Дети воинов (джен)

День юного фараона Египтуса начался с того, что в коридоре пирамиды он налетел на хорошенькую девушку-кошку рыжего цвета, золотые волосы которой ярко переливались на солнце. Сам фараон — парнишка семнадцати лет с орлиным носом, имя которому Ра.

— Простите, мой принц, — извинилась девушка, которой было четырнадцать.

— Нет, ты извини. Это я налетел на тебя, — улыбнулся он. — Как тебя зовут? И почему я раньше не видел тебя?

— Мафдет, повелитель. Я родом с Сумеречных островов, а сюда приехала пару недель назад, с торговцами, — девушка не поднимала глаз.

— Где же ты живёшь? И кто твои родители?

— Родители умерли, а живу я на окраине города.

— Прости. Соболезную.

— Ничего, принц. Простите, я должна найти Осириса, сына Геба.

— Я помогу тебе, Мафдет, только скажи, зачем он тебе?

— Я встретила его пару дней назад, на базаре. Он обещал помочь мне с протекающей крышей и велел сегодня прийти сюда.

— Идём, — Ра потянул Мафдет за руку, — я отведу тебя к нему.

Мафдет послушно пошла за принцем, чувствуя, что может доверять ему. Золотой город оказался не таким страшным, как она представляла, а жители были добрыми и всегда готовы помочь. Так, один торговец показал ей заброшенный дом, а добрые соседи помоги обустроить его. Они же приносили ей пищу. Однако они не могли всегда ей помогать, и Мафдет стала искать работу. Она хорошо вышивала, поэтому нанялась помогать швее. И вот встретила юного Осириса, увлекающегося наукой и медициной. Добрый сын Геба посочувствовал сироте и решил помочь.

Сам Осирис уже изготовил устройство, которое заделает дыру в потолке дома Мафдет, и отдыхал, разговаривая с Исидой, дочерью Амона, которая ужасно ему нравилась, но он никак не решался ей открыться. Исида была привлекательной девушкой четырнадцати лет, т.е. была на год старше Осириса, но никогда не брезговала общением с ним, даже наоборот, любила говорить с Осирисом. Или всё-таки любила самого Осириса?

— Ну вот и пришли, — сказал Ра. — Осирис, к тебе гостья!

Парень обернулся, поклонился принцу (как и Исида) и поманил Мафдет к себе.

— Вот, закрепишь его на потолке, нажмёшь на эту кнопку, и дыра исчезнет, — он дал ей шарообразное устройство размером с небольшую дыню. — Если ещё что понадобится, смело приходи ко мне.

— Большое спасибо, — поклонилась Мафдет.

В коридоре что-то зашумело, и через минуту в двери ввалился приземистый толстенький парень тринадцати лет — Бэс. Бэс был известен своим весёлым нравом и способностью попадать в смешные ситуации. Вот и сейчас он опрокинул на себя медную вазу, стоявшую у входа.

— Вот явился наш Бэс — жди опять погром с небес, — вздохнул Осирис и помог другу подняться. — Каким ветром, сын Махеса?

— Помощь нужна, часы можешь починить? Срочно, а то Сет меня съест.

— Давай посмотрю, — Осирис взял часы и подошёл к лупе.

Пока Мафдет удивлялась шуточным стишкам, Исида поинтересовалась, как Бэс умудрился сломать часы Сета. Парень ответил, что упал в коридоре, потому что там стояла пальма, а потом поинтересовался насчёт Мафдет. Теперь уже девушка рассказала свою историю.

— Держи, всего-то колёсико слетело, — юный учёный отдал часы.

— Благодарю сердечно, помню вечно, — раскланялся Бэс.

Мафдет хихикнула и сразу закрыла рот рукой, в смущении опустив глаза.

— Не волнуйся, милочка, ведь в веселье кроется секрет долголетия, — сказал Бэс, выставив указательный палец. — Хочешь жить долго — смейся побольше, когда улыбок много... — тут Бэс замялся.

— Проживёшь ты дольше, — закончила Исида, и все расхохотались. Смеялись так сильно, что Бэс выронил часы. Мафдет в мгновение поймала их у самого пола — а ведь это большая скорость, если учесть ещё и то, что Бэс парень низенький.

— Ого, вот это скорость, спасибо большое, — поблагодарил он, принимая часы. — На этот раз им бы точно пришёл конец.

Мафдет немного покраснела и ответила, что это пустяки, а Исида задумчиво переспросила её, где она работает.

— У швеи. Ой, мне пора, иначе госпожа Бенну¹ подумает, что я отлыниваю. Спасибо огромное ещё раз, — она поклонилась и вышла.

— Ра, эта скорость... — начала Исида.

— Знаю, — перебил её юный фараон. — Я поговорю с отцом.

Вошёл Сет, парень четырнадцати лет, с головой неизвестного зверя и спросил, что это за девушка, которая вышла, и где его часы.

— Мафдет, — ответил Бэс, подавая часы, и рассказал о ней.

* * *

Когда Мафдет исполнилось семнадцать лет, она уже была хорошим воином армии Ра, который уже правил Египтусом и Египтом. Его отец, Атон, начал подыскивать сыну невесту. Однако Ра всячески протестовал и говорил, что ему ещё рано жениться. Атон удивлялся и говорил, что обзавёлся женой уже в восемнадцать лет.

— Ну и что? И десять лет жил с женой, и только на одиннадцатый год совместной жизни появился я. А я считаю, что у супружеской пары ребёнок должен родиться хотя бы через три года. И вообще я не готов, — заканчивал Ра и уходил. Этим всегда и кончался разговор. Атону только оставалось надеяться, что следующий разговор окончится благоприятнее.

Ра же в плохом настроении уходил в небольшой цветничок за пирамидой, где старался вновь обрести хорошее настроение. И уходил ещё и потому, что эти цветы любила Мафдет и часто приходила сюда. Завидев Ра, она сразу всё понимала.

— Он опять заставлял тебя выбирать невесту?

— Он не понимает, что я ещё не готов стать чьим-то мужем и взвалить на себя обязанности главы семьи.

Они садились на скамейку под пальмой, и Мафдет начинала перебирать его волосы, заодно массируя голову фараона и плечи. Это невероятно расслабляло его, и плохое настроение уходило куда-то вдаль. Ра испытывал сильные чувства к Мафдет, но сумел замаскировать их под крепкие дружеские, так что никто не догадывался о его к ней симпатии, разве что такая идея иногда приходила в голову самой Мафдет, но она быстро прогоняла её.

Однако с каждым днём скрывать свои чувства фараону становилось всё труднее. Атон замечал, что с сыном творится что-то неладное, но на все вопросы отца тот говорил, что всё хорошо.

Исиде с Осирисом повезло больше: каждый вечер они могли гулять вместе, разговаривая о чём-то своём и заканчивая на закате встречу поцелуем.

— Когда-нибудь мы станем семьёй, — говорил Осирис. — Мы будем жить в большом красивом доме и каждый день сможем видеть друг друга, помогать друг другу.

— И наш сын будет приставать к тебе с расспросами, — смеялась Исида.

В том, что у них будет сын, они не сомневались ни секунды, а вот в чём сомневались — так это будет у них два ребёнка или один. Исида хотела одного, а Осирис двоих. Причём спор этот не рассматривался всерьёз, поэтому всегда кончался смехом и покупкой Осириса своей подруге какого-либо фрукта.

В один прекрасный день Ра встретил влюблённую пару, держащуюся за руки и о чём-то мило беседующую.

— Что с тобой? — испуганно спросила Исида, увидев странное выражение лица фараона.

Нет, он не мог больше терпеть! Он должен найти её, он должен сказать всем! Пусть все знают причину его перемен!

— Я люблю её! — выкрикнул он и, резко развернувшись, пошёл на поиски своей возлюбленной.

— Что? Кого? — Осирис удивлённо смотрел вслед своему другу и фараону.

— Вероятно, Мафдет, — улыбнулась Исида и провела рукой по щеке Осириса. Он не удержался, притянул её к себе и поцеловал.

Ра тем временем обыскал всю пирамиду, но Мафдет не нашёл. «Да где же она? Ох уж её тяга к скорости! Ну почему когда кого-то ищешь, он обязательно на другом конце света? Мафдет, ну где ты? Я должен сказать», — Ра чуть ли не в отчаянии начал поиски во второй части города. Но Мафдет словно исчезла.

Он вернулся в пирамиду и увидел на балконе Мафдет, волосы которой, отражая свет, слепили глаза, рядом со своим отцом. Они с улыбкой о чём-то говорили и смотрели на сад, щурясь от солнечных лучей. В какую-то долю секунды Ра оказался рядом с ними.

— Вот и ты, сын мой, — лицо Атона расплылось в улыбке.

— Тебя долго не было, — заметила Мафдет.

Но фараон их не слушал. Он схватил Мафдет на руки со словами: «Наконец-то я нашёл тебя!» — немного покружил её и, поставив на пол, поцеловал прямо в губы. Мафдет дёрнулась, но разорвать поцелуй не смогла. Да что-то и не хотелось — ведь она тоже была влюблена. Она впилась руками в его плечи, он одной рукой держал её за талию, другой за скулу, а Атон стоял немного ошарашенный и был не в силах прервать влюблённых. Но наконец Ра отстранился, и Мафдет опустила глаза, густо покраснев.

— Я люблю тебя, Мафдет.

— Я тоже люблю тебя, Ра, но...

— Ты должен жениться на принцессе из человеческого рода, — наконец пришёл в себя отец Ра. — И это не обсуждается, — он развернулся и ушёл.

Ах, стоило ли обретать счастье, чтобы в следующее мгновение оно оборвалось?! Однако определённо стоило, ведь теперь они знали о чувствах друг друга.

Вечером Ра пытался разубедить отца в надобности брака с человеческой принцессой, но старый Атон был непреклонен.

— Закон есть закон, — сказал он. — Я не настаиваю на скором браке, сын мой, но женой твоей должна быть человеческая принцесса!

— Но люблю я другую!

— Стерпится-слюбится. Когда мы с твоей матерью вступали в брак, тоже не любили друг друга, но после нескольких лет совместной жизни появилась взаимная симпатия, а затем и любовь. А чтоб всё было по чести, я выдам Мафдет за хорошего воина.

Больше он ничего не сказал, и Ра с тяжёлым сердцем отправился в свою спальню.

Прошло несколько лет.

Атон, как и обещал, свёл Мафдет с хорошим воином — Лизимбой, мужчиной-львом. Лизимба был чутким и внимательным, и его сближение с Мафдет шло хорошо. Всё чаще они гуляли вместе, всё чаще шутили и постепенно между ними стала разгораться любовь, однако, сердце Мафдет иногда отпускало несколько ударов при виде Ра, ведь первая любовь не забывается.

В пирамиде же были устроены смотрины, на которых Ра увидел предлагаемых невест. Что сказать? Все были красивы, стройны и миловидны, но это лишь внешность, а Ра хотел чуткую и добрую жену. Таким образом принцессы остались на несколько дней, и с каждой из них Ра проводил многочасовую беседу.

Однако смотрины были временно прерваны одним важным событием. Ра узнал о нём первый. Когда во время отдыха он пришёл к Осирису, чтобы унять головную боль, заметил, что учёный хмур, а в глазах тоска.

— Что случилось, друг мой? — спросил Ра, приняв обезболивающее.

— Я просил руки Исиды у её родителей, — мрачно изрёк Осирис. — Они отказали. Говорят, я ещё молод. К тому же они уже нашли своей дочери жениха. Знаешь Акэнатена?

— Он жених? А что Исида?

— Умоляла их изменить решение, но они были непреклонны. («Знакомо», — подумал Ра.) А потом убежала вся в слезах... Скоро свадьба.

Итак, смотрины были приостановлены из-за подготовки к свадьбе. Исиду пышно выдали замуж за Акэнатена, и впоследствии этот брак оказался не таким уж и ужасным. Со временем она полюбила своего мужа, который старался наладить их отношения — она просто дала ему шанс, и Акэнатен не разочаровал её.

Что же касается Осириса, то через год он нашёл счастье с одним замечательным воином — женщиной по имени Мосвен, так же познавшей утрату первой любви.

А Ра после свадьбы Исиды выбрал одну из дочерей земного фараона — нежную и в то же время воинственную Санеру. Идеи Ра относительно детей, которые он высказывал отцу ещё до вступления в брак, не воплотились, и только на пятый год брака у него родился сын. Мальчика назвали Эксатон.

Это всё слишком чудно. Хотя, если закрыть глаза и попытаться вникнуть во все эти взрослые дела... Всё равно ничего не получится и не прояснится. Ну как пятилетнему ребёнку представить, что у него будет младший братик? Что хоть делать с этим братиком? Играть с ним можно будет только через года два-три, ну а до этого-то что? Зачем он нужен? Мосвен и Осирис только смеялись на все эти вопросы сына и гладили его по голове. Рамзес ничего не понимал и только с удивлением смотрел на круглый мамин живот.

Когда он рассказал о переменах в семье своему лучшему другу Анубису — мальчику с головой шакала, — тот удивился и спросил о пользе брата.

— Не знаю, родители ничего не объясняют, — ответил Рамзес.

— Пойдём к Эксатону, у него ведь уже есть младший брат, так что он-то наверняка всё знает, — предложил Анубис.

Дети верили, что их пустят к старшему принцу, и не считали своё заявление странным. Эксатон обязан был ответить на вопрос, по их мнению. Это ведь нормально.

— Здравствуйте, принц! — поклонились мальчики, найдя принца.

