Проводник (джен)

Уже почти стемнело, когда Мелинда материализовалась в саду замка Иса. Она морщилась и кусала губы: кожа ее предплечий горела огнем под медными наручами, раскалившимися от кристаллического колдовства. Порыскав глазами по сторонам, Мелинда подскочила к бочке с водой для полива цветов, сунула туда обе руки по локоть и, блаженно улыбаясь, опустила веки. Металл, шикнув, мгновенно остыл в ледяной воде. Ее руки опять обожгло — на этот раз холодом, — но, извлеченные из бочки на воздух, они быстро согрелись и покраснели.

Мелинда встряхнула мокрыми кистями и потрогала сумку на боку, чтобы удостовериться, что она все еще здесь. Там лежало всего лишь несколько выписок из метрических и архивных книг, сделанных сегодня ее рукой, но они как будто жгли ей бедро. Важные и, к сожалению, незаконченные записи. Недостающая часть информации должна находиться здесь, в Исе, иначе Мелинда так не торопилась бы на ночь глядя.

Хотя, чего уж греха таить: Мелинда просто чувствовала себя неуютно в церковной квартире всякий раз после встреч с Тамхасом и остальными его проводниками. Тогда, возвращаясь с собраний, она ощущала себя грязной и лицемерной, глядя на обращенные к ней со стен образы Бога и Богини да на церковную аллею в нешироком окне. И Мелинда не могла туда не смотреть: ведь больше было не на что. Поэтому она и не смогла убедить себя остаться там на ночь снова.

Но первый аргумент выглядел лучше.

Приятный холодок вскоре схлынул, и боль под наручами вновь дала о себе знать. Мелинда подняла левую руку на уровень глаз и царапнула по металлу ногтем, как будто в попытке добраться до кожи, наверняка обожженной. Целительные чары проникали под медь неохотно, но Мелинда старалась этому научиться с самого первого дня, — и поэтому, когда наручи с нее снимут, под ними, скорее всего, не окажется шрамов.

Придерживая сумку локтем, Мелинда вошла в замок через дверцу, ведущую в сад. Незаметные руны по краям дверного проема низко, на границе слуха, завибрировали при ее приближении, но позволили войти внутрь. Проходя через рунную границу, Мелинда ощутила грудью мимолетное сопротивление: будто уперлась в тотчас исчезнувшую упругую стену. Поддавшись порыву, она обернулась, чтобы поглядеть за порог, но не увидела ничего необычного. Там, за ее спиной, шелестел серо-синий ночной сад, а вдалеке, над плодовыми деревьями, виднелась красно-сизая полоска горизонта. Чуть выше начинали зажигаться звезды.

Мелинда не удивилась отсутствию видимой магии. Дернув уголком губ, она отвернулась и, потянув за кольцо, плотно закрыла дверь за собой.

Темный коридор впереди и позади нее освещали ряды виолитовых светильников. Кристаллы, причудливо заплетенные в круглые медные прутья, излучали ровный золотистый свет, приятный глазу. Оценив это уже в который раз, Мелинда вздохнула с чувством легкой зависти: трепещущие лучины и свечи сильно портили зрение секретарям и переписчикам, но о виолитовом освещении в учреждениях церкви и речи идти не могло. К тому же, это стоило недешево.

— Добро пожаловать, еще одна гостья! Давно в этом замке не было так людно! — сказала Юстина, тихо появившаяся рядом. Мелинда дернулась от испуга.

— Сколько вас встречаю, а все больше думаю, что вы не человек. Вы так тихо ходите! — ответила церковница, пытаясь перевести испуг в шутку. Но на это Юстина молча растянула губы в широкой улыбке, и Мелинда впилась пальцами в свою сумку, ища в ней хоть какую-то опору.

— Извините, — выдавила она, глядя на натянутые бордовые губы. Ей вдруг показалось, что за ними прячутся острые клыки или что-то подобное. Глупости, но в ту минуту это было почти реально. Тогда Мелинда не сомневалась в этом.

— Не стоит вам передо мной извиняться, сестра Мелинда, ведь это должна делать я, — ответила служанка, сделав свою улыбку менее широкой и жуткой, и поклонилась. — Простите, что напугала. Просто мне ваша шутка показалась смешной. Вы к графу, конечно?

— Да. Проводите меня.

— Хорошо. Следуйте за мной.

Кабинет Эмилиана был недалеко отсюда: Мелинда, следуя за шустрой служанкой, вскоре стала видеть знакомые приметы. Но по пути она, повторяя в мыслях первые сегодняшние слова Юстины, в очередной раз задумалась: действительно, почему в этом замке живет куда меньше людей, чем он может вместить? Всякий раз, приходя, Мелинда встречала в жилых коридорах только одну служанку, Юстину. Других, похоже, здесь попросту не было. Неужели она одна управляется с огромным замком?

И впрямь, какая-то ведьма. Похоже, что Иса хранят вовсе не одну тайну. Это неудивительно.

— А есть в замке еще слуги, кроме вас? — озвучила Мелинда свои мысли.

— Конечно, есть, — откликнулась Юстина. — На кухне, в конюшне, на складах. Но на верхних этажах работаю только я. Этого вполне достаточно.

— Живете вы тоже здесь, в замке?

— Да, ведь я в любое время могу понадобиться господам. Я живу внизу, рядом с кухней.

Легко и уверенно летевшая впереди, Юстина внезапно остановилась и указала подоспевшей Мелинде на ближайшую к ним дверь.

— Вам сюда. Постучитесь, прежде чем войти. А теперь, позвольте, я откланяюсь, — и после кивка церковницы служанка тотчас скрылась за поворотом коридора.

Мелинда опять не услышала ее шагов, и поэтому она, отчего-то испугавшись, кашлянула, чтобы убедиться, что все еще обладает слухом. Звук четко разнесся по коридору и прокатился Юстине вслед тонким исчезающим эхом.

Тогда Мелинда выкинула Юстину из головы и повернулась к двери. Она дернула уголком губ, будто в попытке прорепетировать приветственную улыбку, выпрямилась и убрала обратно за ухо выпавшую прядку. И уже занесла руку, чтобы постучаться, но внезапно дверь перед ней распахнулась, едва не ударив ее по пальцам.

Из кабинета вышел мужчина в форме с нашитым гербом города. Высокий, суровый, немолодой, с красным лицом. Он замедлился, когда заметил прямо перед собой девушку, и поглядел ей сперва в лицо, а затем ниже, на грудь, на которой лежал амулет церкви.

— Хм-м, церковь... — протянул он, не отводя взгляда. Кажется, хотел сказать что-то еще, но, махнув рукой, прошел мимо. Мелинда проводила его взглядом, пожала плечами и вошла в кабинет графа.

Когда она закрыла за собою дверь и обернулась, Эмилиан как раз закончил осушать кубок и на ее глазах приложил холодный металл к виску. Рядом с ним, на краю большого стола, возле стопки сшитых вместе бумаг, стоял кувшин с водой, в которой плавали дольки лимона. Хрусталь выглядел затуманенным из-за крошечных капель воды, осевших на прозрачных стенках.

