Еще раз (гет)

Гарри вынужден был признать правоту профессора Уилкис.

Если не брать в расчет Гермиону, которая, несомненно, стала исключением, то его однокурсники лучше всего умели сражаться. Благодаря занятиям ОД и вынужденным стычкам с Пожирателями, боевыми заклятиями семикурсники владели гораздо лучше, чем хозяйственными. Флитвик чуть не плакал, глядя на потуги Рона применить заклинание Ножниц, а Симус вот уже четвертый урок безуспешно тренировал чары Закипания.

— Вот так и умру рядом с остывшим супом от голода, — пошутил Финниган, оказавшись в коридоре.

— А мне суждено ходить в обносках и лохматым, — подхватил Рон.

— Я, в таком случае, буду жить в свинарнике, — обреченно посетовал Гарри, но Гермиона, отсмеявшись, возразила:

— Не будешь, у Джинни с хозяйственными заклинаниями все в порядке.

Умница Гермиона, видит Мерлин, не понимала, как много для него значат эти слова. Они делали будущее осязаемым, объемным, реальным, наполняли образами и событиями, о которых можно было не только мечтать. Гарри учился строить планы, в которых не было крестражей, Волдеморта и заиндевевшей палатки. Зато в его планах всегда присутствовала Джинни, а в самых смелых фантазиях он просыпался рядом с ней, и никакой Рон не смел им ме...

— Гарри-то умения Джинни каким образом помогут? — ворчание Рона спустило с небес на землю. Гарри в очередной раз порадовался, что крепко держал язык за зубами.

— Ой, Рон, ты как всегда деликатен. И неисправим.

— Как они там? — Рон предпочел не услышать упреков в собственной невежественности. — Ты же писал Джинни…

— Почему ты сам не напишешь? Она же твоя сестра.

— Я родителям писал, — забормотал он, разглядывая ногти на руках.

— Вряд ли в моих письмах найдется что-либо интересное для тебя, дружок, — Гарри хлопнул его по плечу. — Там все больше… — и запнулся. — В общем, там мало про семью.

— Думаю, нам стоит поторопиться, — сказала Гермиона как можно громче, чтобы не дать Рону развить тему и докопаться-таки до него. И Гарри был ей безмерно благодарен. — Не знаю, насколько эта Уилкис ревнительница дисциплины, хотя подозреваю, что она сама любит опаздывать.

«Да уж, — подумал Гарри, — как может низко пасть человек в глазах Гермионы, всего лишь заявив о нелюбви к теории».

Вопреки злорадному предсказанию Гермионы, Уилкис распахнула дверь ровно в ту же секунду, как прозвенел звонок. Гарри не терпелось продолжить начатое на прошлом занятии. За прошедший день он много чего передумал и пришел к выводу, что, пока есть возможность, нужно не чураться профессора, а учиться у нее. Однокурсники, по-видимому, находились в том же настроении, и Гарри отметил про себя, что больше половины из них судорожно сжимают палочки в руках. Малфой выбрал себе место за первой партой, не теряя надежды на благосклонность декана, Гермиона (у всех глаза на лоб полезли) ушла в конец класса, и Рон недоуменно сел рядом с Гарри.

— Чего это с ней?

— Обиделась по поводу вчерашнего, скорее всего.

Оба знали, что Гермиона продолжает искать сведения об Уилкис, пока безрезультатно.

Гарри в который раз поразился, на какие великие дела способна женская неприязнь. У него самого никогда не хватило бы терпения выследить Риту Скитер, перерыть кипы газет в библиотеке, чтобы найти крохотную заметку о матери Снейпа, да и сейчас Гермиона проводила все свободное время за книгами, чтобы, Гарри не сомневался, обнаружить маленький, но гадкий факт о профессоре Уилкис. Пока однокурсники готовились к занятию, он целиком ушел в свои мысли и даже не заметил присутствия в классе еще одного человека.

— Прошу обратить внимание, сегодня к нам присоединится профессор Люпин…

Гарри вскинулся и сразу же увидел довольного Ремуса. Подняв руку в знак приветствия, обернулся к Рону, и тот тоже просиял.

— …следовательно, ваша задача усложняется.

