Третье звено. НОИКС: Мозаичный человек (джен)

— Боже мой, Ноикс, зайди! — майор вежливо процедил моё имя сквозь зубы.

Уж и не знаю, что лучше: когда он кричит как сумасшедший или шипит как змея.

Сегодня ещё один хреновый день, я почтил участок своим присутствием без обычного энтузиазма и даже не успел допить кофе с улицы. Внутренний голос предлагал бежать. Стелькина облюбовала кресло майора, на её губах застыла противная улыбка, которая не предвещала ничего хорошего.

— Тут, в общем, есть дело... — майор жевал губы, скромно спрятавшись в угол.

Вообще плохая тенденция тут намечалась. Эта Аннет, будь она неладна, потихоньку захватывала участок.

— А! Сумасшедшие идеи муниципалитета — это то, что может сделать наше утро бодрее! — я подмигнул майору, но от такого вступления он побагровел от злости.

— Как я понимаю, капитан, вы не думали о том, как нам наладить контакт с людьми с расширенными возможностями?

— Дайте вспомнить... нет! И вам не советую.

Бросая вызов проклятой бюрократии, я присел на край стола, скрестил на груди руки. От этой картины у майора едва не случился сердечный приступ.

— Ну что ж, тем лучше! И мне нравится ваша дерзость, ваш напор сыграет нам на пользу. А теперь ответьте, капитан: вы готовы общаться с мутантами на уровне слов?

— Ну, если они будут накарябаны на пулях, то вполне!

— Конечно же, нет! — Аннет монотонно расхаживала по кабинету, заведя руки за спину. — Как хорошо, что хоть у кого-то из нас троих есть благоразумие. Я долго думала над ситуацией и пришла к выводу, что мутантам в канализации прежде всего нужно дать возможность высказаться! По статистике, именно подавляющая часть преступлений происходит из-за недопонимания!

— Пожалуйста, вкратце изъясните свой план капитану Ноиксу, — майор растирал ноющие виски.

Так, походу, этот план был действительно грандиозным. Я вслушивался в каждое слово аудитора, ни на секунду не сомневаясь в её гениальном видении ситуации.

— Поскольку муниципалитет запустил акцию месяца толерантности в нашем чудном городе, мы не пойдём по стопам проторенных дорожек, которыми пошли федеральная тюрьма и следственный изолятор. Амнистировать мутантов — это слишком примитивно.

— Что? — я поперхнулся, а майор стянул с головы фуражку и закрыл ею лицо. По его вздрагивающим плечам не трудно догадаться, что майор плакал. — Подождите, они что, выпустили мутантов?

— Ну да, это называется амнистия, ну, в цивилизованном обществе.

— То есть тех тварей, которых мы туда так усердно запихивали последний год, взяли и вот так вот просто отпустили? — я побледнел, майор жевал козырёк фуражки. — Так! Надо готовиться к осаде, скоро эти ублюдки явятся сюда! Двери забаррикадируем столами, а окна заколотим старыми агитщитами из подвала.

— Да, и придется пустить в ход запас из оружейной, — майор судорожно кивал.

— Что за глупости! Хотя... некоторые из тех пленников действительно вспоминали вас недобрыми словами. Но мы отвлеклись! Мой план дерзок и прост, господа полицейские. Мы с капитаном соберём подписи под петицией с требованием пересмотреть права людей с расширенными возможностями и наконец дать ход их легализации!

— Говорю сразу: я нигде не буду подписываться! — я с ходу обозначил свою гражданскую позицию, а-ля идите на хер, чертовы либералы! Но несмотря на всю строгость аудитора, признаю, что я с облегчением выдохнул. Сбор подписей гражданского населения — это не самая сумасшедшая идея, которая могла прийти в голову столь чудному человеку.

— Артём Александрович, конечно же, нам и не потребуется ваши подписи, мы будем брать их у мутантов, там, в канализации! — Стелькина снисходительно улыбнулась, а я чуть не грохнулся со стола. Я зря надеялся на благополучный исход этого дела. Похоже, товарищ Аннет придётся утопить в сточных водах!

— Вы это серьезно?

— Абсолютно! Майор! — она повелевала им как безвольной куклой: кроткими взмахами головы. Безропотно и на полусогнутых, майор разложил на столе карту канализаций, водил по ней пальцем.

— Вот тут и тут есть несколько относительно безопасных мест, контингент там не безобиден, но я думаю, тебе не составит труда обеспечить мадам Стелькиной безопасность, — майор говорил, как робот: без интонации и потупив взгляд.

Когда его монолог закончился, мои глаза едва не встретились с моим затылком.

— Товарищ майор!

— Это не обсуждается, это приказ! — вдруг рявкнул он, и я попятился к выходу.

Стелькина победно улыбалась, а майор от позора был готов провалиться сквозь землю.

— Ну хорошо, мы едем в юго-западную часть города, войдём там. Но нам с Мишкой нужен час на сборы, потребуются несколько единиц автоматического стрелкового оружия, бронещиты и....

Стелькина тактично кивнула, и майор безропотно прервал мой список, а я ведь только начал загибать пальцы.

— В этот раз на операцию ты поедешь один, никакого автоматического оружия, ничего что может спровоцировать заварушку с мута… кхм, с людьми с расширенными возможностями, простите, — майор гундосил в пол.

— Мне чем их бить? Матом? И что значит: не брать ничего, что может спровоцировать мутантов? Тогда и я тоже должен остаться сегодня дома!

— Ох, точно, Аннет, брать Ноикса не вариант: он у расширенных людей на плохом счету.

