Full moon — hear you calling me (гет)

Эти три дня, как Джоуи и предполагала, были полны суеты. Казалось, ожидаемый праздничный день приводил Лидию в восторг. Мартин привлекла к работе даже младшую Арджент, и та теперь целыми днями напролет помогала, вернее, мешала работать девушке и остальным, кто был включён в авантюру. Джоуи была занята приготовлениями, точнее, бегала хвостиком за Лидией, у которой было больше опыта в таких делах, превознесённая на всю округу, как королева вечеринок. Словом, у неё не было времени предаваться несбыточным грёзам. Помнится, она была так же весела и деятельна, как и все другие, разъезжая по магазинам на машине Лидии. Её насмешливость, резкость, когда-то неприятно поражавшие Джоуи, теперь казались ей как бы приправой к изысканному блюду: острота раздражала нёбо, но без неё пища казалась бы пресной. Лидия двигалась с куда большей уверенностью, чем большинство знакомых ей девчонок, а лукавый невозмутимый взгляд, который проскальзывал мимо, сводил всех с ума в радиусе километра. Она же казалась воплощением изящества. И, несмотря на то, что Мартин на несколько сантиметров ниже Джоуи, ей все равно удавалось смотреть на девушку сверху вниз. В ней не чувствовалось ничего своего, лишь притворство. Лидия выбирала те ипостаси, которые была готова показать людям. Замечания сопровождались недружелюбными взглядами, которыми она искоса осматривала всех с головы до ног. Лидия отлично умела дать понять, что считает вас «чудачкой» не прибегая к словам. Она делала это с помощью высокомерного взгляда, холодности в обращении, небрежности тона, выражая таким образом свои чувства в полной мере и обходясь при этом без единого грубого выражения или жеста. Однако теперь насмешка, скрытая или явная, уже не имела власти над Джоуи. Она изумлялась тому, как свободно себя чувствовала, невзирая на полное пренебрежение и саркастическое внимание со стороны Лидии.

— Лидия, ты же в курсе, что необязательно всегда строить из себя стервозную особу? Меня, конечно, нельзя назвать профессионалом в этой области, но есть небольшая доля вероятности, что у тебя бы появилось больше друзей, не включая в список мою сестру, которая слишком добра и приветлива к людям, — Джоуи покачала головой, ненавидя эмоции, которые не могла контролировать. Она поморщилась, пока делала очередной глоток горячего напитка. «Чёрт. Кажется, обожгла язык.»

— А с чего ты решила, что они мне нужны? — подхватив с раздражением, Лидия метнула упреждающий взгляд в её сторону и ровным сдержанным тоном положила этим допросам конец.

Джоуи отвела глаза, скрывая замешательство и стараясь принять спокойный и уверенный вид. Откашлялась, чтобы придать голосу твердость. Она была так поражена её словами, что пыталась отыскать в них подвох. Не может же она на самом деле думать так, как говорит.

— Я убеждена, что все нуждаются в друге, любви, во втором шансе, надежде, в добром слове, вере в себя и в своё будущее. Человек не может существовать и нормально функционировать в обществе, если ему не будет доставать хотя бы одной из перечисленных составляющих.

Девушка обратила свой взор на школьные коридоры, поймав взглядом толпу ребят, которые громко хохотали, широко раскрыв рты, и что-то бурно обсуждали. Джоуи вдруг представила себя на месте одного из участников их компании и прикинула несколько тем, которые могли их занимать. Вот таким подобает быть подросткам. Её жгучая зависть казалась огнивом. Ещё искра — и вспыхнет пламя. Опустив голову, она принялась разглядывать свои пальцы.

Джоуи не хотелось поддерживать в Лидии тщеславие, которое было, кстати сказать, её сильной стороной. Но в виде исключения, по некоторым причинам она была готова польстить девушке. Мартин иногда угадывала её мысли с необъяснимой проницательностью. Однако, как известно, предрассудки труднее всего искореняются из сердца, почва которого была спахана недоверием и презрением. Во взгляде и в речах Лидии была известная властность — по всему было видно, что та волевая натура. Она развернулась к зеркалу, поправляя губы, измазанные вишнёвой помадой. Тонкие пальцы запустила в волосы, накручивая, губки сложила бантиком и задумалась. Делилась своими планами о вечеринке, а Джоуи делала вид, что внимательно слушает, витая в облаках. Девушка облокотилась о шкафчики, заискивающе улыбаясь. И в конце концов, она нашла фигуру в толпе, которая заслуженно оказывается в центре внимания пубертатных подростков. Хищная улыбка Лидии подсказала Джоуи, что подруга наметила жертву.

— Я вижу на горизонте именинницу, поэтому сделай вид, что всё в порядке, — Джоуи последовала совету Лидии и неуклюже спрятала флаеры в тетрадь. В ответ надзирательница раздражённо закатила глаза и цокнула языком. — Тебе можно хоть что-нибудь доверить, с чем бы ты успешно могла справиться?