— Вы будете нападать на нас вдвоем? — хмуро спросила Гермиона с задней парты, однако голос ее потеплел при виде Люпина.

— Совершенно верно, мисс Грейнджер. Посмотрим, как у вас с групповыми дуэлями. Есть желающие или опять пойдем по списку? На этот раз с конца, — она вперилась взглядом в Блейза Забини и Рона, и показалось, что Гарри слышит шипение Гермионы.

С групповыми дуэлями у класса оказалось плохо, даже хуже, чем с одиночными.

Гарри поначалу недоумевал, почему в битве друзья сражались яростно, не жалея сил, ловко уворачиваясь от проклятий, а здесь не могли уйти даже от простенького парализующего заклятия. Ответ, как ни странно, пришел от самой Уилкис:

— Похоже, вам нужна атмосфера сражения, когда рядом гибнут товарищи, а ваша собственная жизнь висит на волоске. Так, мистер Уизли? — она склонилась над барахтающимся Роном и нехорошо оскалилась. Люпин, который нападал на него аккуратно, виновато топтался рядом. — Может, тогда вам удастся продержаться чуть более, — Уилкис демонстративно взглянула на часы, — двадцати пяти секунд. Или вы предпочитаете толпу вокруг, чтоб было за кого спрятаться…

— Ложь.

Поттер не уловил, в какую из секунд оказался на ногах. Ладони зачесались от нестерпимого желания вырвать ей язык и вымыть губы с мылом. Как она смеет предполагать, что Рон подло скрывался за спинами? Как ей вообще в голову пришло, что кто-то из его друзей трус? Месяца не прошло после битвы, раны еще не затянулись, мертвые тела едва остыли, а эта дура, возникшая из воздуха и не имеющая ни малейшего представления о том, что пришлось пережить защитникам Хогвартса, стоит здесь и... Ненавижу.

— О-о, — Уилкис, казалось, не испытывала ни малейшего смущения, в отличие от Ремуса. — У нас проблемы, мистер Поттер. — С таким выражением студенты обычно смотрели на Бинса.

— Большие, — огрызнулся он.

— …со взаимопониманием.

Гарри подавился словами, толкавшимися в горле, и обернулся к Ремусу в поисках поддержки, но тот неприятно удивил его, качнув головой.

— Вы склонны слышать то, что хотите слышать. — Все до единого присутствующие затаили дыхание. Малфой так вообще рот приоткрыл, ожидая, как профессор будет ставить зарвавшегося Поттера на место. — А уж видеть дальше собственного носа у вас вообще получается редко. Я понимаю, что вам нелегко справиться с поттероцентричной картиной мира…

— С какой картиной, профессор? — вмешался Блейз, подавив смешок.

— …и нет в этом ни капли вашей вины. Сложившаяся ситуация не оставляла иного выхода. Но пора бы вам уже отвыкать от мысли, что цель моей жизни — задеть вас за живое и щедро посыпать солью раны. Раскройте глаза, мистер Поттер, я ведь права. Я права в той же мере, как если бы сказала, что мисс Грейнджер лучшая ученица этого класса, а директор Снейп — один из сильнейших магов современности. В гуще сражения, помимо мастерства, смелости, ловкости, у вас есть еще один, самый нужный помощник — страх за того, кто бьется с вами плечом к плечу. И страх этот подстегивает, делает чуточку быстрее, немного решительнее, он хватает за шкирку, швыряет вперед и отрезает пути назад.

Гарри, который все еще тяжело дышал, не нашелся, что возразить. Он мотнул головой, словно избавляясь от надоедливого комара, и опустился на свой стул. «С ней лучше не спорить», — одними губами прошептал Рон.

— Покопайтесь в себе, Поттер, и вы найдете подтверждение моим словам. А теперь — следующий.

Такого занятия у них точно не было прежде. Состязаться с двумя взрослыми противниками разом на уроке им еще не приходилось. Гарри ни с того ни с сего представил конвейер, на который профессор Уилкис и Ремус укладывали потерпевших поражение учеников и отправляли с глаз долой. Сам он выдержал чуть больше, чем остальные — примерно полторы минуты, и то, скорее всего, потому, что Люпин поддавался. А еще потому, что больше всего он хотел достать Уилкис, здесь и сейчас. Профессора действовали каждый в своей излюбленной манере: Уилкис брала внезапностью, напористостью, хитростью, а Ремус искал прорехи в обороне и, лишь обнаружив слабое место, нападал. Это давало преимущество, и к концу занятия он выглядел менее уставшим, чем профессор Уилкис.

