Сын героя (джен)

— Точно больше ничего не хочешь взять? — обратился Саске к Кезуки, застёгивая молнию сумки.

— Точно.

— Дело твоё, — Учиха развернул над сумкой свиток, и она с громким хлопком исчезла. Поймав удивлённый взгляд мальчика, Саске коротко пояснил, — Так удобнее, не придётся тащить всё с собой.

Тянуть резину Саске не хотел. После завтрака он позволил Кезуки напоследок походить по комнатам, прощаясь с родным домом, и вскоре они уже стояли на крыльце. Заперев дверь, Учиха кинул ключи в карман.

— Не забывай, ты сюда ещё вернёшься и не раз. — напомнил он грустно глядевшему на дом мальчику. Кезуки кивнул.

Они подошли к соседнему дому. Открывшая им дверь Рицуха сразу всё поняла.

— Уже уходите? Так рано? — она выглядела расстроенной.

— Да, — ответил Саске, — нам уже пора.

Женщина одёрнула фартук и, вздохнув, улыбнулась.

— Тогда подождите, я сейчас сделаю вам бенто в дорогу.

— Не стоит… — хотел было отказаться Саске, но Рицуха прервала его.

— Это не займёт больше пяти минут.

Она действительно очень быстро вернулась и протянула Саске коробочку для бенто.

— Вот, подкрепитесь в дороге.

— Спасибо, — поблагодарил Учиха, принимая обед. Рицуха наклонилась к тихо стоявшему в стороне мальчику.

— Ну, — она ласково взъерошила ему волосы, — пока, Кезуки. Надеюсь, у тебя всё будет хорошо.

К удивлению Саске, мальчик обнял добродушную соседку.

— До свидания, Рицу-сан.

Женщина немного смутилась, но обняла его в ответ.

— Удачи тебе, — тихо сказала она, а потом высвободилась из объятий, выпрямляясь. — Я не люблю долго прощаться, так что идите. Счастливого пути, — пожелала Рицуха уже им обоим и скрылась за дверью.

Саске спустился с крыльца и протянул ладонь Кезуки.

— Пойдём.

Помедлив, мальчик позволил взять себя за руку. Перед уходом они планировали посетить два места — резиденцию и кладбище. В резиденции Саске сообщил о том, что покидает деревню и забирает с собой Намуру Кезуки. Оформление пропусков не заняло много времени, и вскоре они уже подходили к кладбищу. Купив у торговавшей цветами старушки белые хризантемы, Саске отдал их Кезуки и остановился у ворот.

— Иди один, — ответил он на вопросительный взгляд уже зашедшего на территорию кладбища мальчика, — я подожду тебя здесь. Можешь не торопиться, но и не задерживайся слишком долго.

Не возражая, Кезуки двинулся по тропинке и скрылся за поворотом. Прислонившись спиной к забору, Саске посмотрел на медленно, но верно поднимающееся по небесному куполу утреннее солнце. Будет лучше, если они достигнут находящегося сразу за долиной озёр леса до того, как станет совсем жарко. Иначе непривыкшему к долгим походам мальчику будет тяжело.

Кезуки вернулся довольно быстро, не прошло и десяти минут. Саске окинул его оценивающим взглядом — мальчик был бледным и понурым, но не плакал. Хорошо это или плохо, Учиха не знал, поэтому просто спросил:

— Ты как?

Кезуки поравнялся с ним и тихо невнятно ответил.

— Всё нормально.

— Готов?

— Да. — на этот раз в голосе было больше уверенности. Саске снова взял его за руку, крепко сжав маленькую ладошку.

— Тогда вперёд.

Долина озёр, подарившая деревне название и известность, — это скопление чуть больше десятка небольших, но близко расположенных озёр, славившихся кристальной чистотой воды и редкими видами рыб, обитавшими только здесь. Самое маленькое расстояние между двумя соседними озёрами — шестнадцать метров, но как ни странно они никогда не смешиваются, даже во время весеннего разлива или сезона дождей.

Ещё одна особенность долины — разный оттенок воды в каждом озере. От бирюзового до тёмно-зелёного и от небесно-голубого до глубокого синего. Это объясняется тем, что все озёра имеют совершенно различные характеристики: глубину, флору и фауну, форму дна и даже состав воды.

