Игра, финал которой - жизнь (гет)

Субботнее утро принесло с собой мокрый снег и туман. Розалина хмуро выглянула из окна дормитории, кутаясь в теплый свитер, связанный для нее заботливой мамой. На груди синего свитера была вышита красивая белая сова — Розалина обожала сов, хотя собственную заводить ей было нельзя. И ей частенько покупали и шили вещи именно с изображениями сов, чтобы хоть немного компенсировать этот минус ее дара. Для прогулок погода была не самой располагающей. Конец ноября, скоро уже зима… А там Рождественские каникулы и визит домой. При мысли о том, что скажут мама и папа, когда узнают о ее отношениях с Антонином, валькирия слабо улыбнулась. Она буквально слышала папино: «А я что говорил, а?»… Но вот сама Роззи уже почти две недели по ночам плакала в подушку, не понимая, что происходит с ней. С каждым днем она все сильнее осознавала, что скучает по человеку, которого видела один раз в жизни. И с каждым днем пропасть, возникшая в тот роковой день ее первой встречи с Реддлом, между ней и Долоховым становилась все больше. Розалина окончательно путалась в себе, понимая, что ей страшно при одной мысли о том, что она потеряет лучшего друга, одного из самых близких ей, человека, с которым она теперь даже встречалась и с которым ей хотелось связать свою жизнь. Которого она, и это становилось ей все яснее, по-своему любила, искренне…

Но она осознавала и то, что те несколько случайных касаний Реддла запомнились ей сильнее, чем первый поцелуй с Антонином… Все ярче она понимала, что Реддл для нее нечто большее, чем просто симпатичный ей аврор, что что-то по отношению к нему зародилось у нее в самый первый миг встречи с ним. Хотела она того или нет… Это было похоже на выбор, как она себе его представляла. Розалина взглянула на конверт, который держала в руке, и подумала, что в совятню стоит сходить сейчас, а потом все-таки встретиться с Тони, которому она три дня подряд внушала, что очень занята и никак не может погулять. Каждый раз он выглядел все смурнее и это начинало еще больше причинять Розалине боль… Она совершенно не понимала, как ей разобраться в себе и разрешить эту проблему с тем, что же ей теперь делать.

— Как мне себя понять? — по ее щеке скатилась слезинка.

— Роуз, ты чего? — Шарлотта Кидс, заглянувшая в дормиторию, подошла к подруге и обняла ее за плечи. — Ты чего плачешь? — она откинула от щеки прядь длинных белых волос.

— Да так, сомнения разные, — уклончиво отозвалась Розалина. Шарлотта с сомнением покачала головой.

— Я за тобой неделю наблюдаю, ты мало спишь и по ночам рыдаешь в подушку. Три дня не общаешься с этим своим слизеринцем. Вы поссорились? Что случилось?

— Мы не поссорились, — Розалина стерла слезинку с щеки и слабо улыбнулась. — У нас все в порядке. К несчастью.

— Почему к несчастью? — удивилась Шарлотта. Розалина подумала, что ей лучше высказаться, так, может, станет чуть легче, и усадила подругу на кровать, сев рядом и начиная рассказ.

Она рассказала про выбор и про свои сомнения, и по мере ее слов Шарлотта смотрела на Роуз с все большим и большим сочувствием. Под конец обняла подругу, качая головой. По щекам Розалины текли крупные прозрачные слезы… Если негативных эмоций у нее было мало, то вот душевную боль она испытывать могла даже сильнее, чем окружающие…

— Так что было бы, наверно, лучше, если бы мы поругались. Или вообще никогда не дружили бы, — закончила Розалина, всхлипнув. — Я не знаю, что мне делать, Шарли, просто не знаю…

— Но ты ведь Реддла видела-то всего один раз. Может, ты зря паникуешь и ничего такого и нет? Придумала себе и сама же ревешь, — неуверенно предположила Кидс. — Ты же не знаешь точно, выбор ли он тебе…

— Ну да… — пробормотала Розалина. — Может быть, ты и права. В любом случае вот, — она показала подруге аккуратно склеенный конверт из пергамента. — Я написала Наставнице Оливии, она у нас главная, и попросила со мной поговорить. Может быть, я хоть как-то пойму, что мне делать, и разберусь в себе.