Так, со склоненной набок головой и отрешенным взглядом, маг кристаллов выглядел иначе, чем привыкла видеть его Мелинда: не просто занятым, а немного усталым. Но так он, на ее взгляд, походил на правителя значительно больше. А во всех иных обстоятельствах на первый план выходила его кажущаяся юность.

— Да пребудет с вами Свет Милосердия! Я не нарушила ваш покой, сэр? — спросила Мелинда.

Эмилиан слегка улыбнулся и качнул ей головой. Огненный завиток скользнул по его скуле.

— Добрый вечер, Мелинда. Вовсе нет, проходи, садись. У тебя новости по поводу Кая?

— Да. Как вы узнали? — невольно улыбнулась она, садясь. Церковница отдавала себе отчет, что ее улыбка в данном контексте неуместна, но ничего не могла с собой поделать. Эмилиан ей немного нравился — так, как, скорее всего, нравился всем женщинам и девушкам, с какими он был знаком. Надеяться ей тут не на что, но было приятно принимать его учтивое обращение на свой счет.

— Я на это надеялся, честно говоря, — ответил Эмилиан, ставя кубок на стол. — Пока что я собрал слишком мало информации. Местные молчат. Кто-то ничего не помнит, кто-то не хочет рассказывать. Воды?

— Нет, спасибо.

Мелинда положила сумку себе на колени и стала развязывать узел на шнурке.

— Зато я нашла кое-что. Кай был родом из столицы. Скорее всего, оттуда же и все его сообщники... скажем, друзья. Поэтому я изучила наши архивы и выписала из метрик всех проводников, исчезнувших из провинции Гела между переписями 190 и 210 года, особенно — в 198 и 199. Выхода из учета провинции у них, как известно, два: переселиться или умереть.

Она справилась с узлом, достала из сумки несколько бумаг. Перебирая их, Мелинда продолжала говорить:

— Если бежал Кай, то, скорее всего, бежали и все те, кто с ним связан. Вопрос лишь в том, насколько далеко они успели уйти. Часть проводников, отсутствующих в переписи 210 года, и Кай тоже, записаны мертвыми в местные книги, но несколько имен я там не нашла. Значит, уехали. А куда им еще бежать, кроме как в Ису, верно? На путь через полмира деньги есть не у каждого.

Эмилиан уважительно хмыкнул.

— А по метрическим книгам Исы ты сможешь проследить их дальнейший путь.

— Да, и я пришла именно за этим. Мне нужно обратиться к вашим архивам, чтобы найти выживших и установить истину.

— Ты замечательно справилась, Мелинда. Я помогу тебе с остальным, но сегодня уже поздно. Архивы документов населения Исы хранятся не в замке, а в городском магистрате... Ты сможешь попасть туда не раньше завтрашнего утра. Утром я сам провожу тебя в архив и скажу, чтобы тебе выдали все необходимые книги.

Эмилиан глянул на ее закованные в медь руки.

— Но телепортация отнимает много сил. Ты можешь переночевать в моем замке, если хочешь.

— О, спасибо, я буду рада остаться, — склонила голову Мелинда, втайне крайне довольная. Однако повторив его последние слова в голове несколько раз, и так, и эдак, она почувствовала, как ее щеки заливает румянец. Глупо, неудобно, но все равно — так приятно.

— Не одолжишь ли мне свои записи до утра? — спросил Эмилиан. — Я хотел бы их просмотреть. Дело в том, что я знаю многих проводников в своем городе по именам.

Но на этот раз Мелинда промолчала, все розовея и глядя на — сквозь — листки в своих руках.

Дело в том, что среди обыденных мыслей в ее разум внезапно вкралась иррациональная — и вызвала смятение: вдруг он не отдаст их назад или что-нибудь исправит? Вдруг станет защищать своих? Конечно же, это глупо и совсем не так, ведь Эмилиан ненавидит преступников и всех, кто нарушает правила... но что за сомнения? Что за непонятный страх то перед тихой служанкой, то перед единственным хитрецом, достойным доверия?

Наверное, так на нее, служительницу церкви, действует сегодняшняя полная луна Виеллерели.

— Сестра Мелинда? — окликнул ее граф.

— Скажите, а вы уверены, что те, кого мы ищем, и есть убийцы короля? — спросила у него церковница, сжимая пальцы на краях листков. Румянец наконец-то поддался контролю, схлынул, и она смогла взглянуть Эмилиану в лицо почти спокойно.

— Я? Скорее, да, — ответил Эмилиан. — Я верю Катэлю и его словам о виолитовом кинжале, который он видел у нападавших той ночью. Также я верю фактам о Кае и тем вещам, что мы при нем нашли. Но все-таки мы не знаем всего. Так что мне стоит перефразировать твой вопрос: действительно ли нам повезет, и те, кого мы ищем, окажутся убийцами королевской четы? Это вполне вероятно. Но мы узнаем это наверняка, только когда найдем их. Поверь, узнаем.

Эмилиан взглянул на свои руки. Мелинда — туда же. Она догадывалась, что ее собеседник имеет в виду магию: ведь все классические чары творятся руками. Только некоторые из ритуальных и жреческих практик представляют собой магию слов и вычерченных в пространстве рун. Однако, даже зная об этом, Мелинда долго не могла отвести взгляда от его изящных кистей.

— Узнаем, если хоть кто-нибудь из них еще жив, — добавила она, неохотно поднимая голову, когда молчание затянулось. — А вдруг нет? Вдруг не осталось никого? Что тогда?

— Об этом пока рано говорить, — ловко свернул Эмилиан с очевидно неприятной темы. — Сперва нужно разобраться с тем, что у нас есть. А излишние сомнения только помешают поискам.

«Поискам».

Когда прозвучало это слово, Мелинда вспомнила о Лиенне. Интересно, где она сейчас, да и найдется ли вообще? Не сгинет ли беглая королевна княжна знает где в необъятных просторах Веркинджеса?

— К слову, о поисках. Вспомнила о королевне Лиенне... Бедная девушка. Интересно, что с ней сейчас?

— С ней все хорошо. Не стоит больше за нее тревожиться, — заверил ее Эмилиан.

— Откуда вы знаете? Неужели... вы ее уже нашли? — поразилась Мелинда. — Правда, нашли?

— Да. Она в замке, спит, скорее всего. Если поутру придешь на завтрак, то сможешь с ней познакомиться, только не докучай ей сильно. Королевна многое перенесла.

Когда граф упомянул сон, Мелинда зевнула: не сдержалась. Разве что успела прикрыть рот и ноздри ладонью.

— Пора и нам спать, — кивнул Эмилиан. Он настойчиво протянул руку за ее бумагами.

— До утра, — ответила Мелинда и отдала их, не в силах больше ему сопротивляться.