И конечно, люди внесли свой вклад в красоту этого места, высадив по берегам специально подобранные деревья и кустарники, выложив дорожки и возведя мосты, каждый из которых — произведение искусства. Особенно притягивающий и волшебный вид долина обретает вечером, когда десятки фонарей отражаются в тёмной воде, Саске видел это в прошлое посещение деревни — зрелище поистине впечатляющее. В это время здесь всегда собирается много людей, однако и днём народу немало. Всё-таки достопримечательность, известная далеко за пределами деревни и даже страны.

Но сегодня выборы, на которые пошли почти все местные жители, а туристов после недавнего упадка деревни ещё не было. Долина пустовала.

Саске с Кезуки в тишине пересекали долину, стараясь выбрать среди дорожек и мостов самый короткий путь. День уже вступал в свои права, жара усиливалась, но от воды веяло прохладой. Это радовало.

— Ты часто бывал здесь? — нарушил Саске молчание. Просто для того, чтобы оторвать мальчик от явно невесёлых раздумий.

— Да, наверное. Здесь проходят очень красивые фестивали, да и вообще… — Кезуки замолчал, но через какое-то время продолжил, — раньше мы ходили сюда с мамой, но потом, — он слегка запнулся, — когда она заболела, меня водила Рицу-сан.

— А одного тебя не пускали?

— Нет. Мама боялась, что я упаду в воду и утону.

Саске удивлённо поднял бровь.

— Серьёзно?

— Я ведь не умею плавать.

— Что так? Некому было учить? — едва озвучив вопрос, Учиха понял, что зря задал его. Ответ ему и так был известен.

— Да. Мама сама не умела, да и времени у неё не было. А соседей я не хотел просить.

Саске молчал, но даже без слов можно было понять, о чём они оба думают.

По определению вещей учить мальчика должен был Итачи. Его обязанность. Но, чёрт возьми, если бы в этом мире каждый выполнял то, что должен. И ни меньше, ни больше. Саске знал множество случаев, когда невыполнение обязанностей влекло за собой немало потерь. И наоборот, когда кто-то брал на себя слишком много… Это никогда не приводило к хорошему. Вспоминая самого Итачи, который взвалил на свои плечи столько ответственности, почему-то посчитав, что решение конфликта между кланом и деревней его долг. Или же Данзо, записавшего в свои обязанности управление человеческими судьбами себе в угоду.

Сам Саске считал, что долг перед семьёй — самый важный. Даже не перед кланом, а перед родителями, перед братьями и сёстрами, перед детьми. Пусть это было эгоистично, но…

— Саске-сан? — прервал его размышления Кезуки.

— Что? — Саске отреагировал с некоторым запозданием, посмотрев на мальчика. Под пристальным взглядом Учихи он замялся.

— А… а вас кто учил плавать?

— Меня? — вопрос был неожиданным, но если Кезуки, судя по всему, немного отошёл от переживаний и решил поговорить, то… То надо было ещё вспомнить, кто его учил плавать. Саске задумался, перебирая в голове моменты из полузабытого детства. Кажется, это было на речке, а учил его…

— Брат. Меня учил Итачи. — уверенно ответил он.

— Брат? — переспросил Кезуки, — разве не ваш отец?

— Отец? — Саске усмехнулся. — Нет.

— А почему?

— Мой отец, твой дед, получается, был главой клана Учиха. И поэтому у него никогда не было свободного времени. Итачи он ещё занимался, потому что тот был старшим наследником. А до меня у него руки не доходили.

— Разве управлять кланом так сложно?

— Конечно. Тем более, если это клан Учиха.

— Что особенного в этом клане?

Саске остановился. Повернувшись к Кезуки, он пристально посмотрел в его большие, по-детски наивные глаза. Был на месте мальчика кто-то другой, Саске бы подумал, что это неудачная шутка, но…

— Что ты знаешь об Учиха?

— Ничего.

— Совсем?

Кезуки пожал плечами.

— Я знаю только, что вы принадлежите к нему и отец… принадлежал.

Саске вспомнил, как Медока говорила, что знала о клане только по слухам. И Кезуки, скорее всего, даже не слышал эту фамилию до его появления.