Эксатону на тот момент уже исполнилось пятнадцать лет, он был учеником нескольких учителей, а также своего отца, ведь фараон немного учил старшего сына управлять государством. Ещё у Эксатона был младший брат, Кефер, младше Эксатона на восемь лет. Поначалу Эксатон нейтрально относился к Кеферу, не чувствовал ни умиления, ни ревности, потом ему понравилось сюсюкаться с ним, а теперь брат стал существом особенным — Эксатону нравилось видеть блеск восхищения старшим братом в его глазах, но в то же время старший брат иногда взваливал какие-то свои обязанности на Кефера или срывался на нём. Но маленький Кефер быстро всё прощал Эксатону.

Эксатон хмыкнул при виде детей.

— Зачем пожаловали, малышня? Кефер на тренировке.

— Мы хотим спросить, принц, как это — быть старшим братом? — ответил Рамзес.

Эксатон снова хмыкнул.

— Зачем это тебе?

— У меня скоро будет младший братик, и я не знаю, что делать с ним.

— Сам поймёшь, — буркнул Эксатон, но потом передумал — не упускать же возможность поделиться опытом и поучить мелюзгу: — Сначала советую зажимать уши и не рассчитывать, что мама придёт рассказать сказку на ночь, — Эксатон вспомнил, что когда родился Кефер, он уже не слушал сказок, но ведь Рамзес был его младше. — Через несколько лет тебе разрешат играть с ним, и тогда главное его не поранить и не обидеть. А когда он начнёт ходить, ты должен будешь за ним присматривать. А дальше как получится, — старший сын Ра внимательно посмотрел на своих слушателей, ухмыльнулся и ушёл.

Рамзес и Анубис долго смотрели вслед уходящему принцу и осмысливали всё, что он им сказал. Эксатон умолчал о том, что после можно будет взваливать обязанности на младшего брата, и это в будущем сыграет свою роль. Почему принц умолчал — это навсегда останется тайной.

— Пошли в догонялки сыграем что ли, — сказал Анубис, — пока твой братец подрастёт, мы уж вырастем.

* * *

—Да, она девчонка.

— Неужели девчонка станет воином?

— Ну и что ж? А зовут-то её как?

— Нейт. А волосы у неё белые.

— Серьёзно? Интересно, почему. Анубис, это знаешь?

— Нет. Я только мельком её саму видел. Кефер, ну она в самом деле что ли станет воином?

— Почему нет? Если захочет — станет.

— Погодите, а где мой брат? — спохватился Рамзес.

Все трое стали осматриваться вокруг в поисках младшего брата Рамзеса — Гиксоса. Рамзес взял его с собой погулять, потому что родители были заняты. Ему и Анубису почему-то понравилось нянчиться с крошкой Гиксосом, и они часто таскали его с собой. Однако за разговором о новой маленькой жительнице города — Нейт — они упустили момент, когда Гиксос отполз куда-то.

Наконец они увидели малыша, сидящего под кустом и срывающего с него листья. О Ра Всемогущий! Он собирался съесть этот листок! Рамзес подскочил к нему и сел на колени рядом с ним. Сейчас главное не испугать его, а то он расплачется.

— Фу, брось бяку, — Рамзес аккуратно взял ручонку брата в свою и попытался вытащить злополучный листок.

— Ме-е-е-е! — малыш стал хныкать.

— Ну Гиксос, не надо. Я тебе дам конфету, — старший брат достал из кармана пакетик с белыми мягкими маленькими шариками — детскими конфетами.

— Дяй, дяй! — Гиксос бросил листок и протянул ручонки к конфетам.

Рамзес успокоенно вздохнул и дал братику пакетик. Малыш сразу начал уминать конфеты.

— Похоже, он голодный, — заметил Кефер, когда пакетик был пуст. — Я кашу варить не умею, — предупредил принц сразу.

— У меня есть несколько монет, — сказал Анубис, — на два пакетика конфет точно хватит.

— Отец говорит, много сладкого ему нельзя. У тебя сколько, Анубис?

Парень с головой шакала достал деньги и пересчитал их.

— Пятнадцать.

— И у меня пять. Пятьсот грамм питания стоит восемнадцать, да ложечка — два. Как раз хватает. Я тебе завтра верну.

— Да ладно уж, мне же тоже охота понянчиться с ним, — улыбнулся Анубис.

Рамзес взял брата на руки, и все четверо двинулись на рынок. В одной из лавочек они купили баночку питания и ложечку, нашли лавку в тени и накормили Гиксоса. Благодарный братишка прижался к Рамзесу и затих.

— Эксатон обо мне так не заботился, — улыбнулся Кефер. — Ты хороший старший брат.

— Надо домой, — вдруг сказал Рамзес. — Он ещё маленький, да и спать ему пора.

— Жаль, могли бы ещё погулять, — заметил Анубис, однако пошёл за другом в дом Осириса.

Собек — молодой человек-аллигатор лет пятнадцати. Он ловок и хитёр, он прекрасный воин, он мечтает стать Стражем города. А ещё он старший брат, правда, не слишком хороший, но всё-таки за своей младшей сестрёнкой Нейт присматривает. А Нейт — той самой, о которой говорили Рамзес, Анубис и Кефер — уже исполнилось семь лет, и девочка любила приключения. Она каждую неделю открывала что-то новое и умучивала своего брата вопросами.

Но если в её семье всё было гладко, то в семье Рамзеса начались противоречия. Веренее, противоречия стали возникать между ним и его другом Анубисом. И касались они Гиксоса. Младшему сыну Осириса исполнилось пять лет, так что он теперь повсюду бегал и всем надоедал. Да, именно надоедал: в лаборатории отца иногда смешивал несовместимые реагенты, мешал маме и служанкам¹ делать работу по дому, брата часто просил поиграть с ним, а ведь Рамзесу тем временем исполнилось одиннадцать лет, и он уже ходил на тренировки к Апису (воину-быку) — готовился стать воином. Тогда Рамзес стал повсюду таскать с собой младшего брата, чем вдруг стал вызывать неудовольствие у Анубиса.

И вот именно на поле тренировок Гиксос и познакомился с Нейт, так же, как и он сидящую здесь из-за старшего брата. Дети познакомились и заговорили о своём — какие конфеты вкуснее, какое лакомство самое любимое, что делают папа и мама, какой замечательный или строгий старший брат и тому подобных вещах. Они не заметили, как к ним подошёл мальчик лет шести в голубом схенти. Он их послушал и спросил, можно ли к ним присоединиться.

— Садись, — хором ответили дети и указали на свободное место рядом с ними.

— Тебя как зовут? — поинтересовалась Нейт.

— Ка. Наша семья не очень богата, так что вы меня вряд ли видели раньше.

— Зато сейчас видим, — улыбнулся Гиксос.

Дети представились, и Нейт вдруг спросила, сколько мальчикам лет.

— Мне семь, — сообщила она.

— Мне шесть, — сказал Ка.

Гиксос нахмурился.

— А мне пять, — сказал он раздосадованно.

— Правда? — удивилась Нейт. Неужели этот мальчик, так хорошо разговаривающий и умный, младше её на целых два года? — Ну-у, зато у тебя отличный старший брат, — попыталась она подбодрить его.

— А у меня вообще старшего брата нет. Я один в семье. Каково это — иметь старшего брата?

Гиксос и Нейт стали рассказывать о своих взаимоотношениях со старшими братьями, стараясь припомнить даже раннее детство. И чем больше они рассказывали, тем больше проникались к своим старшим братьям. Конечно, иногда у них были ссоры, например, из-за места или из-за пирога, но в основном старшие братья всегда их выручали.

В этой оживлённой беседе их и застали подростки, возвращающиеся с тренировки.

— Ка, а ты один ходишь по городу? — спросил Гиксос.

— Да. Отец мне всё показал в городе. Он говорит, что я уже большой, и могу самостоятельно гулять. Люди в городе добрые, так что я не боюсь.

— А меня отпускают только с Собеком, — сказала Нейт, — хотя я старше тебя.

— Это потому, что ты девочка, — пояснил Гиксос. — Просто за девочек и женщин больше волнуются и боятся. Отец тоже волнуется за маму, когда она уходит.

Такой ответ удовлетворил девочку, и она ещё раз удивилась, что разговаривает с пятилетним.

— Я тоже только с братом хожу, — сказал Гиксос.

— Потому что ты ещё маленький трусливый щенок, — вставил Анубис. Он уже давно следил за разговором детей, а зол был потому, что проиграл Рамзесу в рукопашной схватке.

— Анубис, — Рамзес осуждающе посмотрел на друга.

— А что? Давай проверим.

Они оба на минуту затихли, потому что посмотрели на брата Рамзеса. Гиксос очень странно смотрел на Анубиса, переваривая оскорбление и не веря в него. Как? Как такое возможно? Анубис оскорбил его, а ведь всегда был ласков с ним! Что случилось?

— Ну вот что, пошли домой, — Рамзес взял брата за предплечье и поднял со скамьи.

— Пока, — отрешённо бросил тот и последовал за братом, явно не понимая, что делает.

Всю дорогу шли молча. Только перед домом Анубис спросил, пойдёт ли Рамзес на рынок, как они и собирались.

— Да, через час.

— Мы надолго, так что брата не бери, — заметил Анубис.

После молчания Рамзес согласился. Дома он потормошил Гиксоса за плечи, и мальчик всё-таки пришёл в себя.

— Почему Анубис так сказал? — спросил Гиксос, садясь в кресло.

— Он просто расстроен тем, что проиграл мне, вот и сказал, не подумав, — Рамзесу приходилось быть мудрым, чтоб подтверждать статус старшего брата. — Послушай, я через час уйду, так что давай пока поиграем.

Вечером, когда Рамзес вернулся, Гиксос спокойно шёл по коридору своего дома, когда из-за угла внезапно выскочил страшный монстр: чёрная шерсть стоит дыбом, глаза горят красным пламенем, огромная пасть с торчащими зубами открыта, и из неё стекает слюна. Ребёнок вскрикнул и дал стрекоча, а чудище побежало за ним, кровожадно рыча.

На повороте мальчик поскользнулся и грохнулся на пол с характерным глухим ударом, разбив колено. Чудовище приближалось. Не в силах бежать, ребёнок попробовал ползти, но резкая боль пронзила ногу. Чудовище приближалось. Вот оно уже почти нависло над ним. Он вскрикнул в испуге «Мама!» и закрылся рукой.

И тут раздался оглушительный хохот, и вместо монстра появился юный шакал — Анубис.

— К мамочке захотел, малыш Гиксос? — стал он издеваться. — Маменькин сынок. Прав я был — ты жуткий трус, — он разразился новым взрывом хохота. — Передавай привет Рамзесу, — бросил он, уходя.

Гиксос засопел и пополз в свою комнату, пересиливая боль. Сегодня Анубис изменился до неузнаваемости, перестал для него быть другом. Перестал.

Мосвен заметила ползущего сына, крикнула мужу и подбежала к брату Рамзеса.

— Гиксос, что с тобой, мой милый? — она погладила сына по голове и вдруг заметила рану: — Что это?

Маленький Гиксос заплакал, скорее от обиды, чем от боли и прижался к матери.

— А-анубис стал мо-монстром, и й.. я упал, — проговорил он сквозь слёзы, глубже зарываясь головой в мамины руки.

— И ты полз? — спросил появившийся отец. За ним стоял Рамзес.

— Гикс, ты уверен, что это был Анубис? — ошарашенно спросил он.

— Тебе «привет» передал, — буркнул братишка.

— Ну-ка идём, — Осирис поднял сына с пола и унёс в свою лабораторию. — Да, расшиб ты здорово. Держи меня за руку, — левую руку учёный протянул сыну, а правой стал обрабатывать рану. Гиксос сжимал руку отца и завывал от боли. Наконец учёный закончил и, подув на рану, забинтовал её, чтоб не проникла грязь, и кровь перестала выделяться.

— Ну вот, смельчак, всё и закончилось. Теперь береги колено, не травмируй его, — улыбнулся отец. — Вывиха нет, просто ушиб, — он приложил холодную железку к колену, и сын взвизгнул. — Ну-ну, потерпи немного, ты же у нас смелый.

В это время Рамзес сидел с матерью и слышал крики братишки. Он ужасно переживал за него и злился на Анубиса за его глупую выходку. Ну зачем он это сделал? Что ему сделал Гиксос, что он так напугал его? Почему не помог дойти до комнаты? Завтра же он во всём разберётся.

Когда боль прошла, Гиксос всё подробно рассказал, немного вздрагивая от воспоминаний. Мосвен всё это время обнимала его за плечи и поглаживала по предплечью.

— Понятно, — сказал отец. — Эту неделю ты посидишь дома, чтоб рана зажила. А с Анубисом мы поговорим.

Это был первый урок выносливости, когда приходилось перебороть боль, чтобы достичь цели.

Примечание к части

¹В семье Осириса сам он занимался врачеванием, мать, Мосвен, занималась готовкой, однако на базар ходила одна служанка, стирала вещи другая, уборку делала третья, и ещё одна служанка иногда готовила вместо матери.

Эксатон с досадой отбросил свой хопеш в сторону.

— Эксатон, продолжай тренировку, — попросил Ра.

— Я не могу тренироваться, когда он тут маячит, — Эксатон указал на младшего брата, сидевшего неподалёку.

— А я тут причём? — удивился Кефер, всё время тренировки брата сидевший смирно и тихо и только наблюдавший за ним.

— Ты уставился на меня, словно я актёр, — Эксатон начинал злиться.

— Эксатон, он учится у тебя, — сказала Санера, кладя руку на плечо старшего сына.