— До утра, — согласился граф, но из его уст это прозвучало скорее, как «доброй ночи».

— А все-таки, как вы ее нашли?

— Можно сказать, она сама нашлась. Мне даже из города выезжать не пришлось, — усмехнулся Эмилиан и потянул за шнурок, ведущий к колокольчику, расположенному где-то внизу, под полом кабинета.

Оба притихли, прислушиваясь к далекому звону. Когда он затих совсем, они остались на несколько секунд в полной тишине. А затем открылась дверь кабинета, и Мелинде показалось, что все это время она не дышала. Тогда она прикрыла глаза и с удовольствием сделала глубокий вдох.

А на выдохе услышала:

— Юстина, отведи мою гостью в свободную спальню.

Развернув плечи и голову, Мелинда поглядела назад: Юстина склонила голову и, взявшись за ручку, приоткрыла дверь, ведущую в коридор. Церковница взялась за сумку, чтобы, когда придется вставать, та не упала на пол с ее колен, и обвила ремень вокруг кисти. Пряжка звякнула, столкнувшись с медью на руке.

— Как скажете, милорд. Сестра Мелинда, разрешите, я вас провожу.

— Доброй ночи, ваша светлость, — вставая, пожелала ему Мелинда.

Эмилиан ей кивнул, и она, слегка опустив подбородок в ответ, отвернулась, чтобы выйти следом за служанкой.

Юстина отвела Мелинду в маленькую гостевую комнату. Она была обставлена довольно скромно: стол с ящиком, высокий стул около него, кровать с вышитым льняным покрывалом, тонкий ковер с кисточками на полу. На столешнице в металлическом подсвечнике стояла длинная белая свеча.

Служанка вошла в покои следом за гостьей графа и зажгла свечу на столе от своей, которую несла в руках, раскрытой ладонью оберегая от встречного ветра. По комнате заплясали высокие тени, оранжевый свет отразился в зеркале на глухой стене и озарил плотные шторы. Сразу стало уютнее.

— Вам тут будет удобно? — спросила Юстина.

— Да, конечно, — ответила Мелинда, с интересом озираясь по сторонам.

— Тогда доброй ночи, госпожа. Ночная сорочка для вас на подушке, под покрывалом, — сказала служанка и ушла, закрыв дверь.

Подождав немного, пока Юстина отдалится от покоев, Мелинда села, привычно поставила перед собой горящую свечу — символ солнца и милосердия богов — и стала читать вечернюю молитву, глядя в оранжевый огонь. Постепенно ее окружение растворилось в темноте покоев, слилось с ней, и перед глазами церковницы остался только язычок пламени — частица изначального сотворения, островок надежды и добра, символ богов-хранителей мира. Мелинда любила молиться вслух. Ей казалось, что в это время за ее плечами стоит сама Богиня-Луна, невидимая, но осязаемая, и внимает ее словам. А она внимала, Мелинда была в этом уверена. Ведь Богиня часто помогала ей в обмен на ее искреннюю веру.

Ее обращение к Богине прошло быстро. И, когда молитва закончилась, Мелинда спокойно помолчала, зажмурясь и склонив голову, вслушиваясь в эхо собственного голоса и чувствуя, как медленно тает очарование момента. Ее душу сейчас наполняло умиротворением и спокойствием. Затем она погасила свечу, разделась и легла спать; сон пришел к ней легко и был крепким и спокойным, словно бы Богиня, как любящая мать, осталась с ней рядом.

Пробудившись, Мелинда сразу встала с постели: не привыкла поутру бездельничать. Сминая босыми ступнями ковер, она подошла к окну и решительно разомкнула руками шторы, развела их в разные стороны. С чувством радостного удовлетворения взглянула на серо-розовое небо: почти рассвело. Примерно в это время в веркинджесских церквях Бога и Богини обычно приступают к утренней службе.

— Прекрасно, — прошептала Мелинда, не зная толком, к чему или к кому относит это слово: к себе, без колоколов вставшей вовремя, или к сияющему небосводу.

Насладившись видом из окна, она села за стол, зажгла свечу и стала читать перед огнем утреннюю молитву. Собственный голос, звучащий в особом, измененном тоне, шел словно откуда-то извне и каждое утро помогал Мелинде стряхнуть с себя остатки сна. Этому способствовали тщательно подобранные древними богословами тексты утренних молитв — звучные и отрывистые, в отличие от вечерних: протяжных, спокойных и долгих.

Но на этот раз, дочитав молитву, Мелинда не стала сразу гасить свечу. Она решила немного потренироваться в колдовстве, пока есть время: все же, считала она, невежливо бродить по замку без ведома и согласия хозяев, которые, быть может, еще спят. Так что Мелинда прислушалась к своему виолиту, спрятанному под одеждой, и позвала его усилием воли, а когда осколок кристалла отозвался теплом и особым чувством в груди, она осторожно протянула пальцы навстречу огню. Пламя послушно искривилось.

Рисуя в огне свечи лик Богини-Луны с витражей храма Рассвета, Мелинда размышляла о том, как удивительно в ней переплелись вера в богов-хранителей и магия Виеллерели, темной княгини, вечного их врага. И ведь сосуществовали они удивительно мирно. Магия жила в ней тайно с самого рождения, пока Мелинда росла в церковном приюте, но та маленькая девочка и знать не знала о ее присутствии до одного особенного дня.

Тот день пришел, так как не мог не прийти, — и тогда в ее жизни кое-что изменилось.

Да, магия виолита считалась тяжким грехом, но ее наставник не мог не заметить, как горячо, как искренне нескладная тощая девчонка взмолилась Богине, едва пришла в себя после первого контакта с кристаллом. Мелинда часто снова и снова вызывала в памяти те события, уже зная, что ей тогда сказали, но все равно трепетала от воспоминаний, как в момент истины. Она испугалась тогда не только за себя, но и себя. А на губах горело отчаянное: прости меня, Милосердная, и сжалься!

В итоге, в тот день наставники над ней сжалились и позволили остаться в церкви на прежних правах. Они сказали: это чтобы отмолить грех колдовства. Мелинда не стала спорить. Да и могла ли?

Внешне все осталось по-старому. Но по прошествии некоторого времени с Мелиндой начали тихо вести особые дела, такие, как нынешнее, связанное с медными браслетами. Постепенно она поняла, что именно с ней делают ее наставники и для чего, — но не имела права отказаться. В конце концов, Мелинда обязана Богине своим спасением, а значит, обязана и церкви. Нужно и вправду помочь им найти способ, как обуздать силу виолита в проводниках и направить ее в мирное русло. Ведь не может же она быть исключительно злом.

Примерно тем же мнением Мелинда руководствовалась, и когда согласилась помогать Тамхасу...

Юстина постучала, прервав ее мысли, и, получив разрешение, заглянула в покои. Она сказала:

— Доброе утро, сестра Мелинда. Милорд зовет вас на завтрак.

— И вам того же. Спасибо. Проводите меня?