— Ха-ха, майор, мне нравится ваше чувство юмора, но я думаю, вы сгущаете краски, мы придём, как вы сказали, к расширенным людям с голыми руками, в которых не будет оружия, и нам ничего не сделают! Я не азартный человек, но я готова поставить на кон свою жизнь, — Стелькина окинула наши сгорбленные фигуры решительным взглядом, но поддержки не нашла. Вот и ставила бы на кон свою жизнь в гордом одиночестве, а мне моя жизнь ещё дорога!

— Что значит — с голыми руками? — мой голос сел.

— А то и значит! — майор терял терпение, провожая нас на верную смерть. — Ничего, кроме пистолета! И только одна обойма!

Что? Опять?! Когда меня оставляют без огневой поддержки, всегда начинается какой-то лютый трэш, это примета такая!

— Хорошо, я жду вас в машине! — я еле сдержал свой крик, майор незаметно перекрестил меня в спину. Ебаные доброжелатели сегодня обступали меня кольцом, да так и норовили вцепиться в глотку.

* * *

— Вы действительно готовы сегодня умереть? — я задал этот вопрос, как только заглушил двигатель машины. Вход в канализацию прямо перед нами: фары выхватывали из стены полуразрушенной эстакады огромные двери в царство безудержной фантазии свихнувшейся природы. Ими ограждали мутантов от Москвы около пятнадцати лет назад. Тогдашний мэр объявил войну ошибкам природы, послал на их уничтожение военных, а в итоге ушёл с позором в отставку. Именно тогда и появилось третье звено полиции. Кстати, сейчас под мои нужды Раф разбирает военную технику именно той армии. Я до сих пор не мог поверить, что иду туда почти без оружия и с психически больным аудитором на перевес.

— Конечно! А вы испугались расширенных людей? В том злачном баре вы вели себя по-другому, что же изменилось, капитан? — Стелькина издевалась, но была права: от происходящего по спине моей ползли мурашки.

Не так страшны люди, как их больные задумки, однако безразличность — моя спасительница:

— Вообще похуй!

— Рада слышать! Может быть, вы уже перестанете ругаться матом? Вы всё же в компании женщины.

— Ага, ёпт! — как не ругаться матом, когда у тебя в компании такая заноза в заднице?

— Ладно, начнём!

Стелькина потирала руки, когда я пыхтел над дверью. Электронные замки давно не работали: плесень сожрала всю проводку, а открывая заржавевший вентиль вручную, можно скоротать не один вечерок. Аннет нервно перечитывала текст петиции снова и снова и даже припасла для подписей ручку. Интересно посмотреть, как лишенные конечностей индивидуумы будут ставить на листах свои закорючки. Когда дверь поддалась и отворилась, мы с любопытством заглянули внутрь. Нет, там не было темно и сыро, покосившиеся вывески магазинов и свет из окон примитивных жилищ верный признак того, что жизнь в канализации не просто текла, а прямо бурлила.

— Эй, это мои червяки!

— Ты жулик!

Звонкий удар, и огромный амбал с хоботами вместо ушей отхватил оплеуху от такого же мутанта, только выше него на две головы. Туша хоботоухого ударилась о стену тупика и оплыла на грязный пол. Стелькина рефлекторно спряталась за моей спиной, но мутант пролетел мимо. Мы зашли в канализацию не с парадного входа, поэтому мгновенно оказались в своеобразной её сельской местности. Обитатели здешних мест не отличались интеллектом и благородными повадками, ну кроме плесени.

— Хитрожопый, решил прибрать моих червячков! — Амбал с рогом на лбу пристально смотрел на обидчика, и, кажется, нашего присутствия не заметил. Он закинул несколько личинок в огромный рот и едва не своротил стол, за которым они играли в карты. Он побрёл по улице с угрюмым выражением морды.

— Где мы? — шепнула Стелькина.

— Там, куда вы так сильно рвались. У нас еще есть возможность убежать!

— Ничего подобного, продолжаем миссию! — она билась за свою идею до конца, но как-то не спешила выходить из моей тени. — Нам надо обойти здесь всё, поговорить с... ними.

Ну да, это же просто воскресная прогулка, ничего сложного. Слева красовалась неоновая вывеска, приглашающая посетителей канализации в бар, справа текла вполне обычная бытовая жизнь приблизительно шестнадцатого века. Трущобы двухэтажные, окна сильно скошены под потолком. Из одного такого окна кто-то с размаху вылил на улицу целое ведро с помоями. Вонючая жижа окатила сидящих на земле детенышей, но не произвела на них никакого впечатления. Ребятки азартно и на скорость раскладывали в полный рост пожелтевшие от времени человеческие кости. Игра называлась: мозаичный человечек. Главная хитрость — незаметно украсть какую-то часть скелета у соперника, а высший пилотаж — это её съесть.

— Нет, опрашивать детей мы точно не будем. Смотрите, они так мило что-то выкладывают на асфальте, кстати, что это? — Стелькина семенила по моим следам и старалась придать ситуации позитивный настрой.

— Они выкладывают слово "пиздец"!

Продвигаться в глубь улицы было страшно: мутанты приходили в себя, и наши одинокие фигуры привлекали к себе всё большее внимание. Даже плесень на стенах тоннеля оживала и молчаливо пялилась десятком глаз. Согласен, мы не слишком гармонично вписывались в местный антураж.

— Ну что ж, приступим! — Стелькина зашелестела бумажкой и решительно выдвинулась наперерез какому-то слизняку, выпавшему из дверей бара. Парень оставлял за собой мокрый след, пьяно улыбался и не выглядел обиженным жизнью мутантом. И зачем мэрия вдруг решила о них заботиться, им и так здесь хорошо!