— Вот видишь! Все разрешится и не реви пока! Бедняжка, — она вздохнула. — У нас с Джеймсом все как-то проще…

— Вы с Бруксом встречаетесь? — улыбнулась сквозь слезы Розалина. Шарлотта смущенно кивнула.

— Вроде того… Миллисента уже знает, отнеслась нормально. Он же такой милый и добрый! Держи, — Кидс протянула валькирии чистый носовой платок. — Вытирай слезы и идем посылать твою... Эмм… Сову?

— Сову, сову, нам просто долго с ними контактировать нельзя, но послать-то можно, — улыбнулась чуть повеселевшая Роззи. — Слушай, здорово! И почему это я ничего не знала, а? — Кидс пожала плечами, набросив на плечи школьную мантию, подождала подругу и вскоре девушки, о чем-то негромко беседуя, направились в совятню… Субботний день Розалина, после разговора с Шарлоттой, провела точно так же, как и раньше, до встречи с Реддлом, гуляя с Долоховым, общаясь с друзьями и играя в свои любимые волшебные шахматы. Она уже вторую неделю присматривалась к людям вокруг, выискивая подозреваемого, много размышляла о том, кто мог оказаться тем самым страшным и злым змееустом, но пока кроме Блэк ей никто не приходил в голову… Однако Антонин, которого она осторожно еще сразу после похорон расспросила о том, что на его факультете думают про смерть Миртл, уверял, что там никто ничего не знает. Причин ему не доверять Розалина не видела, а теперь не расспрашивала, стремясь скрыть то, что получила от Реддла задание, и каким именно это задание было. Но на один день девушка умудрилась вернуться к обычной жизни.

* * *

— Роуз, тебя к профессору Дамблдору вызывают срочно, — остановил девушку, поднимавшуюся вместе с Антонином в библиотеку, делать домашние задания, Джеймс Брукс. Девушка оглянулась на тяжело вздохнувшего друга. В замке было с каждым днем все холоднее, до зимы оставалась буквально пара дней и мокрый снег шел уже второй день.

— Тони, я потом приду, ты пока тогда Заклинаниями займись, Флитвик тебя и без моей помощи хвалит. В общем-то, проблемы у тебя в основном с…

— Зельями, да-да, — улыбнулся Антонин. Брукс испарился где-то в коридорах Хогвартса, стайка четверокурсниц с Гриффиндора прошла мимо, хихикая над чем-то. Замок уже пришел в себя после страшной трагедии и вернулся к нормальной жизни. Долохов притянул к себе Розалину, крепко поцеловал и прошептал на ухо. — Я тебя подожду, родная, пока что погуляю. Если что, я в теплицах.

— Хорошо, То… — она осеклась, взглянула в его серые глаза и продолжила: — милый. Я постараюсь побыстрее освободиться…

Девушка не спала всю предшествовавшую ночь, анализируя и вспоминая, размышляя о субботнем дне, который она позволила себе провести с ним… И с внезапной решимостью вдруг определила, казалось, чего она сама хочет. Вот только Розалина и не представляла, что ее попытка проявить свою волю для кого-то будет только бунтом пешки в шахматах. Бунтом, который очень легко подавит игрок… Розалина, чмокнув на прощание юношу в щеку, поспешила наверх, в кабинет директора.

Пятнадцать минут спустя девушка, запыхавшись от бега по многочисленным коридорам и лестницам, которым, как назло, именно во время ее пробежки пришло в голову, или скорее в ступеньки, сменить направление, что заставило Роуз изрядно поплутать, влетела в кабинет директора следом за профессором МакГонагалл. Минерва удивленно посмотрела на растрепанную семикурсницу в расстегнутой мантии, под которой виднелся синий свитер с совой и темно-серая юбка ниже колена. Мужчина в черной куртке с поднятым воротником хмыкнул.

— Розалина, здравствуйте. Сдается мне, слова про поскорее вы поняли слишком буквально.

— Добрый день, мистер Реддл, — улыбнулась девушка, стараясь не смотреть на его лицо и обратив взгляд на воротник его куртки. Однако даже так то самое чувство, что она испытала почти две недели назад, странного подъема и притяжения, с новой и еще большей силой вспыхнуло в ее груди. Розалина сделала глубокий вдох, чувствуя, как сердце замирает… — Это вы меня вызывали? — мужчина кивнул и жестом указал девушке на дверь.

