В Хай-Уикоме, в полночь (гет)

В ближайшее время ей предстояло узнать о Шерлоке Холмсе больше, чем она могла бы желать. По крайней мере, никак не меньше, чем после тщательного анализа его профиля в Twitter.

(Итог анализа: парадоксально, но Шерлок с его занудными твитами был уморительным, пока зачем-то не отрастил себе чувство юмора.)

Как осведомитель, Ирэн Адлер кончилась в тот момент, когда письменно изложила все, что знала о боевиках, на целой кипе бумажных листов. Писала она скрупулезно, не торопясь; Шерлок курсировал из угла в угол позади нее, бросая задумчивые взгляды в окно, где виднелись строения чешского полигона. Минуты тянулись вязкой смолой; у Ирэн от долгой писанины начинало болеть запястье. Ко всему, Майкрофт Холмс, очевидно, был не в лучшем расположении духа (хотя в другом его было не застать). Медлительность Ирэн, равно как и желание Шерлока проложить тропинку по скрипящему под его ногами ковру, выбивали Майкрофта из привычного ритма жизни.

Но он молчал.

Наконец, доминантка с гнетущим чувством отодвинула от себя исписанные листы. Все так же молча Майкрофт собрал их в ровную стопку, потрафив своему внутреннему перфекционисту выравниванием их уголков до микроскопической точности, сверился с карманными часами и по-английски вышел прочь. И больше в этой стране его не видели.

Как подневольное лицо, Ирэн Адлер началась именно в эту секунду.

— Могу я задать вопрос?

— Хм? — ненадолго отвлекся Шерлок от окна.

— Ваш брат. Он действительно вас ненавидит?

— Ах. Вы так решили, поскольку…

— …он хочет, чтобы вы поработали в поле, но это будет скорее пекло, — твердо сказала Ирэн, обернувшись на Шерлока. — Либо после гибели Мориарти у вас нет более злейшего врага, чем ваш брат… либо он, как Джон Ватсон и прочие, считает вас богом.

— Богом? Джон вовсе не считает меня богом… — нахмурился Шерлок, но выразительный взгляд мисс Адлер не дал ему договорить.

— Вы же понимаете, насколько для вас плохи оба варианта?

Ирэн поднялась со стула, на котором провела несколько часов, и выпрямилась во весь рост, желая заглянуть детективу прямо в глаза. Она бы встала на цыпочки, не будь это слишком странно для ее возраста и предпочтений.

Шерлок словно нехотя скрестил свой взор с ее, и Адлер почувствовала себя гораздо выше и влиятельнее самого могущественного из сверхлюдей. Разве что его запах, тонко бередивший обоняние, напоминал ей, насколько она зависима. Но так и должно было быть. Ведь… пока она хочет Шерлока Холмса, все идет как надо.

— Мы оба знаем: я привык играть до конца, — ровно произнес он. — С Мориарти не покончено, пока театр полон его теней.* Верьте или нет, но избавиться от них — вот моя цель. Не знаю, с чего вам взбрело, будто я не гожусь для этой работы.

— Один раз вы уже умерли, а вам все мало, — не сдавалась Ирэн.

— Выходит, вы меня отговариваете?

— Разве?

И она печально улыбнулась, и улыбка ее сказала: «Это было бы пустой тратой времени».

В голос Шерлока просочились чуть теплые нотки, когда он произнес:

— Выше нос, мисс Адлер. К смертельным забавам нам обоим не привыкать.

Ирэн думала про себя, что она-то, в отличие от него, находится здесь не по собственной воле. Просто у старшего из двух братьев нашелся для нее подходящей длины поводок, и сбежать из компании чопорных англичан в промежутке между вертолетом и авиалайнером ей не светило.

Ирэн думала, что, подвернись ей возможность сбежать и сохранить самое дорогое — свободу, — она бы не сомневалась ни единой минуты. Она была зла, раздосадована, ведь именно Шерлок Холмс по наводке своего брата выманил ее одной-единственной весточкой. Пожалуй, ей… хотелось злиться на Шерлока.

Но еще Ирэн думала, что, каким бы элегантным ни было ее жемчужно-серое платье, в эту минуту она бы хотела стоять перед Шерлоком в одном его пальто, наброшенном на ее голое тело.

Потому что она хотела злиться, но ее свободолюбивый нрав уступил эйфории, вызванной предвкушением. Ей предстояло узнать о Шерлоке больше, чем Джону Ватсону. А кто в целом мире откажется от такого шанса?

* * *

Почему больше, чем Джону? — спросили бы ее.

Потому что мне действительно важна любая мелочь, — ответила бы Ирэн.