— Спасибо, Лидия, что делаешь каждый наш разговор, как всегда, приятным, — сказала она с горечью, и в то же время с насмешкой.

— Что происходит? — поинтересовалась Эллисон, скорее удивившись увидеть их вместе. Озадаченное лицо первой и непроницаемое второй, которая небрежно убрала локон назад, улыбаясь ей, говорило лучше слов. — Вы обе как-то странно выглядите, — Эллисон развернулась к сестре, осведомлённая, что её легче раскусить, чем Лидию. — Джоуи, мне стоит волноваться?

Джоуи оторопела, не в силах пошевелиться. И если бы Лидия не пришла к ней на выручку, обнимая за плечи, то она бы сломалась под гнётом взгляда сестры и выложила все как на духу. Она вздохнула полной грудью, освобождённая от обязанности отвечать. Девушка слушала то, что пленительные уста Мартин сообщали её сестре, и, казалось, была так благодарна ей за это.

— О, Эллисон, дорогая моя подруга, — фыркнула Лидия, качнув прелестной кудрявой головкой и словно негодуя на себя. — Тебе разве не следует сейчас обжиматься с любимым? Где, кстати, Скотт?

Джоуи усмехается, прищуривая глаза, полные негодования, не понимая, к чему клонит подруга. Лидия склоняется в её сторону так, что золотистые кудри почти касаются плеч и задевают щеки, позволяя уловить легкий аромат ванильных духов. Она говорит шёпотом, почти не шевеля губами:

«Найди Скотта и расскажи ему о вечеринке.»

Несмотря на её непринужденный тон, было ясно, что это не предложение, а приказ. Джоуи делает жест двумя пальцами, будто салютует, и произносит: «Будет сделано, мисс», — радуясь возможности поскорей уйти от своей капризной наставницы, которую она называла рыжей бестией, заставляя Эллисон заливаться искренним смехом, таким заразительным, что сама она не могла сдержать улыбки.

Прозвенел звонок на перемену. Захлопали дверцы шкафчиков. Коридор наполнился голосами. Карие глаза плавно скользили по школьным коридорам в поисках вышеуказанного обладателя фамилии МакКолл. Со стен смотрели написанные от руки объявления: дополнительные тренировки по теннису и набор в кулинарный кружок, пробы в спектакль «странная пара». С трудом верилось, что мир девочки рухнул с приездом в новый город, а кого-то ещё волнуют эти дурацкие занятия. Люди, которые болтали и смеялись в коридорах, умолкали, когда она проходила мимо, и смотрели на неё с необъяснимым сочувствием или недоумением, словно её тело выдавало мысли. Были и те, кто её полностью игнорировал и, резвясь, проносился мимо по коридорам, как будто девушки и вовсе не существовало. Бывает ли одиночество сильнее того, которым мучилась тогда Джоуи?

Неужели было возможно скучать по кому-то или чему-то так, как Джоуи скучала по родному городу? Ей до того не хватало людей, которые успели стать второй семьёй, что хотелось умереть так остро, потому что тех физически не хватало, как воздуха под водой. Ей предстояло теперь жить без них. Что может быть бессмысленней и малодушней, чем влачить свои дни в чаянии какой-то несбыточной перемены в судьбе, которая соединила бы с ними? Девушке приходилось укрощать свой внутренний жар, таить его в недрах своей души и незримо гореть. Джоуи совершенно не питала относительно себя никаких иллюзий, что следует вменить ей в особую заслугу.

Она вела себя достойно, несмотря на обстоятельства, оставляя после себя шлейф ароматного кофе, что горечью отзывается на кончике языка. Наконец заметив знакомый силуэт в конце коридора, девушка без промедления направилась в сторону парня сестры. Джоуи резким и лёгким движением руки захлопнула дверцу шкафчика, поймав на себе взгляд карих глаз, полных недоумения. Скотт стоял рядом с ней и обратил внимание на венец её каштановых волос, где вспыхивали золотисто-бронзовые искры, на прелестные завитки возле ушей. В маленькой худощавой ручке всегда можно было заметить коричневый напиток — кофе, температура которого зависела от времени года. Верным спутником и другом ей служили книги: девушка отдавала предпочтения мифам и легендам Древней Греции. Потрёпанный томик, как и всякая книга, которую с любовью читают и перечитывают. Это не скрылось от внимания Скотта, и черты его смягчились. В этом увлечении ею управляла сентиментальная натура.

— МакКолл, привет! А я тебя как раз ищу, — улыбается девушка, довольная собой, наблюдая за парнем, которого смутило внимание к его скромной персоне. Джоуи складывает руки на груди и выгибает бровь, придерживая свободной рукой кофе. — Да, это было обязательно. Захотелось эффектно появиться, — словно прочитав мысли парня, она доверительно наклонилась к нему, будто сообщала великую тайну. — Тебе это неизвестно, но спешу осведомить тебя о дне рождения моей дражайшей сестры, который будет завтра. И по этому случаю Лидия организовывает вечеринку. Однако я знаю, что Эллисон придётся не по вкусу эта затея.

