Дети воинов (джен)

Полная луна освещала балкон спальни младшего сына Ра и самого Кефера, сидящего в плетёном кресле в ночной одежде.

— Уже два года прошло, — Мафдет словно возникла из ниоткуда.

— Да мне...просто кошмар приснился...Мафдет, я скучаю по ней.

— Я понимаю, — Мафдет обняла паренька. — Постепенно боль утихнет.

Апис всегда строго относился к ученикам, но был справедлив и внимателен. Однако с недавних пор его коллегой стала Мафдет, обучавшая девушек-воинов. Лучшими её ученицами стали Сехмет и Нейт, хотя дочь больше проявляла свой талант на научном поприще. Апис же продолжал учить парней, вырабатывая у них дисциплину и помогая им раскрыть свои способности.

Сегодня Апис решил объявить, что завтра объединит учеников с небольшой разницей в возрасте для тренировки на деревянных хопешах. Они были в восторге и разговаривали только об этом. У многих из них деревянные хопеши уже были, но пользовались они ими редко, так как Апис следовал правилу «Не оружие делает воина воином».

Гиксос и Ка — а также ещё несколько учеников — не попали в эту категорию и потому немного завидовали старшим, но ограничились только бурчанием в их адрес. Масла в огонь подлил один из учеников, Тот, сказав, что Гиксос и Ка ещё маленькие.

— Не обижайтесь, — дружелюбно сказал Рамзес наступившимся мальчикам. — Давайте лучше прогуляемся.

— Мы же хотели уйти, — недовольно заметил Анубис.

— Мы с тобой потом сходим, — настойчиво сказал Рамзес.

Анубис был явно возмущён, но ссориться не собирался. Он приблизился к другу и тихо, чтоб больше никто, кроме Рамзеса, не слышал, произнёс:

— Ты слишком нянчишься с братом. Неужели ты всегда так будешь, и ничто не изменит твоего к нему отношения?

— Только что-то ужасное, — так же тихо ответил сын Осириса.

Анубис покивал и согласился прошвырнуться по рынку с младшими. Однако он всё время был задумчив и часто отвлекался. Но вот уже через несколько часов, когда он и Рамзес собрались куда-то уйти, юный шакал стал весел и даже отпустил какую-то добрую шуточку в адрес брата своего друга.

Вечером же он гостил в доме Осириса. Кстати, в этот день Исида и Гор тоже ночевали у учёного. Это было установлено договорённостью между родителями, по которой одну неделю Исида с сыном жила у Осириса, две следующие жили в своих домах, следующую Осирис с сыновьями жил у Исиды, две следующие снова жили в своих домах, а затем всё по кругу.

Гор увлёкся какой-то поэмой землян, но свиток остался в библиотеке, а Гора мучало любопытство, вот он и попросил Осириса провести его в библиотеку. Учёный с улыбкой согласился и велел сыновьям слушаться Исиду.

Было около десяти часов вечера, когда Рамзес решил подготовиться к завтрашней тренировке и ушёл в свою комнату, оставив брата, друга и названую мать проводить вечер в энергетическом познании.

— Куда он делся?! — внезапно крикнул Рамзес, и послышался грохот. — Он мне нужен завтра на тренировке!

— Рамзес, что ты потерял? — спокойно спросила Исида, появившись на пороге его комнаты.

— Хопеш! Ну, деревянный хопеш. Апис сказал, что завтра тренировка будет с ними. Гикс, где он?!

— Кто? — показался в дверях Гиксос, ещё не до конца пришедший в себя после своего рода медитации.

— Мой хопеш! Тебе он нравился, ты брал?

— Нет, — признался брат.

— Тогда где он? — спросил Анубис с явным недоверием.

— Не знаю, — Гиксос покосился на Анубиса.

— В таком случае ты не будешь против обыска? — продолжал шакал.

— Да пожалуйста.

Исиде эта идея не понравилась, но парни уже всё решили.

Рамзес и Анубис пошли в комнату маленького изобретателя и начали всё осматривать. Тут как раз из библиотеки вернулись Осирис с Гором. Отец сразу спросил, что случилось, и Исида ему объяснила. Тогда все вошли в комнату Гиксоса.

Старшие дети открывали шкафы и сундуки, но ничего не находили. Наконец Анубис залез под кровать.

— Ну угадай, что я нашёл, — сказал он, встав, и протянул другу его деревянный хопеш.

Все изумились, причём Гиксос больше всех. Но Осирис строго сказал:

— Гиксос, объяснись. Ты не только взял без спроса, но и спрятал чужую вещь.