— Да, к сожалению, у нас недавно была крупная операция по задержке одного достаточно вредоносного молодого мага, заняла несколько дней и я немного задержался с визитом сюда. Однако и тебе это давало чуть больше времени на то, о чем мы с тобой в прошлый раз говорили, — улыбнулся он. — Так что, раз уж погода столь неприятная, давай-ка мы найдем где-нибудь свободный кабинет и немножко поговорим. Профессора не возражают? — осведомился он. Дамблдор отрицательно покачал головой.

— Такая конфиденциальность вызвана секретностью работы? — спросила МакГонагалл. Реддл кивнул.

— Да. Я сообщу результаты, когда буду в них уверен. Теперь, если никто не возражает, мы с мисс Браун побеседуем о некоторых важных вещах… — он вслед за девушкой вышел в коридор и направился к пустым аудиториям, в одной из которых, заперев дверь и наложив защитные чары, повернулся к девушке, по-прежнему избегающей его взгляда. Щеки ее покрывал яркий румянец. — Ну, Розалина, рассказывай, — голос его звучал мягко, но настойчиво. Девушка села на стул, скрестив на груди руки, сделала глубокий вдох, глядя в окно, и перевела на него огромные карие глаза:

— Я присматривалась ко всем, кого можно было в чем-то заподозрить, даже к первому курсу, прислушивалась к ощущениям. Особенно к слизеринцам. Но кроме Блэк и, может быть, Малфоя, я ни о ком не могу сказать, чтобы они были хоть немного подозрительны.

— Малфой? Это ты о Люциусе Малфое? — девушка кивнула. — И кто из Блэк?

— Их сейчас в Хоге… Простите, Хогвартсе четверо: Андромеда, Нарцисса, Сириус и Беллатриса. Сириус на Гриффиндоре, не думаю, что гриффиндорцы могут за этим стоять. Все три сестры — слизеринки.

— У меня такое чувство, что ты недолюбливаешь этот факультет, — нахмурился Реддл. — Аврор должен быть более объективен, Розалина.

— Я к тому, что Слизерин славится выпускниками, ставшими темными волшебниками, — отозвалась девушка. Реддл склонил голову на бок.

— Не все такие. Что, если я скажу, что некоторые слизеринцы, случается, работают аврорами? — девушка, снова уставившаяся в окно, перевела на него ошарашенный взгляд. Ее и без того огромные карие глаза расширились от изумления.

— Вы учились на Слизерине, верно? — Реддл кивнул. — Простите, мистер Реддл, я не хотела вас обидеть. Я просто… Ну, это общераспространенное мнение и я постаралась его учесть… — залепетала покрасневшая от смущения девушка. — Простите, я правда не хоте…

— Ладно, ладно, — отмахнулся мужчина. — Совет на будущее — не суди людей по какому-то одному признаку. Иногда это приводит к очень большим ошибкам, аврору такие ошибки, сомнения и колебания допускать нельзя.

— Простите, — Розалина снова отвела взгляд, сцепив руки в замок так, что побелели костяшки пальцев. — Я это учту…

— Продолжай. Кто из Блэк-то?

— Беллатриса. Она змееуст, других я в таком пока не заподозрила, хотя я и не представляю, если честно, как это проверить. Я не владею этим языком.

— Этим займусь я, — мужчина расправил плечи и оперся на парту. Розалина чуть покраснела, осознав, что он подошел к ней ближе. — Еще что-то ты замечала странное? Может быть, тревога возникала где-то? И что ты говорила о первокурсниках?

— Ой, как много вопросов… — девушка растерянно заморгала. — Так, давайте по порядку. Странное замечала, в том же туалете, я туда недавно заглянула, там опять повеяло этой… Ну, наверно, змеей, раз Слизерин их любил. И еще я в одном из коридоров на первом этаже ощущала тоже что-то странное, но оно довольно быстро исчезло, как будто это чудовище там было и ушло. Может, оно невидимое? — посмотрела она на Реддла. Тот поперхнулся.

— Не знаю. Может быть…

— Ну а первокурсников я бы тоже проверяла, все-таки они же тоже уже живут в замке. Тем более я недавно видела, как два мальчика с Гриффиндора задирали парнишку со Слизерина, а девочка с Гриффиндора же за него заступалась. Может быть, он змееуст и эти мальчики его разозлили. И он умудрился открыть Тайную Комнату.

— И как по-твоему он так быстро ее нашел, открыл и выпустил чудище? — развел руками Реддл. — И откуда он вообще узнал о Комнате?