Скотт молчал. Потянувшись к железной дверце, она с силой распахнулась, ударяясь об соседний шкафчик, и незамедлительно последовал ужасный звук, напоминающий визг. Сие действо на время спасло парня от длинного монолога Джоуи, заставляя её вздрогнуть и потерять дар речи, окинув его суровым взглядом.

«Кто-то явно встал не с той ноги.» — пронеслось в голове Джоуи.

Он пробежался пальцами по волосам и нетерпеливо взглянул на дверь, что вела в спортивный зал и выступала в качестве спасительного плана «Б». Возмущённая Джоуи таким наглым и бесцеремонным поступком Скотта задохнулась воздухом.

— Ты что, оглох? Если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие беседа с тобой, то спешу тебя расстроить. Есть много мест, где я предпочла бы оказаться. Поэтому избавь меня от повторных объяснений, и мы покончим с этим. — проговорила Джоуи. Лицо её горело так, что казалось, вот-вот вспыхнет.

— А под местом ты сейчас говоришь о школьной библиотеке, да? — снова появилась эта раздражающая улыбка на лице Скотта.

Джоуи пыталась подавить в себе желание закатить глаза, но, к сожалению, эта миссия была провалена. Она подняла брови в попытке понять, шутит он или нет.

— Да, Скотти, ты как всегда прав. Сообщи мне, когда обретёшь чувство юмора. Не хотелось тебе говорить, но раз ты сам об этом вспомнил, то, судя по твоим оценкам, тебе следует проводить там немного больше времени, — она снова вздохнула, пристально оглядывая Скотта, и направила соломинку от пластикового стакана в его сторону, продолжая. — И кстати, ни слова об источнике информации. Она не любит касаться этого предмета разговора. Каким образом об этом узнала Лидия, как всегда остаётся загадкой.

— Почему она мне не рассказала? Я понял, это неприятная тема для неё? — понимающе промурлыкал Скотт, заторопившись, он выставил вперед руки, чтобы успокоить Джоуи в случае, если позволил себе лишнее. — Я все понимаю. Ей пришлось остаться на второй год из-за переездов, ведь так?

Джоуи прервала его, нетерпеливо задыхаясь. Она так крепко прижала его к себе, что он едва мог перевести дух. Она попутно радовалась, что не возникло неловких вопросов, которые так раздражают её старшую сестру. Она несколько раз удивленно моргнула от неожиданного прилива чувств, смущённо прикусывая нижнюю губу.

— А это ещё за что? — удивлённо пролепетал парень, явно смутившись. Он потёр глаза, понизив голос, и казалось, что ему было необходимо прочистить горло, когда девушка поспешила отстраниться на безопасное расстояние, пожимая плечами. — Значит, нужно сделать что-то особенное, чтобы она хорошо провела время.

Джоуи не слишком вежливо отвернулась, ослеплённая муторным нежеланным всплеском эмоций. Скотт вернул книги обратно в шкафчик. Ему не нужно было видеть лицо девушки, чтобы ощутить, как она потрясена.

— Я полагаю, что у тебя есть идея, как это воплотить? — уточнила она, многозначительно приподняв бровь, заинтригованная словами. Её глаза сверкали сочетанием любопытства и тайного волнения, вероятно вызванного деликатностью темы. — Ладно, не говори мне, ибо если об этом узнает Лидия, то Эллисон придётся искать другого парня. И один из критериев будет, чтобы он был живой.

— Арджент, не преувеличивай, — ухмыляется парень, тихо посмеиваясь над реакцией Джоуи, собирая в сумку всё необходимое для игры в лакросс, украдкой поглядывая на время. Понимая, что и так сильно задержался, он поспешил скрыться в толпе. — Тогда придумай что-нибудь. Я твой должник.

— МакКолл, сколько тебе раз повторять, что мы не друзья? — возражает Джоуи, ломая голову и пытаясь вспомнить, когда именно она заключила с ним соглашение. Ей хочется стереть самодовольную улыбку с лица Скотта, но она лишь вздыхает.— И я не собираюсь прикрывать твой зад, даже если он симпатичный.

Иногда девушка негодовала. Ей казалось, что Скотт был либо слишком самоуверенным, или глупым, раз не понимал прозрачных недружелюбных намеков, которые девушка демонстрировала по отношению к нему. Однако она не могла отрицать обаятельность, которая придавала ему подобная черта. Джоуи шумно выдохнула и хлопнула в ладоши, радуясь, что выполнила поручение рыжей бестии не так, как она того требовала. Она представила её выражение лица, когда Лидия узнает, что Эллисон не будет на вечеринке, которая специально организовывается в честь дня рождения. Эта была самая отчаянная битва в её жизни, ибо Джоуи никому так не хотелось сильно насолить, как ей. Поэтому она радовалась небольшой, но победе. Содрогаясь с головы до ног, вся во власти исступленного возбуждения её душа воспряла от неведомого прежде ощущения вольности и торжества. Словом, чей-то голос прорвался сквозь спутанные мысли, но девушка была слишком занята, чтобы обратить на него внимания.