— А потом он будет передразнивать меня, — недовольно проворчал старший принц.

— Ну хорошо, — Кефер встал, — я уйду, тренируйся спокойно, — он развернулся и пошёл в город.

— Кефер! — Санера заволновалась, но сын, обернувшись, покачал головой и продолжил свой путь. — Он же ещё маленький.

— Он уже был в лабиринте, дорогая. С ним всё будет хорошо, — успокоил жену Ра и продолжил тренировку с Эксатоном, хотя его самого беспокойство не покидало.

Кефер бродил по городу, осматриваясь кругом. На улицах было шумно и людно, торговля шла хорошо, поэтому постоянно слышались выкрики торговцев, зазывающих покупателей: «Свежие фрукты!» или «Разливаю молоко!» — так что хоть уши зажимай. Принцу постоянно кланялись, а после долго провожали взглядом, удивляясь, почему мальчик один, без родных и даже без сопровождения. Кефер же в ответ приветливо кивал всем, кого встречал. Но через некоторое время он устал и после долгих поисков удобно устроился на найденной лавке. Смотреть особо было не на что, и Кефер погрузился в мысли о своём брате.

Эксатон уже пару лет ведёт себя странно: срывается на брата, часто спорит с отцом, ворчит на Аписа и постоянно твердит, что человечество не должно иметь своего фараона. То ли он изменился потому, что повзрослел, то ли потому, что отец перекладывает на него часть своих обязанностей чтобы позаниматься с Кефером. А возможно, всё это вместе.

— …инц... Кефер!

Принц поднял глаза, отвлекаясь от своих раздумий, и увидел перед собой девочку с львиной головой.

— А, привет, Сехмет. Что ты тут делаешь?

— Мне нужны были некоторые травы, — она помахала пучком зелени. — А вот что ты тут делаешь, да ещё один?

— Брату мешаю тренироваться.

— Понятно. И родители тебя отпустили?

— Ну тебя же отпускают.

— Я не царских кровей. И я уже возвращаюсь... Не хочешь зайти к нам? Мама всегда радуется твоему приходу.

— Не знаю, вам, наверно, некогда, — Кефер вздохнул, думая о своей семье.

— Слушай, просто твой брат сильно нагружен, он устаёт, вот и срывается.

— А травы тебе зачем? — после молчания спросил принц.

— Осирис обещал показать, как с их помощью можно вылечить болезнь.

— Вот видишь, я и тебя отвлекаю.

Сехмет открыла было рот, чтобы возразить, но тут они увидели на другой стороне улицы всадника на коне, направляющегося в пирамиду фараона.

— Пошли, — Кефер встал и потянул девочку за руку по направлению к своему дому. Дети сгорали от любопытства, поэтому почти что бежали.

Они застали всадника, когда он уже уходил от Ра. Сам же фараон был мрачнее тучи. Царица выглядела очень обеспокоенно и постоянно оглядывалась, а Эксатон насупился.

— Что происходит? — спросил Кефер.

— Вернулся? Хорошо. Здравствуй, Сехмет, — проговорил Ра и после молчания ответил: — Какой-то царь по имени Панахази грозится развязать с нами войну, если я не сдам ему город и не буду платить высокую дань.

— Дань? — переспросили дети.

— Деньги, очень много, ни у меня, ни у подданных не хватит золота, чтобы откупиться, да я и не намерен, — добавил он сурово. — Уверен, что на этом этот Панахази не остановится, так что нам предстоит оружием объяснить ему, что мы не намерены сдаваться.

— Неужели нельзя договориться? — спросил Кефер.

Ра задумчиво посмотрел на сына. С одной стороны малец прав, но в случае угрозы войны лучше всего напасть первыми.

— Какие переговоры?! — возмутился Эксатон. — Тут о войне речь! Мы должны их прогнать!

— Соглашусь, сын мой, — сказал Ра. — Конечно, поговорить придётся, но к войне мы тоже должны быть готовы. Санера, ты останешься с детьми. Сехмет, можешь передать своему отцу, что я жду его у себя?

— Да, мой фараон, — поклонилась девочка и ушла.

— Я собираю Правящий совет. Эксатон, тебя на нём жду тоже. Кефер, найди своих товарищей и посиди с ними где-нибудь.

Мосвен поцеловала Рамзеса.

— Присмотри за братишкой и не ссорься с ним, а ещё слушайся отца и всегда рассчитывай на его помощь.

Мосвен поцеловала Гиксоса.

— Слушайся отца и брата и не бойся обращаться к ним за помощью.

Мосвен поцеловала Осириса.

— Позаботься о наших сыновьях и не будь слишком строг. Осирис, — добавила она тише, — меня пугает эта битва... Просто знай, что я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, — учёный обнял жену.

Мосвен, Лизимба и Акэнатен — лучшие воины Ра, выступили вместе с ним и многочисленной армией против Панахази — неизвестного царя, грозившего захватом Египта.

* * *

Ехали на конях, вороных, крупных, сильных. Ехали молча, сосредоточено глядя вдаль. Если Ра не удастся договориться, будет сражение, и ещё не известно, чем оно закончится.

Лизимба постоянно думал о своей жене и дочери. Мафдет и Сехмет всегда весело встречали его, в их семье царили мир и уют, а посещения семьёй фараона делали жизнь веселее. С некоторых пор Сехмет стала ходить на учёбу к Осирису, заметившему её талант, у которого проводила много времени. Насколько понял Лизимба, его дочери также было приятно общаться с младшим сыном Осириса, которому уже исполнилось шесть лет. Сехмет часто рассказывала не только об уроках Осириса, но и об играх с Гиксосом, который, кстати, тоже учился у Осириса.

Лизимба посмотрел на Мосвен. Её оружие блестело на солнце, а сама она в задумчивости смотрела за горизонт. Это будет ужасно, если дети лишатся матери.

Войско остановилось — впереди показались воины Панахази.

— Я попробую договориться, — сказал Ра Акэнатену и поехал навстречу выевшему на белом коне человеку в фиолетовой мантии с весьма неприятным лицом.

— Я Панахази, царь Запада, и я прошу тебя миром сдать своё царство и выплачивать установленную дань. Зачем ты привёл войско?

— На каком основании я должен сдать тебе царство? — спросил Ра. — Мы никогда не вступали в конфликт.

— А ты хочешь начать войну? Каждый мой воин стоит десяти твоих, подумай!

— Я не хочу начинать битву, но я не собираюсь отдавать тебе своё царство.

— Выходит, миром ты не хочешь. Значит будет битва! — Панахази развернул коня и направился к своим войскам.

— Мой фараон? — вопросительно посмотрела на Ра Мосвен.

— Будет битва, — вздохнул Ра. Как бы ему ни хотелось, но придётся отстаивать интересы своего царства оружием.

— Мой повелитель, — один воин подъехал к Ра и снял шлем.

— Санера?! — изумился Ра. — Что ты здесь делаешь?

— Прости, дорогой, я не смогла тебя бросить.

— А дети?

— С Исидой. Всё в порядке.

— Только будь осторожна, — после молчания сказал Ра.Так началась битва.

Осирис нервно ходил взад-вперёд, заложа руки за спину. Явился какой-то Панахази, и его жена уехала с ним сражаться! А дети?! Но что дети, когда это её долг. Учёный посмотрел на Гиксоса и Сехмет, что-то смешивающих. Как мирно смотрелись эти дети, чьи родные уехали на войну.

Вошла одна из служанок и, поклонившись, сказала:

— Юный господин, Ка зовёт Вас на прогулку.

— Можно, отец? — спросил сын учёного. Осирис кивнул, и тогда Гиксос спросил у Сехмет: — Пойдёшь с нами? Думаю, друзья не будут против.

— Нет, Гиксос, мне нужно закончить опыт. К тому же я старше вас, и вам будет со мной скучно.

— Ну ла-а-адно, — разочарованно протянул Гиксос. — Тогда удачи, — он вышел вслед за служанкой.

— Почему ты не хочешь пойти с ними? — Осирис положил руку на плечо ученицы.

— Я не пойму их забавы, а мне ещё нужно закончить опыт.

— Иногда нужно и отдыхать, Сехмет, — заметил Осирис. — Давай тогда доделывать твой опыт.

Гиксоса приветствовали Ка и Нейт, после чего друзья пошли на базар. Это почему-то было их любимое место. Ну что ж, здесь можно было что-нибудь себе купить или просто посмотреть на товары. Гиксос заметил, что Нейт и Ка гуляют чаще вдвоём, чем вместе с ним, и что между этими двоими что-то происходит. Ему было всего лишь шесть лет, и он не знал ещё понятие «симпатия», да и не испытывал ещё её. И к кому? Хотя, пожалуй, было к кому — к ученице своего отца, но это была больше крепкая дружба, чем симпатия.

Меж тем на базаре они встретили Мези, дочь Птаха. С Мези их познакомил Ка, но больше всех с ней сблизился именно Кефер. Дети однажды слышали, что так было с Ра и Мафдет, но несовсем поняли.

— Привет, Мези. Что ты тут делаешь?

— Здравствуйте. Кефер велел ждать его здесь.

— А сам-то он где? — удивилась Нейт.

— Уже здесь, — за спиной Мези возник улыбающийся Кефер. — Держи, — он протянул ей пакетик фиников.

— Ой, не стоило, — смутилась девочка.

— Но ты же хотела, — Кефер положил пакетик в её руку.

Мези смущённо улыбнулась.

— Пошли дальше, — предложил Ка. — Нейт, а ты фиников хочешь? — улыбнулся он.

— Не откажусь, — слегка хихикнула она.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как фараон отбыл на сражение с Панахази. За это время Эксатон успел почувствовать себя достаточно взрослым, потому что часть обязанностей легла на него, и Исида с Бэсом только и следили за тем, чтоб он не увлёкся. У Гора появился собственный воинский браслет и способность летать. Однако первый полёт прошёл совершенно неудачно — мальчик повредил ногу, и теперь он находился под присмотром Осириса. Учёному иногда помогала Сехмет, присматривая, кроме Гора, ещё и за Гиксосом. А где Рамзес? А у Рамзеса переходный возраст, так что он целыми днями бегает с Анубисом и часто во что-то влипает, так что иногда даже приходится вмешиваться Исиде. Ка и Нейт сблизились ещё больше, Мези стала чаще приходить в пирамиду, а Апис взял ещё одного ученика: мальчика с головой ибиса, Тота. Кефер же иногда сидел на перилах балкона и смотрел за горизонт, туда, где, возможно, сражались его родители. Здесь его однажды застала Мафдет и быстро стащила с перил.

— Кефер, а если б ты упал? — возмущённо сказала женщина.

— Я был осторожен, — принцу не хотелось смотреть в глаза подруге своего отца.

— Давай лучше принесём сюда кресло, — не смягчаясь, предложила Мафдет.

— Доблестная Мафдет, — на балконе появился слуга, — прибыл гонец. Все собрались в тронном зале.

Мафдет кивнула и, взяв Кефера за руку, повела в зал. Здесь уже были Исида, Сет, Бэс, Осирис и Эксатон.

— Ура! — воскликнул гонец после приветствия. — Убит жестокий Панахази, войска его захвачены в плен! Но цена ужасна, — сказал он уже тише, — половина нашего войска пала, в том числе великий Лизимба и доблестная Мосвен. Великий Акэнатен тяжело ранен, а госпожа Санера лишилась левой руки.

Осирис сорвался с места и быстро достиг своей лаборатории, где собрал свои приборы и сел на недавно испытанную летательную машину.

Кефер почувствовал, как Мафдет отпустила его руку. Глаза женщины закрылись, и она лишилась чувств, Бэс еле успел подхватить её на руки.

В один день Осирис достиг лагеря Ра и потребовал отвести его к тому, чьё положение хуже всего. Воины ввели его к Акэнатену. Мужчина был перевязан и тяжело дышал.

— А, вот и ты, — прохрипел он. — Мне жаль, Осирис. Лизимба пытался, но и он тоже...

— Лежи тихо, — Осирис начал осмотр.

— Не поможет. Я умру, я знаю. Осирис, дай слово, что позаботишься о моей семье.

— Акэ...

— Дай слово! — перебил его Акэнатен.

— Я позабочусь о твоей семье, даю тебе слово.

— Спасибо, Осирис, — прошептал воин, и его взор погас.

Осирис посмотрел на него, закрыл ладонью его глаза и вышел. Мосвен мертва. Лизимба, видимо, хотел спасти её, но сам погиб. Ему хотелось увидеть тело жены, но он ещё должен был помочь царице.

Увидев его, Санера ахнула.

— Следующая палатка, она там!

— Сейчас я должен помочь Вам, — мрачно возразил Осирис.

— Акэнатен?

— Скончался, — учёный осмотрел оставшееся предплечье, измерил его, продезинфицировал рану и стал что-то мастерить из приборов, проводов, шестерёнок и прочего инвентаря. К концу дня была готова механическая рука для царицы, и Санера стала осваивать новую конечность.

Осирис осмотрел всех, кого не успели вылечить медики, и только после этого пришёл в палатку, где были Мосвен и Лизимба, умершие два дня назад. Мужчина долго смотрел на бледное лицо своей жены, вытирая набежавшие слёзы.

— Спи спокойно, — сказал он, закрытая её саваном.

Прошёл год. Боль от потерь поутихла, слёзы высохли, и река жизни постепенно возвращалась в обычное русло. Ра и Санера взяли под опеку Мафдет и Сехмет — мать и дочь делили с семьёй фараона трапезы и досуг.

