Честный договор, или Меньшее зло (джен)

— Он ведь поправится, мастер Сплинтер? — в голосе Майки звучало столько отчаянной надежды, что Эйприл, сидящая по другую сторону от дивана, на котором разместили раненого Рафаэля, лишь вздохнула и, дотянувшись, погладила приятеля по плечу. Сплинтер ничего не ответил, только чуть крепче сжались когтистые пальцы на посудине, в которой он смешивал компоненты для заживляющего средства.

Донателло огорченно покачал головой, глядя на младшего; пальцы же машинально перебирали кучу тряпья в поисках наиболее подходящего для перевязки. Глаза боятся, а руки делают.

Сейчас, по крайней мере, у них было занятие, позволяющее хоть мало отвлечься от тревожных предположений, что же будет с Лео. Каково ему придется в плену у Футов, для чего они его схватили? Предположения, все как одно, были гадкими и ужасающими, и приходилось собирать в кулак всю волю и терпение, чтобы не броситься сломя голову назад, на выручку брату.

Донателло всерьез предполагал, что такие мысли и чувства одолевают и младших; Рафаэля долгое время и вовсе приходилось удерживать, после чего он умолк и погрузился в угрюмое молчание. Шаг за шагом, медленно, но с убийственным упорством, он шагал к дому, опираясь на плечи Дона и Кейси, глядя перед собой в одну точку, словно направляясь к месту казни. Майки и Эйприл шли чуть позади, время от времени оглядываясь, словно ожидая погони. Хотя почему-то казалось, что именно сейчас за ними никто не погонится, не станет следить. А скорее всего, и не казалось

Дорога до логова прошла в напряженной тишине, которую не решался нарушить даже Майки. Братья были подавлены и напуганы произошедшим, а Рафаэль — еще и откровенно разозлен вынужденным отступлением, хотя и признал неохотно его необходимость. Лишь раз или два Донателло робко предлагал остановиться и соорудить самодельные носилки для раненого, но, получив от последнего довольно грубый ответ, вновь замолкал. В конце же пути, уже разглядев вышедшего за турникеты встречать их Сплинтера, Раф и вовсе оттолкнул помощников и, упираясь локтем одной руки в стену, а второй — в колено, пошел сам. Донателло лишь огорченно выдохнул, про себя надеясь, что уж учитель-то найдет управу на неслушника, вредящего самому себе.

Как бы не так! Сурово окинув изучающим взглядом упрямого сына, Сплинтер даже не подал ему руки, лишь, отодвинув в сторону турникет, кивком пригласил заходить.

— Раз уж досюда дошел, то до дивана тебя тем более хватит, — холодным голосом приговорил он и, дождавшись, пока Рафаэль достигнет дивана и плюхнется на него, даже не пытаясь принять позу поудобнее, направился к себе. Чтобы спустя минуту-другую вернуться с целой охапкой скляночек и тряпочек.

Донателло за это время успел притащить из лаборатории все, что показалось ему пригодным для обработки ран. Про себя он счел обращение сэнсэя с пострадавшим слишком уж жестким — каким бы ни был Раф упрямым, не железный же он, в конце концов. Но благоразумно оставил свои соображения при себе. Учитель наверняка знает, что делает, и вряд ли станет его слушать. Да и кто Дон такой, чтобы возражать?

Майки вызвался помочь ему, и впервые, должно быть, Донателло был этому рад. Младший вел себя неожиданно тихо, почти пришибленно, и ожидать от него каверзных шалостей не приходилось. Дон лишь попросил его быть поаккуратнее со стеклом — все же лекарственных средств у них не так много, чтобы терять по неосторожности. Майки согласно кивнул.

Вернувшись в гостиную, они обнаружили, что Эйприл уже успела наложить плотную повязку на пострадавшую руку Кейси. Дон передал ей йод для обработки мелких ран и ссадин — у людей же менее плотная кожа, нежели у рептилий. Сам же проследил, как Майки осторожно расставляет на табуретке принесенное, и предложил свою помощь. Сплинтер лишь отрицательно покачал головой.

В итоге помощь все же потребовалась: пару раз они с Майки наперегонки бросались за той или иной потребовавшейся мелочью, не желая нагружать этим гостей, которые, к тому же, могли и не найти нужного. В последний момент Донни, подумав, прихватил еще кое-что, чего Сплинтер не заказывал, но оно вполне могло пригодиться. Рациональный и рассудительный Дон крайне редко прислушивался к интуиции, но на этот раз решил сделать исключение.

— Ну что, всё наконец-то? — Раф немного неуклюже поднялся на руках, недоверчиво осматривая плоды их трудов.

— Все норм, чувак, — Кейси, дотянувшись, хлопнул его по плечу здоровой рукой. — Немного отлежишься — и будешь как новенький. Нам всем сейчас не помешает немного отдыха.

Последние слова приятеля подействовали на Рафаэля с точностью до наоборот: он резко подскочил на месте, словно ошпаренный, заставив Майки шарахнуться в сторону.

— Какой отлежаться, блин?! Какого отдыха? Ты забыл? — эти ублюдки схватили Лео. Пока мы тут прохлаждаемся, может, его уже пытают. А может…

Рафаэль не договорил, судорожно выдохнув. Не хотелось не то что говорить — думать о подобном, однако самые ужасные мысли упрямо, вопреки желанию, просачивались в сознание, вытесняя даже весьма неслабую боль от ожогов. Все эти неизбежные травмы такая мелочь в сравнении с тем, что приходится, должно быть, терпеть Лео. В одиночку. Без надежды, что хоть кто-то придет на помощь…

Рафаэль тихо зарычал и сжал кулаки в бессильном гневе. И снова все из-за него! Если бы он не отвлек брата, Лео бы не сцапала эта полосатая образина, явно незаслуженно названная достойным воином. Если бы он был чуть быстрее… Если…

Сплинтер подошел ближе, и Кейси невольно отстранился: его страх перед крысами заметно поубавился, однако смутное ощущение дискомфорта осталось. Да и побаивался он черепашьего наставника, сколь ни пытался убедить себя в обратном.