— Всем спасибо, — добродушно подвел итог Люпин, стоило прозвенеть звонку, — вы отлично поработали.

— Только безрезультатно, — испортила малину Уилкис, удачно спародировав кислую улыбочку Снейпа. — Вот когда эти неумехи прижмут нас к стенке, тогда поговорим об успехах и отличной работе.

— Какая же она все-таки вредная! Неумехи!

— Да нас еще никто так не оскорблял, — Рон попытался обратить все в шутку, но Гермиона была настроена решительно.

— Вы как хотите, а я…

— В библиотеку, — хором выдохнули парни, а Гарри добавил: — Ты ведь не успокоишься, пока не раскопаешь правду про нее?

— А ты успокоишься? — Гермиона вперилась в него очень уж понимающих взглядом. — После того, что она наговорила. Или что же, ты согласен, что Рон трус? Поттероцентричная система мира, — фыркнула она, — ну надо же. — Похоже, оценка профессором Уилкис ее способностей Гермиону не впечатлила.

— Как хорошо, когда понимаешь все, что говорят профессора, — саркастично пропел Рон, который не понял ровным счетом ничего.

— Она фактически обвинила Гарри в самовлюбленности, позерстве и привычке думать, что земля вращается вокруг него. Солнце ты наше, — уже дружелюбнее добавила Гермиона, дабы подсластить неприятный разговор.

Рон надулся, а Гарри чувствовал себя невероятно пустым, как рождественский носок приютского ребенка. Сколько бы он ни рычал от злости, сколько бы ни бился, но — Гарри готов был разодрать себе горло за эти мысли — вынужденно признал, что доля истины в словах профессора Уилкис есть. Невольно вспомнился Сириус, примчавшийся на помощь крестнику, Джинни, едва не попавшая под смертельное заклятие, Гермиона, спасшаяся лишь благодаря Гарри. В классе же он не переживал, зная: две дюжины человек, вошедших в кабинет со звонком, выйдут оттуда через полтора часа в таком же количестве целыми и невредимыми.

— О чем ты думаешь, Гарри? Выброси из головы эту… — с презрением посоветовала Гермиона. — Я говорила, что неплохо бы посоветоваться с Ремусом, ты вроде бы хотел…

— Да. Да, конечно, идем, — чуть громче необходимого произнес Гарри, стараясь перекричать голос в своей голове: «Покопайтесь в себе, Поттер, и вы найдете подтверждение моим словам».

Поговорить непосредственно во время ужина не удалось: Люпин за преподавательским столом сидел рядом с Уилкис. Начинать при ней разговор на тему «новый преподаватель ЗОТИ смахивает на преступницу» не имело смысла.

Ели медленно, едва двигая челюстями и подкладывая себе добавки. К тому моменту, когда Большой зал почти опустел, Гарри готов был лопнуть, Рона разморило, и лишь Гермиона сохраняла бодрость духа.

— Пора, — скомандовала она, когда Уилкис поднялась с места. — Ремус! Профессор Люпин, — помахала ему и жестом попросила задержаться.

Почудилось ли Гарри, но, уходя, профессор Уилкис бросила на Ремуса предостерегающий взгляд. Наверное, он окончательно стал параноиком, не миновала беда.

— Может, я еще нужен для какого-нибудь ритуала?

Гарри, чувствуя себя полным идиотом, пересказал Ремусу все, что услышал от Снейпа. Учитывая, что изначально он подслушал разговор Люпина и Снейпа, это было, по крайней мере, тратой времени, необходимой, однако, для успокоения ноющей совести. И разбавил повествование собственными догадками, почему на него до сих пор не напали.

— Сомневаюсь, Гарри, что Пожиратели собираются провести еще один ритуал возрождения. Видишь ли, нет такого средства, которое вернуло бы к жизни мертвеца. Даже Волдеморту не под силу стать фениксом без своих крестражей.