— Непременно, госпожа.

Мелинда незаметным жестом заставила огонь погаснуть и вышла в коридор, сосредоточенно, будто впервые, трогая ладонями потеплевшую медь.

В обеденном зале вокруг стола суетилось с посудой двое слуг, еще один менял оплывшие свечи в канделябрах. Тут же собрались некоторые ее знакомые: Катэль, Майя и Луна. Эмилиана пока нигде не было видно.

— Свет Милосердия с вами! Вы здесь давно? — поздоровалась Мелинда.

— Доброе утро, — кивнул ей Катэль. Он выглядел немного сонным; под его глазами лежали сероватые тени, едва заметные на смуглой коже. — Не очень. Минут пять-семь... Хотя, знаешь, в последнее время я не рискую измерять время по своим субъективным ощущениям.

— Погас твой свет, послушница Солнца, уже давно! — вдруг ревниво откликнулась Луна. Она сидела у камина и до прихода Мелинды наблюдала, как разгорается недавно разведенный огонь. — Неужели ты забыла?

Мелинда быстро взглянула на нее, довольную и ехидную, и выдохнула, плотно сомкнув губы, чтобы не вырвалось ничего лишнего. Ей хотелось ответить колкостью — но она терпела и лишь одного не могла понять: почему Луна никак от нее не отстанет?

— А тебе нравится, что он наконец-то погас, да? — встряла Майя, удивив этим Мелинду. — А я всегда подозревала, что ты вылезла из-под земли. С твоими-то манерами, дорогуша!

Луна рассмеялась и не стала отвечать: графиня Иса была особо известна при дворе своим вздорным нравом и вольным отношением к светским манерам.

А Мелинда преисполнилась к Майе благодарности.

— Как у вас сегодня дела, Майя? Мне кажется, что вы счастливы, — бодро сказала она.

Это не было попыткой польстить: Майя на самом деле будто бы светилась изнутри. С ее лица не сходила легкая улыбка, глаза сияли, как лед на солнце. Она держалась довольно близко к Катэлю... только почему-то не касалась его. Это-то, последнее, и разрушило мгновенно выстроившуюся в уме Мелинды логическую цепочку. Может, дело и не в Катэле вовсе. Может, Майя довольна просто так.

Графиня взглянула на церковницу и улыбнулась немного шире. Блеснули ровные зубы.

— Это так заметно? Так и есть. У меня все очень хорошо.

— Всем доброе утро! — поздоровался Эмилиан, входя, и все присутствующие повернулись на его голос.

Граф явился не один: рядом с ним шла светловолосая и светлокожая юная девушка с очень знакомым лицом. Мелинда несколько секунд провела в мучительной задумчивости, пока не вспомнила, откуда знает это лицо: точь-в-точь как то, самое юное со свежих королевских портретов, только волосы у этой девушки не рыжие. Так вот она какая, дочь королевны Веркинджеса и герцога Гела, королевна Лиенна Веркинджеторик!

Когда Эмилиан поздоровался, Лиенна замедлила шаг и, кивнув, легко присела в приветственном поклоне. Остальные нестройно поклонились королевне и графу в ответ.

Эмилиан проводил Лиенну к столу и помог сесть справа от своего места, придвинув для нее стул, затем, подав знак, сел сам. Все гости графа последовали его примеру и тоже стали располагаться за столом. Мелинда оказалась между Майей и Лиенной, что ее вполне устроило: главное, что не по соседству с Луной.

Впрочем, вскоре она о Луне и думать забыла: завтрак оказался куда важней. В обеденном зале на время стало почти совсем тихо. Лишь то и дело позвякивали, сталкиваясь, приборы и посуда.

— Расскажите, как ваши дела, леди Лиенна. Как вы себя чувствуете с вашим новым даром? — спросил Эмилиан спустя некоторое время, чтобы завязать за столом беседу: когда хозяева и гости поели и стихли, молчание совсем уж перестало быть непринужденным.

Лиенна, подносившая в эту минуту кубок ко рту, остановилась, помедлила и поставила его назад. Королевна взволновалась. Суетливым взглядом она отыскала Луну, приподняла брови, и та сочла это за просьбу помочь.

— Вчера мы с ней занимались несколько часов. Лиенна очень старается, но она боится того, что делает, а ведь я давала ей только самые простые и безвредные вещи, — ответила Луна вместо Лиенны.

— Да. Честно говоря, меня все это немного... беспокоит, — добавила Лиенна, отпив из кубка воды и откашлявшись, чтобы выровнять голос. Она явно хотела сказать другое слово, «пугает», но в последний момент изменила его на более нейтральное: определенно, привычка титулованной особы к дипломатии. — Мне странно об этом говорить, ведь я должна быть сильной, но... но сегодня я волнуюсь еще больше, чем вчера.

— Это нормально, — возразил Катэль. — Все мы вначале волновались и боялись своих способностей. А иногда опасаемся их и теперь.

Все присутствующие, кроме Лиенны, которая не поняла, что он имеет в виду, сочувственно кивнули Катэлю. Заметив это, он слабо улыбнулся.

Мелинда, поглядев по сторонам, взяла себе апельсиновую дольку и украдкой поднесла ее к носу: это был ее любимый запах. Ей нравился просторный обеденный зал, нравилось общество людей, от которых можно не хранить секреты; Мелинда наслаждалась едой, скромной ролью наблюдателя и считала, что королевне, главной гостье за этим столом, незачем к ней обращаться. Поэтому, когда Лиенна обратилась к ней, Мелинда заметила это не сразу, увлеченная расплывчатыми приятными ощущениями и мыслями. Лишь прикосновение легкой ладони к плечу прояснило ее взор, и, увидев прямо перед собою вопрошающее лицо королевны, Мелинда испугалась, что пропустила что-то важное. Апельсиновая долька выпала из ее дрогнувшей руки, и церковница едва успела подставить другую ладонь, чтоб поймать его. Липкий холодный сок испачкал ее кожу.

— Вы же тоже, ну, с нами? — спросила Лиенна, убирая руку от плеча Мелинды. — Простите, я еще не встречалась с вами прежде... прошу, представьтесь.

— О... Да. Да, я тоже проводник, если вы об этом. Мое имя Мелинда, королевна. Я служу секретарем в церкви округа Гела. Сочту за честь быть знакомой с вами лично!

Лиенна изумилась ее ответу. Мелинда спрятала липкие руки под столешницу.

— Проводник... и в церкви? А им это известно? Как вы там оказались, Мелинда?

— Долгая история. Я бы рассказала ее вам, если бы не боялась, что это утомит всех остальных, — скромно возразила Мелинда. Ей было стыдно за свое пренебрежение, но Лиенна, судя по лицу, старательно делала вид, что ничего не заметила.

— Хорошо, расскажете попозже. Мне все о вас интересно. То есть, о нас. О... проводниках.

Мелинда кивнула.