Шерлок Холмс постоянен в своих привычках, но абсолютно непредсказуем в поступках, узнала она в первый же месяц европейских каникул. В какой бы день Шерлок ни планировал путешествие по пражской канализации или экскурсию в заброшенные дома окраин (если вообще планировал, а не срывался в импровизацию), он всегда был одет с иголочки, гладко выбрит, ухожен. Грязь и зловоние этих мест ничуть его не заботили, как и роскошь, изыск Вальдштейнского дворца. Он был совершенно неприхотлив, а вот Ирэн… Ей приходилось заново привыкать к тому, что в любую секунду переменчивый ветер может ее унести и забросить в фешенебельный квартал, в глухомань, в места без названия, словом, куда угодно. Таиланд разбаловал ее окончательно, но Ирэн не собиралась жаловаться. Ни единого протестующего возгласа не слетело с ее накрашенных губ, пока она, затаившись в грязном и темном подвале, по колено в воде и с пистолетом в руках, ждала условной команды. Она не была спецагентом — как и Шерлок. Она не пыталась играть в наемного убийцу — как и он. Но подвал был, пистолет был, и чешский ублюдок был у нее на мушке. Чертовски непредсказуемый день, не правда ли, мистер Холмс, вы, чертовски непредсказуемый ветер?

— Хорошая работа, — расщедрился Шерлок на похвалу. Ирэн, минутой раньше прострелившая чеху обе ноги, опустила пистолет и стала наблюдать, как детектив роется в чужих карманах. Ублюдок орал от боли и, судя по всему, плевался ругательствами; и если бы Ирэн сочла нужным снизойти до беседы с ним, то сказала бы, что он явно легко отделался.

— Второй ушел?

— Увы. Однако... — Шерлок продемонстрировал ей сотовый телефон, выуженный из кармана бандита, — с помощью этого догоним и его.

— Чем вы занимались, пока я делала всю… грязную работу? — и тут Ирэн озарило: не потребовать ли с него чек на новую пару туфель?

— Вспоминал легенду о големе, — ответил он и больше ничего к этому не добавил.

Шерлок не тщеславен, но он явно любит быть в центре внимания. Любит впечатлять. Поражать. Эпатировать. Он прекрасно сознавал, что разительно отличается от большинства людей — хотя и не всегда понимал, чем именно, — и Ирэн не уставала любоваться тем, с каким старанием он выставлял эту разницу напоказ. Он напоминал окружающим (вначале — своим видом, позже — хлесткими репликами), что они идиоты, безнадежно застрявшие в эволюционном тупике, но при этом не раз спасал их жизни… вовсе не за награду в виде ярого почитания и благодарности, в которой он совершенно не нуждался. Что, неужели ему было все равно? Не настолько, чтобы не броситься под стремительно мчащийся поезд за чьей-нибудь обреченной душой.

Но не стоит забывать, что этот невозможный британец тащил за собой в упряжке изумительную американку, которой, к слову, и была Ирэн Адлер. Было трудно игнорировать ее восхищенные взгляды, но правда в том, что общее дело предоставило и ему массу способов узнать ее куда как лучше.

Например, Ирэн Адлер — женщина многих талантов.

— Пять восемь ноль семь, — вслух подумал сидящий за ноутбуком Шерлок, и Ирэн прекратила расчесываться, чтобы шорох распутываемых гребнем волос не мешал ей внимать бархатистому голосу. Одетая лишь в гостиничный халат, она приблизилась к детективу, чтобы поверх его плеча взглянуть на экран.

— Что это? — полюбопытствовала она.

— Номер бронированного авто, на котором один из клиентов Мориарти — влиятельный банкир — отправится сегодня в Пражскую государственную оперу. Майкрофт считает, что там он встретится с вербовщиком террористов, который…

— …тоже предпочитает «Якобинца», — перебила Ирэн. Застывший от удивления взгляд Шерлока стоил того. — Это ваш банкир? Симпатичное фото. Должна сказать, он большой любитель оперы… и игр со связыванием. Не хочу хвастаться, но мне удалось угодить ему и в том, и в другом.

Прикоснувшись к его плечу, Ирэн почувствовала даже сквозь два слоя материи, что он напрягся. И усмехнулась:

— Я исполню для вас самую чувственную арию, если пожелаете…

— Лучше достаньте мне его портмоне, — отмер Шерлок, прокашлявшись. — И обе запонки.

Она уже отучилась задавать глупые вопросы вроде «зачем вам чужие запонки?» В конце концов, он же не спрашивал, как она это провернет…

— Просите и полу́чите, — промурлыкала Ирэн.

Шерлок любит собак, по крайней мере, ищейку он почесывал за ухом с большим удовольствием. Ирэн изъясняется на пражском немецком и знает понемногу ругательств из каждого языка. Шерлок не рассеян — ему наплевать. Ирэн не цинична — она зовет вещи своими именами.

Шерлок никогда не ответит на ее намеки, а Ирэн никогда не выиграет у него в шахматы.

Так она думала. Но однажды она все-таки выиграла, и он, в свою очередь, ответил.

____________________________________________

*«С Мориарти не покончено, пока театр полон его теней», — по мнению автора, Шерлок ссылается на знаменитую метафору Шекспира: «Весь мир — театр».

Здесь есть парочка небольших отсылок к первоисточнику Артура Конан Дойла.

Книжная Ирэн Адлер действительно была в прошлом оперной певицей. Эта ее сторона всегда меня интриговала.

Также опера, которую дают в Праге — «Якобинец», — выбрана неслучайно: она была написана Антонином Дворжаком в 1888 году, и в тот же год происходят события рассказа «Скандал в Богемии», где в первый и последний раз появляется Ирэн Адлер.