— Ну… Я просто делаю все возможные предположения, — пожала плечиками девушка. — Ничего нельзя исключать без оснований, разве не так? — улыбнулась она. Реддл кивнул. — Ну и теперь про Блэк и Малфоя поподробнее… — осмелев, начала девушка. Час спустя обсуждение наконец закончилось и Розалина, попрощавшись с Реддлом ненадолго и получив еще парочку просьб, одной из которых была просьба быть как можно осторожнее, поспешила к Антонину. Ждавшему ее в теплицах. А Реддл, скрипнув зубами, отправился к мадам Трюк за метлой… Василиска, которого Беллатриса так и не сумела запереть в статуе, и не убил он никого просто чудом, и впрямь ждал теперь крайне неприятный разговор. Но в силу нехватки времени и огромной занятости сейчас Томас собирался всего лишь загнать чудовище обратно в статую.

* * *

Первая неделя декабря подходила к концу, ровные сугробы покрывали землю чистым белым одеялом, стирая грязь и слякоть, словно бы унося вдаль страшные события осени. Ученики ровной шеренгой шагали к Воротам, чтобы пойти в Хогсмид. В том числе и Розалина, в теплом пальто и забавной вязаной шапке с огромным помпоном. Антонин в длинном красивом новеньком плаще шагал рядом с ней, но разговор на этот раз между ними не очень-то клеился. После встречи с Реддлом Розалина снова почувствовала себя несчастной и растерянной — чувства, которые ей на один-единственный день удалось было подавить, снова пробудились и на этот раз справиться с ними ей было еще сложнее, чем раньше. На ее отношениях с Долоховым это сказалось не самым лучшим образом, да и Наставница Оливия пока лишь прислала письмо и обещала прибыть в Хогвартс в декабре, когда договорится о визите с директором… Розалина терпеливо ждала, но ожидание это было с каждым днем все сложнее и сложнее… Плюс к этому вместе с ними шли Люциус, Беллатриса и Нарцисса, «присоединившиеся к приятелям» по дороге.

Но, так или иначе, ребята миновали Ворота и уже прошли половину пути к Хогсмиду, когда Розалина внезапно остановилась. Ее внимание привлекли несколько старшекурсников, которые, судя по всему, едва ли не дрались. Среди них она разглядела и Миллисенту Брукс.

— Вы идите, я догоню, — пробормотала девушка и поспешно зашагала по скрипучему снегу к ребятам. — Что случилось?

— Этот вот, — Шарлотта Кидс ткнула пальчиком в пуффендуйца Макса Энгри, — уверяет, что Тайную Комнату тогда открыл кто-то из Равенкло. Дескать, мы все такие высокомерные, считаем себя самыми умными и решили извести остальных. Идиот! — возмущалась она. Розалина покачала головой.

— Ребята, успокойтесь, в этом разбирается опытный аврор!

— Макс, а чем ты тогда объяснишь, что Миртл тоже была с этого факультета? — поинтересовался за ее спиной Антонин. — Тебе не кажется, что твоя теория глупа?

— Может ты ее и открыл, а? — взбрыкнулся Энгри. — А что, ты слизеринец, вы там еще высокомернее. Или твои дружки со Слизерина!

— Мне что, делать больше нечего? — возмутился Долохов и миг спустя его палочка уперлась в горло пуффендуйца. Долохов оглянулся на Розалину, которая с широко раскрытыми глазами погладила его по плечу. — Энгри, ты бы остыл, а то я тебе отращу ослиные уши и хвост, — улыбнулся парень. Но в глубине его глаз притаилось что-то, безошибочно сказавшее Максу, что если он не утихнет, его ждет что-то страшнее, чем кроличьи или ослиные уши. Он закрыл открытый было рот и медленно кивнул. Однако у него зародилось в этот момент подозрение, что Долохов если и не открывал Тайную Комнату лично, то, как минимум, об этом знал. Точно такая же мысль промелькнула и у почти всех присутствовавших рядом студентов Равенкло и Пуффендуя, за исключением только одной студентки. Розалины. Группа зашагала дальше, поблизости от Блэк и Малфоя, тихо перешептываясь между собой.

Розалина потянула парня за рукав.

— Тони, что это было сейчас? Зачем ты ему угрожал? — ее тихий и приятный голос звучал с чуть уловимым возмущением.