— Нифига себе! Так тебе нравится задница Скотта, принцесса? Я и не знал, что кто-то находит его симпатичным, кроме, конечно, очаровашки Эллисон. — Дверца шкафчика закрывается с характерным звуком в попытке заставить собеседницу обратить внимания на говорившего. Парень стоял совсем близко, так близко, что протяни она руку, и коснулась бы его. — Не смотри на меня так. В последнее время он тоже меня бесит. Может быть, ты уже что-нибудь ответишь? Джоуи?

Его интонация, жесты все показалось ей вдруг знакомым, как собственное лицо в зеркале. Стайлз. Девушка вздрогнула и поспешила развернуться на источник звука. Она подняла глаза и очутилась лицом к лицу с ним, как изваяние, не в силах пошевелиться. Она чувствовала на щеке горячее дыхание, что так нежно щекотало кожу. Комок застрял в горле, и она тяжело сглотнула, пытаясь прочистить. Но эта жгучая радость угасла с той же быстротой, с какой замедлилось биение сердце. В какой-то момент она поняла, что Стайлз, видимо, задал вопрос, потому что теперь он выжидающе пялился на девушку.

— Да, извини. — Джоуи нервно рассмеялась. Голос все еще был немного мечтательным, когда она отрицательно покачала головой, очень опасаясь, как бы парень не вздумал настаивать. Она застенчиво заправила за ухо выбившуюся прядь и отвела взгляд в сторону, только украдкой поглядывая на брюнета. Заулыбавшись, она густо покраснела. — Ты бы мог, пожалуйста, больше так не делать, Стайлз. — Потом, немного помолчав, спросила. — И почему ты все ещё здесь, а не спешишь на тренировку вместе с МакКоллом?

Он улыбался, явно находя ситуацию забавной. Девушка не ожидала, что будет так дрожать при встрече с парнем, что голос откажется ей служить или овладеет такое волнение. Выражение лица, должно быть, каким — то образом выдало её мысли, потому что Стайлз рассмеялся, и это был самый мелодичный звук, который приходилось слышать Джоуи. В этот момент она заметила легкий огонек в глазах Стилински. О Боже! Его глаза. Как же она раньше не понимала, как сильно обожает эти прекрасные карие глаза, напоминавшие лужицы меда с плавающими вокруг них золотыми крапинками.

— Ничего. Вообще-то она подождет. Я не думаю, что от меня есть какая-то польза на поле и кто-то заметит мое отсутствие на скамейке запасных. — отмахнулся парень, кисло улыбаясь. Он пожал плечами, а Джоуи захотелось коснуться его, утешительно потереть и прижаться к нему. Она позволила себе задержать на секунду взгляд на его широких плечах, не знающих физической нагрузки. Об этом говорило стройное телосложение, не внушающее девушке намека, что тот мог бы заступиться и надавать обидчику тумаков.

— Я бы заметила. — Уголок губ Джоуи тронула улыбка, изогнувшись привычным для неё способом. Признание парня настолько искреннее поразило девушку, что придало уверенности, и она вполне овладела собой, снова взглянув на него из — под пушистых ресниц. Широкая улыбка осветила все ее лицо.

У Джоуи было такое выразительное лицо. Все эмоции, написанные на нем, плавно переходили друг в друга, как цвета вечернего неба. Однако, видимо, существуют высшие силы, раз они послали парня на лошади (скейтборде) который бесцеремонным образом вторгнулся в их диалог, резким движением толкнув девушку в плечо. Джоуи неуклюже споткнулась об свою собственную ногу и встретилась с грудной клеткой Стайлза, которая стала для нее спасительной опорой. Однако в знак благодарности из её уст не слетают слова признательности, а вместо этого парень получает остатки пролитого холодного кофе, который теперь красуется на его футболке. Осознав ситуацию, она решает загладить свою вину, извиняюще улыбаясь. Все взгляды в коридоре обратились на эту нерадивую парочку с жадным любопытством, но Джоуи встретила их холодно, с непроницаемым видом. Минуты, казалось, текли очень медленно. Девушка торопливыми движениями пальцев поспешила выудить из сумки сухую салфетку, чтобы помочь кофе, очевидно, лучше впитаться в ткань футболки, что наглядно демонстрировало её причастность в этом действе. Джоуи терялась в догадках, кому меньше повезло — ей или кофе. Чувство отчаяния сразило парня, словно удар молнии, обрушившийся на мощный дуб. Он почувствовал, как злополучный напиток проникал сквозь ткань и касался кожи. Вместе с тем он глядел на Джоуи каким-то тревожным и горестным взглядом. Стилински грубо одернул её руку, спешно скрываясь в коридорах в поисках укрытия. Стайлз медленно и рассеяно направлялся к мужскому туалету, чувствуя, как паника накатывает и окутывает с головой. В ушах звенело, как и во всем теле. Острое, муторное чувство: кости, мозг, сердце все гудело, как колокол после удара.