— В таком случае, вам повезло оказаться среди нас, леди Лиенна, — ответила Майя. — За этим столом собралось достаточно практикующих проводников. Вы не смотрите, что здесь нет Тамхаса: без него вы ничего не потеряете.

— Без него тебя среди нас не было бы, Майя, — фыркнула Луна, обиженная ее словами. — И, знаешь, было бы не хуже.

— То же самое можно сказать и о тебе. Вспомни, откуда ты здесь взялась.

Луна закатила глаза.

— Помню. И ни капельки не расстроена.

— А стоило бы. Кстати, как там ваша амаранта? Как поживает? Давно ты ее навещала?

— Будешь нарываться — и тебя, вечно молодую, переживет.

— Это что, угроза, роковая блондинка? В моем же доме? У меня же в гостях? — дерзко спросила Майя. Она с удовольствием проследила за тем, как рука Луны опускается и движется под стол, к бедру. К ножнам кинжала, который все равно сейчас не вытащит.

Катэль свел брови и вздохнул, ущипнув себя за переносицу. Он и до этого знал, что в женском обществе находиться тяжело, но и не предполагал, что женское общество начинается всего с двух человек.

— Пожалуйста, Майя, перестань. Луна, ты тоже. Разве вам есть что делить? Мы ведь все в одной лодке. К тому же, вы здесь не одни.

Луна посмотрела на него, сощурилась и усмехнулась. Из-под белых ресниц ее глаза на миг скользнули в сторону Майи, но больше она не смотрела в ту сторону открыто.

— Не бойся, я не отбиваю и не убиваю чужих любовниц, Катэль. Даже после единственной ночи. Прости, что заставила поволноваться.

— Что?! Да мы всю ночь сидели в звездной башне! — вспылила Майя, отреагировав куда более резко, чем стоило бы отвечать на подобное нападение. — Разговаривали! Думай, что говоришь!

— В таком случае, сочувствую. Какие же вы до сих пор глупые!

Майя бросила на нее яростный взгляд, но Луна легко заметила в нем разочарование и обиду. Стало ясно: Луна задела ее за живое, чего, собственно, и добивалась.

Мелинда тоже поняла непристойный намек наемницы — и отвела взгляд, стремительно розовея, будто застуканная за неприличным. Шаря по сторонам суетливым взглядом, она вдруг заметила, что Лиенна и Эмилиан уже не слушают перепалку за столом, а о чем-то тихо переговариваются.

На ее глазах граф кивнул, они с Лиенной отодвинулись друг от друга, и Эмилиан громко попросил, обращаясь к спорщикам:

— Друзья! Ваши вопросы, конечно, важны, но оторвитесь от них ненадолго и выслушайте королевну.

Все послушно притихли. Майя погрозила Луне кулаком. Катэль возвел глаза к потолку.

А королевна встала, отодвинув свою тарелку от края стола, чтобы не разбить ее, и сказала:

— Знаете, сейчас мне очень хочется вернуться домой.

Простая фраза возымела волшебный эффект: когда Лиенна сделала паузу, никто не прервал наступившую тишину. Никто не осмелился продолжить ранее начатый спор. Всем его участникам вмиг стало ясно, как некрасиво это выглядело со стороны, да еще для новенькой в их кругу.

— Да, я хотела бы вернуться, — продолжила Лиенна, вдохновленная пристальным вниманием. — Не принимайте на свой счет... но мне не нравится находиться в бегах. Я не привыкла скрываться. Я ведь герцогиня, королевна! Но мой дядя, наш король, страшно... расстроен из-за меня и моего дара. Поэтому я хочу, чтобы вы помогли мастеру Тамхасу поскорее найти способ позволить мне вернуться назад. Раз уж я могу это сделать, то делаю сейчас: я прошу вас о помощи. Помогите мне вернуться домой.

Лиенна замолчала, и снова стало тихо. Спор мигом оказался позабыт. Проводники перед ней, понятия не имея об этом совпадении, одновременно задумались об одном и том же: понимает ли королевна Лиенна, что просит о невозможном — взять и разом изменить мир к лучшему?

Или именно этого она и хочет?

— Было бы неплохо, для начала, узнать, что его величество вообще хочет с вами сделать, — чуть погодя подала голос Майя. — Сомневаюсь, что ему нужна ваша смерть. Простите за прямоту.

Лиенна села на место и смочила пересохшие губы водой из кубка.

— Надеюсь, что это так, — отставив кубок и выдохнув, сказала она. — Хочу в это верить. Но если не смерть, что тогда? Что так сильно испугало мою мать? Почему она постаралась укрыть меня от короля?

— Королю Бринэинну нужна власть, — ответил Катэль, — и всегда была нужна только она. Я знал его, когда он еще был юным королевичем, и сомневаюсь, что он сильно изменился за прошедшие годы.

— Нет, не изменился. Вы правы, Катэль. Но теперь объясните, что вы имеете в виду.

— Мне кажется, что вы — отличный способ напомнить проводникам, которых он так ненавидит, где их место, а также шанс продемонстрировать свою верность стране. Ведь он накажет родную кровь за ненавидимое народом колдовство и заслужит всеобщее уважение.

— Я не выбирала эту судьбу, — устало возразила Лиенна. — Это родилось вместе со мной.

— Я знаю, все мы знаем, — примирительно возразил Катэль. — Я лишь говорю о том, как это выглядит. Верите или нет, но у большинства людей мнение такое: дар проводника — это талант, подаренный смертному человеку за служение темной княгине. Верно, Мелинда?

— Да. Многие церковники любят говорить, что проводники — это чистое зло и вред. В Книге Неба происхождение проводников упомянуто вскользь, в связи с Виеллерелью, но никто не может помешать церковникам придумать немного подробностей, — кивнула Мелинда, когда на нее упал взгляд Лиенны. Она больше не отвлекалась.

Лиенна округлила глаза и попыталась усмехнуться. Улыбка вышла искаженной.

— Что? Какая глупость! Я ведь королевна; значит, я это изменю.

— Королевна-проводник? Разве в Веркинджесе так принято? — демонстративно удивилась Луна.

Лиенна вздохнула и поглядела в сторону. Решимость, секунду назад ярко загоревшаяся в ней, тотчас притихла. Но ненадолго:

— Нет, не принято. Что же... тогда мне придется изменить гораздо больше. И начать придется с моего дяди.

— Он вам этого не позволит. Только не вам, — категорично возразил Катэль. — Ни за что.

— Мне кажется, я знаю, что вас ждет, — вдруг вмешалась Мелинда. — Клеймо. Как у меня. И кандалы из меди. Как мои. И церковная келья. Как моя. Вас нельзя убивать, вы — королевна... Разве что, его величество каким-то образом сделает так, что мир не заметит вашего исчезновения. Просто, чтобы вы знали, чего можно ожидать...

Мелинда подала ей руку. Лиенна взяла ее тонкую кисть, испачканную зеленым несмываемым рисунком, и положила ладонь на медный браслет. Отняла почти сразу, будто металл ее обжег. Закрыла глаза. Сомкнула губы.