— Но я не брал, отец! Я не знаю, как он туда попал, — попытался оправдаться совершенно сбитый с толку мальчик.

— Гиксос, — ещё строже сказал отец, — не нужно лгать. Зачем ты спрятал хопеш?

— Я не брал его, отец. И я не лгу.

— Гиксос, — в глазах Осириса мелькнул недобрый огонёк, — за ложь наказание будет ещё строже.

— Почему ты мне не веришь? — крикнул Гиксос со слезами на глазах. — Ты же знаешь, что я не поступил бы так!

— Доказательства против тебя, — вставил Анубис со злорадной ухмылкой.

— Это неправда! Я не брал его! — слёзы обиды потекли по щекам мальчика. — Мама бы мне поверила! — с этими словами он резко развернулся и выбежал из дома. Обида разъедала его сердце, слёзы горечи обжигали щёки, и он мчался по ночным улицам куда-то вдаль, не разбирая дороги, не понимая, куда и зачем бежит, лишь бы уйти от несправедливости.

Отец и рта не успел открыть, чтоб остановить его, но уже чувствовал себя виноватым. Действительно, его маленький сын не поступил бы так, но почему хопеш был под его кроватью?

— А я ему верю, — сказала Исида. — Только мне непонятно, почему хопеш был у него. По глазам Гиксоса видно, что он не брал его.

— Кто тогда? — Гор с подозрением покосился на Анубиса.

Гиксос выбежал за черту города и сразу окунулся во тьму и холод ночи. Он всё ещё утирал на бегу слёзы, когда зацепился за что-то и грохнулся на землю, разодрав в кровь руки. Было больно, очень больно, но больнее было недоверие родных. Неужели они не верят, что он не брал хопеш брата? Теперь он вор и лжец, не имеющий чести. Как теперь быть? Как доказать свою невиновность? Они не верят ему. Бежать, прочь и как можно дальше — это единственный выход. Он будет скучать по ним, по всем, но ему теперь не будет жизни, если он останется.

— Эй, кто это? — женский голос раздался совсем рядом.

Гиксос шарахнулся в сторону от испуга, но снова за что-то зацепился и упал, застонав от боли в раненых руках и новой боли в разбитом о камень колене. Причём колено было то самое, которое он разбил, испугавшись Анубиса-монстра несколько лет назад.

— Гиксос, ты что тут делаешь? — это оказалась Мафдет. Она подсела к ребёнку и помогла ему сесть.

Он снова застонал, потом захныкал, сдерживая крик. Тёплая струйка крови текла по его ноге, но он даже руками сжать рану не мог, потому что и руки болели. Мафдет прекрасно видела в темноте и, хорошо зная раны, не стала больше ничего спрашивать, а просто взяла мальчика на руки и понесла в город.

— Твой отец не обрадуется таким ранам.

— П-пож-жалуйста, не к-к нему, — выдавил он из себя и прерывисто выдохнул, словно беззвучно зарыдал.

Мальчик, ночью, далеко за городом, один, израненный, рыдающий, не хочет к отцу, который может ему помочь — здесь что-то неладное. Мафдет, сведущая в травмах, отнесла Гиксоса к себе и быстро промыла его раны. Руки ещё ничего — в царапинах, но целы, а вот колено было разбито сильно. Спрей, останавливающий кровопоток, мазь обеззараживающая, мазь для скорой регенерации, мазь обезболивающая и бинт были пущены в ход. Крики Гиксоса слышала лишь Мафдет, и они эхом отдавались в пустом доме. Колено скоро было зафиксировано, но Мафдет всё казалось, что коленная чашечка сломана, а оборудования для рентгена у неё не было.

Когда мальчик отдышался, она села рядом с ним и спросила:

— Так что ты делал там? Один и рыдающий. И почему ты не хочешь к отцу?

Гиксос заплакал. Он надеялся избежать этого разговора, но Мафдет всегда узнавала нужное. Он почувствовал, что она гладит его по голове и, заикаясь, рассказал случай с хопешем, а также свои планы. Женщина долго молча смотрела на стену за сыном Осириса, не переставая поглаживать его по голове, но наконец объявила:

— Сегодня переночуешь у меня, завтра утром тоже побудешь. Случай странный. Похоже, тебя подставили. Только кто? — она встала и подошла к шкафу: — Нужно поменять грязную одежду... Нашла, — кошка вытащила небольшую ночную сорочку и помогла мальчику переодеться. — Гиксос, мне нужно предупредить Ра и дочь, что сегодня ночую дома, а также доложить о ночном обходе. Ты посиди пока тут, — она перенесла его на свою большую кровать. — Если что, ванная слева. Я постараюсь побыстрее. Не бойся тут.