Еще несколько минут и произойдет самая неожиданная трансформация, с которой юноша не смог свыкнуться. Его мозг, казалось, запускал все мыслительные процессы в попытках отыскать надежное убежище, где можно переждать бурю. Вряд ли удастся как-то замять этот инцидент и предать забвению. Наша память питается только горькими и унизительными воспоминаниями. Стайлзу не хотелось, чтобы вся школа наблюдала за тем, как его ноги сливаются в крупных размеров рыбий хвост, обрамленный голубой чешуёй. И вишенкой на торте являются длинные и красиво переливающиеся плавники, повторяющие изгибы хвоста. Это всегда происходило самым неожиданных образом и в унизительных местах. Синяки, которые оставались из-за всегда непредсказуемого падения, что парень не в силах был контролировать, жгли кожу. Свежие ссадины не поддаются регенерации.

Плечом брюнет выталкивает дверь внутрь, и то отдается болью, что иррадиирует в остальные участки тела, и оказывается в общественном туалете. Однако у парня совсем нет времени жалеть себя. Этим он займется позже. Для своей же безопасности Стайлз проверяет «убежище» на предмет посторонних людей. Слишком хорошо заученные действия, если уж приходится вести двойную жизнь, которую он, очевидно, не просил. Стайлз ощутимо испытывает напряжения и неотвратимое изменение в его теле, которое заставляет парня застревать на долгие часы в рыбьем обличии. Брюнет замер, когда знакомое острое покалывание начало подниматься снизу вверх, достигая ребер. Неприятное, ползучее ощущение, что покрывало его ноги золотистыми чешуйками, выстраиваясь в замысловатую мозаику и вырисовывая затейливые узоры, словно искусным художником на холсте, ласкающие взор и отражая лучи солнца миллионами радужных вспышек. Единственный зритель, которому претил этот божественный дар, был обладателем сие чуда. Однако парень не осознавал, что все ещё смотрел на то, что пару секунд назад было его ногами, не в силах отвести завороженный взгляд и совсем позабыв, чем обычно заканчивается превращение, если он не находится в положение, которое комфортное для того, чтобы удерживать рыбьи плавники. Его ноги, казалось, каким-то образом срослись и были покрыты красивыми, гладкими и блестящими чешуйками, которые переливались всеми чертовыми цветами радуги. Очевидно, что в более естественной среде, под лучами солнца чешуйки испускают свет, подобный электрическому, и, казалось, горят тысячами притаившимся в них огней.

Его хвост был длинным, почти на фут длиннее ног. На бедрах бесполезно болтались два других плавника, а спинной плавник, который тянулся от верхней части хвоста до того места, где начинался еще один фут хвостового плавника, тонкого и прозрачного, что безвольно свисал у основания хвоста. Это выглядело слегка угрожающе. Очевидно, что он может нанести удар…или сокрушить что угодно, но одновременно с этим выглядело невероятно красиво. Воображаемый таймер в голове у Стайлза сработал как часы, и, оказавшись лежать на грязном и холодном кафеле, ему ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть, опуская голову на руки.

Откровенно говоря, Стайлзу необязательно было быть абсолютно во всем уверенным, что происходило в его жизни, если, разумеется, ситуация располагала к этому. Его разум проделывал то же, что и всегда: возвращал его каждый раз на остров Мако, и он вспоминал, что в лунном бассейне помимо него был ещё человек, и им был его лучший друг Скотт. Тот самый Скотт МакКолл. Придется добавить это к постоянно множащимся вещам, к которым он не знал, как относится. Очевидно, ему страстно хотелось обнаружить то, что послужило причиной всех бед. Однако оставались вопросы, на которые не мог никто ответить, что сильно удручало Стайлза. На его беду, полная луна, которая сотворила с ним магию, подействовала только на него. И ещё многое открылось ему: необходимость быстро соображать и действовать, быть решительным, уметь мгновенно приспосабливаться к неожиданным переменам.

Ребята с трезвой головой и пылающим сердцем шли, смеясь, на любой риск, только бы получить желаемое. Они мечтали окунуться в тот бурный мир приключений, который буквально у них на глазах все же вынужден был покориться закону и порядку, учитывая, что один из них был сыном шерифа. Один из самых хорошо охраняющих секретов мира охраны морской среды остров Мако десятилетиями был необитаем благодаря серии таинственных легенд, которые держали всех, кроме самых любопытных, подальше. У берегов острова произошло больше кораблекрушений, чем где-либо еще в радиусе тысячи миль, и местные жители в Квинсленде рассказывали о странных событиях, происходящих вокруг Мако во время полнолуния: спонтанные водовороты, причудливые электрические бури, пропавшие исследователи, случайные метели, сумасшедшие дети, утверждающие, что видели русалку, которая оказалась акулой, плавающей за пределами их обычной территории в северной бухте острова.