Однажды Исида предложила Осирису обоюдную заботу о детях друг друга — они заменят утраченных родителей. Осирис согласился, однако оба решили, что брак заключать не будут. Дети пожали плечами и сказали, что ничего не имеют против.

— Когда он вернётся? — спросил Гор у Рамзеса.

— Скоро, — ответил Рамзес. — Ты видел Тота?

— Странная личность. Какой-то скрытный, если хочешь знать моё мнение.

— Анубис говорит, Тот понимает в стратегии.

— Эксатон часто с ним разговаривает о чём-то. А ещё с Собеком. Странно это, как мне кажется.

— Однако Страж из Собека хороший. Только он теперь как-то странно разговаривает с Нейт. Гикс рассказывал, что Собек ссорится с ней, иногда чуть ли не дерётся.

— Вчера видел её с сильной царапиной на руке. Теперь понятно откуда.

Из-за угла показался Гиксос, держась за предплечье и потупив взор, а за ним, нахмурясь, шёл Апис.

— Что-то случилось? — Рамзес и Гор встали со скамьи.

— Твой брат забыл несколько важных приёмов, а ещё врезался в стену и чуть не стал жертвой скорпионов Мёртвая Голова, — строго сказал Апис, — хотя мы всё это оттачивали.

Щёки Гиксоса стали розовее.

— Как это — забыл? — удивился Гор. — Я вчера вместе с ним тренировался, и он всё отлично знал. И со скорпионами не в первый раз сталкивается.

— Мне тоже интересно это узнать, — всё ещё хмурясь, сказал Апис. — Я знаю, что при сильном ударе головой можно что-то забыть, но такого не случалось. Или я неправ?

Гор и Рамзес удивлённо посмотрели на братца, и Гиксос — Рамзес мог бы поручиться — готов был сквозь землю провалиться.

— Я, кажется, не ударялся, — пробормотал он, краснея ещё больше и сжимая предплечье так, что кожа под его пальцами сначала побелела, а потом покраснела. Впоследствии здесь будет синяк.

— Спросите у вашего отца, что происходит, — сказал Апис. — Гиксос, пока не поправишься, на тренировку не приходи, это просто опасно, — мужчина-бык развернулся и ушёл.

— Так, что случилось? — Рамзес скрестил руки на груди.

— Я не знаю, я просто забыл некоторые виды атак и самообороны, я не уследил за скорпионами и врезался в стену! — выпалил младший брат. — Я даже не знаю, почему забыл! — он в каком-то отчаянии посмотрел на брата.

— Осирис всё разъяснит. Пошли, — сказал Гор, кладя руку на плечо Гиксоса.

Мальчики шли в лабораторию Осириса, находившуюся в пирамиде фараона, когда услышали восклицание: «Кефер!» — и сразу же из-за угла возник сам младший принц, а за ним бежала Сехмет. Девочка наконец догнала его и развернула за плечо. Непривычно злое лицо сына Ра нисколько не смутило её.

— Да погоди ты! Она же не виновата, что придётся ехать!

— Но почему именно она должна ехать?! Почему снова..? — Кефер то ли злился, то ли был огорчён.

— А как ты хотел? — Сехмет перебила его и скрестила руки на груди. — Кто-то из твоих родителей должен поехать.

Кефер что-то прорычал и сжал руки в кулаки.

— Что случилось? — спросил Гор, думая, что Кефер сейчас сорвётся.

— Камбизэт, — пояснила Сехмет. — Сын Панахази. Царица надумала ехать сражаться с ним, потому что он желает мести за отца. Фараон её отговаривает.

— А у неё болит повреждённая рука! — вставил Кефер и вдруг его взгляд пал на Гиксоса: — Гиксос, ты чего это?

Все посмотрели на мальчика. Он побледнел, его лицо вытянулось, в глазах читалось отчаяние, а рука сильно сжимала предплечье, впиваясь ногтями в больное место.

— Эй, — тихо сказала Сехмет и разжала его руку. — Ничего страшного не произошло.

— Всё, теперь нам точно пора к отцу, — Рамзес взял младшего брата за руку и потянул в сторону лаборатории.

— А что происходит? — теперь внимание Кефера сосредоточилось на друге.

— Сейчас расскажу, — сказал Гор и обратился к Рамзесу: — А вы идите пока.

— Нельзя ей на войну. Я только сегодня колол ей обезболивающее, — говорил Осирис.

— Она слишком упёртая и воинственная, — сказала Исида. — Я не понимаю, почему она так рвётся, да ещё вместо Ра. Ощущение, что ей надоело сидеть дома с родными.

— Кефер ушёл очень расстроенный.

Двери открылись, и вошла Мафдет, раздражённо дёргая ушами и устало оглядываясь.

— Это уже чисто крики и спор, — известила она. — Ра попрекает её, просит подумать о сыновьях, угрожает запереть в комнате, а она кричит о чести и грозится самовольно уйти на сражение, — женщина закрыла глаза рукой.

Двери снова открылись, и глаза взрослых устремились на вошедших сыновей Осириса.

— Что случилось? —учёный то вопрошающе смотрел на старшего сына, то беспокойно оглядывал младшего. Узнав все подробности, он осторожно повёл Гиксоса за ширму, где начал его осматривать и тихо задавать вопросы.

Несколько минут царила тишина. Рамзес смотрел на ширму и думал о состоянии брата, Исида смотрела на Рамзеса и думала, что он и Гор стали хорошими друзьями, Мафдет невидящим взором уставилась на какой-то шкаф и думала о семье Ра и Камбизэте. Семью фараона обошла стороной горечь утраты, им бы радоваться, но перед новой войной они, кажется, даже не думают о потерях. Хотя нет, Ра думает, поэтому и отговаривает Санеру от похода. Потерять мать или отца — оба варианта ужасны, но потерять правителя — плохо для народа. «Эксатон займёт моё место, если я погибну», — сказал Ра. А Эксатон сам в растерянности, потому что не готов ещё стать правителем.

— Я не знаю, но на заболевание это не похоже, — сказал Осирис, выводя Гиксоса из-за ширмы. — Может, переутомление. Ты ведь вчера допоздна сидел со своим изобретением, — последнюю фразу отец произнёс строже.

Гиксос виновато посмотрел в пол, и тогда Исида сказала с улыбкой:

— Весь в тебя.

Мальчик взглядом попытался выразить ей благодарность, а учёный, весело воскликнув: «Ха!» — погладил его по голове, давая понять, что не сердится.

— Так что же с ним? — спросила Мафдет.

— Я полагаю, простое переутомление, в таком случае забыть можно что угодно. Выспится — и всё будет хорошо.

Видимо, сегодня был день плохих сюрпризов и ссор. День — сплошная полоса невезения.

— И зачем ты полезла? — Гор открыл дверь, и Кефер ввёл Сехмет за руку.

— Не трогай. Я сама, — недовольно и почти враждебно сказала она.

— Да, конечно сама, с больной поясницей именно так и ходят, — Кефер скрестил руки на груди и сурово посмотрел на девушку.

— Дети, что случилось? — Мафдет обеспокоенно смотрела на вошедших.

— Можно не я буду объяснять? — Гор посмотрел на друга.

— Сехмет подралась с каким-то семнадцатилетним, — ответил Кефер на вопрос кошки, — потому что тот осуждал поведение моей матери. В смысле: «Неужели царице воинская слава дороже собственных детей?» Я, если честно, в момент начала их спора отлучился, а когда вернулся, они уже дрались.

— Дрались? — Мафдет склонила голову вбок и прищурилась.

— Я воспользовалась когтями, когда он ударил меня по пояснице, — невинно ответила дочь. — Признаюсь, драку начала я.

— Главное он её не узнал, — вставил Гор, — только когда уже мы вдвоём с Кефером пытались их разнять, он понял, что Сехмет — это Сехмет. А сцепились они сильно, я один точно бы не смог разнять.

— Видно, что это ваша с Лизимбой дочь, Мафдет, — сказал Осирис и протянул руку ученице, чтобы увести её на осмотр.

День был трудный, все устали и физически, и душевно. Мафдет осталась дома с дочерью, поэтому не смогла этим вечером ещё раз поговорить с Санерой о её походе. Возможно, не подерись Сехмет с каким-то воином, Мафдет смогла бы отговорить царицу. Но сейчас самочувствие родной дочери было для неё важнее.

Санера поцеловала сыновей на ночь и ушла в спальню. Вскоре пришёл Ра, уставший и уже переодевшийся ко сну.

— Дорогой, ты не обижайся на меня, — миролюбиво сказала она, — ты же знаешь, как я вас люблю, — она погладила мужа по щеке, а затем поцеловала.

— Это опасно, Санера, мы уже чуть не потеряли тебя.

Женщина подала ему кубок с напитком.

— Ты только не волнуйся за меня.

Ра выпил содержимое кубка и поставил его на тумбочку. Сонливость сразу окутала его, и он, пожелав жене доброй ночи, сразу уснул. Санера несколько минут смотрела на него, и затем, потушив свет, легла спать.

Утром царица проснулась чуть свет, чмокнула спящего мужа и пошла к заранее собранным войскам. Так хитростью Санера отправилась на сражение с Камбизэтом.

Ра проснулся поздно, медленно оделся и, потирая виски, вышел из спальни. Навстречу ему уже шли Исида и Сет.

— Так ты отпустил её? — спросила Исида.

— Кого? — у Ра было чувство, что он ещё не проснулся.

— Царицу, — ответил Сет.

Сонливость сразу исчезла.

— Нет.

— Санера с войсками выехала отбивать атаку Камбизэта ранним утром.

Ра сразу всё понял: жена напоила его снотворным и уехала. Теперь уже ничего нельзя было предпринять, оставалось только ждать возвращения Санеры.

Через пару недель её внесли в город, как победительницу... Она была при смерти. Ра и все придворные окружили её, и она, извинившись перед мужем за свой хитрый ход и сказав, как сильно всех любит, вдруг обратилась к Мафдет.

— Пожалуйста, позаботься о моих сыновьях, теперь ты им вместо меня, — она последний раз вздохнула и устремила глаза в небо. Ра ладонью сомкнул её веки и сжал её руку. Царица умерла.

Полная луна освещала балкон спальни младшего сына Ра и самого Кефера, сидящего в плетёном кресле в ночной одежде.

— Уже два года прошло, — Мафдет словно возникла из ниоткуда.

— Да мне...просто кошмар приснился...Мафдет, я скучаю по ней.

— Я понимаю, — Мафдет обняла паренька. — Постепенно боль утихнет.

Апис всегда строго относился к ученикам, но был справедлив и внимателен. Однако с недавних пор его коллегой стала Мафдет, обучавшая девушек-воинов. Лучшими её ученицами стали Сехмет и Нейт, хотя дочь больше проявляла свой талант на научном поприще. Апис же продолжал учить парней, вырабатывая у них дисциплину и помогая им раскрыть свои способности.

Сегодня Апис решил объявить, что завтра объединит учеников с небольшой разницей в возрасте для тренировки на деревянных хопешах. Они были в восторге и разговаривали только об этом. У многих из них деревянные хопеши уже были, но пользовались они ими редко, так как Апис следовал правилу «Не оружие делает воина воином».

Гиксос и Ка — а также ещё несколько учеников — не попали в эту категорию и потому немного завидовали старшим, но ограничились только бурчанием в их адрес. Масла в огонь подлил один из учеников, Тот, сказав, что Гиксос и Ка ещё маленькие.

— Не обижайтесь, — дружелюбно сказал Рамзес наступившимся мальчикам. — Давайте лучше прогуляемся.

— Мы же хотели уйти, — недовольно заметил Анубис.

— Мы с тобой потом сходим, — настойчиво сказал Рамзес.

Анубис был явно возмущён, но ссориться не собирался. Он приблизился к другу и тихо, чтоб больше никто, кроме Рамзеса, не слышал, произнёс:

— Ты слишком нянчишься с братом. Неужели ты всегда так будешь, и ничто не изменит твоего к нему отношения?

— Только что-то ужасное, — так же тихо ответил сын Осириса.

Анубис покивал и согласился прошвырнуться по рынку с младшими. Однако он всё время был задумчив и часто отвлекался. Но вот уже через несколько часов, когда он и Рамзес собрались куда-то уйти, юный шакал стал весел и даже отпустил какую-то добрую шуточку в адрес брата своего друга.

Вечером же он гостил в доме Осириса. Кстати, в этот день Исида и Гор тоже ночевали у учёного. Это было установлено договорённостью между родителями, по которой одну неделю Исида с сыном жила у Осириса, две следующие жили в своих домах, следующую Осирис с сыновьями жил у Исиды, две следующие снова жили в своих домах, а затем всё по кругу.

Гор увлёкся какой-то поэмой землян, но свиток остался в библиотеке, а Гора мучало любопытство, вот он и попросил Осириса провести его в библиотеку. Учёный с улыбкой согласился и велел сыновьям слушаться Исиду.

Было около десяти часов вечера, когда Рамзес решил подготовиться к завтрашней тренировке и ушёл в свою комнату, оставив брата, друга и названую мать проводить вечер в энергетическом познании.

— Куда он делся?! — внезапно крикнул Рамзес, и послышался грохот. — Он мне нужен завтра на тренировке!

— Рамзес, что ты потерял? — спокойно спросила Исида, появившись на пороге его комнаты.

— Хопеш! Ну, деревянный хопеш. Апис сказал, что завтра тренировка будет с ними. Гикс, где он?!

— Кто? — показался в дверях Гиксос, ещё не до конца пришедший в себя после своего рода медитации.

— Мой хопеш! Тебе он нравился, ты брал?