— Я просто… Ничего, он меня просто возмутил немного. Наговорил гадостей, сама подумай, какой из меня открыватель этой Комнаты? Да я даже не знаю, где она находится!

— Ты и правда сделал бы ему только уши? — карие глаза девушки странно блеснули и рука крепко сжала его широкую ладонь. — Правда?

— Ну конечно, Роуз, — Антонин мило ей улыбнулся, отводя с ее щеки прядку волос. — Роуз… Конечно, нужно там кольцо и всякое такое. Просто мы с тобой недавно поссорились… Ну, много ссорились. Не хочу, чтобы ты думала, что… — он взглянул в глаза девушки, не сводившей с него взволнованного взгляда. Что-то странное было в ее влажных и блестящих глазах. Что-то чужое, непостижимое. Это был взгляд не той Роззи, что он знал раньше, в ее глазах появилась какая-то странная глубина. Таким же был взгляд тех валькирий, что посвящали ее. Осознав это, парень сглотнул комок в горле. Розалина менялась. И, что пугало парнишку, словно бы с каждым днем все больше осознававшего, что он ее теряет, с каждым новым днем она становилась для него все более и более чужим человеком. Умелый игрок в шахматы очень ловко переставлял в долгой роковой партии фигуры так, чтобы обострить связь между ними, не разорвав и натянув тоненькую ниточку до предела. Финалом этой партии игрока самого с собой должна была стать жизнь человека, игравшего роль одной из фигурок. И кого именно, было уже давно решено.

— Что? — улыбнулась Розалина. Но даже светлая ее улыбка была какой-то странной, словно бы отрешенной.

— Роуз, я… Давай… После школы, конечно. Ты выйдешь за меня замуж? — замялся парень. Розалина взглянула на него глазами, в которых отчего-то стояли слезы и виновато опустила голову.

— Можно я подумаю над ответом? — прошептала она. Долохов прижал ее к себе, поглаживая по спине.

— Конечно, сколько угодно, я подожду, — шепнул он. Розалина благодарно на него взглянула и прижалась еще крепче.

— Ты мне очень дорог, — она прикусила губку. — Что бы я ни сказала. И что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал, что… — но договорить ей не довелось. За ее спиной раздались тяжелые шаги по снегу и тактичное покашливание. Глаза Антонина сверкнули ненавистью и гневом, а Розалина оторвалась от него и обернулась.

— Добрый день, мистер Реддл, — кивнула она. Мракоборец кивнул ей и протянул руку Долохову. Тот пожал руку мужчины, глазами буквально превращая его в пепел. Ему хотелось убить человека, который, как он подсознательно ощущал, и был причиной того, что Роззи отдалялась от него. Ведь это началось после ее встречи с этим аврором, при взгляде на которого в глазах Роуз загорались те чертовы искорки…

— Добрый вечер скорее, мисс Браун. Мистер…

— Долохов, сэр, — прошипел Антонин. Но, поймав взгляд Розалины, удивленный и ласковый, натянул на лицо милую улыбку.

— Мистер Долохов, мое почтение, — улыбнулся Томас. — Удачной прогулки по Хогсмиду! Да, к слову, — он посмотрел на Розалину. — Я на днях прибуду в Школу, мне понадобится ваше присутствие. Вас на этот день снимут с уроков, мисс Браун.

— Мистер Реддл, — окликнула она мужчину, который направился уже было к деревушке. — У меня есть кое-какие новые… Я кое-что еще вспомнила, — она оглянулась на Антонина. — Вы сейчас свободны?

— В общем-то да. У меня выходной. Хочешь сейчас поговорить? — Реддл вздохнул. Розалина кивнула. Ей хотелось сейчас буквально провалиться под землю от страшной противоречивости, терзавшей ее сердце. Ей хотелось подольше побыть с Реддлом, к которому ее тянуло все сильнее и сильнее, и остаться здесь, с Антонином, договорить наконец эти слова, объяснить, почему она просила дать ей время на раздумья… Ей так хотелось сказать ему «да», но она боялась. Боялась ошибиться, причинить ему боль, боялась сделать что-то неправильное…

Выбор и настоящее, живое, боролись в ее душе, но выбор, учитывая влияние на нее ее дара, был сильнее. Роуз, извинившись и сказав, что через полчасика придет к «Сладкому Королевству», следом за Реддлом зашагала к одному из пабов, где в шумной толпе, за маленьким столиком, со стаканом тыквенного сока в руках, быстро шептала ему, что недавно Блэк снова говорила на парселтанге, причем в том самом злополучном туалете, хотя он теперь был закрыт. И Беллатриса осталась крайне раздраженной, выходя оттуда. А еще Роуз выяснила, что те два мальчика-гриффиндорца были Сириусом Блэком и Джеймсом Поттером, оба чистокровные. Тот, кого они задирали — Северус Снейп, слизеринец, и во владении языком змей его вроде подозревать было трудно.