Не успело облечение затопить Гарри, как Люпин продолжил:

— Поэтому, скорее всего, цель их простая, и церемониться они на этот раз не будут. Снейп...

— Это его предположения, верно? Старые связи?

— Да, — прямо ответил Люпин. — Но ты, я полагаю, доверяешь Снейпу?

Призрак подслушанного разговора повис между ними.

Уж ты-то должен понять.

Люпин должен понять, почему Гарри доверяет Снейпу. Но, кажется, не совсем понимает. Об увиденном в Омуте памяти Гарри так и не рассказал.

— Угу, — понурился он, словно повинный в серьезном преступлении. — Снейп поэтому взял в школу двух преподавателей по Защите, да? Чтобы натаскать нас?

— Я думал, вы сразу догадались об этом, с вашей-то прозорливостью, — Ремус усмехнулся и внимательно посмотрел на Гарри.

— Кто такая эта Уилкис? — выпалил тот. Сердце забилось в районе кадыка. — Откуда она взялась? Мы пытались ее разговорить, но ничего не вышло.

— Я знаю не больше вашего, — Ремус сцепил пальцы в замок. — Знаю только, что полжизни она провела за границей, вернулась около года назад в Англию. Где ее нашел Северус и как уговорил занять должность преподавателя, мне неведомо.

— А сколько ей лет? — жадно поинтересовался Рон, как будто этот вопрос волновал его гораздо больше, чем какие-то Пожиратели.

— У женщины не принято спрашивать о возрасте, — деликатно отозвался Люпин.

— Я не нашла никаких сведений о ней. Вообще никаких, — потрясенно вставила Гермиона, теребя рукав мантии.

— Может, она ничем не примечательна?

Гермиона обнаружила упоминание о каком-то Уилкисе, семьдесят шестого года выпуска, но кем он приходился профессору и приходился ли вообще, оставалось загадкой.

— Может, это фамилия ее мужа, а она значится в хогвартских книгах под другой? — со слабой надеждой Рон щелкнул пальцами. — Мама, например, в списках проходит как Молли Прюитт.

— Если ты не заметил, Рон, перед тем как получить в лоб, Забини назвал ее «мисс» и не услышал опровержения.

— Забини решил выбиться в любимчики, — пояснил Гарри с улыбкой. — При тебе правда не отсвечивает.

Ремус понимающе кивнул.

— Ты вроде бы не воспринимаешь наши слова всерьез? — Поттер убрал с лица следы веселья. — Ты знаешь больше, чем говоришь, — скорее обвинительно, чем вопросительно, сказал он. — Я прав?

— Я в равной мере подозреваю всех, кого мало знаю, — дипломатично пояснил Люпин. — Обстоятельства таковы, что мы никому не можем верить. Вы, например, не спросили у меня, с какими тварями мы сражались на моем первом уроке, а между тем, я мог оказаться переодетым Пожирателем. Я это я, — поспешил он успокоить друзей. — А Уилкис — настоящая фамилия Джессики, Гарри, — спокойно заверил Ремус.

— Джессика?

— Профессор Уилкис. Это ее имя.

— И ты знаешь ее мало? — Гарри пошел напролом.

— Бог мой, Гарри, на что ты намекаешь? Неужели ты думаешь… — он осекся, словно сомневаясь, правильно ли истолковал интонации Поттера. — Неужели ты думаешь, что я стал бы скрывать, если бы считал Джессику угрозой для жизни? Я правда не знаю, как жила эта женщина, чем она занималась и почему внезапным образом оказалась во главе Слизерина именно сейчас!

У Гарри сложилось впечатление, что Люпин хотел сказать совсем иное, но в последний момент передумал.

— Ну это-то как раз понятно, — почти похабно влез Рон. — Снейпу надоело поди наведываться в «Кабанью голову»…

— А что там, в «Кабаньей голове»? — не понял Гарри и даже забыл, что только что злился на Ремуса. Гермиона как воды в рот набрала, лишь слегка покраснела.

— Насколько я понял, Рон имел в виду женщин легкого поведения.

Ремус притворился, что объясняет новый материал. Например, что-нибудь об оборотнях — он все же смутился, как если бы пришлось говорить о чем-то очень личном.