— Нет, — признался брат.

— Тогда где он? — спросил Анубис с явным недоверием.

— Не знаю, — Гиксос покосился на Анубиса.

— В таком случае ты не будешь против обыска? — продолжал шакал.

— Да пожалуйста.

Исиде эта идея не понравилась, но парни уже всё решили.

Рамзес и Анубис пошли в комнату маленького изобретателя и начали всё осматривать. Тут как раз из библиотеки вернулись Осирис с Гором. Отец сразу спросил, что случилось, и Исида ему объяснила. Тогда все вошли в комнату Гиксоса.

Старшие дети открывали шкафы и сундуки, но ничего не находили. Наконец Анубис залез под кровать.

— Ну угадай, что я нашёл, — сказал он, встав, и протянул другу его деревянный хопеш.

Все изумились, причём Гиксос больше всех. Но Осирис строго сказал:

— Гиксос, объяснись. Ты не только взял без спроса, но и спрятал чужую вещь.

— Но я не брал, отец! Я не знаю, как он туда попал, — попытался оправдаться совершенно сбитый с толку мальчик.

— Гиксос, — ещё строже сказал отец, — не нужно лгать. Зачем ты спрятал хопеш?

— Я не брал его, отец. И я не лгу.

— Гиксос, — в глазах Осириса мелькнул недобрый огонёк, — за ложь наказание будет ещё строже.

— Почему ты мне не веришь? — крикнул Гиксос со слезами на глазах. — Ты же знаешь, что я не поступил бы так!

— Доказательства против тебя, — вставил Анубис со злорадной ухмылкой.

— Это неправда! Я не брал его! — слёзы обиды потекли по щекам мальчика. — Мама бы мне поверила! — с этими словами он резко развернулся и выбежал из дома. Обида разъедала его сердце, слёзы горечи обжигали щёки, и он мчался по ночным улицам куда-то вдаль, не разбирая дороги, не понимая, куда и зачем бежит, лишь бы уйти от несправедливости.

Отец и рта не успел открыть, чтоб остановить его, но уже чувствовал себя виноватым. Действительно, его маленький сын не поступил бы так, но почему хопеш был под его кроватью?

— А я ему верю, — сказала Исида. — Только мне непонятно, почему хопеш был у него. По глазам Гиксоса видно, что он не брал его.

— Кто тогда? — Гор с подозрением покосился на Анубиса.

Гиксос выбежал за черту города и сразу окунулся во тьму и холод ночи. Он всё ещё утирал на бегу слёзы, когда зацепился за что-то и грохнулся на землю, разодрав в кровь руки. Было больно, очень больно, но больнее было недоверие родных. Неужели они не верят, что он не брал хопеш брата? Теперь он вор и лжец, не имеющий чести. Как теперь быть? Как доказать свою невиновность? Они не верят ему. Бежать, прочь и как можно дальше — это единственный выход. Он будет скучать по ним, по всем, но ему теперь не будет жизни, если он останется.

— Эй, кто это? — женский голос раздался совсем рядом.

Гиксос шарахнулся в сторону от испуга, но снова за что-то зацепился и упал, застонав от боли в раненых руках и новой боли в разбитом о камень колене. Причём колено было то самое, которое он разбил, испугавшись Анубиса-монстра несколько лет назад.

— Гиксос, ты что тут делаешь? — это оказалась Мафдет. Она подсела к ребёнку и помогла ему сесть.

Он снова застонал, потом захныкал, сдерживая крик. Тёплая струйка крови текла по его ноге, но он даже руками сжать рану не мог, потому что и руки болели. Мафдет прекрасно видела в темноте и, хорошо зная раны, не стала больше ничего спрашивать, а просто взяла мальчика на руки и понесла в город.

— Твой отец не обрадуется таким ранам.

— П-пож-жалуйста, не к-к нему, — выдавил он из себя и прерывисто выдохнул, словно беззвучно зарыдал.

Мальчик, ночью, далеко за городом, один, израненный, рыдающий, не хочет к отцу, который может ему помочь — здесь что-то неладное. Мафдет, сведущая в травмах, отнесла Гиксоса к себе и быстро промыла его раны. Руки ещё ничего — в царапинах, но целы, а вот колено было разбито сильно. Спрей, останавливающий кровопоток, мазь обеззараживающая, мазь для скорой регенерации, мазь обезболивающая и бинт были пущены в ход. Крики Гиксоса слышала лишь Мафдет, и они эхом отдавались в пустом доме. Колено скоро было зафиксировано, но Мафдет всё казалось, что коленная чашечка сломана, а оборудования для рентгена у неё не было.

Когда мальчик отдышался, она села рядом с ним и спросила:

— Так что ты делал там? Один и рыдающий. И почему ты не хочешь к отцу?

Гиксос заплакал. Он надеялся избежать этого разговора, но Мафдет всегда узнавала нужное. Он почувствовал, что она гладит его по голове и, заикаясь, рассказал случай с хопешем, а также свои планы. Женщина долго молча смотрела на стену за сыном Осириса, не переставая поглаживать его по голове, но наконец объявила:

— Сегодня переночуешь у меня, завтра утром тоже побудешь. Случай странный. Похоже, тебя подставили. Только кто? — она встала и подошла к шкафу: — Нужно поменять грязную одежду... Нашла, — кошка вытащила небольшую ночную сорочку и помогла мальчику переодеться. — Гиксос, мне нужно предупредить Ра и дочь, что сегодня ночую дома, а также доложить о ночном обходе. Ты посиди пока тут, — она перенесла его на свою большую кровать. — Если что, ванная слева. Я постараюсь побыстрее. Не бойся тут.

Скоро послышался звук закрывшейся двери. Гиксос нервно сжимал одеяло и смотрел в тёмное окно. Ему бы догадаться, что Мафдет могла просто связаться с фараоном и Сехмет, но его мысли летали совсем в другом месте.

Женщина быстро достигла пирамиды и нашла Ра вместе с сыновьями и своей дочерью, играющими в какую-то настольную игру.

— За городом всё спокойно, но ночую я сегодня дома. Причину не спрашивайте, — быстро проговорила Мафдет, а когда Ра подошёл к ней ближе, тихо сказала: — Кажется, в семье Осириса не всё гладко. Пока больше ничего сказать не могу. Мне нужно идти, мой фараон.

Мафдет специально пошла мимо дома Осириса. В окнах горел свет, но никакого движения не было. И вдруг кто-то чуть не сшиб её с ног.

— Я прошу прощения, — лицо Осириса было слабо освещено, но и при этом свете ясно различалась озабоченность на нём.

— Осирис, ты удручён? — с интересом спросила Мафдет.

— Я допустил ошибку. Под кроватью Гиксоса нашли хопеш Рамзеса, и все мы подумали, что Гиксос лжёт. Но мои сыновья не способны на кражу и ложь. Теперь Гиксос сбежал из дома, его нет уже несколько часов, и всему виной моя невнимательность, — учёный тяжело вздохнул.

— Ты, наверно, был не в настроении?

— Да, я устал, но это не оправдание. А если с ним что-то случится? Да и как он будет ночевать на улице? Я не прощу себе этого.

— Успокойся, Осирис, и послушай меня. Гиксос сегодня ночует в моём доме, и утром он тоже будет у меня. Но он ранен, руки исцарапаны, а колено, боюсь, может быть проломлено. Стой, — женщина остановила друга, хотевшего уйти к её дому, — это ещё не всё. Он рассказал о случившемся и поделился планами на будущее: он хочет убежать из города. А ещё он словно боится тебя. Когда я хотела отнести его к тебе, он сказал: «Пожалуйста, не к нему»... Сегодня ему лучше вас не видеть. Ты ведь знаешь, что несправедливость сильно шокирует ребёнка.

— Спасибо, Мафдет. Только я всё равно не усну, — Осирис выглядел совершенно разбитым.

— Завтра всё выяснится, — она положила руку на его плечо. — А сейчас мне нужно к нему.

Утром Гиксос с удивлением обнаружил себя в объятиях Мафдет, в её кровати, в её доме, но вскоре всё вспомнил. Нога отекла, и он не мог её распрямлять да и вообще двигать ею. Просить помощи у кошки он не стыдился, потому что Мафдет и Мосвен были очень близки и для детей друг друга были как части семьи.

Чуть позже в дом пришла семья Гиксоса, и вот тут и началось выяснение правды. Осирис не без труда осмотрел сына, но опасения Мафдет не подтвердил, что несколько успокоило всех. И вдруг Анубис сказал:

— Я не думал, что всё так далеко зайдёт, а поэтому сознаюсь, что это я подставил Гиксоса. Просто из-за него мы с Рамзесом не были свободны, — с неким негодованием добавил он.

В воздухе повисло молчание. А что можно было сказать? Анубис прекрасно понимал, что делает, на что идёт, что это неправильно, что это обнаружится. Хотя то, что он сознался, говорит, что он не настолько бесчестен. Но знал ли он, какие последствия будут? Наказание — это понятно. Толки об этом — ясное дело. Но было и ещё одно, о чём юный шакал смутно догадывался, но не придавал значения. А стоило, потому что это и произошло.

— Ты ведь понимаешь, что дальше так продолжаться не может? — сказал Рамзес. — За все эти годы твоё отношение к моему брату только ухудшилось, а ты сам всё больше втягиваешь нас в неприятности. Мне очень горько, Анубис, но теперь мы больше не друзья.

— Понимаю, — ответил Анубис, но в его сердце затаилась горькая обида. Теперь его дружбе с Рамзесом настал конец.

Примечание к части

Ну что, признавайтесь — было интересно узнать больше об этом моменте, когда читали «Свет в сердце»?

Примечание к части

Вот и раскрытие ещё одного момента, о котором говорилось в работе «Свет в сердце», а именно в седьмой главе.

Всем известно, что Анубис и Тот постоянно влипали в передряги, искали приключений на свои головы и сильно хулиганили. Между прочим, им уже было по восемнадцать лет, однако ребячество всё ещё было у них в чести. Больше всех от них доставалось двенадцатилетнему Гиксосу, который ничего не говорил родным. Известное дело — плакса, ябида, слабак, ребёнок, маменькин... вот уж не маменькин сынок, если только папенькин — мамы-то не было. Тут, правда, можно хулиганам отдать должное — они никогда не затрагивали тему матери Гиксоса. От земных хулиганов хулиганы Египтуса отличались какой-то своеобразной тактичностью — границы почти не переходили, а если и переходили, то только там, где это могло проститься.

Эксатон как будущий правитель теперь сидел вместе с отцом и разбирал государственные дела, но иногда о чём-то разговаривал с Анубисом и Тотом, проверял их знание тактики, стратегии, советовался, но чаще просто размышлял о Земле. Такие же разговоры велись и между ним и Собеком, который не мог покинуть пост Стража, а потому Эксатон сам приходил к нему. Но если со старшим сыном Ра отношения крокодила улучшались, то с родной младшей сестрой ухудшались. Нейт выросла сильной и самостоятельной, да вдобавок умной и часто заводила разговоры о чести, доблести и скуке поста Стража ворот. Собек вечно срывался и утверждал, что Нейт завидует ему и хочет занять его место. Семьдесят процентов таких разговоров заканчивались драками, после которых они несколько недель не разговаривали друг с другом.

В этот день стояла тёплая ясная погода, лёгкие облака набегали на диск солнца, почти не закрывая его, ветер был нежным и душистым, и так и тянуло к реке. Друзья-подростки решили искупаться в Великой реке, где-нибудь на мелководье, и стали собирать компанию, чтоб было веселее. Ка позвал Нейт, Гиксос Рамзеса, Рамзес Гора, Гор Кефера, а Кефер позвал Мези и предложил позвать Сехмет, потому что уже ощущал себя её братом. Следует сказать и об изменениях в отношениях между подростками: детская влюблённость Ка и Нейт прошла, и они теперь просто были друзьями, искренне желая друг другу найти любовь; а вот Гиксосу наоборот начала нравиться Сехмет, но он изо всех сил скрывал свою симпатию к ней, единственным, кто оказался посвящён в эту тайну, был Осирис — ведь всё равно от отца не скроется странное поведение сына.

Итак, Гиксос пошёл звать Сехмет, потому что знал, что она на занятиях у Осириса. Он пришёл как раз тогда, когда они закончились. Собравшись с духом, он сказал:

— Сехмет, мы решили искупаться всей компанией и зовём тебя. Нейт, Мези и Кефер тоже будут.

— А, в реке, — девушка отвернулась, так что невозможно было понять, рада она или нет.

— Ну ты никогда с нами не ходишь, — полурасстроенно, полувозмущённо сказал Гиксос. — В конце концов надо и отдыхать.

— И это ты говоришь, — усмехнулась та, но потом ответила: — Я пойду. Когда, где и что с собой нужно?

— В одиннадцать, у ворот. Полотенце и можно ещё что-нибудь, что захочешь. Мы потом в душевые зайдём.

— Это какие?

— У арены Аписа, Кефер уже спросил разрешение.

— Ладно, тогда я побежала, — улыбнулась Сехмет и выбежала из лаборатории.

Осирис прибрал на столе и, подойдя, обнял сына за плечи:

— Это определённо успех.

— Считаешь?

— Ты же видел, как она обрадовалась.

— А вдруг она обрадовалась тому, что там будет кто-то. Ну там Кефер, Нейт или Гор.

— По-моему, она обрадовалась, что её позвал именно ты, да ещё настойчиво.

Гиксосу оставалось только согласиться и пойти собираться.

