Свет мой, зеркальце! (гет)

Филипп чувствовал себя крайне оскорбленным. И обиженным. И брошенным. И даже немного униженным.

Он всегда был той силой, которая двигала всю их расчудесную компанию вперед, бежал через луга и леса, преодолевал высокие сугробы, топкие болота и упругие низкие ветки. Мчался вперед, не замечая голода и холода, выдерживал метель и порывистый ветер. Но кое-чего он выдержать не мог: забывчивости. О нем забыли все! На целую главу. Десяток страниц — на них можно расписать всю жизнь. Неужели в эти десять страниц не влезет ни одно упоминание о замечательном друге и питомце?

Когда принц все-таки соизволил вспомнить о своем коне и протянул руку, чтобы ласково потрепать за ушком, Филипп громко и чрезвычайно выразительно фыркнул и развернулся к хозяину хвостом.

— Ты это заслужил, — прокомментировала Астрид, выглядывающая из кармана сумки. Филипп мысленно добавил пару очков в копилку зеркала, хотя ему и казалось чрезвычайно странным, что из зеркала выходил звук.

Когда из дома вышла Эвагореида, Филипп благодарно заржал — эта фея оказалась единственным существом, кто не забыл позаботиться о бедном и крайне несчастном коне. Да, на болотах случился небольшой конфуз. Но разве это повод вычеркивать его из списка любимчиков?

Филипп смерил принца сердитым взглядом и хмуро фыркнул.

— Приятель, ты оказался в хороших руках. Спасибо вам, Эвагореида, что позаботились о нем.

Эва накормила, напоила Филиппа и сотворила немного магии — крошечную щепотку, просто чтобы перепуганный, уставший с дороги конь не мерз.

Эвагореиде действительно шла профессия феи, отметила Астрид. Эва всегда была доброй, приветливой, отчасти напоминала ту самую фею-крестную, к которой отправляются прекрасные принцессы за свадебным платьем и хрустальными туфельками. Она была крайне заботливой, и Астрид удивлялась, отчего же Эва забралась в такую безлюдную даль.

«Три чуда в год, — ответила фея на вопрос. — Ко мне выстраивалась необычайно огромная очередь: кому подлечить хромую собаку, кому — сделать ребенка послушным и дисциплинированным. А когда у тебя в распоряжении всего три чуда в год, выполнить желания всех этих людей крайне проблематично. А сюда добираются только самые отчаянные. Ну, вроде вас. И ущелье Антромесхон неподалеку тоже вносит свою лепту».

Даже со своими тремя чудесами в год, Эва оказалась потрясающе полезна. Она, как чрезвычайно заботливая женщина средних лет с ярко выраженными, но нереализованными материнскими инстинктами, посвятившая свою жизнь благотворительности и помощи, собрала для принца и компании мешок провизии, утеплила Матильду вязаным красным свитерком с вышивкой в виде снежинок, а еще отдала последнюю порцию порошка из семян лунного папоротника для мгновенных перемещений в пространстве. «Там жмырики, из Антромесхона всякая нечисть время от времени стала наведываться на чай — оно вам надо? Не надо. Да и дорога дальняя», — уговаривала она принца и ведьму, и те в конце концов сдались.

Эвагореида аккуратно начертила круг ногой на припорошенной снегом земле (в этой части королевства снег шел только над домиком феи). В центре этого круга находился обиженный Филипп, растерянный Томас, сонная Матильда и по-боевому настроенная Астрид — никого не забыли, все в сборе. Затем Эвагореида, бормоча под нос какие-то таинственные слова, подбросила порошок из семян лунного папоротника в воздух. Томас от волнения задержал дыхание и не смел моргать, чтобы наверняка ничего не упустить из виду, ведь это магия чистой воды, и так близко к магии Томас находился впервые. Однако несколько бессовестных снежинок, подхватываемых слабым ветерком, кружась, залетели ему в нос. Нос зачесался. Нос чихнул. Вернее, чихнул Томас. Как известно, чихнуть с открытыми глазами невозможно даже для фей и настоящих ведьм. И Томас очень разозлился на эти снежинки и на свой нос, что решил так не вовремя чихнуть, потому что когда его глаза открылись, они не увидели ни припорошенной снегом земли, ни скромного деревянного домика, похожего на чудной гриб. Вместо это перед его глазами высилась до небес каменная башня, а вокруг этой башни обвил свой кожаный хвост огромный дракон.

— Альтаир, старый друг! — громко закричала Астрид из сумки. Принц от неожиданности подпрыгнул в седле и рукой запихнул зеркало глубже в карман сумки, но было уже поздно: извиваясь и неспешно перебирая когтистыми лапами, по земле к ним полз огромный дракон.

