Переплетение (гет)

Мир приобрел странные краски. Яркие и размытые. Звуки, которых вокруг тоже было предостаточно, потеряли свою четкость, будто бы я была под водой.

Я посмотрела на свои руки и испытала странные чувства. С одной стороны мягкие, пухленькие ладошки не могли принадлежать мне. С другой — я точно знала, что они мои. Точно так же, как и неуклюжие ножки в сандалях и темные косы с плетенными в них бусинами.

Я сидела на каком-то цветастом коврике и играла в деревянные игрушки: солдатиков, барки, колесницы. А этот самый коврик представлял собой место военных действий.

Я сосредоточенно ставила солдатиков так, чтобы выиграть воображаемый бой. И мне это удавалось. Вражеское войско потерпело поражение и его остатки начали отступать. Мои же воины, бравые и смелые, несмотря на ранения и усталость погнали их к границе государства. Я гнала прочь захватчиков.

Но случилось страшное: барки привезли по реке подкрепление. А с севера примчались колесницы.

Мое войско столкнулось со свежими, не ранеными воинами и начало терпеть поражение за поражением. Враг снова проходил по моим землям. Грабил, сжигал, насиловал, убивал. Неужели так погибнут процветающие Золотые пирамиды? Неужели так оборвется история этого замечательного города?

Осталось немного. Город был взят в осаду. Запах гари и поджаренной плоти проник за стены, и казалось каждый житель обречен на смерть или что похуже. Сыновья и мужья сражались за свои семьи и падали без сил у самых ворот. Матери и дети сквозь слезы готовили бинты и отвары из последних запасов, кормили и лечили раненных.

А знать начала сбегать. Гнусные крысы отдавали врагам деньги и украшения лишь бы им дали выйти под покровом ночи из города. Клянусь, я обязательно поймаю и брошу их в тюрьму.

Когда уже казалось, что надежды нет и город доживает последние дни, я поставила перед воротами хрупкую фигурку верхом на скорпионе. Лунная девочка.

Прекрасная и такая чужая на поле брани она вселила надежду в сердца воинов. Те поднялись, сжали крепче оружие и с яростным кличем кинулись в бой. А Лунная девочка позвала своих друзей — ядовитых скорпионов — и те темным облаком накрыли противников. Армия противника отступала.

— Я вас победю! Лунная девочка вернет мир в Египтус!

Мой голос оказался по-детски писклявым. Рядом раздался другой — мальчишеский и ехидный.

— Нет такого слова «победю».

Я рассеянно моргнула. Но прыткий молодой ум быстро нашел аргумент в свою защиту.

— Значит, будет! — хлопая рукой по полу, пискнула я.

Мальчик рассмеялся. И мне стало так тепло на душе. Его фигура была такой же смутной как все вокруг, кроме игрушек и моих рук. Но отчего-то я знала, что он мне близкий, родной и никогда не обидит. И что лучшие моменты моей жизни связаны с ним.

* * *

Когда класс благополучно расселся по партам, а учитель начал урок и потерял бдительность по отношению к так называемой «Камчатке», я прошептала:

— Слушай, Мэри.

— Да-да?

— А ты случайно не знаешь парня по имени Том? Темные глаза и волосы, бледный малость и ходит в темном пальто чуть ниже колен. Выше меня где-то на пол головы, может чуть больше.

На самом деле я почти не надеялась, что найду его в школе — он выглядел старше — но попытаться стоило. Моя подружка Мэри задорно улыбнулась, заправила рыжую прядку за ухо и тихо спросила:

— Неуж-то понравился?

Я сразу начала отнекиваться.

— Да я просто поговорить хотела. Он вчера мне здорово помог, отблагодарить бы…

Мэри заинтересовалась еще больше. Она мельком взглянула на препода — по прозвищу Дятел — поняла, что тот на нас не смотрит, и наклонилась ко мне.

— Я не знаю никакого Тома, но поспрашиваю. А теперь колись. По описанию должен быть симпатичным. Похож на Киану? Я знаю, что ты сохнешь по такому типажу.

— Неправда.

Мэри посмеялась и припомнила мне плакат Киану Ривза в полный рост, который аккуратной трубочкой лежал у меня под кроватью уже несколько лет. Тетя была против вешать его на стену и даже потребовала выкинуть. А я? А что я… Такого мужчину выкидывать святотатство. И набор распечатанных фотографий Ли Дон-ука меня тоже никак не спасал.