В одиннадцать утра вся компания собралась у городских ворот. Собек искоса взглянул на подростков и пропустил их за город. Всю дорогу они смеялись и шутили, бегали друг за другом и кидались сухими соцветиями с придорожных кустов. Потом, когда пришли к Великой реке, девочки зашли за дюну переодеваться, а мальчики переоделись прямо у реки. Итак, мужской купальный костюм состоял из схенти и немеса, зачастую расшитых голубыми люриксными узорами, а женский из немеса, схенти и топа или немеса и калазириса чуть выше колен, расшитых теми же голубыми узорами. Разумеется, купальная одежда была изготовлена из водонепроницаемой ткани. Нейт и Сехмет выбрали топ и схенти, Мези калазирис. Одежду, в которой пришли, сложили в одно место, на виду.

Песок был горячий, он обжигал ступни, а потому погрузить ноги в прохладную воду было блаженством. Но парни не дали девочкам долго стоять на берегу — они начали брызгаться в них водой из реки, стараясь окатить как можно сильнее. Девчонки же, словно негласно договорившись, разбежались и, немного подпрыгнув, нырнули, создавая большие фонтаны. Но на поверхность не вынырнули.

— Вы их видите? — забеспокоился Кефер. Что могло случиться?

— А-а-а-а! — крик Гора оборвался, потому что что-то утянуло его под воду.

— Гор! Что происходит? — Кефер повернулся на крик, но в следующую секунду его рот был зажат, а сам он утянут в реку.

Рамзес схватил Гиксоса за руку и притянул к себе. Великая река у берегов всегда была спокойна, неужели именно теперь что-то ужасное поселилось в ней? Но крепкая хватка не помогла, кто-то пихнул Рамзеса и утянул Гиксоса.

— Гикс! — глаза старшего брата округлились от ужаса.

И вдруг все шестеро встали из воды. Парни отплёвывались, а девушки смеялись, часто дыша.

— Э-э-э-э-э... И что это значит?

— Наша маленькая месть, — улыбнулась Сехмет, держа руку на плече Гиксоса.

— Ну я же не брызгался, — недовольно заметил тот.

— Зато Рамзес брызгался, — Нейт ткнула Гора в бок, чтоб он распрямился.

— Ну ладно, девчонки нас утащили под воду, зато было весело, — примирительно сказал Кефер, поглядывая то на друзей, то на утащившую его Мези.

Страшно и весело — именно об этой ситуации. Однако такое решили больше не повторять, и теперь просто шумно брызгались, плавали наперегонки или просто плавали. Потом нашли гальку и стали кидать её в воду, стараясь сделать как можно больше кругов на воде. Лучше всего получалось у Гиксоса, так что друзья в конце игры нашли ветку, обмотали её водорослями и как кубок победителя вручили её ему. Кефер произнёс какую-то речь, Гор, Ка и Мези изобразили трубы, а все остальные были «восхищённой рукоплескавшей толпой».

Но вот дети устали и развалились на берегу на своих полотенцах. Солнечные лучи и тёплый ветер сушили их кожу, им было тепло и хорошо. Где-то в кустах начали тихо квакать лягушки, мимо пролетела стрекоза, сверкая перепончатыми крыльями.

— Хочу молока, — вдруг сказала Сехмет. — Холодного и свежего молока.

— Эх, кошка, у нас его нет, — сказал Рамзес.

— Но я знаю, где его можно достать, — Мези поднялась на локте и посмотрела на друзей.

— Всё равно это в город нужно идти, — Гор продолжал рассматривать облака.

— Так не обязательно всем идти, — заметил Гиксос.

— Всё равно нам, наверно, пора. Мы здесь уже около четырёх часов, — сказал младший сын Ра. — Ой. Вот я дурак.

— Это почему? — Гор лениво повернул голову вбок и вверх, чтоб видеть друга.

— Апис сказал, что в три часа отец и Совет будут осматривать раздевалки, душевые и прочее на его тренировочной площадке. Так что либо мы идём прямо сейчас, либо остаёмся тут до вечера.

— Ой, мне до вечера нельзя, — встрепенулась Мези, — я отцу обещала помочь.

— Мне тоже. У нас с Собеком сегодня мир и совместная тренировка, — поддержала подругу Нейт.

— Значит идём сейчас, — Ка встал и собрался свернуть полотенце.

— Подождите, мы так не успеем, — остановила его Сехмет. — Давайте возьмём вещи с собой, а переоденемся уже в душевых Аписа.

Полотенца были наброшены на спины, вещи взяты в руки, а подростки быстрым шагом направились в город. Свою ветку-приз Гиксос воткнул в песок как знак, что его победа была здесь. Перед воротами он внезапно сказал:

— У меня какое-то нехорошее предчувствие.

— Мы успеваем, значит, пока всё хорошо, — постарался успокоить его старший брат.

— Всё равно мне что-то не по себе.

Апис встретил их с недовольством.

— Могли бы и посидеть на реке ещё часик. Вот попадётесь Правящему совету, и мне, и вам нахлобучка будет.

— Мы быстро, — дети шмыгнули в душевые кабинки, развесили одежду, и скоро вода весело зажурчала по их телам.

Апис всё время нервно ходил рядом и поглядывал на часы. «Скорее, дети, скорее», — через каждые десять минут говорил он. Скоро они стали выходить в туниках и прошмыгивать в раздевалки, где висела их обычная одежда. Так было у Аписа устроено: из душа выходить в тунике до колен, а затем идти одеваться в раздевалки.

Без пяти минут три.

Гиксос, отмывавшийся дольше всех, хотел забежать в раздевалку, но Апис нервно остановил его:

— Стой, не успеешь. Быстро бери одежду и на выход, потом переоденешься или домой иди.

— Вот так?

— Они идут! — сообщил Гор. Рамзес схватил одежду брата и вместе с ним был выпровожен Аписом на улицу.

Фараон, Правящий совет, а также Мафдет с Осирисом пришли проверять условия обучения воинов. Гиксос встал к садику, ведущему от арены Аписа до жилого района знати Египтуса. Впоследствии все присутствующие оценили это расположение. Рамзес и Гор встали перед ним, немного загородив его, чтоб ему было поспокойнее. Однако младший сын учёного чувствовал себя крайне неудобно, ему ещё никогда в жизни так не хотелось стать невидимкой, ведь туника, к тому же застёгнутая всего на две пряжки сбоку, была надета прямо на голое тело. Об этой особенности туник Аписа знали все взрослые, поэтому когда фараон и Правящий совет заметили маленького изобретателя, больше в его сторону не смотрели.

Тем не менее ощущение, что случится что-то нехорошее, не покидало Гиксоса всё время проверки. Наконец Ра объявил Апису, что всё хорошо. Взрослые сгрудились в одну кучку и стали что-то обсуждать, а дети хотели уже расходиться. И вдруг появились Анубис и Тот. Гиксос сделал шаг назад — и зря, потому что парочка наоборот заметила его.

— Теперь вместо верхней одежды Гиксос носит туники? — хохотнул Тот.

— Ну ты что, в них же меньше шансов засветить нижним бельём, — поддержал ибиса шакал.

— Ну чего вы к нему пристали? — отозвался Рамзес. — Идите, куда шли.

— Ничего не меняется, — закатил глаза Анубис и заметил, что Гиксос ещё отдалился от брата: — Ну-ка стой! Жарко, правда? — добавил он вкрадчиво, так что у Гиксоса побежали мурашки по спине.

— Особенно в такой длинной тунике, — Тот понял мысли друга. — Земляне не стыдятся нижней одежды, даже взрослые мужчины, а ты ещё ребёнок.

Не прекращая разговора, взрослые искоса поглядывали на разыгрывавшуюся сцену, но пока не видели надобности вмешиваться, считая, что дальше разговоров не зайдёт. Но они ошиблись.

— Так что хватит париться в тунике! — мгновенно Анубис расстегнул обе пряжки и сорвал с Гиксоса тунику. Только вместо злорадства на его лице отобразилось изумление, как и у Тота.

Повисла тишина, и множество пар глаз с ужасом смотрели на Гиксоса. Мальчик не сразу сообразил, что произошло, но через несколько секунд, когда многие отвернулись, он, закрыв голое тело, бросился в кусты и побежал дальше, о чём свидетельствовали шевелящиеся ветки да изредка мелькавшая голая спина.

— Гикс! — Рамзес хотел броситься за ним, но отец остановил его. В ту же секунду Сет больно сжал ухо Анубиса.

— Вы совсем обезумели? — сказал советник. — Восемнадцать лет — а ума словно у восьмилетних!

— Мы не думали, что он...в таком виде, — попытался оправдаться Тот.

— Тем не менее идея оставить его в нижнем белье тоже не блещет гениальностью, — заметил Ра. — Одних извинений перед ним будет недостаточно.

— Чтобы перед ним извиниться, его нужно сначала найти, — сказал Осирис. — Думаю, он побежал домой. Ему сейчас нужно успокоиться, — он взял у старшего сына одежду младшего и неспешно пошёл домой.

В доме он не обнаружил служанок, значит, Гиксоса никто не видел. Не должен был. Учёный заглянул в спальню маленького изобретателя, осмотрев все её углы, в другие спальни, в садик, сходил на балкон, побывал на кухне, даже в своей лаборатории, но сына нигде не обнаружил. «Неужели он не дома?» — удивлённо подумал Осирис и зашёл в ванную комнату. В самой ванной его нет, за полотенцами он бы не спрятался, в шкафчиках тем более. «Странно», — подумал Осирис, и вдруг до его слуха донеслись тихие всхлипывания. А душевая кабинка закрыта. Мужчина подошёл к ней и ясно различил, что всхлипывают именно там. Он отодвинул её дверцу и обнаружил Гиксоса, лежащего у самой стены.

Мальчик вытянул ноги, находясь в полусидячем положении, спиной к двери. Всё его тело было испещрено мелкими кровавыми царапинами и красными полосами — следами стегавших его веток. В некоторых местах были словно уколы, вероятнее всего тоже от особо острых веток. Кое-где налипли грязь, мелкие листочки, какая-то пыльца, а на бедре виднелся ожог от какого-то растения. Осирис мысленно взмолился Ра, чтоб ожог этот был только на бедре, а не дальше. Но при дальнейшем осмотре выяснилось, что ожог находится на том же уровне, но сзади. Всё тело мальчика слегка подрагивало от беззвучных рыданий, иногда он чуть двигался, и тогда Осирис мог различить новые царапины, например, царапину на шее, укол на ступне, являющийся следствием скорее всего острого камня. Но больше всего отца беспокоил перёд, а его видно не было. И с этим надо было что-то делать.

— Гиксос, — тихо позвал Осирис.

Мальчик обернулся и вжался в стену, учащённо дыша. Он весь съёжился, стараясь закрыться ногами и руками. На щеке красовалась сильная царапина, колени снова были разбиты, руки в уколах и ожогах. А глаза красные от слёз.

— Ты что — боишься меня? — удивлённо спросил отец.

—А а если т-ты Ан-нуби-ис? — в его глазах действительно стоял испуг.

— Я твой отец, клянусь тебе. Но если ты не веришь, вспомни, что ты рассказал мне о своей симпатии к Сехмет. Никто кроме нас с тобой не знает от этом.

Гиксос явно успокоился, но всё равно продолжал сидеть на своём месте.

— Иди ко мне, мой мальчик, — сострадающе сказал Осирис и протянул руки.

Гиксос подполз к отцу и сразу очутился в его успокаивающих объятиях. Чувства переполнили его, и он расплакался в голос. Осирис гладил сына по голове и спине, стараясь не задевать ранки, постоянно приговаривая, что теперь всё хорошо, теперь всё закончилось. Он знал, что младший сын чувствует ужасное унижение и теперь будет стыдиться всех: и друзей, и взрослых — и его долг, как отца, вернуть сына в обычную колею жизни. Тем временем Гиксос успокоился и, изредка всхлипывая, тихо лежал на коленях отца.

— Ну теперь тебе нужно вымыться, — сказал отец, приподнимая его и ставя на ноги в душевую кабинку. — У тебя ожоги от растений, есть ещё где какие травмы?

— Вроде нет, — мальчик смутился.

— Ты не против небольшого осмотра? — и получив согласие, отец тщательно стал искать новые царапины и ранки на теле сына иногда спрашивая о самочувствии, но ничего серьёзного не нашёл и успокоился. Осирис открыл тёплую воду, чтоб сын согрелся, вымыл руки, снял свою белую накидку, похожую на халат, и, бросив её в стирку, стал намыливать сына.

— Отец...зачем ты её снял? — мальчик с искренним изумлением смотрел на него.

— Чтоб тебя чистого не нести на грязной одежде, — улыбнулся учёный.

* * *

На следующий день Гиксос согласился выйти из дома только с отцом. Даже брата он стыдился. Но к часам трём дня Рамзесу как-то удалось нормализовать отношения с братишкой, поэтому Осирис не побоялся оставить их вдвоём и отойти за важной покупкой.

Скоро пришли Анубис с Тотом и извинились за свои действия, оправдываясь, что не знали, что на нём не было больше никакой одежды. Гиксос их проигнорировал. Тогда они сунули ему корзинку с фруктами, потоптались и ушли. Через несколько минут подошёл Апис и тоже извинился, ведь если бы он не выставил ученика, ничего бы не произошло. Гиксос, не глядя ему в глаза и покраснев, сказал, что вины Аписа нет, и всё хорошо.

Увидев друзей, Гиксос попытался спрятаться, но они уже подошли. Маленький изобретатель поймал себя на мысли, что больше всех стыдится Сехмет. Однако все друзья делали вид, что вчера ничего не произошло, и втягивали друга в весёлый разговор.

