Кто пишет? (гет)

Домой возвращаться не хотелось. Я прогуливалась по магловской части Лондона, лениво скользя взглядом по витринам магазинов, машинам и прохожим, будто в надежде спрятать за новыми впечатлениями терпкие нотки печали.

После войны я так и не вернула родителям память. Хотела сразу, но… день падения Волдеморта оказался началом нового этапа борьбы. Да, этот день был очень важным. Да, переломным. Да, определяющим дальнейшую судьбу. Да, первым днём нашего триумфа с привкусом горечи, но…

Только.

Началом.

Одного дня слишком мало, чтобы разгрести все последствия. Слишком мало даже для того, чтобы поймать всех Пожирателей и отправить за решётку до решения суда.

Впереди было много работы. Выиграть войну — это получить шанс на лучшую жизнь, шанс самому стать лучше, сильнее.

Шанс не гарантия. Как им воспользоваться — личное дело каждого…

По моим ощущениям война завершилась только через два года после официальной даты. Тогда я наконец перестала внутренне содрогаться и хвататься за палочку от любых подозрительных звуков, перестала просыпаться от кошмаров и носить вещи с длинными рукавами, чтобы спрятать оставленный Беллатрисой шрам…

Жизнь налаживалась, и я решила, что дольше ждать незачем, пора.

Чтобы познакомиться со своими родителями во второй раз, мне пришлось сыграть роль дружелюбной англичанки, которая недавно переехала в Австралию и не успела освоиться. Так я узнала, что Моника и Венделл Уилкинсы удочерили девочку на пять лет младше меня, а их стоматологическая практика переживала период подъёма. Они выглядели счастливыми, здоровыми и довольными жизнью. От них исходила та особая, непередаваемая атмосфера радостного спокойствия, которую я всегда ассоциировала со своими родителями.

Они много улыбались, шутили, смотрели друг на друга и на свою приёмную дочь с такой нежностью, что… У меня просто не поднялась рука.

Одно заклинание — и их мир больше не будет таким красочным и безоблачным. Они навсегда попадут в зону риска как родители героини войны.

Только встретив их снова, я поняла, как много потеряла.

Я потеряла ощущение дома, где меня любят, ждут, поддерживают, где готовят лучшие в мире блинчики с яблоками, часто обнимают и говорят «Ничего страшного, справимся». И я не знала, как себя за это простить…

Привычки сдаваться в моём арсенале не было, так что я моталась в Австралию каждый месяц, выдумывала глупые предлоги, следила, хитрила, но сумела наладить отношения со своими родителями. Решимость вернуть им память таяла с каждой новой встречей: это перечеркнуло бы всё.

Гарри не одобрял моё решение. Иногда по несколько раз в день и очень эмоционально. Потому я и подозревала, что о моих родителях могли узнать посторонние: мы с Гарри слишком часто спорили. Как минимум десяток раз без Заглушающих. Мы никогда не обсуждали местонахождение, но вот саму ситуацию…

Я споткнулась на ровном месте и едва удержалась на ногах. Сердце ёкнуло, правая рука на автомате рванулась за палочкой и намертво вцепилась в тёплое древко. Взгляд исподволь пробежался по улице, выискивая, сканируя, выхватывая из общей картины мельчайшие детали, — и нашёл.

«Деталь» едва заметно мотнула головой из-за большого окна кафе по другую сторону улицы. Мол, разговор есть.

С чего бы это? О чём? Какие у нас могли быть общие темы?

Не выпуская палочки, я перешла дорогу и, глубоко вдохнув, потянула на себя дверь.

Для чистокровного волшебника в магловском мире он был одет очень органично. Пусть и выглядел достаточно… странно: обычно его всегда было много, его присутствие давило, напирало. Сейчас же он казался обыкновенным среднестатистическим маглом, только слишком светлые, почти белые волосы выделяли его из толпы. Больше ничего примечательного.

С помощью шариковой ручки он делал какие-то заметки в блокноте, чья расцветка живо рисовала в моём воображении крайта. Да, я подсела за столик Люциуса Малфоя, который и сам напоминал ту ещё ядовитую змею.

Что этому гаду от меня понадобилось?

Я успела заказать персиковый сок с круассаном и почти что покончить с ними. Люциус продолжал делать вид, что меня не существует.

Очаровательно. Просто очаровательно.

Я терпеть не могла, когда моё время тратили впустую. И терпеть не могла проигрывать, а нарушение тишины в данном случае расценивалось бы моим оппонентом как проигрыш.

Что ж, ладно… На что бы отвлечься? В кафе вариантов было немного, так что я просто наблюдала за людьми, невольно улавливая обрывки чужих разговоров.