— Вот потому-то я и прошу вас мне помочь. Одна я с королем точно не справлюсь.

Луна заинтересовалась:

— Помочь вам с королем? Устроить переворот, что ли? Королевна, вы все больше мне нравитесь.

— Неужели я согласна с Луной? Вот так раз! — хохотнула Майя. — Но она права. Это интересно. Я за. А ты, Эмилиан? Брат? Что ты скажешь? Такие важные дела — это по твоей части.

Граф взглянул на сестру и хитро сощурился.

— Скажу, что поддержу своими силами любые деяния, совершаемые на благо нашего королевства и на благо королевны. А еще — удивительно вкусные печеные яблоки сегодня. Как считаешь?

Майя бросила взгляд на свою тарелку. Оказалось, из яблочных черешков она выложила на ней первую букву имени своего смуглого соседа, чего тот, разумеется, не заметил. Он слушал.

— Да, хороши. Но от темы не уходи! — настояла графиня.

— А что еще мне сказать? Все ваши амбиции — это всего лишь слова... Впрочем, они не безнадежны. Королевна Лиенна, у нас есть мысли, как можно повлиять на вашего дядю, но нам нужно время, чтобы все подготовить. Вы дадите нам это время?

— Да. Разумеется, я даю вам времени столько, сколько потребуется.

Было трудно не заметить, что, говоря это, Лиенна имеет в виду: «Только бы поскорее!». Это сквозило в тоне ее голоса, в мимике, в блестящих розоватых глазах. Королевна нуждалась в помощи и действительно надеялась получить ее здесь, среди своих. Всю возможную помощь. И ей было невозможно отказать.

Эмилиан аккуратно свернул свою салфетку и положил ее на стол.

— Спасибо. Тогда я возвращаюсь к работе. Мелинда? Я провожу тебя в архив. Ты готова?

— Уже пора? — подхватилась церковница.

— Да, если ты уже позавтракала.

— Конечно. Хорошо, давайте вернемся к делам.

Эмилиан и Мелинда легкими поклонами попрощались с остальными и ушли. В зале стало тихо. А когда молчание затянулось, проводники, оставшиеся за столом, вновь услышали голос Лиенны:

— Это были смелые слова против действующей власти. Вы... отважные люди.

— Мы имеем наглость заниматься добычей виолита прямо под носом у нашего короля и церкви. Нет причин сомневаться в нашей смелости, и это легко доказать на деле, — хмыкнула Майя. — Но мне не нравится, как вы это говорите. Хотите сказать, вы против борьбы? Вы ведь понимаете, что здесь победит либо король, либо вы?

— Да, я понимаю. Но в его власти мои родители, а я не знаю, что он с ними сделал, когда я ушла... Я не хочу, чтобы они пострадали из-за меня! Я не собираюсь ему сдаваться, не подумайте... я еще хочу пожить на свободе. Но этой ли свободы я хотела... не знаю. Эта магия... Ох. Наверное, лучше всего для меня сейчас будет вернуться к занятиям, — вздохнула Лиенна и покачала головой, прижимая руки к вискам. Ей показалось, что ее уверенное, целеустремленное спокойствие покинуло обеденный зал вместе с Эмилианом. — Простите.

Майя встала из-за стола и оперлась основаниями ладоней о столешницу. Скатерть под ее пальцами натянулась, когда она слегка наклонилась вперед.

— Катэль сейчас будет возвращаться домой, в столицу. Я провожу его и заодно добуду свежие сплетни. Это укрепит вашу уверенность в жестких мерах, королевна?

— Я буду вам благодарна. И... разузнайте тогда, пожалуйста, новости по поводу бала.

— Бала? Того, что планируется в честь вашего шестнадцатого дня рождения?

— Да.

— Хорошо. Как пожелаете, ваше высочество.

Сочтя это за прощание, Майя подошла к камину: там, помнилось ей, Эмилиан однажды высек в камнях пола несколько пространственных рун. Катэль надел свой амулет-морок, встал рядом и взял ее под локоть. Они переглянулись — а затем одновременно закрыли глаза, сосредоточившись на мысленном чтении заклинания. Майя задержала дыхание, с восторгом и холодком в распадающемся сердце ощущая, как ее тело превращается в магическую энергию и куда-то стремительно летит — а затем, в конце, вновь становится материей.

Майя открыла глаза, когда на ее плече вновь сомкнулись твердые пальцы спутника. Проводники стояли в мозаичной каменной спирали в глубине одного из столичных парков. Три или четыре таких места были разбросаны по всей столице вблизи от храмов; в каждом крупном городе королевства также располагалась пространственная спираль. Они были созданы для того, чтобы облегчать телепортацию, уже давным-давно, и с тех пор постоянно поддерживались в рабочем состоянии.

Леди Иса вышагнула из спирали, качнулась на пятках взад-вперед, поморгала, приходя в себя; внезапно вспомнив недавний разговор, она уставилась на Катэля и с негодованием заявила:

— Знаешь, что? Луна просто отвратительна!

Катэль кивнул. Майя пристальнее вгляделась в его полузнакомое лицо. Она уже видела его вчера ночью, в звездной башне замка, но все равно не могла воспринимать своего... друга Катэля и безумного на него похожего человека-морок как единое целое. Вчера ночью ей даже захотелось познакомиться с ним заново, а прошлое и прошлого Катэля просто оставить позади. Может, хоть тогда ей станет проще разобраться в своих чувствах... и даже разделить их с ним.

Если бы он только понимал, о чем она думает, что пытается сказать...

— В данном случае, я согласен, — признал Катэль. — Но это странно. Раньше Луна не была такой... нахальной. Что это с ней случилось?

— Да ничего, все как всегда, — бросила Майя, снова сердясь. — Никто не меняется. А эта — особенно!

Катэль покачал головой.

— Все люди меняются. А те, кто утверждает, что это не так, просто не исчезали из жизни друзей и знакомых на двадцать лет подряд. Люди изменяются постоянно, но, когда ты наблюдаешь за ними день за днем, это происходит незаметно.

— Вот как? — удивилась Майя. — И что же ты заметил? Что происходит с людьми?

Катэль помедлил с ответом. Он знал: любое слово, которое он сейчас скажет, Майя справедливо отнесет и на свой счет тоже. Ее дерзкий, по-детски упрямый взгляд уперся ему в лицо. Майя ждала. Она готовилась вспыхнуть. Ее собеседник тем временем спешно анализировал свои ощущения.

— Думаю... они становятся умнее, — наконец мягко произнес Катэль.

Майя открыла рот, чтобы озвучить очередную колкость в адрес Луны, но остановилась на первом же слове: ей пришла в голову идея получше.

— А я? Скажи, я изменилась? — с тревогой и надеждой спросила она.

— Мне кажется, да.