— Да ну тебя, Рон, у него вон Вектор с Синистрой под боком.

— Ты еще скажи, что Макгонагалл тоже вполне ничего…

— А у Вектор с Синистрой кто-нибудь спросил? — нахмурилась Гермиона, и Гарри невольно сообразил, что в ней взыграла женская гордость. — Кстати, насчет Вектор, Ремус…

Причин возникшей между Уилкис и Вектор неприязни Люпин тоже не находил.

— Вектор старше, маловероятно, что причина в школьной или еще какой вражде. Преподаватели тоже люди, Гермиона, мало ли, не сошлись во взглядах…

— Ага, и Вектор осыпала Снейпа слизняками, ты же сам видел.

— Профессор Макгонагалл была недовольна, — Люпин понизил голос. — Отчитала их очень строго. Как в школе, — добавил он, и морщинки в уголках его глаз углубились. — Не беспокойтесь о Джессике, лучше учитесь у нее. Уж насколько я не сторонник и не любитель зрелищ, а жду-не дождусь…

— Да-да? — встрепенулись все трое.

— Ничего, — Ремус лукаво подмигнул, помотав головой, и больше из него не удалось выудить ни слова.

Гарри утвердился во мнении, что Люпин что-то скрывает.

Между тем, курс явным образом разделился на тех, кого Уилкис своей расправой и нелестными высказываниями смертельно обидела, и тех, кто воспринял свою дуэль с ней как обычную тренировку. Ну, разве что соперник оказался силен.

Сам Гарри до конца еще не определился, на чьей он стороне, поэтому предпочитал помалкивать и думать о своем.

— Да что в ней такого? Страшная и костлявая как смерть, — фыркнул Дин.

— Сиськи у нее что надо, — возразил Симус.

— О, ты успел рассмотреть? Платье-то наглухо закрытое, так что облом, дружок.

— Наверное, ненастоящие, — Гермиона заняла жесткую позицию, и Рон не смел даже пикнуть что-либо в защиту профессора.

— Я слышал, как девчонки ее обсуждали, — Симус выбросил главный козырь в споре. Гарри, которому эссе по зельям поперек горла встало, прислушался. — Им-то лучше знать. Они, оказывается, все как одна помешаны на похудении, — он округлил глаза, как Трелони. — Лаванда умирает от зависти к этой Уилкис, Парвати пока держится, — Симус хохотнул и подытожил: — Одним словом, они объявили ее своим божеством и теперь стремятся, — воздел руки к небу и вернулся к трансфигурации.

— И все равно там не на что смотреть, — уперся Дин. — А смотреть приходится, Защиты у нас больше, чем всех остальных предметов вместе взятых. Во все «окна» понапихали эту Уилкис. Только Люпин и спасает.

Это было правдой. Когда семикурсники получили полное расписание, за столами раздались возмущенные или, наоборот, ликующие возгласы. Каждый день, кроме понедельника, они отправлялись в ставший почти родным кабинет, чтобы снова и снова становиться напротив профессора Уилкис и отражать ее нападения. Зачастую она атаковала без предупреждения, по этой причине без палочки к кабинету смел подходить только профессор Люпин.

Гарри же с каждым занятием чувствовал себя все увереннее. Плевал он на замечания (после уроков Снейпа давно иммунитет выработался), зато технику владения палочкой отточил. Как-то раз Гарри даже заметил проблеск одобрения в темных глазах, но тут же получил Ступефай в грудь и опрокинулся на спину.

— Вот и все, — Уилкис отряхнула ладони и кивком пригласила Рона. Ремус, судя по всему, отсыпался в Визжащей хижине.

— Да что ж такое-то! — спортивный азарт рвался из Гарри сбивчивыми словами. — Никак не могу ее достать, ну почти же, почти, чуть-чуть не хватило! Пролезла под Щит и подцепила меня. Нужно было уйти влево…

— Она специально нас злит, — Рон потирал ушибленное плечо.

— В смысле? — Гарри замер.

— Ну гляди, Гарри, ты ведь сейчас готов ее убить голыми руками…

— Почти.

— Во-от. А если бы она с тобой присюсюкивала и нянчилась?

