли — но сам остался стоять. Несмотря на невысокий рост, его фигура все равно смотрелась внушительно, может, из-за прямой осанки и атлетического телосложения.

— У нас была договоренность особого рода, — Ридель заглянул Марли в глаза. — Помнишь, какая?

— Взломать правительственные сервера.

По большому счету они были не правительственные в общепринятом смысле, но Ридель это и так знал.

— Всего лишь, — кивнул он. — Все остальное — за ними. Я не обещал протоколистам выдать весь Бретоник-сити, а только его власти. Кому сдался голый Бретоник-сити, который может похвастаться богатым набором развлечений, но не более?

— Но они знают, что Даггет спрятал настоящий город? Иначе зачем бы он им?

— Знают. Но где искать — я им этого не выдавал и не собираюсь. Поэтому на поверхности рыщут наемники.

— Постой, на поверхности? — Марли непроизвольно сжала край скамьи. — Не хочешь ли ты сказать, что мы уже спустились на второй уровень?

— Насколько я могу судить — да, — нехотя признался он, хотя минутами раньше говорил, что им только предстоит спрятаться там. — Наемники не найдут входы, если им их не выдадут, а это я гарантирую.

— Почему ты так уверен?

— Я ходил в кибер-сетку, ты видела. В Бретоник-сити осталось не так уж и много людей и вряд ли они не пожелали уезжать, чтобы потом раскрыть единственное убежище. Вскоре большинство переберется на второй уровень, а те, кто останется, продолжат разыгрывать спектакль перед наемниками.

— Если они не найдут, что ищут, им это очень не понравится.

— И протоколисты будут вынуждены уйти, — опять кивнул Ридель. — Не сразу, но потихоньку.

— Смотри, как бы они не прихватили тебя в одну из своих тюрем, — стиснув зубы, проговорила Марли. — Они заплатили не затем, чтобы ты их обманывал. Зачем вообще было продавать Бретоник-сити, если покупатели в нем не задержатся?

— Затем же, зачем я проворачивал предыдущие аферы, — невинно развел руками Ридель. — Каждый сколачивает свое состояние, как умеет, правда? Но ты знаешь, Марли, что я заинтересован не в деньгах. Мне надо чем-то заниматься, и этот обман — единственное, в чем я хорош. Я вырос с этим. Как твой друг Финт вырос с проекциями и пистолетом под подушкой.

Марли стремительно остыла. Если и стоило швыряться обвинениями, то начать следовало с себя. Это она ведь согласилась ввязаться во все это…

— Я держу слово, — серьезно сказал Ридель. — Когда наемники угомонятся, ты выберешься наверх и уедешь, куда заблагорассудится. Никто не станет тебя искать, если не захочешь.

— Но это в том случае, если Джейн не вскроет конструкт, — заявила Марли, излучая холод. Казалось, он был до того ощутим, что Ридель его почувствовал и даже отошел на шаг.

— Представляешь, сколько раз мне угрожали таким образом? Надо быть толстокожим, чтобы не попадаться все эти годы, не так ли? Есть бесконечное множество вариантов, как я защитил бы тебя, и уж поверь мне, даже будучи убитым я это сделаю.

— Хорошо бы тебе не доводить до таких крайностей, — смягчилась она.

— Как человек, который держит слово, не могу обещать, — Ридель коротко улыбнулся.

Затем его что-то отвлекло. Марли силилась увидеть, что же такое в конструкте поменялось, послав Риделю сигнал, но не получилось. Образ Финта тоже насторожился — вернее сказать, вошел в какой-то режим, считывая информацию.

— Я должен уйти ненадолго, — бросил Ридель, касаясь Марлиного плеча.

Куда и из-за чего он пояснять не стал. Сбежав по ступеням, он вернулся к стене, где прежде был проход: на уровне его глаз возникла голографическая панель, которая, получив от него нужный шифр, возродила исчезнувшую ранее дверь. Стоило пройти Риделю через нее, как проход опять пропал.

Такая защита у него, значит.

Конечно, разве она могла рассчитывать, что сам неуловимый герр Ридель положится на ее честность? Доверие в разумных пределах — так он говорил. Марли было неспокойно, но что ей оставалось, кроме как довериться ему в ответ? В который раз.