Майя нежно улыбнулась в ответ, благодаря; жаль только, что это продлилось недолго. Совсем скоро она опять нахмурилась и буркнула, отворачиваясь:

— Неважно. Все равно Луна просто ужасна. Скоро я поставлю ее на место. Обязательно поставлю!

Катэль неопределенно хмыкнул. Майя метнула в него горящий взгляд, который ее спутник с достоинством выдержал.

Подождав немного, пока подруга опять остынет, он сменил тему:

— Ты обещала королевне свежие новости в виде сплетен. А ты знаешь, где их искать?

— Знаю. А ты?

Катэль замешкался от прямого вопроса.

— Ну... Я бы начал с рынка. Послушал бы там, поспрашивал...

Озорная графиня победно улыбнулась.

— С рынка? Посреди рабочего дня? Не лучшая мысль. А вот в районе ремесленников нам может повезти. Пойдем, научу. Главное, следи за кошельком! Ну, ты понимаешь.

И, схватив Катэля за руку, Майя бодро зашагала в означенном направлении.

Район ремесленников Гела-сен-Веркинджеса, столицы королевства, в будние дни звучал и выглядел, почти как рынок по выходным, только вел себя немного тише. В жаркий сегодняшний день большинство окон мастерских и лавочек было открыто, и мастера с работой в руках переговаривались прямо через узкую улицу. Верхние, жилые этажи домов были увешаны выстиранным бельем, трепещущим на легком ветру, и заставлены ящиками с зеленью — но растения выживали лишь на тех окнах, куда хотя бы третью часть дня доходил солнечный свет. А таких встречалось мало. Майя насчитала три, а затем бросила это занятие: ей важнее было вслушиваться в голоса простолюдинов.

Она остановилась около прилавка с глиняной посудой и притихла, делая вид, что разглядывает товар. По крайней мере, Катэль так считал, пока она не спросила у гончара, указывая рукой на ближайший горшочек:

— Сколько хочешь за этот?

Мастер взял его в руки и поглядел.

— Сорок медяков, госпожа. Посмотрите, какой узор! Глина обожженная, прочная, самая лучшая!

— Грубоват узор, — возразила Майя и взяла с прилавка другой горшочек: низкий, широкий, с растительным орнаментом вокруг горловины. — А за этот?

Чтобы не мешать и не заслонять солнце, Катэль прошел вниз по улице и остановился немного дальше, не теряя Майю из виду. Он помнил, помнил, что раньше Мирри часто отлучалась из дворца в этот район, чтобы купить очередное... что? Он напряг память. Перед его внутренним взором проплывали радужные переливы на гладких камнях ожерелий и сережек королевны. Название минерала выскальзывало из хватки разума, но, сконцентрировавшись, Катэль все-таки смог его вспомнить.

— Мне нужен мастер, который работает с перламутром... и с жемчугом, — обратился он к ближайшей торговке. Женщина встрепенулась и привстала со своего места.

— А вон там, на углу, — ответила она, указывая пальцем вдаль. — Тут он лучший в своем деле.

Женщина потерла пальцем булавку с кружком перламутра на воротнике и жеманно захихикала. Катэль кивнул ей и улыбнулся, благодаря за ответ.

Пожилой мастер-глиптик — резчик по камню — сидел на крыльце углового дома, ярко освещенного солнцем. На крошечном столике темного дерева перед ним лежали сверкающие металлические резцы и несколько пластинок разноцветного перламутра. Мужчина сосредоточенно выводил контуры камеи на зеленоватом камне, ничего не замечая вокруг себя.

— Прекрасные изделия. Думаю, от таких не откажется даже графиня.

Мужчина положил резец, поднял голову, и Катэль увидел на его лице самодовольную улыбку.

— Берите выше, молодой человек. Сама герцогиня покупает мои жемчуга и камеи!

— Герцогиня? Вы о Мирри... Гела?

— Разумеется, о ней. Я продаю ей свои лучшие украшения с тех пор, как ее светлость была юной королевной. К ее типу кожи удивительно подходит белый перламутр, обрамленный речным жемчугом. Вот, они у меня здесь, посмотрите на эти ожерелья. Есть у вас дама сердца? Ей непременно понравится.

Катэль мысленно возликовал. Значит, это тот самый мастер!

— И часто Мирри Гела у вас бывает? — спросил он, взяв с прилавка мужской серебряный перстень с малахитом, украшенный резьбой. Приглядевшись, Катэль различил в камне тонкие очертания веточки вереска.

— Иногда заходит до сих пор. О, хороший выбор! Вам нравится малахит? Примерьте, думаю, вам подойдет.

— А что ее дочь?

— Королевне, прошу прощения, не идет жемчуг. Недостаточно ярок для нее. Я ее видел. Я с ней даже говорил! Прекрасная, добрая, справедливая девушка. Говорят, что ее высочество заболела... вы слыхали об этом? Я молю Богиню, чтобы с ней не сталось ничего серьезного.

— Заболела? Что с ней случилось?

— Никто не знает. В пекарне слышал, что она третий день кряду не выходит на утреннюю прогулку. Заболела, конечно. Можете у других поспрашивать. Мы все здесь за нее тревожимся.

— Спасибо.

Катэль вернул перстень на место и повернулся, собираясь уходить. Мастер опять склонился над столиком с инструментами.

— Эй! Я сегодня утром в храме стояла у самого алтаря и слышала, как церковники обсуждают королевну! — вдруг вмешалась соседка глиптика. Сухими ловкими пальцами она, ни на миг не останавливаясь, плела из белых нитей бесконечный круглый шнур. Позже такие шнуры пропитывались краской, затем воском и шли на продажу. — Говорили, что больна она, сильно больна. Это правда. Может, и праздника в ее честь не будет.

Катэль сделал шаг по направлению к ней. Старуха захихикала и мелко затрясла головой.

— Это они сказали? — быстро спросил Катэль.

— Да я сама это поняла. Кто станет мучить бедную девочку? Она же такая маленькая! Худенькая! А танцульки эти... тьфу! Вон барышни после них сестре моей туфли приносят, каблуки прибивать, а там внутри все в крови!

— Какой же ты молодец, Киар, — сказала ему Майя. Она приближалась к нему сбоку, держа в руках широкую глиняную чашку. — А я думала, что ты сбежал от меня.

— Я решил тебе не мешать, — ответил Катэль, взял ее под локоть, и они медленно пошли по улице вдвоем. — Что-нибудь узнала?

— Мирри и Вивиан в порядке. Поговаривают, что еще вчера видели герцога в городе. Про Мирри не слышно ничего, но она ведь взаперти, как писала Тамхасу. Так что, в ее случае хорошие новости — это отсутствие новостей. А что у тебя?

— Ходят слухи, что Лиенна больна и поэтому несколько дней не выходит из дома. Об этом говорят даже в церкви. Думаю, король мог специально пустить такой слух.

— Чтобы не мешали ему искать ее и не прятали у себя, — добавила Майя и покивала. — Да, может быть... А что с балом?