Сплинтер не обратил внимания на нервное движение паренька. Он коснулся ладонями перевязанных голеней Рафаэля, и тот, дернувшись, затих. Он плохо понимал, в чем заключаются целительные способности сэнсэя, и больше всего боялся помешать. Раф устало вздохнул и откинулся на подлокотник, сморгнул затянувшую глаза пелену.

— Порой краткое мгновение отдыха полезнее долгих часов напрасных усилий, — негромко проговорил наконец Сплинтер, убирая руки. Рафаэлю показалось, что они на несколько мгновений засветились, но он списал это на усталость. Что только не привидится? — Выпей чаю, Рафаэль, и не тревожься ни о чем. Сейчас тебе более всего необходим покой.

Тот хотел было возразить, но не посмел, так как Сплинтер уже велел Дону принести чашку успокаивающего настоя, незаметно для прочих подмигнув ему. Тот моментально сорвался с места. Не зря же, в самом деле! Рафаэль сердито засопел и принял сидячее положение. Ну, ладно, пять минут погоды не делают.

Черепашка медленно, сосредоточенно пил чай, морщась от нелюбимого запаха мелиссы. Может, кого она и успокаивает, а его вот реально бесит! Разве что чуть меньше собственной слабости. Рафаэль с неудовольствием покосился на дрожащие руки и опустил чашку на колени.

Донни вполголоса пересказывал мастеру, что с ними приключилось; тот молча кивал, лишь изредка переспрашивая, уточняя отдельные моменты. Точно так же тихо, как и сам Дон, так что слова сливались в однотонное жужжание. Рафаэль зевнул, мотнул головой, силясь привести себя в чувство, затем привалился боком к спинке дивана, рассудив, что так слушать будет много удобнее. Особенно если прикрыть глаза, чтобы от активной жестикуляции Майка, нет-нет да встревающего в разговор, не так кружилась голова.

— Простите, сэнсэй, но я также считаю, что Лео надо освободить как можно скорее, — закончил Дон совсем тихо, затем с опаской покосился на Рафаэля. — Вот только справимся ли мы втроем?

— Вчетвером, — сердито поправил его Кейси, ударив себя кулаком по груди. Эйприл недовольно пихнула его в бок, взглядом указывая на Рафаэля.

— Ты правильно поступил, сын мой, — Сплинтер ласково погладил задремавшего Рафаэля по руке. — Твой брат нуждается в отдыхе, но упрямство не даст ему признать это, а чувство вины может привести к роковой ошибке.

Донателло облегченно выдохнул. Все это время он спрашивал себя, правильно ли понял намек учителя и все же решился рискнуть. Что бы ни думал о себе Рафаэль, он сейчас не в форме и вряд ли сможет помочь, а вот влипнуть в еще большие неприятности — запросто. Поэтому, готовя брату чай из успокоительных трав, незаметно подмешал туда снотворное, благо нейтральный вкус и отсутствие запаха помогали это сделать без опаски себя выдать. Вот только…

— Учитель, — начал он, не глядя на Кейси и уже заранее предчувствуя вспышку возмущения. — Вы уверены, что Кейси…

Тот резко выпрямился, готовый возражать, но Эйприл незаметно прижала ладонью пострадавшее запястье Кейси, а когда тот оглянулся, шикнула на него.

— Я уверен, что Кейси гораздо лучше поможет Рафаэлю, если останется и присмотрит за ним, на случай если он очнется раньше нашего возвращения, — Сплинтер поднялся, перевел взгляд с Кейси на Эйприл. — И Эйприл — если потребуется поменять повязку или вдруг начнется лихорадка. А за Леонардо с вами отправлюсь я.

Кейси оглянулся на Эйприл, затем хитро сощурился.

— Что поделать, рыжик, сегодня не наш день. Сыграем в «морской бой»?

— Только если ты готов снова проиграть, — парировала Эйприл, затем встревоженно посмотрела на Сплинтера. — Мастер Сплинтер, но как же… Это наверняка ловушка.

— Не исключено, — серьезно ответил тот. — Вполне возможно, Шредер хочет заманить меня в западню, заставив поступиться данным словом… или же рассчитывает связать им мне руки. Я не дам ему такой возможности, — Сплинтер стиснул в ладони рукоять посоха. — Мне дорого данное слово, но жизнь любого из моих детей дороже. План действий обсудим по пути, а сейчас — не будем терять зря времени.

Плавным, обманчиво неспешным шагом он направился к выходу, Донни и Майки поспешили за ним.

— Рыжик, ты и правда считаешь, что это может быть ловушка? — поинтересовался Кейси, когда за ушедшими хлопнула дверь, и в логове воцарилась звенящая, весьма неуютная тишина. Он потеребил пальцами концы повязки. — Ты это… снова что-то чувствуешь?

Эйприл отозвалась не сразу, прижав кончиками пальцами виски и словно вслушиваясь во что-то.

— Не знаю, — ответила наконец она огорченно. — Я попыталась почувствовать Лео, но так и не сумела пробиться к нему. Надеюсь, с ним все хорошо. Но если это очередная подлость Шредера, — голос девушки стал тверже, голубые глаза недобро сузились, — то это его большая ошибка. Наверняка!