— Там опасность, — с деланным беспокойством покачал головой Финт.

— Что ты считал? — резко повернулась к нему Марли.

— Джейн хочет договориться о чем-то с протоколистами. Видимо, они собираются засылать в Бретоник-сити представительство.

— Как ты это выяснил?

— В конструкте сознание открыто, забыла, что ли? — Образ расхохотался. — Столько сюда мыслей напустил, жуть.

— Ты протоколы безопасности обошел! Вот дьявол! Не хватало, чтобы ты еще в ИскИн превратился.

— Как это ты себе представляешь? Я могу вирусом стать, это да. Как тебе такая мыслишка?

— Сгинь! — полная раздражения, Марли запросила панель управления и завершила сеанс Образа.

Он успел напоследок состроить рожу, точь-в-точь чертик в его кармане. Настоящий Финт сделал бы так же, он был обидчив. А уж как теперь он обиделся на нее за все произошедшее…

— Ладно, что ты там еще выведал? — Марли вернула Образ в конструкт.

— Что со мной реальным ты обходишься точно так же, — Финт скорчил физиономию хуже предыдущей.

— Я вопрос задала!

— Остыньте, мадам. Скорее всего протоколисты здесь осядут, поскольку герр Ридель разорил компании Бретоник-сити к чертям собачьим. Но есть подвох, — он поднял полупрозрачную ладонь, не дав ей возмутиться. — Если Даггет найдет клад, они провалят.

— Какой еще клад?

— Ну не думаешь же ты, что Ридель все многомилионные активы прикарманил? Жирновато, уж простите. За Даггетом дело не станется, он хотел монополию, он ее получит, ну, может, придется поделиться с Джейн немного.

— Я не понимаю, Финт…

— О, как же ты много не понимаешь! Особенно вопрос: «зачем ввязываться во что-то, заранее зная, что будешь об этом жалеть?» Что произойдет с Бретоник-сити, не сообщу. А с «Протоколом» у Риделя какие-то личные счеты, видимо, он хотел их обмануть и обманул. Аплодисменты! Кстати, он идет.

Образ исчез сам собой. Что до Риделя, то он и вправду появился мгновением позже, войдя через ту же дверь. На сей раз взъерошенный, будто пробежал кросс, в измятом пиджаке, но все же с ясным взглядом. До того решительный, что Марли в который раз за цикл пришлось испытать нервное возбуждение.

— Нам придется провести незапланированную смену обстановки, — сказал он, проносясь мимо нее. — Ты не пойдешь, — он тыкнул в Финта.

— Я не шпион! — возмутился Образ. Немного погодя и сама Марли почувствовала возмущение.

— Перекроить твои программы — проще простого, главное — знать как.

Наконец и Марли поймала сначала на слух, затем визуально сигнал тревоги. Как и в выступлениях Финта, все вокруг понемногу рассыпалось на осколки. Первой пострадала будка таксофона — кусок панели откололся от стены над ней и смял ее крышу, во все стороны полетели мельчайшие кристаллы стекла. Разваливалась арка, ломаясь подобно марионетке, которой обрезали нити. Звука не следовало, фонарные столбы перегорали без вони проводки — Марли как отключили все органы чувств, кроме зрительных.

Пока Ридель преодолевал площадку с фонтанами, вход в сувенирную лавку, что следовал дальше, начал перестраиваться, превратившись вскоре в кирпичную стену и ютившуюся посреди неровных сероватых булыжников дверь — полнейшую копию той, через которую он вошел. Марли подозревала, что в конструкте имелось куда больше двух выходов в кибер-сетку, но Ридель их великолепно попрятал. Возможно, от нее, а может, и ожидая кого-то другого. Он свернул Финта, когда тот вприпрыжку гнался за ним, наверняка желая просить помилования на свой счет. Марли успокаивала себя мыслью, что Образ всерьез собрался переродиться и стать вирусом, тем более он не пояснил, каким именно.