— Ты тоже Учиха, не забывай. Твоя мать дала тебе свою фамилию, потому что, если бы все узнали о твоём происхождении, это создало бы много проблем.

— Каких проблем? — Кезуки выглядел озадаченным.

Саске опустил ладонь на макушку мальчика и нахмурился, ощутив жар.

— Я расскажу тебе, когда придём в Коноху — история нашего клана не самая весёлая. — он взглянул на небо и нахмурился ещё больше, — солнце уже в зените, а до леса далеко. Пойдём быстрее.

Оставшийся путь по долине они проделали молча. Когда они спустя полчаса наконец достигнули лесного массива, Кезуки уже заметно подустал. Саске достал флягу с водой и, сделав глоток, протянул мальчику. Наблюдая, как жадно тот стал пить, Учиха про себя посетовал, что не предложил воду раньше.

— В следующий раз, если что-нибудь захочешь — говори сразу, хорошо?

— Хорошо, — Кезуки кивнул, возвращая флягу, — а долго нам ещё идти?

— Идти мы больше не будем, а тебе вообще можно расслабиться.

— Почему?

— Ты ведь не знаешь, как шиноби передвигаются по лесу?

— Нет.

— Многому же тебе придётся учиться. — Саске вздохнул, — мы перепрыгиваем с одного дерева на другое, поэтому, — он присел на корточки, — залезай.

— Но… — Кезуки топтался на месте, — может, мы просто пойдём. Я могу ещё идти. Вам будет тяжело…

— Во-первых не смеши меня, — резко перебил его Саске, — тяжело мне не будет. Во-вторых, идти слишком долго, а время нужно ценить. Давай залезай и держись крепче.

По мальчику было видно, что он хотел ещё что-то сказать, но не решился и послушно вскарабкался ему на спину. Учиха выпрямился, придержав Кезуки за ноги.

— Держишься? — мальчик кивнул, — если что-то случится, говори, — ещё раз

предупредил его Саске.

— Хорошо.

Шиноби легко оттолкнулся от земли и приземлился на ближайшей ветке.

Путь от Деревни Озёр до Конохи был довольно долгим даже для такого сильного шиноби, как Саске. Благо, почти везде, за исключением небольших степных зон, находился лес. До самого вечера Учиха нёс Кезуки на спине, изредка делая привалы. Поначалу мальчик боялся, порою слишком сильно сжимая шею Саске на особо дальних прыжках, или когда тот с высокой ветки резко уходил вниз, но потом привык и даже немного вздремнул. Более того, ему понравилось. На первом привале, когда они остановились ненадолго передохнуть, Саске отчётливо видел в его глазах неподдельный восторг и восхищение. В то время как для шиноби такой способ передвижения был почти рутиной, для Кезуки это было чем-то новым и необычным. Впрочем, у мальчика ещё всё было впереди.

Когда совсем стемнело, Саске нашёл удобную поляну, где они молча поужинали и легли спать. На этот раз оба спали крепко, видимо, сказалась усталость, да и свежий лесной воздух сыграл свою роль. Проснувшись на рассвете, Саске объединил остатки бенто со своими скромными запасами, благодаря Рицуху за то, что ему не пришлось охотиться и разделывать тушки кроликов на глазах ребёнка. Организовав еду, он сразу разбудил Кезуки, решив, что будет лучше быстрей прибыть в деревню, до которой оставалось не так уж много, и выспаться уже там.

После завтрака Саске снова усадил на спину полусонного мальчика и двинулся в путь. Через четыре часа лес закончился, и они вышли на дорогу, ведущую непосредственно к деревне. На горизонте показался знакомый любому, кто хоть раз бывал в Конохе, монумент. Растормошив дремавшего Кезуки, Учиха поставил его на ноги.

— Мы почти у цели. — сказал он.

Сонно протирая глаза, мальчик огляделся.

— Что это? — спросил он, указывая вперёд.

— Скала с лицами хокаге. Местная достопримечательность, — лаконично ответил Саске.

— А деревня где?

— Деревню отсюда не видно, она находится в большом углублении, сразу перед скалой.