Стайлз помнил свое первое превращение, когда обнаружил, что у него появляется рыбий хвост каждый раз, когда небольшое количество воды оказывается на коже. У парня был пытливый и незаурядный ум, поэтому ему не составило труда сопоставить два невыгодных для него факта: вода провоцирует превращение. И все это началось после того, как он угодил в лунный бассейн. Это вполне могло отвечать последнему слову науки. События, которые сложно было объяснить. Он так испугался, что не мог долгое время рассказать об этом даже лучшему другу Скотту. Стайлз опасался реакции друга, что узнай тот, что он урод, отвернется от него. Однако опасения его не оправдались. С того самого дня, как он начал наводить справки в архивах национальной библиотеки города, школы, собирая информацию по крупицам, его поразило удивительное совпадение явлений, связанных с островом, и событий в его жизни. И довольно скоро в голову пришла мысль, что эти события и явления самым естественным образом дополняют друг друга. Стайлз крепко зажмурился. Если бы только… Единственным человеком в мире, с которым он хотел поговорить об этом, кроме своего отца, был Скотт. Когда Стилински начал пить все напитки через соломинку, Скотт был заметно озадачен, но согласился с этим, не задавая вопросов. Стайлз был так поглощен всем этим, «внезапно став русалкой», что становился все более раздраженным и ворчливым к своему лучшему другу, который этого не заслуживал. Не то, чтобы Скотт знал, что случилось со Стайлзом, однако это обстоятельство не мешало ему чувствовать вину перед ним. Он даже не знал, в какой степени Стайлз пережил приключение в тот роковой день. Все, что знал МакКолл, это то, что они заблудились в джунглях, и Стилински по глупости угодил в яму. Как он вообще мог понять последствия?

Мысль о том, чтобы потерять друга из-за этого, убивала его, но облегчение, зная, что это не так, было намного более ошеломляющим. Скотт притянул Стайлза в объятия, когда тот не выдержал. Слезы Стайлза пропитали футболку друга, но Скотт только крепче обнял его, успокаивающе шепча ему на ухо, что все в порядке. Наконец, когда рыдания Стайлза были под контролем, Скотт откинулся назад и пообещал, что они совсем разберутся.

— Я думаю, ты планировал никогда мне не рассказывать, да? — спросил Скотт, жалея, что выдал горечь больше, чем ему хотелось. Стайлз кивнул. — Ну, по крайней мере, если что-то случится сейчас, я смогу вмешаться.

— Мне определенно понадобится твоя помощь, — отозвался Стайлз. Немного помолчав, добавил, — Потому что уже было слишком много близких контактов. Скотт, я… спасибо тебе.

Однако Скотт достаточно хорошо отреагировал, и Стайлз потребовал от друга дать слово, что они больше не будут касаться этой унизительной части его жизни. Хотя он и не был уверен, ободряет ли его эта безоговорочная вера или доставляет беспокойство.

До ушей парня доносился шум с коридоров, — подростки смеялись, обмениваясь шутками, и парень почувствовал, как внутри все сжалось. «Попадос. Вот это я влип.»Он оглянулся за спину, окидывая взором причину и надеясь, что она волшебным образом сама испарится. Однако волшебства по мановению волшебной палочки не случилось, поэтому он продолжал лежать на грязном кафеле туалета, приподнимая плавники над полом и опуская их обратно. Словом, Стайлз среди гула различил глухой стук, что заставил его вздрогнуть и резко развернуться на источник звука. В его груди что-то екнуло, и он с тревогой понял, что эта была паника. Его лицо стало бледным, почти восковым, но на сей раз парень хотя бы опомнился. Он тяжело дышал. Стайлз попытался пошевелить нижней частью тела, щелкнув плавником или шевеля хвостом, чтобы поднять бедра, но либо он оказался невероятно тяжелым, либо он не привык к новым мышцам, потому что не сдвинулся с места. Стайлз раздраженно фыркнул. Как типично. Он застонал, пытаясь снова двигаться, вытягивая себя вперед предплечьями и отчаянно пытаясь оттолкнуться, щелкая хвостом. Ему удалось сдвинуться на шесть дюймов. Он попытался снова, издавая характерные звуки потуги для того, чтобы просто продвинуться вперед. «Что именно следовало делать? Как он должен был избавиться от этой штуки?». Стайлз снова попытался подтянуться вперед, но у него не получилось далеко уйти, потому что рука соскользнула, хотя он, к счастью, избежал того, чтобы разбить подбородок. Он ударил кулаком по плитке, ругаясь. Он не уйдет далеко, если будет продолжать в том же духе. Нужно просто немного обсохнуть, если он хочет поднять это. Парень заметил свое полотенце, которое выглядывало из портфеля, что он бросил на кафель, и отчаянно подполз к нему. Это заняло намного больше времени, чем он когда-либо хотел или признавал, но парень, наконец, был достаточно близко, чтобы стянуть полотенце и обсушиться. Стайлз яростно оттирал чешуйки, злясь, что эта глупая вещь усложняла ему жизнь, когда у него уже была дерьмовая неделя. Он, должно быть, старался так сильно, что несколько чешуек стерлись, оставив кожу под ними сырой и болезненной. «Что именно теперь делать? Будет ли соленая вода иметь другой эффект на него? А Пресная вода? А как насчет продуктов питания или продуктов, содержащих воду. Нужно ли ему их избегать? Что, если пойдет дождь или что, если он заплачет или пустит слюни во сне? Проснется ли он и будет ли иметь дело с хвостом? А как же школа? А как же его семья? Неужели ему придется жить так всю оставшуюся жизнь?». Он резко тряхнул головой, выводя себя из вызывающего тревогу транса. Было слишком много вопросов, чтобы решить все сразу, и если парень будет думать дольше, у него будет приступ тревоги. Он определенно не нуждался в этом прямо сейчас. Стилински потратил несколько минут, сосредоточившись на дыхании: вдох через нос, задержка на несколько секунд, выдох через рот. Это определенно помогло, и он почувствовал, что уже может мыслить яснее. Одна капля. И если он не мог высушить его вовремя, было десять секунд, чтобы найти ванную или запереться в своей комнате, что несло за собой странные взгляды от его отца, когда он, в конце концов, снова появлялся, не желая говорить о случившемся.