— Как смеешь ты, жалкий смертный, звать меня, Альтаира, короля всех драконов! — прогромыхал дракон.

Принц вжался в седло и сглотнул.

— Да все драконы представляются королем или королевой, — шепнула Астрид. — Просто тешат свое самолюбие.

— Вообще-то я все слышу, — обиженно проворчал дракон. — Плюну огненным шаром — и дело с концом.

— А еще у драконов отличный слух, — шепотом добавила Астрид, а затем обратилась к дракону, но уже громко: — Да ладно тебе, Альтаир, я же знаю, что ты душка. Кого ты тут хочешь запугать огненным шаром?

— Смертный, откуда ты меня знаешь? — дракон настороженно прищурил желтые глаза и вгляделся в побелевшего от ужаса принца. — Уверен, я бы запомнил такого… — дракон задумчиво замолчал, подбирая слова. Однако, озвучить их он не успел: принц достал зеркало из сумки.

— Что же, милый, не узнаешь меня? — с хитрой улыбкой поинтересовалась Астрид, сверкая стеклом на солнце. Зрачки дракона расширились, а затем сузились до крохотных щелочек.

— Ведьма, ты зачем залезла в это крошечную стеклянную клетку? — Альтаир обеспокоенно заерзал, сметая хвостом снег под башней. — Или это очередная уловка? Говори же, ведьма!

— Мы познакомились при не самых хороших обстоятельствах, — шепнула Астрид Томасу. — До сих пор дуется.

— Еще бы! — возмутился дракон. — Ты хитростью и обманом забрала у меня молочный зуб, который я хранил не одну тысячу лет!

— Мне нужно было защитить выпускную квалификационную работу по молодильному зелью на основе молочного зуба дракона, чтобы получить удостоверение настоящей ведьмы и пройти посвящение, — ответила Астрид. — А сейчас мы пришли за твоей принцессой.

Дракон громко фыркнул. Из его ноздрей повалили клубы дыма.

— Да забирайте, больно она мне нужна! Скучнее девы в жизни не встречал. Предлагаю прокатить — ни в какую, завожу разговор — она молчок, зову поиграть в домино — она не может, занята, видите ли. Только и делает, что сидит в своей башне и вышивает крестиком. Вам точно нужна такая?

Принц слегка опешил от таких откровений. Зато Астрид не растерялась:

— Вот этот товарищ принц ищет свою настоящую любовь. Ему нужна жена на новый год, понимаешь? По озвученным параметрам подобралась принцесса Элеонора Амелия Анна-Мария Изабелла, читает, вышивает, кормит уток. Идеальная кандидатка.

Дракон скривил свою вытянутую морду.

— Ваше право, конечно. Но настоящая любовь… Это что, получается, подвиг нужен?

— Нужен, — ответила Астрид. Принц поспешил кивнуть.

— А может как-нибудь без? Я уже не в том возрасте, чтобы организовывать принцам подвиги.

— Так она ж без подвига замуж не пойдет, — сказала Астрид.

Дракон вздохнул.

— Не пойдет, это правда. Ну тогда… — Альтаир выпрямился и опустил хвост на землю. — Тогда, принц…

— Томас, — пришел на помощь принц.

— Тогда, принц Томас, я загадаю тебе три загадки. Ответишь на них правильно, отдам тебе принцессу. Не ответишь — сожгу. Правила уяснил?

— Ой, знаем мы эти твои загадки! — хмыкнула Астрид. — У тебя они из столетия в столетие одни и те же: летом серый, зимой белый; кто его раздевает, тот слезы проливает, и еще много чего подобного. С этим любой ребенок справится, не похоже на подвиг!

— Да меня бы вполне устроило… — слабым голосом пробормотал принц.

— Хотите настоящий подвиг? Ладно, будет вам подвиг! Слезай с коня, принц Томас! Будем биться.

Томас послушно сполз с коня.

— Меня не забудь, — напомнила Астрид.

— Но там же может быть опасно. Вдруг… — Томас мельком взглянул на дракона. — Вдруг ты разобьешься.

— Я волшебное зеркало, Томас. Вспомни проклятие: избавиться от него можно только разбив сердце, а я в ближайшие пять минут этого делать не планирую. Эй, Альтаир, без огня! — предупредила Астрид. — А то у меня еще осталось немного порошка из твоего молочного зуба, как раз хватит на одну небольшую порчу на ближайшее тысячелетие.