Издалека создавалось впечатление, будто впереди обрыв, но оно было обманчиво.

Дорога просто круто уходила вниз и, выпрямившись, огибала деревню до главных ворот, у которых сходились все без исключения дороги, ведущие к деревне.

На спуске их взору наконец предстала Коноха. Ещё сонная и малолюдная, но оттого не менее впечатляющая, Деревня Скрытого Листа раскинулась в низине, окружённая со всех сторон густым лесом, подёрнутым дымкой сверкавшего на солнце тумана. Словно зазывая путников, она приветливо пестрила многочисленными крышами домов, магазинов, кафе и бакалейных лавок, над которыми возвышались резиденция хокаге, академия и госпиталь.

— Она… огромная, — заворожённо прошептал Кезуки.

— По сравнению с твоей родной деревней — может быть. Но на самом деле она не такая уж и большая. Скоро ты это и сам поймёшь.

Главные ворота встретили их привычно-распахнуто, словно приглашая войти внутрь, неизменные охранники у входа по привычке кивнули ему, внимательно посмотрев на мальчика, вежливо поинтересовались как прошла миссия и поздравили с возвращением. Вообще, зная, насколько любят жители свою деревню, Саске удивлялся, как на воротах ещё не повесили плакат с надписью: «Добро пожаловать домой».

Не то чтобы он по прежнему ненавидел Коноху. Это прошло. Однако неприятный осадок в душе всё равно остался, и потребуется много времени прежде чем он уйдёт. И домом для него была не деревня, как для многих других, а вполне конкретное здание, где жила его семья. К которому он, кстати, и направлялся. Хокаге подождёт.

Дом Саске, совсем недавно построенный, находился на другом конце, в новом районе расширяющейся Конохи. Кезуки пришлось взять за руку — мальчик совсем потерялся, восхищённо рассматривая улицы и здания, и совершенно не смотрел, куда идёт. Глядя на него, Саске позволил себе улыбнуться. Он не ошибся, смена обстановки действительно оказала на мальчика положительное влияние — он смог отвлечься от своего горя. Конечно, боль и чувство потери ещё вернутся, но… Даже так, это уже неплохо.

Утреннее солнце ещё блестело на окнах, когда они подошли к двухэтажному дому с моном Учиха. Поднявшись на крыльцо, Саске нажал на кнопку звонка. Робкое прикосновение к руке заставило его опустить взгляд на Кезуки. В глазах мальчика читалось беспокойство.

— Расслабься, — сказал Саске, положив руку ему на плечо. — Всё хорошо.

— Но… — начал Кезуки и тут же замолчал, услышав шаги. Им открыла Сакура, видимо, недавно проснувшаяся, с распущенными волосами и в лёгком платье на бретельках. Поёживаясь от утренней прохлады, она торопливо пропустила их в прихожую. Закрыв за собой дверь, Саске обнял жену, поцеловав её в щеку.

— Я дома.

Сакура прижалась к нему в ответ.

— С возвращением.

Отстранившись, она улыбнулась ему, а потом перевела взгляд на замявшегося на пороге мальчика. Присев перед ним на корточки, она заговорила, продолжая улыбаться:

— Здравствуй. Ты, должно быть, Кезуки? — мальчик кивнул, — Саске предупредил о тебе. Я — Сакура, его жена. Получается, твоя тётя. — с этими словами она протянула ему руку.

— Р.рад знакомству, — Кезуки робко пожал её ладонь, чуть улыбнувшись.

— Вы будете завтракать? — спросила Сакура у Саске, поднимаясь.

— Мы завтракали уже, но это было рано утром, так что, думаю, не откажемся.

— Ну тогда разувайтесь и мойте руки. А я пока на стол накрою.

Сакура ушла на кухню. Саске снял осточертевшие за время путешествия сапоги, ступая босыми ступнями на прохладный, приятный на ощупь деревянный пол. Кезуки возился со шнуровкой ботинок. Дождавшись, когда он разуется, Учиха положил руку ему на спину, подталкивая вперёд.

— Ну, вот. Теперь это твой дом, — сказал Саске, когда они переступили порог прихожей, — пойдём, я покажу тебе, где ванная. Заодно и сам умоюсь.