— Девочка, которая с ним была, это Лили Эванс. Она маглорожденая, как я поняла… Может, Снейп ее защищал. Может быть, Сириус как-то причастен к тому, что произошло?

— Роуз, — прервал ее мужчина. — Это мое расследование, а не твое. Я просто попросил тебя мне помочь. Так вот, я на прошлой неделе часто днем бывал в Школе, ты просто была на уроках в то время, я провел много бесед, расследований, поговорил с призраком девочки, хотя она пока что почти не уходит из труб, у нее, видимо, посмертная депрессия. Сообщников у нее не было.

— У нее?

— Это была девушка, что я уже установил. Примем пока что твою версию. Но она была одна. Я скоро прибуду как раз для того, чтобы проверить все и вынести окончательное решение. Мне нужна будешь ты как валькирия. Но я тебя прошу, не надо делать свои выводы и решать вместо меня. Аврор тут я, а не ты, — отрезал мужчина. Розалина подняла на него полные слез глаза.

— Вы мне говорили, что я помощник и будущая коллега, — вспыхнула она. — Оказывается, я нужна тут только как валькирия?! То есть мы заканчиваем расследование и «спасибо, Роуз, но я раскрыл преступление, я герой, прощай и учись хорошо»? Так?! — девушка говорила тихо, но в голосе проскользнуло возмущение. Гнева у нее по определению быть просто не могло.

— Розалина…

— Использовать других и выдавать это за свои заслуги — грязно! Вы и правда слизеринец! Хитрый и… — девушка замолчала, осознав, что у нее по щекам катятся крупные прозрачные слезы. Реддл вздохнул и покачал головой, потом мягко отобрал у нее стакан с соком, в который она вцепилась, и отодвинул свой кофе.

— Роуз, а теперь послушай меня. Я никоим образом не умаляю твои достоинства и заслуги, я не буду отрицать того, что ты мне помогала, но в Школе об этом лучше молчи… Знаю, что ты это понимаешь, — перебил он открывшую рот девушку. — Ты молодец и лично я буду рад увидеть тебя в аврорате. Но вот про «прощай и учись хорошо»… Объясни-ка мне, что ты себе придумала? — требовательность его голоса заставила девушку вздрогнуть.

— Я ничего не придумала, мистер Реддл, — отозвалась она.

— Тогда почему ты решила, что мы должны общаться и после того, как мое расследование будет завершено? С чего ты это взяла?

— Мистер Реддл, я просто подумала… Простите, я сказала глупость. Просто мне показалось, вы хотели просто использовать мою помощь.

— Я полагаю, тебя ждут? — Реддл склонился к девушке через стол. — Поверь, мне очень важна твоя помощь, Розалина. Если бы это было не так, то я не стал бы в свой выходной с тобой разговаривать о работе. Извини, если тебе показалось, что я грублю.

— Да, конечно, — девушка поднялась, порылась к небольшом мешочке, висевшем у нее на поясе, и положила на столик сикль рядом с почти нетронутым соком. — До встречи, мистер Реддл, — Розалина бросила на него взгляд, полный какой-то странной боли и сожаления. И отвернулась, скрывая стоящие в глазах слезы, поспешно проталкиваясь среди посетителей. Реддл снял со столика защищающие их от подслушивания чары, покачав головой ей вслед…

— Что за девушка? — хлопнули его по спине. Реддл обернулся и улыбнулся, взглянув на приятеля из Министерства. Еще один стоял рядом с бутылкой огненного виски в руках. — Красивая…

— Ты же знаешь, Джим, Томас у нас не на красоту смотрит, — подмигнул второй товарищ, плюхаясь на место, где только что сидела Розалина. Реддл вздохнул, глядя на то, как его друг наполняет три рюмки.

— Так что за девушка, Том?