Решительные действия часто совершаются мгновенно и без всякого воздействия со стороны рассудка. Стайлз никогда не отличался особой физической подготовкой и выносливостью, и уж точно не мог похвастаться успехами в спортивных играх, в которых был полным профаном. Он почувствовал, как вдруг тело охватила сильная слабость. Она возникла неожиданно резко и разлилась по всему телу, так, что парень упал ничком. Руки ныли, а головная боль, сверлившая левый висок, казалось, решила поселиться там навсегда. Сердце его билось быстро и неровно, он ощущал, как обильный пот выступал по всему телу. После утомительных усилий парню удалось немного прийти в себя. И его преждевременно развивавшийся, но ещё незрелый ум уже улавливал разницу между ощущениями. Так много новых чувств и нервов охватывало его всякий раз, когда появлялся хвост, как физически, так и метафорически. И это ошеломляло его.

— Стайлз, у тебя все в порядке? — Девушка постучалась, но не дождалась ответа. Немного помедлив, она решила возобновить попытку ещё раз. Стиснув маленькие кулачки, впиваясь ногтями в нежную кожу, она зажмурила глаза и прижалась лбом к закрытой двери. — Я сделала это ненарочно. Ты же видел, что от меня ситуация не зависела. Господи Иисусе, ты не можешь сделать меня виноватой, Стайлз.

Парню не требовались подсказки, чтобы понять, какой девушке принадлежит голос. Стилински открыл было рот, но нарастающая паника сдавила ему горло, придушив слова раньше, чем те успели сорваться с уст. Джоуи ворвалась в его жизнь с ветром и ливнем и заставила его мир перевернуться. За все это время он так и не обрел равновесия. Её он хотел сейчас видеть в последнюю очередь, но раз девушка здесь, то ему приходилось применять немалое усилие, чтобы попытаться скрыть от зорких карих глаз огромных размеров происшествие, которое, по подсчетом брюнета, наверно, весило добрых несколько тон по ощущению. Впрочем, рыбий хвост был тяжелее, чем казался на первый взгляд, в чем неоднократно убеждался бедный Скотт, вытаскивая друга каждый раз из затруднительного положения. Очевидно, что причина требовала быстрых решений, которых у парня было в избытке. Его неповоротливые и неуклюжие движение выходили боком, а не помогали. Стайлз задыхался, сердце бешено колотилось в груди. Он чувствовал, как в равных пропорциях нарастает злость. Парень ощущал обжигающий комок слез в горле и попытался подавить его. Он долго смотрел на огромные плавники, которые были одинакового цвета со всей остальной частью вдоль его туловище, шумно выдыхая и злясь на себя, на ситуацию и, конечно же, надо отдать должное, на огромный рыбий хвост. В конце концов, ему больше ничего не оставалось делать, кроме как прятаться, быть начеку и волноваться обо всем, что может в эту секунду идти наперекосяк. «И когда его жизнь успела стать настолько сложной? В какой момент он свернул ни с той тропинки? В ночь, когда Скотт превратился в оборотня? Неужели это происходит на самом деле?».

— Стайлз, ты все ещё там? Потому что я намереваюсь войти и вывести тебя на разговор. — Девушка снова постучалась после большой паузы, не в силах понять, что происходит за дверью. Её раздражение возрастало с каждой секундой. Она прикоснулась ладонью к двери, немного понизив голос, сказав почти шепотом, скорее в пустоту, чем желая, чтобы кто-то её услышал. — Я просто хочу, чтобы ты понял, что не безразличен мне. Позволь мне стать частью твоей жизни.