— Ну-у… Может, ты и прав. Да только это не отменяет того, что мне чего-то не хватает, чтобы побороть Уилкис.

— Вы как дети малые, — Гермиона напомнила Гарри саму себя несколько лет назад, когда она уже догадалась о Ремусе-оборотне, а глупые мальчишки еще нет.

— Так объясни, ты же у нас знаток психологии.

— Вы, я надеюсь, заметили, что за все семь лет у нас не было преподавателей, на которых можно положить глаз?

— Заметили. Разве что…

— Кто?

— Локонс? — Гарри рассмеялся над выражением лица Гермионы. — Шутка.

— Ха-ха, — вяло отозвалась она. — А Уилкис… она привлекательная женщина.

— Да брось, Гермиона, — со всем пылом поспешил разубедить ее Рон, — ничего привлекательного в ней нет. Обычная, и роста невысокого, мне такие не нравятся.

Гарри закивал:

— Меня брюнетки не привлекают. Чжоу не в счет.

— Тебя привлекает Джинни, — с намеком на месть подтвердила Гермиона, — мы знаем, Рон аж весь извелся.

— Необязательно было озвучивать.

— Я о другом, — она посерьезнела. — Вот скажи, когда ты стоишь против нее, о чем ты думаешь?

— О том, как бы продержаться больше трех минут, — Гарри махнул на себя рукой.

— А еще?

— Как пробить ее оборону.

— И все?

— А о чем я должен думать? Я же сказал, что…

— А у тебя не возникает мыслей, что она ну… чья-то мать, например, или сестра. Слабый пол. Женщина.

Гарри выпучил глаза.

Он никогда не задумывался, что профессор Макгонагалл женщина, что у нее могли быть дети или муж. Все эти годы, пока учился в Хогвартсе, учителя представлялись бесполыми существами, не имеющими родственников и друзей, сосредоточенными на уроках и ни о чем другом не помышляющими.

Щелчок в мозгу — и мысли переключились на другую женщину. Беллатриса Лестрейндж в голове Гарри хищно скалилась и тянулась острыми когтями к его горлу. Едва подавив дрожь омерзения, он заставил себя думать дальше. С Тонкс они были по одну сторону баррикад, а потому сражаться между собой им не приходилось, но что бы Гарри чувствовал при этом?

— Наверное… возникают. Гермиона, ты говоришь очень глубокие вещи. Сложные, — не скрывая восхищения, сказал Гарри.

— Потому-то ты и не можешь переступить через себя. Ты сам себя подавляешь — бессознательно, скорее всего, — она заскромничала от похвалы и больше не стала ничего добавлять.

— То есть Гарри… он э-э… не хочет на нее нападать, что ли?

— Да почему же, хочет, разумеется, хочет ее победить, но инстинктивно боится причинить ей вред, потому что, так или иначе, Рон, женщина слабее мужчины. Да, Рон, это так, это заложено природой. Мы, скорее, выносливые. Выносливость и сила — разные вещи. А вы ведь уже не дети, и силы у вас взрослых волшебников, — назидательно закончила Гермиона.

— Ты думаешь, Снейп все это предвидел? Не слишком ли ты наделяешь его чертами Дамблдора? — теперь Гарри разговаривал только с ней, словно Рон отлучился в туалет. — Думаешь, знал, что меня поведет?

— Он в курсе, что ты порядочный, Гарри, и не станешь причинять вреда больше, чем следует. Но охотиться за тобой может кто угодно под чьей угодно личиной. Вдруг Пожиратели используют тело студентки, чтобы проникнуть в замок? А если маленького ребенка? Ты должен быть готов и к такому исходу событий.

— Иными словами, я должен быть готов напасть на ребенка?

— Не просто напасть.

— И убить.

Гарри прикрыл глаза. Снова ощущал, как крестраж-медальон обжигает грудь, как сам он кувыркается в воздухе, оказывается Волдемортом и вспоминает ночь своего падения. Гарри видел младенца в кроватке и Лили, молитвенно сложившую ладони.

Матери — дуры.

Сейчас, стоя посреди двора, на который нехотя опускались сумерки, Гарри точно знал, что это неправда.