Идя чуть впереди, Кезуки рассматривал место, где он отныне будет жить. В отличии от его прежнего дома, выдержанного в традиционном стиле с сёдзи и деревянными панелями, этот выглядел гораздо современнее, сверкал со вкусом подобранными элементами декора и будто дышал чистотой и новизной.

Раковина в ванной находилась несколько выше, и Кезуки пришлось подняться на носочки, чтобы вымыть руки. Умывшись, он собрался было подождать Саске, но тот, взглянув на него, покачал головой.

— Иди на кухню. Она сразу за стеной. Мне надо ещё переодеться. — его одежда действительно была вся в пыли, в то время как Кезуки, почти всё время сидевший у него за спиной, остался чистым.

Кезуки смотрел в спину поднимающегося наверх Саске. Без него он сразу почувствовал себя неуверенно. Потоптавшись в коридоре, он вошёл в кухню и нерешительно замер на пороге. Здесь вкусно пахло свежей выпечкой, рисом и овощами. Сакура крутилась у кухонного стола, заканчивая нарезку. Когда-то, до того, как слегла в постель, также делала его мама, но Кезуки уже смутно это помнил.

Разложив завтрак по тарелкам, Сакура повернулась, чтобы поставить их на обеденный стол и заметила мальчика.

— Что стоишь? — спросила она, расставляя тарелки, — проходи, не стесняйся, — девушка отодвинула для него стул, улыбнувшись, — садись.

Кезуки робко вошёл, шлёпая босыми ногами по плитке, и забрался на стул. Он пока не знал, как ему относиться к Сакуре, но её яркие, необычного цвета волосы и живые искристые глаза привлекали внимание мальчика. Пока девушка суетилась, раскладывая палочки и наливая воду в чайник, Кезуки невольно следил за ней, тут же отводя глаза, стоило их взглядам встретиться. Сакура казалась ему полной противоположностью Саске — в то время, как её муж был немногословным и спокойным, одним своим видом внушающий уважение и подчас даже страх, девушка почти всё время что-то говорила или напевала себе под нос, изредка спрашивая что-то у Кезуки и постоянно улыбаясь. В отличии от Саске, она располагала к себе с первой минуты общения и, отвечая на её вопросы, мальчик неожиданно расслабился и почувствовал себя почти дома.

Глава семьи спустился через несколько минут, одетый в слегка помятую домашнюю футболку и бриджи, и занял место рядом с Кезуки.

— Ты к Сараде не заглядывал? — спросила Сакура, присоединяясь к ним.

— Она ещё спит, — ответил Саске, принимаясь за еду.

Кезуки удивлённо посмотрел на него.

— Сарада?

— Наша дочь, — пояснил Учиха и указал палочками на тарелку мальчика, — ешь, а то остынет. Приятного аппетита.

Кезуки первый раз слышал, что у его дяди есть и свой ребёнок, и эта новость почему-то встревожила его. Может из-за того, что Саске ни разу не упоминал о дочери, а может из-за страха быть лишним в чужой семье.

Однако голод давал о себе знать, и мальчик, отогнав пока невесёлые мысли, начал есть. Завтрак был вкусным, а его апатия уже прошла, так что на этот раз он оторвался от тарелки, только когда она опустела, к немалому удовольствию Сакуры. Вдоволь наевшийся, он почувствовал, как глаза начинают слипаться, и не смог удержать зевок.

— Ты будешь чай? — вопрос Саске прозвучал как в тумане.

— Мм? — Кезуки с трудом понял, что от него хотят, — нет, спасибо.

— Э, да ты спишь, — протянул Учиха, склоняясь над ним. Откуда-то сверху, будто сквозь толщу воды донёсся голос Сакуры.

— Конечно, поднял ребёнка ни свет ни заря… — она что-то ещё говорила, но Кезуки уже не разбирал слов, сквозь сон ощущая, как его подняли и отнесли видимо в одну из комнат на втором этаже.

Переодев мальчика, Саске уложил его на заранее расстеленный Сакурой футон и укрыл одеялом. Кезуки тут же свернулся калачиком, зарывшись носом в подушку. Улыбнувшись, Учиха неслышно покинул комнату, аккуратно закрыв за собой дверь.