Признаюсь, иногда мне хотелось несколько деньков пожить в чужой шкуре, послушать чужие мысли, узнать, каково это: быть другим человеком. Не собой. Я любила играть в шпиона, который был якобы слишком сильно погружён в размышления, чтобы обращать внимание на других, на деле же — ловил каждую деталь…

Люциус оторвался от своего «ядовитого» блокнота и теперь с интересом меня разглядывал. Разглядывал так, будто нежданно-негаданно обнаружил сбой в системе. Ха! Неужели его манипуляция всегда срабатывала — и сейчас я ломала ему статистику?

— Мисс Грейнджер, — поздоровался он сухо.

Через полчаса за одним столиком!

Поспешил! Ой, поспешил!

— Мистер Малфой, — ответила я спокойно, будто всё шло как надо.

— Приятно с вами встретиться, — улыбнулся он обворожительно.

— Приятно это слышать, — я тоже улыбнулась. Моя улыбка стала ещё шире, когда в его глазах мелькнуло удивление.

Люциус пытался вывести меня из себя, но он не знал, что больше всего меня выводили из себя ситуации, когда манипуляторы получали желаемое.

— Как ваши дела?

— Собираюсь ответить согласием на предложение вашего сына, так что мы с вами будем видеться чаще. Разве не здорово? — ответила я с напускным воодушевлением и бесхитростностью.

Люциуса мои слова позабавили.

— Кстати, об этом, — он наклонился ко мне с таким видом, словно собирался посвятить в тайну под семью замками. — Мне нужна ваша помощь, мисс Грейнджер, — его интонация была вкрадчивой и доверительной. Моя фамилия, слетающая с его губ, звучала как грех.

Я невольно подалась назад.

— В чём?

Его глаза смеялись надо мной. Над тем, что я наконец проявила слабость.

— Видите ли, как любой отец я желаю своему сыну самого лучшего. Его эксперименты обещают быть дорогостоящими, но он отказывается принимать помощь. Но то, о чём он не знает, не может ему навредить, верно? Работе дополнительные вливания только поспособствуют. Вы же не откажете мне в такой малости, правда? И сами в накладе не останетесь, обещаю, — он говорил так проникновенно и убедительно, что у меня почти сложилось впечатление, что где-то существует параллельная Вселенная, в которой мы с Люциусом Малфоем на одной стороне.

— Откажу, — ответила я резко, стараясь не углубляться в собственные мысли, иначе персоналу и посетителям пришлось бы лицезреть очень неприятную сцену.

— Но как же…

— Откажу, — повторила я.

— Вы должны понимать…

— Не должна. Мне пора.

Люциус Малфой улыбался. Я сжала руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь. Или чтобы не придушить этого кретина — не знаю.

Улыбался он, чтоб его! Придурок!

Я сперва не поняла, чему он так радовался, а потом в пазл добавилась ещё одна деталь.

Меня трясло. Я надеялась, этого не видно со стороны. Мне было мерзко от нашего разговора. Мне был омерзителен человек, который улыбался тому, что я прошла его проверку: не купилась на деньги и не согласилась ничего делать за спиной у его сына.

Вдруг пазл сложился окончательно. Я разжала руки и посмотрела Люциусу Малфою в глаза. Словами не передать, как сильно мне хотелось стереть улыбку с его тонких губ!

Я не была до конца уверена в своих догадках, но мне так сильно хотелось унизить его, уничтожить, что промолчать не получилось бы. Мой голос прозвучал спокойно и отчётливо. Я говорила нарочито медленно, чтобы проследить за его реакцией.

— Думаю, Драко не обрадуется, если узнает о ваших письмах. О том, что из-за вас я не получила повышение на работе. О том, что вы, не желая доверять его решениям, провели этот маленький эксперимент. У него за спиной, — сказала я очень тихо, с мрачным удовлетворением наблюдая, как с каждым моим словом Люциус становился бледнее и бледнее.

— О чём это вы? — уточнил он спокойно.

— Зачем юлить? Ваше лицо вас уже выдало. Всего хорошего, мистер Малфой. Ещё увидимся.

Я встала и, не дожидаясь ответа, направилась к выходу. Мои пальцы были готовы в любой момент активировать порт-ключ, но удара в спину не последовало.

* * *

Я легла на кровать и свернулась калачиком. Слёзы текли по лицу.

Я чувствовала себя опустошенной. Помню, как плакала на этой же кровати два месяца назад, когда пыталась понять, пыталась найти ответ… Почему меня не повысили? Я же столько всего сделала, но два месяца назад выбрали не меня… Почему?! Где я снова прокололась?