— Моя помощница из Хогвартса. Она еще школьница, — поморщился Реддл. — Так что не мелите языками, болваны.

— Старшекурсница? — осведомился Джим, подвинув к нему рюмку. — Так ей учиться-то немножко осталось и все… Эй, — он замолчал, поглядев на испепеляющий его взгляд Реддла. — Я пошутил, Том!

— Вот и славно, — Реддл взял рюмку в руку и задумчиво посмотрел в окно. Он действительно куда больше ценил в женщинах ум, а не красоту. Но Розалине присущ был и ум, притом ум на редкость прекрасный. И красота… А еще от нее буквально исходили доброта, мягкость и дружелюбие. И Реддл все больше сомневался, что ей стоит поступать в аврорат. Но глаза Розалины при словах о том, что она хочет там работать, вспыхивали таким огнем, что он просто боялся ей об этом сказать…

И все же даже за эти три недолгих встречи у него зародилось к ней какое-то странное отношение… Оно-то и заставило его сегодня подойти к девушке, он был искренне рад видеть ее в Хогсмиде. А еще, что он осознал только сейчас, он соскучился по этой молодой валькирии, чей живой ум и довольно развитое соображение ему очень импонировали. Притяжение… именно так можно было назвать его отношение к ней. Притяжение, которое пугало мужчину, не привыкшего испытывать нечто подобное к вчерашним подросткам. Именно потому-то он и старался разграничить их общение исключительно делом и ничем иным. Однако что-то в ее реакции на его слова было такое, что показалось ему странным. И что-то в ее огромных карих глазах, полных слез отнюдь не обиды. Что-то причиняло ей боль, что-то, связанное с ним. И это никак не могло остаться им незамеченным… Вот только что?

* * *

Розалина поспешно шагала по улочкам Хогсмида, окутанным вечерними сумерками, с глазами, полными слез. Их отпустили после обеда, а пока она говорила с Реддлом, уже начало смеркаться. Девушка шла, стараясь держаться в тени, к «Сладкому Королевству». Недалеко от него остановилась, вытерла чистым платком щеки от слез, промокнула глаза и села прямо на снег.

— Только валькирия и помощница, — прошептала она. — Но если он мой выбор, что мне теперь делать? Работать рядом с ним в аврорате и непонятно как и в чем ему помогать? По-моему, это глупая идея… — Девушка с неожиданной решимостью поднялась на ноги и поспешно достигла магазина, у дверей которого ее ждал молодой парень с полными карманами сладостей. Он то и дело оглядывался, и глаза его становились все грустнее, а в самой глубине их все ярче разгоралась ненависть. Роуз дождалась, пока он отвернется от ее угла в другую сторону и обняла Антонина со спины.

— Я тут, — звонко произнесла она. Долохов развернулся к ней и улыбнулся, проведя рукой по ее щеке.

— Я набрал много лягушек, ты же их любишь, — он замолчал, поскольку к его губам приложили тонкий теплый пальчик.

— Я приняла решение, — Розалина улыбнулась, и лишь в самой глубине ее глаз промелькнула скорбь. — Думаю, я не против. Ну, только давай вернемся к этому вопросу после выпускного? — подмигнула она. — Тогда все сделаем, как положено, и женимся, — ответом послужил нежный поцелуй. Девушка закрыла глаза, осознавая, что только что могла сделать самую большую ошибку в своей жизни. А может быть, и сделала… Но терпеть эту неопределенность ей было уже почти невыносимо трудно…

* * *

Оливия дождалась вернувшуюся из Хогсмида валькирию в Холле. Взглянув на девушку, зашедшую в здание под руку с парнем, она только тяжело покачала головой.

— Роуз, — окликнула женщина. Розалина повернулась в ее сторону и на долю секунды нахмурилась, не сразу узнав облаченную в черную мантию женщину с длинными седыми волосами.

— Наставница Оливия?

— Я обещала прибыть, но сумела лишь сейчас. Ты все еще хочешь поговорить? — Розалина кивнула. — Тогда идем, — Оливия направилась к лестнице, обернувшись. Розалина отпустила руку Долохова и покорно пошагала следом за Оливией по многочисленным лестницам. Она не понимала, куда в гнетущем молчании ведет ее Великая Валькирия, и лишь когда они поднимались уже по Астрономической башне, Оливия наконец взглянула на девушку.