— Марли! — позвал Ридель. Она повиновалась, и уже спустя минуту стояла перед дверью, смутно ощущая, как ее обволакивают ледяные облака, просачивающиеся через щели между кирпичами.

— Нас все-таки настигли? — догадалась она.

— Кто-то выпустил червя, который скоро спровоцирует завершение сеанса, — Ридель тяжело дышал. — Умно, очень умно.

— Это Джейн с Даггетом?

— Вероятно. Но взлом проводит кто-то из местных, быть может, даже тот самый мастер, который помог построить конструкт. Так или иначе, тебе надо выходить. Эта дверь проведет тебя в зеркальный конструкт, изнутри он абсолютно идентичен этому. Проход односторонний, я запечатаю его сразу после того, как ты уйдешь.

— Ты не со мной? — она непроизвольно схватилась за его руку.

— С Джейн рано или поздно придется вести переговоры. Лучше сейчас. Ты тем временем будешь в конструкте, но это не затянется, уверяю. Вполне возможно, что уже через семь циклов ты покинешь Бретоник-сити, и никто из новоиспеченных врагов тебя и не вспомнит.

— Выполняешь обещания, да, Хельмут? — Марли издала нервный смешок. — Ты рискуешь.

— Не без этого, — согласился Ридель. Он много раз просил звать себя по имени, и услышав его лишь сейчас, бурно отреагировал, сжав плечо Марли в ответ. — Я никогда тебе не нравился, Марли, о чем тебе жалеть?

— Но это не так! — горячо возразила она и действительно не солгала.

— Если это правда, значит, мы еще встретимся.

В выражении его лица промелькнуло что-то такое, что не поддавалось объяснению, и он поспешил протолкнуть Марли в проход. В переходе из одного конструкта в другой не наблюдалось ровным счетом ничего экстраординарного, как если бы она открыла обычную дверь и ступила на обычный асфальт. На доли секунды все ее нутро будто побывало в невесомости, а когда это чувство ее отпустило и она оглянулась, никакой двери и не было. А конструкт и впрямь оказался зеркальным, таким, в какой она превратила тот до возвращения Риделя. Литые скамьи — писк хай-тек моды, мозаичные дорожки, обилие цветов, половину из которых она толком не знала и не видела ни разу до этого, фонтаны. Натуральные запахи воды, растительности, мокрого камня. И мастер голографий Рори Финт собственной персоной: полупрозрачный, невесомый Образ, которому почему-то полюбился старый деревянный стул, ни в какую не вязавшийся с обстановкой.

— Красавица и умница Марли наконец пожаловала к нам, — торжественно провозгласил он. — Долго что-то ты пряталась за той дверью, детка. Или у тебя было свидание с герром?

Он по мерзкой привычке настоящего человека захихикал, чем снова заставил Марли злиться.

— Ты-то здесь откуда?

— В каком смысле? — Финт, до этого балансируя на одной ножке, чуть не свалился со стула. — Ты же меня и создала, забыла, что ли? Мне четырнадцать дней от роду, если ты и об этом запамятовала.

Марли остановилась как вкопанная. Четырнадцать дней? Но четырнадцать дней ему было вчера! Она давно перестала понимать, что же делает Ридель.

— Садись, — пригласил Финт. — Неизвестно, сколько еще циклов тебе тут торчать.

И ведь, наверное, сам Ридель понятия не имел, как долго продержит ее в конструкте. Марли села на ближний к Финту край скамьи, словно в желании почувствовать его несуществующее тепло. Здесь только Хельмут Ридель излучал тепло, даже если его руки были холодны и цепкостью пальцев походили на клешни роботов-фасовщиков. Марли слишком привыкла к нему.

— Труппа имени Рори Финта не будет гастролировать вечно, — говорил тем временем Образ. — Продолжим сеанс? — с этими словами он вскочил и бесцеремонно отшвырнул стул в заросли рододендрона.

— Только плавными движениями, пожалуйста, — взмолилась Марли.

— Я не балерина, но возьму на себя смелость попробовать, — Образ Финта выстроил вокруг себя подобие крытой сцены.

Затем он исчез.

Над сценой воспарили белые перчатки — и ничего более.

Марли подумала, сколько же все это будет продолжаться?..