— Видно, я многое пропустил, — улыбнулся, подойдя с коробкой, Осирис.

— Ну, не слишком, — ответил Рамзес и попрощался с уходящими друзьями.

— Гиксос, не забудь прийти завтра, — напомнила Сехмет. — Без тебя соревнования не начнём, — улыбнулась и ушла, сопровождаемая улыбкой и розоватыми щеками Гиксоса.

Ясный солнечный денёк. Тёплый ветер. Лёгкие облака. Шумят молодыми ветвями саженцы. Кефер добился разрешения у отца и теперь разводил сад. У него был грандиозный проект сада: многочисленные деревья разных видов, огромный фонтан, колонны, цветы, чуть дальше скамейки в тени пальм, живые изгороди, беседки — словом, царский сад. Сейчас, в начале пути, нужно было строго придерживаться плана, сажать в отведённых местах, копать по начерченным на земле линиям. Один Кефер не смог бы уследить за всем, поэтому у него были помощники: Мафдет следила за проведением воды, Нейт за посадкой нужных растений, а Гор проверял общий вид сада сверху.

— Твой сад хорошеет с каждым днём всё больше и больше, — говорил он другу после осмотра.

Осирис, Сехмет и Гиксос тоже попринимали участие в постройке сада: несколько устройств для лучшей подачи воды были сделаны ими. У Гиксоса настал сложный период: шёл последний год его обучения и у Аписа, и у Осириса, поэтому он очень уставал. Сехмет прекрасно его понимала, два года назад она сама оказалась в подобной ситуации, вот только ей тогда не нужно было что-то создавать помимо учёбы, а Гиксоса часто просили новобранцы сделать что-нибудь небольшое. И тогда она стала помогать ему с такими небольшими заказами.

Рамзес и Ка, а также Анубис и Тот стали воинами, чаще тренировались и играли в особые воинские игры. Мези всё реже приходила навещать друзей, а с Кефером могла видеться только в саду, помогая выращивать растения. Ра и Эксатон теперь сидели в тронном зале и занимались государственными делами. Эксатон готовился стать правителем.

Однажды Ра вошёл в зал собрания Правящего совета с лучезарной улыбкой. За ним вошла молодая женщина в сиреневой схенти, белом топе, коричневом немесе с двумя золотыми перьями по его бокам. Она немного смущалась, но держалась спокойно.

— Я хотел бы представить вам кандидата на пост Верховного судьи, — сказал Ра. — Это Маат. Она получила высшее образование и при встрече лично мне доказала, что достойна этого поста. Теперь вы должны рассмотреть её кандидатуру и подвергнуть нужным испытаниям. Окончательное решение будет вынесено завтра утром, — и Ра ушёл, оставив Маат наедине с Правящим советом.

Вечером он спросил мнение Правящего совета, Эксатона, Мафдет, а затем нашёл Кефера и Гора, сидящих на скамейке в садике, и спросил у них.

— А разве от нашего мнения что-либо зависит? — Кефер устало смотрел на отца, явно недоумевая, зачем нужно мнение младшего отпрыска.

— Чуть позже вы тоже станете членами Правящего совета, — пояснил Ра. — Так что самое время начать принимать и другие важные решения.

— Я слышал от матери, что Маат хорошо знает все законы, она спокойная и мыслит ясно, — после раздумий сказал Гор. — Я не против такого Верховного судьи.

— Я тоже. Пусть Маат им будет, — усталость и головная боль начинали мучать Кефера.

— Хорошо. Мне кажется, Кефер, тебе не помешает сходить к Осирису, — заметил Ра, внимательно разглядывая сына.

— Нет, всё хорошо, — через силу сказал Кефер. Он будет членом Правящего совета, подумать только! Ему не светил престол, и он был уверен, что подобные решения никогда не будет принимать — несмотря на то, что отец и его воспитывал как наследника — и хотел улучшать жизнь народа, а тут отец вдруг приходит с таким объявлением... Голова болела всё сильнее.

— Кефер, — Ра взял сына под руку, — мы с тобой идём к Осирису. И это не обсуждается.

Принц послушно встал и последовал за отцом. Что толку отпираться? К тому же помощь врача ему сейчас не помешает.

В лаборатории Осириса было тихо, самого его видно не было. А потом послышались тихие голоса.

— Отлежишься немного, и всё пройдёт, — это явно сказал Осирис.

— Одного не понимаю, отец, при дистонии ведь ничего делать нельзя, — а это Гиксос, — как я смогу сражаться?

— У меня есть специальное лекарство. Ты сможешь сражаться.

— Осирис, где ты? — крикнул Ра.

Через минуту вышел Осирис. Увидев принца и фараона, он поклонился и внимательно посмотрел на них. Ра незаметно подпихнул сына. Кефер рассказал о головной боли, о её силе и продолжительности и, приняв лекарство, поспешил поблагодарить учёного и уйти. Фараон вздохнул.

— Что тебя гложет? — поинтересовался Осирис.

— Мне кажется, я всё больше отдаляюсь от него, — грустно ответил Ра. — Я готовил старшего сына, но и младшему уделял много времени. Сейчас я мечусь как мышь в мышеловке: Эксатон одержим новыми теориями и планами, а Кефер не хочет и думать, что тоже способен управлять государством.

— Всё образуется, — подбодрил фараона и друга учёный.

На следующий день Маат торжественно возвели в сан Верховного судьи. Ей вручили золотистую накидку и золотой жезл, увенчанный птицей. И сразу возникло Перо, помогающее ей вершить правосудие. А затем был пир.

* * *

Прошёл год.

Эксатон в сопровождении Собека шёл по пустыне. Вчера был небольшой метеоритный дождь, и старший сын Ра надеялся использовать метеориты для камней своего браслета.

— Нашёл, повелитель! — сообщил Собек и указал на группку среднего размера красных камней.

— Прекрасно, Собек! — похвалил Эксатон и подобрал один из них. Он почувствовал энергию камня и возжелал владеть ею ещё больше.

Когда они вернулись, Эксатон посвятил отца в свои планы. Но Ра был против — а если с ним что-то случится?

— Я обрету большее могущество, отец. Это не будет вредно.

— Я слышал, Сехмет говорила, что камни опасны, — у Кефера был весьма озабоченный вид.

— А тебя не спрашивают, — нахмурился Эксатон. И как он будет править, когда рядом Кефер, у которого на всё другой взгляд?

И вдруг прибежал вестник из царства людей. Он бухнулся на землю и сказал:

— Всемогущий Ра, всесильный бог! Великий Шу, твой наместник и защитник в Египте, взбунтовался! Он захватил дворец и... и... — дальше гонец продолжать не мог, да ему и не нужно было: Ра с сыновьями сорвался с места. Нужно добраться в Египет как можно скорее!

По дороге Эксатон велел Собеку отнести камни Осирису с наказом сделать из них камни для браслета; с собой же взял самый маленький из них.

Шу — машина-воин, созданная Ра, чтобы творить правосудие и оставленная им у людей.

В Египте царил хаос. Многие дома были сломаны, кое-где люди заливали пожары. Ра вызвал Шу. И Шу вышел. Огромный, золотой, он сказал, что люди слишком примитивны и недостойны указывать ему, Шу Великому Разрушителю, а он слишком совершенен для них и сам будет ими распоряжаться. Ра велел ему одуматься, но Шу стоял на своём. И тогда Ра сказал, что Шу был создан чтобы творить справедливость, а не произвол. Шу громко засмеялся, словно пророкотал гром. И Ра разгневался. На небо набежали тучи, стало сумеречно, жутко.

— Отец, позволь мне с ним разобраться, — попросил Эксатон. Ра кивнул, и он вставил маленький метеорит в свой браслет.

— Стой, Эксатон! — Кефер с ужасом посмотрел на брата, но Эксатона наполнил красный свет. Старший брат зарычал, согнулся, а когда разогнулся, стал неузнаваем: тёмно-фиолетовая кожа, горящие красным светом глаза без зрачков и радужки, увеличенные клыки — Эксатон был словно чудовище.

— Так я и знал, — вздохнул Ра. — Эти камни прибавили тебе не одну сотню лет. Теперь ты обладаешь новой силой, сын мой.

Эксатон прошёл прямо к Шу и начал битву. Но он ещё не мог совладать с новыми способностями, а потому Шу смог нанести ему сильный удар, и Эксатон отлетел назад. Тогда сам Ра, испоненный гнева, заковал своё создание в энергетические цепи. Кефер хотел помочь брату подняться.

— Отойди от меня! Я могу сам! — прикрикнул на него Эксатон и встал. У него был такой недобрый взгляд, что у Кефера пробежали по спине мурашки.

Шу доставили в Египтус, в тайный зал Ра, где и был создан механический воин. Осирис обследовал Эксатона и подтвердил слова фараона. Учёный сделал из метеоритов камни для браслетов воинов, но они трансформировать никого не могли. Пока отец разбирался с мятежником, братья поссорились. Оба были воинами, и оба по-разному смотрели на новые камни.

Вечером Ра вышел с небольшим золотым браслетом в руках, явно уставший.

— Шу отправят в гробницу в Египет, где он будет под надёжной охраной, — сказал он. — Этот браслет выкован из него и будет служить защитой, доспехом человеку, вставшему на защиту близких. Он должен принадлежать фараону человечества.

* * *

Через несколько месяцев Кефер встал на рассвете. Он пошёл в свой растущий садик. Лучи встающего солнца золотили листочки и цветы, играли на воде, прохладный ветерок ласкал щёки. Мези уже ждала его под кустом магнолий.

— Мой принц, — поклонилась она.

— Мези, — кивнул тот.

— Кефер, я слышала, как твой брат вчера говорил с Маат. Но я не расслышала, о чём. Но вид у Верховного судьи был не слишком-то довольный, когда она возвращалась к себе. Поговори с ней. Эксатон с каждым днём становится всё злее и злее.

Кефер приобнял её. Но сейчас, пока они могли быть вместе, нужно было пользоваться моментом. И они ещё долго бродили по саду.

Ра всё больше уставал, потому иногда пропускал собрания Правящего совета. Мафдет впадала в какое-то беспокойство по вечерам, и Сехмет давала ей настой для успокоения нервов. Никто не знал, но должны были произойти серьёзные перемены.

— Я беспокоюсь за брата, — сказал Кефер Маат, — отец и он всё чаще спорят о значении людей. А какое твоё мнение, как Верховного судьи?

— Люди должны подчиняться нам, — ответила Маат. — А мы должны мудро править ими.

— И без людских фараонов, — внезапно появился Эксатон. — Должен быть единый фараон и в Египтусе, и в Египте. И его решения должны быть приняты сразу.

— О чём это ты? — насторожился Кефер.

— Скоро узнаешь, — ухмыльнулся Эксатон и куда-то протопал.

Гиксос был счастлив: он наконец закончил обучение. Да, у обоих наставников! Рамзес радовался не меньше него: наконец он сможет ходить в патруль вместе с братом. Гор предложил устроить небольшой праздник, и друзья его поддержали.

Гиксос всё смотрел на свой браслет. Золотой, с голубыми камнями, такой красивый и такой нужный. «Сила Египтуса», — сказал он и облачился в золотой доспех. Нижнюю часть его лица закрывала полоса ткани, совсем как у Рамзеса. Смотрелось непривычно.

— Настоящий Золотой воин, — в дверях показалась Сехмет, с улыбкой смотря на друга.

— Я никак не могу привыкнуть к своему доспеху. Нет, он удобный, просто это ощущение мощи. Непривычно, — он снял доспех. — А вот ты отказалась от браслета.

— Как говорил нам Апис, не оружие делает воина воином, — девушка подошла ближе. — К тому же мне хочется посвятить себя больше науке. А вообще тебя ждут, идём.

На миг их взгляды встретились, и между ними вспыхнула искра, заставив их немного смутиться.

Они вышли, и их встретили аплодисменты. Нейт дала им кубки с разбавленным вином. Гиксос смутился:

— Разве можно?

— Сегодня можно, — выступил вперёд Осирис. — До этого вино воинам, твоим друзьям, не давали, чтоб тебе нечаянно не налили. Раньше времени. А теперь тебе можно.

— Помнится, раньше на праздниках новобранцев поливали тёплым молоком, — вдруг появилась Мафдет. А за ней шли Кефер, Исида, Бэс и Апис.

— А мы думали, вы не придёте, — улыбнулся Гор.

— Не каждый день твой друг становится воином, — улыбнулся Кефер. — К тому же Бэс хотел на праздник.

— Да. Праздник без меня — какое же будет веселье? — засмеялся Бэс.

Исида положила руку на плечо Гиксосу и поздравила. Они улыбнулись друг другу — как никак, а они жили как мать и сын.

— Про молоко, кстати, мы не забыли, — сказала Мези.

— Стойте-стойте! Молочный душ как-то не входил в мои планы, — Гиксосу было весело, но намокнуть не хотелось.

— Это традиция, — заметил Ка.

И тут на Гиксоса вылили тёплое молоко. Он вздрогнул от неожиданности, но решил стоять спокойно. Под звонкие смех и аплодисменты он встряхнулся, осушил свой кубок и театрально раскланялся. Осирис накинул на него полотенце.

— Какой-то странный вкус, — сообщил Гиксос, рассматривая свой кубок.

Отец расхохотался и похлопал сына по плечу.

— Ничего. Главное не увлекаться вином. Пусть даже разбавленным.

— Мы тут с Мафдет поспорили, что раньше, — сказал Бэс, — танцы или крошечный пир.