— Я и не планировал, — оскорбленно ответил дракон. — Итак, приступим? Правила такие: кто первый взмолится о пощаде, тот и проиграл. Ясно?

— Как день, — ответила Астрид.

Томас поправил ремень сумки, перекинутый через плечо, на всякий случай пихнул зеркало поглубже в карман, чтобы Астрид не выпала в пылу битвы, сжал эфес меча, попытался состряпать на лице выражение одухотворенное и уверенное и пошагал к дракону, подгоняемый подбадриваниями ведьмы в кармане.

Дракон и принц обменялись вежливыми кивками. А затем принялись кружить по заснеженной земле. Принц скакал по сугробам, пытаясь ткнуть дракона мечом, Астрид выкрикивала наставления, а дракон, для которого меч принца — все равно что зубочистка, плясал, переставляя когтистые лапы, и пытался раздавить принца, но тот был слишком шустер. И танцевали они этот страстный боевой танец так, что снег таял вокруг, а с елей, к новому году украшенных игрушками из природных материалов, съезжали снежные сугробы, насыпавшие за долгую снегопадную ночь.

Длилась вся схватка семь с половиной минут, пока воины не выдохлись.

— Тайм-аут! — громко крикнула Астрид. — Мы берем тайм-аут!

— Да на здоровье, — с трудом выдохнул дракон и отполз в сторону.

Астрид требовательно уставилась на принца, согнувшегося в три погибели и пытавшегося отдышаться. Заметив внимание ведьмы, Томас вытащил ее из сумки и склонился поближе.

— Так дело не пойдет, — сказала она. — Пользы от ваших плясок — жиросжигание и профилактические кардионагрузки на сердце. Подвигом тут и не пахнет!

— И… и что… ты… пред…

— И что я предлагаю? — Астрид пальцем поманила его еще ближе. — Читай и запоминай…

В свободном пространстве рядом с Астрид стали появляться буквы. В этом сообщении Астрид делилась с принцем секретным знанием и просила найти длинную палку — такая как раз лежала в сугробе неподалеку. «За передними лапами есть у него слабое место: Альтаир до смерти боится щекотки».

В новый раунд принц вошел куда уверенней. Он надежно сжимал в руках длинную палку, в глазах его сверкал азарт, а на губах сияла целеустремленная улыбка. Альтаир не знал, что его настигло.

Томас уклонился от одной лапы, увернулся от острого когтя, прошмыгнул между передними лапами дракона и уверенно защекотал. Астрид подбадривала и вовремя напоминала о правой задней лапе или левой передней — зависело от того, от какой именно лапы приходилось уклоняться. Тридцать секунд активной щекотки, и дракон взвыл от отчаяния.

— Сдаюсь! Я сдаюсь!

Томас с Астрид обменялись довольными взглядами. Однако, они рано радовались…

— Это было крайне нечестно! — возмутился дракон. — Ведьма, это же твоих рук дело!

Дракон издал гортанный звук, а в глотке у него словно что-то забурлило.

— Такая подлость! Такая подстава! Такое безобразие! Я испепелю вас так, что ни косточки, ни стеклышка не останется!

Дракон стал разевать пасть.

Астрид такого исхода определить не могла — Томас понял это по ее растерянному взгляду. А затем она посмотрела на него. Ее губы зашевелились — кажется, она прошептала его имя. Томас печально улыбнулся и крепко прижал зеркало к себе. Он не был готов умирать, но в обнимку с Астрид эта участь не казалась такой пугающей. Томас сжался на снегу и зажмурил глаза, чтобы не видеть смертоносного огня в пасти дракона. Потеплело. Томас принял свою участь.

— Альтаир! — громоподобно раздалось откуда-то с воздуха. — Альтаир, угомонись, он совершил подвиг, так что я выхожу замуж.

— Меня оскорбили! — возмутился дракон. — Унизили!

Томас позволил себе приоткрыть один глаз. Кажется, кричал кто-то из башни. А пока дракон отвлекся на перебранку, Томас тихонечко отполз за молоденькие ели и притаился, не смея поверить, что все еще жив-здоров.

— Прекрати, Альтаир! Уговор есть уговор: принц подвиг совершил, пусть получает свою принцессу. А не отдашь меня, так ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет будешь вместе со мной вышивать крестиком!

Драконий хвост печально повис.

— Забирайте, — бросил он в елки. — Принц, бери свою ненаглядную, не забудь принцессу — да чтоб с глаз моих долой обеих, понял? Возвраты, кстати, не принимаются.

Томас кивнул. В одночасье он обзавелся и принцессой, и ненаглядной. Хотя сам не понимал, как такое могло произойти.