— Ты писала мне с просьбой дать тебе совет, — заметила она. — Тогда скажи мне вот что… Какой именно совет?

— Я могу отказаться от выбора? — Розалина остановилась, глядя ей в глаза. — Я имею на это право? — Оливия отвела взгляд, покачав головой в знак отрицания. Розалина тяжело села на ступеньки, закрыв лицо руками. — Почему? — прошептала она. — Почему вы так поступаете?

— Розалина, ты ведь знаешь, выбор делается так, чтобы твой дар принес пользу, — Оливия подобрала длинный подол и рядом с девушкой села на ступеньки, обнимая ее за плечи. — Поверь, человек, которого мы выбрали для тебя, очень хороший. Это лучший выбор, что мы могли бы сделать. Однажды ты поймешь, что ты полюбила его на самом деле, поверь… Когда-то я сидела вот так же, как ты, плакала и спрашивала, почему мне выбрали не того юношу, что мне понравился. Но настал день, когда я осознала, что люблю мужа, которым стал мне мой выбор…

— Мой выбор это Реддл? — Розалина посмотрела на нее сумрачным взглядом. Оливия медленно кивнула.

— Все-таки поняла, да? — вздохнула она. — Да, Роуз. Это он.

— Но я ведь люблю не его… Неужели вы этого не понимаете? — голос девушки прозвучал с болью. Оливия опустила голову, скрывая стекающие по морщинистым щекам слезы. — Я ведь люблю не его! Я дала согласие не ему! Что я теперь скажу?!

— Ты должна сказать Антонину «нет». Такое твердое, чтобы отрезало саму надежду на то, что когда-нибудь твой ответ будет другим. Я знаю, насколько это тяжело, но ты должна это сделать…

— Можно отменить? — Розалина подняла на нее лицо, мокрое от слез. — Пожалуйста… Можно отменить?

— Выбор сделан и утвержден. Мне жаль, но отменить его уже невозможно. Ты должна сказать ему «нет».

— Почему вы поступаете так с ним? Зачем вы дали ему полюбить меня?

— Мы платим за свой дар очень большую цену, Роззи. Но и люди иной раз за что-то расплачиваются. Поверь, твой выбор — лучший для этой ситуации… Но сейчас, если не хочешь, чтобы все было только хуже, ты должна сказать Антонину твердое «нет», и как можно быстрее. Ты причинишь ему боль, да. Но возможно так он воспримет это легче…

— Я не могу от него отказаться… — девушка снова закрыла лицо руками, вздрагивая от слез. — Я же люблю его…

— Это пройдет. — Оливия поднялась на ноги, потрепав девушку по длинным волосам. — Это пройдет, дитя мое… Я не требую отказать ему прямо сейчас. Я даю совет… Это большее, что я могу сделать для вас. Мне жаль, Роззи, мне правда очень жаль, — она спустилась на пару ступенек и оглянулась на девушку. — Поднимусь-ка я наверх и улечу отсюда, — пробормотала она себе под нос, проходя мимо девушки, сидевшей на холодных ступеньках. — Ты сделала большую глупость, дав ему согласие, Роуз. Огромную глупость.

— Я могу нарушить выбор? — донеслось до нее, когда она уже почти поднялась наверх. Женщина оглянулась. Розалина с абсолютно сухими глазами смотрела на нее из темноты башни.

— Не сможешь. Иначе уже не будет, Роуз. Тебе придется с этим смириться…

— Я смогу полюбить этого человека? Я смогу забыть о том, что любила другого?

— Думаю, сможешь. Это ответ на первый вопрос. Что касается второго вопроса… — она молча покачала головой и повернулась спиной к девушке. Вскоре большая золотистая сова, взмахнув широкими крыльями, улетала в сторону материка. Розалина молча поднялась на верхушку башни и невидящим взором уставилась в ночную темноту… Ответ Оливии был красноречивее любых слов. Она не сможет забыть, что любила Антонина… И, что ей еще больше не хотелось осознавать, она не знала, сумеет ли она его когда-нибудь по-настоящему разлюбить.

Желание действовать вопреки воле Совета пришло к ней сгоряча, тот самый бунт пешки в шахматной игре. Бунт, который был только на руку единственному игроку в этой жуткой партии… Женщине, в чьей власти была жизнь Розалины. Которую Анна Экала собиралась, с болью в сердце, которому вообще должны были быть чужды эмоции, у Роззи чужими руками отнять…