— Всё сразу, — Апис стоял с видом хозяина. Он-то всё знал.

Действительно, рядом стоял небольшой столик с кубками, кувшинами разбавленного вина, корзинками фруктов и хлеба и тарелочками копчёного мяса. А ещё стояло небольшое устройство, воспроизводящее музыку — совместное изобретение Осириса, Сехмет и Гиксоса. Рамзес сначала был категорически против танцев — разве могут воины танцевать? — но когда даже Апис и Мафдет стали принимать участие в выборе мелодии, просто пожал плечами и пригласил Нейт.

Было весело: танцевали некоторые народные танцы, некоторым песням подпевали, заедая слова мясом или фруктами или запивая разбавленным вином. Все смеялись и толкались. Под конец даже Исида с Осирисом приняли участие в медленном танце. Кефер кружился с Мези, Нейт с Рамзесом, Мафдет с Аписом, а Гиксос с Сехмет. И эти двое изобретателей были безгранично счастливы в долгом танце, с трепетом касаясь друг друга, чувствуя свою связь.

Когда устали, пошли в сад Кефера и долго сидели в беседке, рассказывая какие-то истории и играя в какую-то смешную игру, которую вспомнил Бэс из своего детства. И было всего лишь три часа дня.

И вдруг вошла Маат. Она была взволнована и изменившимся полунервным голосом сообщила:

— Эксатон решил сместить человеческого фараона и уже уехал в Египет.

Кефер встал и пошёл к своей летательной машине. Как его брат мог так поступить? Мафдет направилась искать Ра; только он мог урегулировать этот конфликт. Золотые воины полетели вместе с Кефером, Мези вместе с Сехмет и Осирисом стали убирать беспорядок, а Исида с Бэсом и Маат вернулись в Золотую пирамиду. Сейчас они ничем не могли помочь.

Кефер быстро нашёл брата. Эксатон угрожал человеческому фараону расправой, если он добровольно не отречётся от престола.

— Брат, остановись! — Кефер подошёл к нему. — Ты не можешь требовать отречения. Этот фараон законен. Ты и так скоро будешь править Египтусом, разве этого мало?

— Я должен править обоими мирами! — ответил Эксатон. — Один! Если не хотите миром, я отберу власть силой! — он потряс своим огромным хопешем.

— Прости, брат мой, но я не могу позволить тебе это сделать, — Кефер достал свой хопеш.

— Ты хочешь перечить мне?!

— Мой — и твой — долг защищать народ, а не угнетать его.

— Лучше не мешай, Кефер.

— Лучше отступи, Эксатон.

— Или что?

— Или мне придётся остановить тебя силой.

— Да будет так! — Эксатон замахнулся мечом, но Кефер отбил удар. Сражение между братьями началось. Люди в страхе разбежались, оставив их одних. Им ещё не приходилось сражаться друг против друга в полную силу, когда от победы зависели чьи-то жизни. Они использовали браслеты и с новой силой вступили в бой. Друзья Кефера, прилетевшие за ним, не вступали в бой по его приказу, но у них теперь была другая забота: спасать людей от обломков и ударов, не достигших противника.

Из-за противостояния Кефера и Эксатона начала меняться погода. Разыгрался шторм, по земле поползли трещины, песок летел во все стороны. А братья всё сражались.

И тут небо прояснилось, а Эксатон и Кефер оказались в луче жёлтого цвета. На землю спустились Ра и Мафдет.

— Ты заставил меня изменить решение, Эксатон, — пророкотал Ра. — Ты не будешь фараоном, тирания и жестокость — не качества правителя! — он нашёл фараона, которого поддерживал Гор, и отдал ему браслет: — Он может становиться доспехом при нужных словах. Я отдаю его тебе и твоим потомкам на хранение и защиту. Но Египтус отныне будет находиться в другом мире, ради спасения человечества! — все воины Египтуса и их машины оказались в золотом потоке и исчезли.

Египтяне видели далеко за горизонтом столб пыли и яркую вспышку света.

Бесплодная пустыня и огромная река теперь только напоминали жителям Египтуса Землю. Новый дом был суров. Эксатона Ра заключил в темницу и запечатал.

— Надеюсь, ты одумаешься, мой сын, — заметил Ра.

Единственным наследником стал Кефер. Он тяжело переживал изменения брата, но ещё тяжелее ему было принять, что правителем Египтуса теперь будет он, обязанный следить за жизнью народа и заключением брата.

Вскоре, когда в новом измерении более менее обжились, Ра, совершенно измождённый, погрузился в Усыпальницу. Никто, кроме Мафдет, не ведал, где она, и не знал, когда ушёл Ра. Просто однажды утром Кефера встретила Мафдет словами: «Твой отец в Усыпальнице и вернётся нескоро. Теперь правитель Египтуса ты».

У Гиксоса было хорошее настроение. Все дела он сделал, а утро было таким солнечным! Сейчас все тренируются, отец что-то изобретает, так что, кажется, он остался один. Он решил зайти к Сехмет — вроде она ни над чем не работала.

Сехмет сидела в кресле согнувшись, закрыв лицо руками, и тихонько вздрагивала. Что-то случилось. Не зная, как правильно начать, изобретатель робко приблизился к ней.

— Сехмет, что случилось? — тихо спросил он.

Она подняла глаза, заплаканные, мокрые.

— Я тебя не заметила, — всхлипнула она и вытерла слёзы. — Мама. Она исчезла.

— Как это? — удивился Гиксос. Ещё вчера он видел Мафдет.

— Она вчера просила меня слушать Осириса и обо всём говорить ему. Сказала, что любит меня и всех друзей. А сегодня её уже не было. Я не знаю, куда она ушла.

— Может, она вернётся, — одна мысль крутилась в его голове: как её утешить?

— Она попрощалась. А я осталась одна.

— Ну у тебя есть мы, — Гиксос сел на ручку кресла и положил руку на её плечо.

Сехмет благодарно посмотрела на него и уткнулась в его плечо, всё ещё плача, но уже успокаиваясь.

Весть об исчезновении Мафдет разнеслась быстро. Никто ничего не понимал, но всем уже это не нравилось. Жаль, что то утро было последним мирным утром на следующие пару тысячелетий.

Сехмет скоро успокоилась. Но её появление вместе с Гиксосом всех удивило: они держались за руки.

— Ну вот и ты наконец с парой, — засмеялся Рамзес. Дело в том, что он и Нейт уже давно признались друг другу в симпатии.

— Жаль только, что мама этого не узнает, — печально сказала Сехмет и почувствовала, как Гиксос сжал её руку. И она сжала его руку в ответ.

— Пошли тренироваться, — предложила Нейт. Недавно она снова поссорилась с братом. Но на этот раз очень серьёзно, так что Собек крикнул, что Нейт ему больше не сестра, она ответила тем же.

По дороге им встретились Кефер и Гор. Узнав новость, они порадовались, но пошли дальше. Кефер скучал по Мафдет как по матери, последний месяц только она поддерживала в нём силы. А теперь и её не стало. Хорошо, что Исида стала часто с ним разговаривать и дарить спокойствие. Он доверял ей, как никому другому. За сегодняшнее утро он уже вымотался и потому попросил Гора заменить его на пару часов.

— Проведёшь время в энергетическом познании? — осведомился Гор.

— Ты знаешь, я планировал поспать, — признался Кефер. — Вчера допоздна сидел с бумагами, этими просьбами, отчётами и предложениями. Пока твоя мать не зашла в тронный зал и не посоветовала мне лечь спать. М-да, правитель из меня никудышный.

— А ты уснёшь? Днём-то.

— Уже чуть не уснул на троне. Жаль, что у отца не было выбора. Я слишком мало знаю, чтобы править.

— Ну да, по твоей части больше сражения, — ухмыльнулся Гор. — Не волнуйся, научишься.

У спальни они распрощались. Кефер задёрнул шторы и с наслаждением завалился на кровать. Он снял только сапоги, а накрылся пледом. Его утренняя мечта осуществилась.

Воины были заняты особой игрой, развивающей меткость и силу, Правящий совет отдыхал, Гор пытался разобраться с делами Кефера, а фараон спал. Тихо, спокойно, мирно. Но затишье всегда бывает перед бурей.

Собек пришёл к темнице Эксатона. Анубис и Тот, стоявшие на страже, преградили ему путь.

— Надоело вам тут стоять? — спросил Собек.

— Ты сам страж, должен понимать, — хмуро ответил Анубис.

— А у тебя есть предложение получше? — спросил Тот.

— Время пришло, — ответил Собек. — Сейчас как раз тихо.

Они расступились, и Собек прошёл в тёмный коридор. Его шаги гулко раздавались в темноте, и эхо звучало как-то зловеще. Он подошёл к огромной стене, перегороженной цепями, закреплёнными Печатью самого Ра. Он молча стоял, рассматривая Печать. Если он это сделает, жизнь никогда не будет прежней. Война. Кровь. Крики. Слёзы. Будущее Египтуса сейчас в его руках. Он сделал шаг к Печати. Возможно, кто-то погибнет. «Я знаю, что он сделал для меня», — подумал Собек.

— Мой фараон, время пришло, — сказал Собек и рванул Печать, разламывая её. Цепи порвались, стена рухнула. В темноте сверкнули два ярко-красных огонька. И вот сам Эксатон вышел из своего заточения. Собек встал на одно колено и поклялся ему в верности.

— Отлично, Собек, — сказал Эксатон.

— Всё готово, повелитель, корабль ждёт Вас.

— Я хочу зайти за своими браслетом и хопешем.

Они вышли к Анубису и Тоту. Те поклонились. Эксатон велел им ждать у корабля и вместе с Собеком отправился в хранилище.

Сехмет надоело тренироваться, и она решила уйти в свою лабораторию. У Гиксоса почему-то сжалось сердце.

— Может, ты всё же останешься? — он держал её за руки.

— Я устала. Мне скучны воинские игры. Лучше я что-нибудь попробую сделать, — голос её действительно был усталый.

— Мне почему-то не нравится твоя идея.

— Вряд ли со мной что-то случится в нашем городе, — она провела по его щеке ладонью. — Не волнуйся.

Эксатон был доволен. Его браслет и хопеш теперь были при нём. Он и Собек бежали по коридору. Оставалось добраться до корабля. И вдруг на повороте возникла Сехмет.

— Эксатон?! Собек?! — её изумлению не было предела.

Собек, не ожидавший подвоха и вмешательства, замахнулся на неё, но Эксатон остановил его.

— Сехмет, времена меняются, — сказал старший сын Ра. — Я предлагаю тебе стать моим учёным. Когда я стану правителем Египтуса, ты будешь награждена.

— Ра не хотел, чтобы ты правил. Ты жесток. И я лучше погибну, чем стану служить тебе!

— А если погибнут Осирис и Гиксос? — вкрадчиво спросил Эксатон. — У меня везде люди.

— Не сможешь, — ужас и ярость отразились на её лице.

— Если будешь мне верно служить, я их не трону. Обещаю.

Сехмет сжала руки в кулаки. Одно дело её жизнь, и другое — жизнь дорогих ей людей.

— Хорошо. Но я должна забрать некоторые свои вещи.

Эксатон кивнул, сказал, куда она должна пойти, и Сехмет умчалась в свою комнату. Надо было верить Гиксосу и его предчувствию! Она быстро собрала некоторые устройства, аптечку и уже направилась к выходу.

— Сехмет, что случилось? — на пороге возник Осирис.

Она кинулась ему на шею и, рыдая, рассказала о случившемся.

— Я должна идти. Лучше б он убил меня! Поднимите тревогу. Мне пора. Прощайте и простите!

На бегу она вытирала слёзы. Сбоку бежала группа солдат. Осирис не мог так быстро поднять тревогу, значит, солдаты сами заметили побег Эксатона. А что же Тот и Анубис? Почему они допустили побег? Она достигла выхода. Эксатон уже ждал её на корабле. Она зашла. И тут увидела Анубиса и Тота. Всё ясно, они тоже причастны к этому. Анубис взял её вещи.

Внизу собрались солдаты, её друзья, сам Кефер. Корабль поднялся в воздух. Сехмет сделала шаг к краю, кинула полный отчаяния взгляд на Гиксоса, и тут же её грубо оттащили от края.

— Помни наш уговор, — сказал ей Эксатон.

Правящий совет был в гневе. Предательство со стороны четверых воинов было немыслимым. Осирис поправил их: троих. Он рассказал то, что узнал от Сехмет, и обратил внимание присутствующих на то, как грубо её оттащили от края. Значит, она не лгала.

— Проклятый Собек, — пробурчала Нейт, — не брат он мне больше.

— Эксатон теперь скорее всего попытается захватить власть. Но для этого ему нужна армия, — сказал Кефер. — Где он может её достать?

— Есть одно место, — сказала Исида. — Ра и его перенёс в это изменение.

Сехмет молча смотрела на пустыню. Гнев и тоска бушевали в её груди.

— Ничего, привыкнешь, — сказал Эксатон, подойдя к ней.

— И что же входит в твои планы? Повелитель.

— Есть недалеко отсюда заброшенная пирамида, там и обоснуемся.

— А армия?

— Чуть дальше захоронение. Там находится Тёмное воинство: мумии, в чьих иссохших телах течёт тёмная материя. Хотя это и не значит, что их нельзя убить, — Эксатон отошёл. Теперь он добьётся своего силой. Сначала нужно обосноваться, подчинить армию, затем можно идти войной на Кефера, а там уж добыть браслет и Око Ра у этих землян. И неважно, сколько будет унесено жизней и разбито сердец.