Скоро послышался звук закрывшейся двери. Гиксос нервно сжимал одеяло и смотрел в тёмное окно. Ему бы догадаться, что Мафдет могла просто связаться с фараоном и Сехмет, но его мысли летали совсем в другом месте.

Женщина быстро достигла пирамиды и нашла Ра вместе с сыновьями и своей дочерью, играющими в какую-то настольную игру.

— За городом всё спокойно, но ночую я сегодня дома. Причину не спрашивайте, — быстро проговорила Мафдет, а когда Ра подошёл к ней ближе, тихо сказала: — Кажется, в семье Осириса не всё гладко. Пока больше ничего сказать не могу. Мне нужно идти, мой фараон.

Мафдет специально пошла мимо дома Осириса. В окнах горел свет, но никакого движения не было. И вдруг кто-то чуть не сшиб её с ног.

— Я прошу прощения, — лицо Осириса было слабо освещено, но и при этом свете ясно различалась озабоченность на нём.

— Осирис, ты удручён? — с интересом спросила Мафдет.

— Я допустил ошибку. Под кроватью Гиксоса нашли хопеш Рамзеса, и все мы подумали, что Гиксос лжёт. Но мои сыновья не способны на кражу и ложь. Теперь Гиксос сбежал из дома, его нет уже несколько часов, и всему виной моя невнимательность, — учёный тяжело вздохнул.

— Ты, наверно, был не в настроении?

— Да, я устал, но это не оправдание. А если с ним что-то случится? Да и как он будет ночевать на улице? Я не прощу себе этого.

— Успокойся, Осирис, и послушай меня. Гиксос сегодня ночует в моём доме, и утром он тоже будет у меня. Но он ранен, руки исцарапаны, а колено, боюсь, может быть проломлено. Стой, — женщина остановила друга, хотевшего уйти к её дому, — это ещё не всё. Он рассказал о случившемся и поделился планами на будущее: он хочет убежать из города. А ещё он словно боится тебя. Когда я хотела отнести его к тебе, он сказал: «Пожалуйста, не к нему»... Сегодня ему лучше вас не видеть. Ты ведь знаешь, что несправедливость сильно шокирует ребёнка.

— Спасибо, Мафдет. Только я всё равно не усну, — Осирис выглядел совершенно разбитым.

— Завтра всё выяснится, — она положила руку на его плечо. — А сейчас мне нужно к нему.

Утром Гиксос с удивлением обнаружил себя в объятиях Мафдет, в её кровати, в её доме, но вскоре всё вспомнил. Нога отекла, и он не мог её распрямлять да и вообще двигать ею. Просить помощи у кошки он не стыдился, потому что Мафдет и Мосвен были очень близки и для детей друг друга были как части семьи.

Чуть позже в дом пришла семья Гиксоса, и вот тут и началось выяснение правды. Осирис не без труда осмотрел сына, но опасения Мафдет не подтвердил, что несколько успокоило всех. И вдруг Анубис сказал:

— Я не думал, что всё так далеко зайдёт, а поэтому сознаюсь, что это я подставил Гиксоса. Просто из-за него мы с Рамзесом не были свободны, — с неким негодованием добавил он.

В воздухе повисло молчание. А что можно было сказать? Анубис прекрасно понимал, что делает, на что идёт, что это неправильно, что это обнаружится. Хотя то, что он сознался, говорит, что он не настолько бесчестен. Но знал ли он, какие последствия будут? Наказание — это понятно. Толки об этом — ясное дело. Но было и ещё одно, о чём юный шакал смутно догадывался, но не придавал значения. А стоило, потому что это и произошло.

— Ты ведь понимаешь, что дальше так продолжаться не может? — сказал Рамзес. — За все эти годы твоё отношение к моему брату только ухудшилось, а ты сам всё больше втягиваешь нас в неприятности. Мне очень горько, Анубис, но теперь мы больше не друзья.

— Понимаю, — ответил Анубис, но в его сердце затаилась горькая обида. Теперь его дружбе с Рамзесом настал конец.

Примечание к части

Ну что, признавайтесь — было интересно узнать больше об этом моменте, когда читали «Свет в сердце»?

Примечание к части

Вот и раскрытие ещё одного момента, о котором говорилось в работе «Свет в сердце», а именно в седьмой главе.