Наше лето у моря (гет)

— А вам не до­води­лось пла­вать по мо­рю?

— Я бы­ла ра­за два на Бал­ти­ке, но это сов­сем дру­гое…

Г. Мни­шек, «Про­кажён­ная»

Ут­ро нас­ту­пало пос­те­пен­но — кри­ками ча­ек у мо­ря, за­паха­ми с кух­ни, мед­ленно ос­ве­щав­шим весь мир сол­нцем.

От­крыв гла­за, он мед­ленно по­вер­нулся к ней, по­дод­ви­нул­ся, тро­нул ще­кой её го­лое пле­чо.

"Harsh..." — ти­хо ска­зала она, не по­вора­чивая го­ловы. Как ко­рот­ки ан­глий­ские сло­ва — лишь один вы­дох, гу­бами: harsh… Яр­кое сол­нце све­тило сквозь край кру­жев­ной за­навес­ки, прог­ля­дывав­шей из-за штор, сле­пило гла­за.

За спор­тивным брев­ном, по­одаль, у края пля­жа, сто­яли ста­рые ка­чели под на­весом. Ха­ус си­дел на них, рас­се­ян­но по­качи­ва­ясь.

Она се­ла ря­дом с ним, по­ложив го­лову ему на пле­чо. Скрип, скрип... ста­рые ка­чели, ту­да-сю­да, бо­сонож­ка­ми по пес­ку.

Они мол­ча­ли и гля­дели в сто­рону мо­ря, где в ту­ман­ной вы­си все так же кру­жили чай­ки.

Ут­ром она си­дела на брев­не у мо­ря, нак­рывшись сво­ей вя­заной коф­той. Он по­дошёл и сел с ней ря­дом.

— Нель­зя так пос­то­ян­но, — ска­зала она, кри­вя рот, как ре­бёнок. — Ты го­воришь со мной, а ви­дишь — дру­гую, а ви­дишь — Анас­та­сию.

Он про­мол­чал.

Проз­рачным све­том се­год­няшне­го дня, яр­костью сол­нца…

На пляж опять вы­пол­зла вся ком­па­ния. Чейз и Кэ­мерон ве­село тол­ка­лись на шез­лонге, ро­няя и бро­сая мяч…

Весь мир проз­ра­чен и пла­вит­ся от сол­нца, воз­ду­ха, све­та.

Ха­ус при­под­нялся на лок­те. Она опус­ти­ла на ко­лени га­зету и по­тяну­лась за со­ком.

— …Ес­ли бы ты, — ска­зал он, про­дол­жая на­чатый раз­го­вор, — ког­да-ни­будь уз­на­ла, что та­кое нас­то­ящая боль…

— А я знаю, — отоз­ва­лась она, обер­нувшись к не­му.

Ха­ус по­тупил гла­за.

— Я не о фи­зичес­кой бо­ли.

— А я то­же.

Он взгля­нул на нее: ро­зовая пляж­ная раз­ле­тай­ка, спол­за­ющая с пле­ча, ши­роко­полая шляп­ка, из-под неё свет­лые ло­коны до плеч.

— Ка­кой-ни­будь пер­вый па­рень в кол­ледже? — ле­ниво ин­те­ресу­ет­ся он. — Са­мым стан­дар­тным об­ра­зом раз­бил те­бе сер­дце, и ты ре­шила стать Бес­по­щад­ной Стер­вой?

Эм­бер по­жала пле­чом.

— Не су­ди ос­таль­ных по собс­твен­но­му жиз­ненно­му опы­ту, — су­хо ска­зала она.

Проз­рачное сол­нечное ма­рево сто­ит над всем пля­жем, сле­пит гла­за, кло­нит го­лову в сон.

Сквозь за­дер­ну­тые за­навес­ки впол­за­ет в но­мер. Ха­ус по­вора­чива­ет­ся к ней. "Мас­са­жик сде­лать те­бе? По­вора­чивай­ся". Она по­вора­чива­ет­ся на жи­вот, об­хва­тыва­ет ру­ками по­душ­ку, щу­рясь от про­бив­ше­гося сквозь за­навес­ки сол­нца, смар­ги­вая прос­ту­пив­шие от рез­ко­го све­та сле­зы. И все, что он ду­ма­ет сей­час, гла­дя и це­луя её шёл­ко­вую от мор­ской во­ды ко­жу — ка­ково се­бя чувс­тво­вать, ког­да в те­бя вре­за­ет­ся трех­тонный гру­зовик, сми­ная сте­ну ав­то­буса? Ког­да ог­ромная мас­са же­леза бь­ёт по жи­вому че­лове­чес­ко­му те­лу, сот­ря­сая и сми­ная внут­ренние ор­га­ны, ког­да её поч­ки прев­ра­тились в ка­шу, — ког­да ни­куда не де­нешь­ся от ви­ны, не заг­ла­дишь её всё рав­но ни­чем?

…