Начало моей карьеры в Отделе магического правопорядка было не очень удачным. Я пришла туда полной сил, энергии, энтузиазма и новых идей. Мне казалось, дайте только время — горы сверну. Но горы, точнее, привычный уклад, никакого сворачивания не ждал и не хотел.

Наверное, в офисе я раздражала всех. Вздёрнутым носом, стремлением быть первой, желанием непременно высказать своё мнение и отказом принимать чужую точку зрения.

Я хотела как лучше. Я считала, что знаю, как лучше. Я не понимала, почему никто не стремился меня услышать.

Но я хотела понять, ведь если я что-то и узнала за период войны и за третий курс в Хогвартсе, так это то, что время — странная штука, которая всегда заканчивается в самый неподходящий момент. Не успеть — самое простое, что можно сделать. Всегда.

Я изменила стратегию. Начала меньше говорить, больше слушать, чаще улыбаться и искать, что хорошее и правдивое могу сказать о человеке и его работе.

На словах звучит просто, правда? На деле на это ушло три года. Я постоянно срывалась, возвращаясь к старым привычкам. Неважно, сколько раз я говорила себе, что они мне только мешают: заверения не помогали. Подозреваю, меня можно было назвать экспертом по провалам и срывам.

Мои усилия начали окупаться. Отношения с коллегами и начальством ощутимо потеплели. Я была на седьмом небе, когда у меня наконец-то получилось! Представляла свой взлёт по карьерной лестнице и место Министра спустя пять-десять лет. Я смогу! Всегда знала, что смогу!

Мне многому предстояло научиться, но я была уверена, что всё ещё будет. Начало положено. Всё сделано правильно.

А потом повышение получил другой человек, и моё воодушевление вылетело в трубу. Я начала сомневаться, что адекватно оценила ситуацию. Начала думать, что на самом деле мои успехи не такие впечатляющие, как мне казалось… Начала распекать себя, что все двигаются вперёд, а я стою на месте. Какая-то совсем бестолковая. Вроде бы и неглупая, а людей не понимаю. Совсем.

Слёзы закончились. Я обняла подушку, будто бы пытаясь её тёплым боком залечить боль на уровне солнечного сплетения.

Как мне поступить? Как правильно?

Не вставая с кровати, я с третьей попытки наколдовала Патронуса и отправила его Драко Малфою. Если он во всём этом замешан, ни о какой совместной работе не могло быть и речи.

* * *

Когда я зашла в кафе, Малфой уже был там.

Уголки его губ приподнялись, когда он увидел меня, и моментально опустились, когда он заметил, в каком я настроении.

Мой план был прост: выбить его из колеи, понаблюдать за реакцией, сделать выводы.

Что могло пойти не так?

— Драко, — произнесла я вместо приветствия.

Он посмотрел на меня, словно я подарила ему кое-что… дорогостоящее?

Скорее, бесценное.

— Гермиона, — моё имя, слетевшее с его губ, звучало как молитва, как откровение.

Я собиралась сесть, но так и осталась стоять, будто он пригвоздил меня к месту своим прямым взглядом. Казалось, я налетела на этот взгляд физически, всем телом. Из лёгких выбило воздух, и мой последующий вдох был судорожным и шумным.

Это я должна была его ошарашить, но всё получилось с точностью до наоборот.

Малфой заметил мою реакцию, и на его губах заиграла улыбка. Такая непривычная для него. Мягкая, солнечная, добрая, напрочь лишённая самодовольства или издёвки.

Мои боль и горечь медленно таяли от тепла этой улыбки.

Я наконец села, не отрывая от него взгляда. Малфой снова насторожился.

— Послушай, если ты расстроилась потому, что не знаешь, как мне отказать… — было заметно, что ему не хотелось этого говорить, но он продолжил: — Ничего страшного. Я всё понимаю. Если передумаешь, буду рад тебя видеть в своей команде. В конце концов, когда ты ещё поработаешь с таким красавчиком? — он подмигнул мне и с излишним драматизмом провёл рукой по волосам, намеренно разрушив последним вопросом и жестом доверительную атмосферу, что воцарилась с начала нашей встречи.

Не я одна больше не могла выдерживать этого напряжения.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Малфой, когда так и не дождался ответа.

Моё сердце с ума сходило от этого голоса.

«Не случилось, Драко Малфой, а происходит прямо сейчас. Я влюбляюсь. Не в того человека. В самый неподходящий момент».

Когда эти слова мелькнули в мыслях, мозг наконец взялся за работу и указал мне на достаточно очевидный момент. То, как Малфой себя вёл… Он что же, получается, уже был в меня влюблён?!