Катэль решил не озвучивать чужие предположения. Все-таки, слухи — не полностью выдумка, в отличие от чьих-то собственных догадок. Не будь в них хоть доли правды, никто не стал бы их разносить.

— Ничего не слышно. Да и откуда им тут об этом знать?

— Хм... И правда. Ну, тогда пойдем, я провожу тебя домой. В верхнем районе живет несколько моих знакомых фрейлин, спрошу у них.

— Как изменился мир! Дамы провожают кавалеров.

— Нет, изменилась я. Ты ведь сам об этом сказал, помнишь?

В верхнем районе было намного светлее и чище, улицы — шире, дома — богаче, и стояли они куда ровнее и просторнее. Переулки, образовавшиеся в районах простых горожан из-за плотно смыкающихся между собою верхних этажей, здесь наконец-то стали доступны солнечному свету. На улицах было немноголюдно, и никто никуда не спешил. Верхний район, в сравнении с ремесленным или купеческим, выглядел как совсем другой мир.

— Ирэн, привет! — воскликнула Майя, едва завидев свою знакомую. — Потрясающая прическа!

Ирэн окинула Майю пристальным взглядом с головы до ног — будто до костей просветила. Спустя секунду она сделала то же с Катэлем. Затем фрейлина подошла к графине и чмокнула ее в щеку, чуть обняв холеными руками. Майя повторила за ней.

— Привет, Майя. Спасибо! Ты тоже сегодня хороша. Чудесный цвет платья, ты выглядишь в нем такой свежей... Где купила?

— У меня свой портной. Ты же знаешь.

— Понятно. Как у тебя дела?

— Не знаю, что надеть на бал Лиенны... — с искренней тоской в голосе пожаловалась графиня. — А ты уже выбрала себе наряд?

— Конечно! Жду не дождусь, когда смогу его надеть! А кто это с тобой? Познакомишь?

Майя взяла Катэля за руку и крепко ее сжала, с улыбкой глядя Ирэн в лицо. Та еле заметно пожала плечами и оттянула уголок рта. Катэль заметил эти жесты, но не смог понять их смысл.

— Это Киар. Мой старый знакомый. Недавно опять приехал в Веркинджес. Вот, вышли в город развеяться.

— Не сказала бы, что старый... совсем наоборот, — Ирэн игриво подмигнула Катэлю. — Или он как ты?

— Да. Как я, — отрезала Майя. Ирэн усмехнулась и, подняв кисть на уровень лица, пошевелила в воздухе растопыренными пальцами.

— У-у-у... магические штучки. Я вас боюсь. Ну ладно. Рада была повидаться. Буду искать тебя двенадцатого на балу! Пока!

— Пока!

Когда Ирэн ушла по своим делам, Майя сказала, глядя ей вслед:

— Ну, вот и ответ. У короля все без изменений. Интересно, как он выкрутится, если не найдет Лиенну в срок?

— Мы с отцом попробуем разузнать, что там во дворце, — ответил Катэль, непроизвольно морщась, точно мысли о дворце причиняли ему физическую боль. — А может, отец уже сам что-то выяснил. У него было на это время. Пойдем проверим.

Поместье Тамхаса располагалось неподалеку от дворца и граничило с оградой, отделяющей верхний район столицы от королевского парка. Густая роща, окружающая озеро с лебедями, скрывала его от взглядов из дворцовых окон. Теперь, подходя к поместью, Катэль отметил все это особо и преисполнился душевного равновесия. В доме Тамхаса ему будет не о чем беспокоиться. Там хорошо. Там спокойно.

Он ошибся.

Катэль и Майя вошли — и увидели в гостиной короля Бринэинна Веркинджеторика. Напротив него, сложив пальцы и прижав их кончики к низу подбородка, восседал Тамхас.

Катэль резко остановился, будто его ударили в грудь. Он стиснул зубы и сжал руки в кулаки.

Но оцепенение минуло — и Катэлю стоило усилий остаться на месте. Кристалл под сорочкой нагрелся и обжег его, как тлеющий кончик сигареты. Ничто не смогло бы остановить разгневанного мага сейчас, даже полдюжины солдат по периметру гостиной, ничто... только его личное самообладание. Но и его может не хватить. Если тишина затянется, а король не отвернется...

— Добрый день, ваше величество! Неожиданная встреча, — звонко поздоровалась Майя, отвлекая всеобщее внимание на себя, и сделала реверанс. Ее бирюзовое платье качнулось перед глазами Катэля приливной волной. Он медленно выдохнул. Кажется, его оцепенение продлилось куда меньше, чем ему казалось. Даже голова не закружилась.

— Добрый. Возможно. Кто вы такой? — спросил король у Катэля.

— Киар, — хрипло ответил он и откашлялся. Катэль надеялся, что король воспримет его сдавленный от ярости голос как следствие волнения перед монархом. — У меня сейчас должна быть встреча с мастером Тамхасом. Мне подождать, пока вы закончите?

Король присмотрелся к наглецу, посмевшему так дерзко к нему обратиться. Лицо явно показалось ему знакомым... но он, если и хотел спросить Киара по этому поводу, при Тамхасе делать этого не решился. Поэтому король махнул рукой и отвернулся.

— Можете постоять вон там, я не обижусь. А вот вас я помню. Майя Иса, верно?

— Верно. Мое почтение.

— Когда-нибудь неистовые крестьяне спалят ваш город дотла. А я там даже не побываю. Так жаль, так жаль...

Он замер на полуслове; его глаза блеснули, лицо исказилось. Так бывает, когда на ум приходит неожиданная идея. Озарение.

— А может, и побываю. Интересно... До встречи, господин Найрун. Помните, я за вами слежу.

Король встал и вышел. Солдаты, грохоча латами, зашагали за ним. Последний хлопнул входной дверью, и в гостиной ненадолго повисла звенящая тишина. Катэль шумно, медленно выдохнул и разжал кулаки.

— Ну и что это было? — спросила Майя.

— Король ищет королевну, ничего больше, — ответил Тамхас. — Хорошо, что она осталась у вас, Майя. Но он нагрянет и к вам. Я почти уверен в этом. Передай Эмилиану, будьте готовы. Спрячьте ее получше. Катэль, ты в порядке? Все хорошо?

— Нет, не все.

Тамхас понимающе кивнул. Катэль, пошатываясь, подошел к дивану, сел на него и стиснул голову руками. Магический фон ощутимо сгустился и стал давящим.

Майя почувствовала себя лишней: незнакомое чувство, но ясное и сильное. Она тихо извинилась перед Тамхасом и вышла. Ветер, напоенный запахом цветов, ударил ей в лицо, вышибая из легких душный парфюм Бринэинна.

Что из выясненного наиболее важно? Как доказать брату, что это не глупости? Действительно ли король не прочь нагрянуть в гости к Иса? Майя думала об этом, пока шла обратно к пространственной спирали. Новости теснились в беспокойной голове, подгоняя, ускоряя ее шаг.