Парень настолько отчаянно пытался что-то сделать, и это потребовало от него максимального количества усилий, что почувствовал резкий упадок сил. Это было чересчур! Его пронзила острая, жестокая боль. Взрыв отчаяния потряс сердце. Измученный до крайности, не в силах сделать ни шагу, снова повалился на кафель. Он стонал, ломал руки в смертельной усталости. Однако возобновил попытки сдвинуться с нагретого места, и это помогло ему переместить нижнюю часть туловище, которая отозвалась болью в теле. Парень скорчился, пытаясь не издавать ни звука. Немного приподнимаясь на локтях, он шлепнул плавниками, которые снова распластались по холодному полу, словно возмещая злость. Но быстро осознал, что это была плохая идея и лучше так не делать. После утомительных усилий, которые парень приложил, он решил перевернуться на спину, чтобы отметить свои успехи, но, осознав, что не сдвинулся с места, отчаянно застонал и прижался спиной к полу.

— Стайлз, можно я войду? — Девушка обхватывает дверную ручку, собираясь отворить, но останавливается, ибо слышит протест парня. Она дергает ручку, но дверь не поддается, словно что-то внутри создает сопротивление. Дверь с гулом захлопывается, открывая девушке минимум картины. В маленькую щелочку она увидела нечто ужасное и огромное, что заставило её с визгом отпрянуть от двери, хватая ртом воздух для храбрости.

«Дверь закрыта или открыта?» — мгновенно пронеслась мысль у брюнета, но у него не было возможности убедиться в этом. Все попытки дотянуться до дверной ручки не увенчались успехом, заставляя руки дрожать от перенапряжения. Вдруг все вокруг замедлилось. Он будто бы забыл, как это размеренно дышать, и то и дело обнаруживал, что надолго задерживал дыхание, а потом вдруг резко и шумно выдыхал.

— Нет, я не думаю, что… — Запнулся Стайлз, не в силах закончить предложение. — не совсем, точнее… я хотел сказать, что скоро выйду. — Резко выкрикивает парень, производя в голове цепочки событий, и морщится от понимая, что исход ему не особо прельщает. Продолжая осматриваться по сторонам, словно видя обстановку в комнате впервые, он понимает, что лучше будет спрятаться. Желание, чтобы девушка не увидела его в таком состоянии, пересиливает чувство беспомощности. Стайлз пытается выровнять голос и придать ему уверенности, но с ужасом осознал, что дрогнувший голос показал ему, что Стайлз не мог отважиться на длинную фразу. — Джоуи, это мужской туалет.

Джоуи в полном смятение продолжала неподвижно стоять. Его слова как будто возымели действие. Наверно, поэтому она не отдавала себе отчета в своих поступках, ибо была слишком напугана неожиданным поведением такого саркастичного и гиперактивного подростка, каким она его, очевидно, полюбила. Она серьезно встревожилась за Стайлза, что всколыхнул в ней целую волну разрозненных ощущений, которые теперь то и дело обрушивались на неё. Однако вместо этого парень издал крайне слабый стон, который застрял у него в горле и с трудом вывалился наружу. Его раздирали самые противоречивые чувства.

— Стайлз, скажи мне, что происходит? — Она слушается его, прижимая левое ухо к двери, пытаясь различить звуки. Но, к счастью для Стайлза, у неё не имеется невероятный слух, который смог бы подсказать ей о бешенном сердцебиение и о запахе страха, который в данный момент источал парень. Девушка говорит более спокойно, чем можно было ожидать, судя по её виду. — Просто скажи, что ещё нужно сделать, чтобы ты не отталкивал меня?

— Я голый. Совершенно голый! — Первое, что пришло ему в голову кричит парень, что заставляет девушку смутиться, а он корчит гримасу от банальности сказанного.

«Что? Голый? Какой ты умный, Стайлз! Не мог придумать что-нибудь получше?»

— Уходи, Джоуи! Ты уже сделала все, что могла, — отзывается Стайлз со вздохом, откидывается обратно, запрокидывая голову. Слова сочились гневом. Его голос и руки дрожали, широкие ноздри раздувались, глаза сверкали, наполненные праведным гневом. Её имя, даже произнесенное странно, звучало щекочущее на его языке. — О Боже, я не нуждаюсь в твоей помощи! Ты всегда все портишь!

Возможно, Стайлз и не собирался так грубо прогонять девушку и принял бы её помощь, которая ему сейчас пришлась бы кстати, но разве мог он ей объяснить так, чтобы та поняла? Смятение было неописуемо. Стайлз раздраженно вздохнул и приподнялся на локтях, глядя вниз, на то, что должно было быть его ногами. Он не был в порядке. Он был далеко не в порядке. Это должно быть кофе. Он уловил приятный аромат, и из-за этого Стайлз униженно лежал на полу мужского туалета, не в силах пошевелиться и ненавидя причину всего этого.