— Это мне референсы для рисования.

— Ага, ты это тете рассказывать будешь.

Мы вместе похихикали.

— Так что там было-то?

— Я вчера от тебя пошла через музей, решила сократить дорогу… И в общем ко мне пристало трое гопников.

— Вот уроды! Надо было дождаться моей мамы с работы и отвезти тебя. В следующий раз я тебя из дома не выпущу.

На нас покосились с соседних парт. Мэри вспыхнула.

— Тебя хоть… Не обидели?

— Не успели. Том за меня вступился. Началась драка, его здорово отделали, но он вырубил их по итогу. — Мэри охнула. — Потом я отвела его к себе домой и уговорила вместе с тетей съездить в больницу.

— Прям как из любовного романа! Не парень, а самый настоящий рыцарь! Такого упускать ни в коем случае нельзя.

Я укоризненно посмотрела на нее. Не буду разрушать ее невинные представления о настоящих рыцарях. Вряд ли ее вдохновит рассказ об огромных мужиках с длинными, не слишком ухоженными волосами. Чай в бою и в походе укладку не сделаешь и шампунь с бальзамом и масочкой не используешь. Однако восхищенные глаза продолжали на меня взирать, и я уже знала, что она спросит. Это ж Мэри…

— Так он красивый был?

— Скорее всего. В темноте не разглядела, а лицо ему потом хорошо так разукрасили.

«Красивый он был. Очень красивый, — с тоской подумала я. — Каким еще может быть парень, вступившийся за беззащитную девушку, когда перевес очевидно не на его стороне?»

Что-то рыцарское, впрочем, здесь определенно было.

— Надеюсь, заживет. Было бы обидно, если бы он растерял всю красоту. В конце концов женится на тебе еще. Хотя детки в любом случае симпатичные получатся.

— Мэри, — пискнула я, чувствуя как краснеют щеки.

Подружка тихо хрюкнула от смеху. Похоже Том теперь значится в списке моих женихов. Что ж… Я не против — других все равно не намечалось. Найти бы еще таинственного товарища.

Мэри залезла в телефон. Взглянув краем глаза, я поняла, что подружка ищет всех Томов в нашем городе в соцсетях.

— Давай сюда, — прошептала она. — Скажи, если увидишь своего прынца на белом коне.

Я легонько ткнула ее в бок.

Спустя четверть урока я загрустила. Мы пересмотрели всех Томов, что нашли, и никто из них и близко не был похож на нужного. Поэтому либо загадочный парень не указал свое действительное место жительства (а быть может и имя), либо назвал мне не свое имя. Последнее особенно печально.

Как теперь искать?

— Харрисон!

Я дернулась. Дятел буравил меня взглядом. Он был мужчиной лет сорока, небольшого роста. Ходил всегда в строгом костюмчике коричневого цвета в тонкую белую полоску. Жиденькие, уже тронутые сединой волосы зачесывал назад. И смотрел он строго, через большие очки.

— Я задал вам вопрос.

— Повторите, пожалуйста.

— Если вы просите, мисс Харрисон. Я спросил, как долго вы будете заниматься посторонними делами у меня на уроке?

Я молчала. Несколько человек в классе издало непонятные звуки: то ли весело им, то ли фыркают. Не любила я ни его предмет, ни самого Дятла. Если не буду хоть чем-то заниматься, то просто усну. И сомневаюсь, что мой храп ударит по его самолюбию меньше.

— Тогда может ответите мне на другой вопрос? А лучше напишите на доске. Итак, формула Циолковского.

Я вышла к доске и быстро написала нужную формулу. Хорошо, что спросил то, что знаю. Я все же пыталась учить физику.

— Что вы можете о ней сказать?

— Формула Циолковского определяет скорость, которую развивает летательный аппарат под воздействием тяги ракетного двигателя, неизменной по направлению, при отсутствии всех других сил.

— А если своими словами? Как вы понимаете сказанное?

Я растерялась. Да никак не понимала. Но выучила же!

— Все ясно. Типичная зубрилка. За такое я могу поставить лишь «удовлетворительно».

С урока я вышла расстроенная. Что за несправедливость? Я ответила гораздо лучше, чем другие мои одноклассники. Неужели отвалилось поставить мне «хорошо»? И тете пожалуется на ближайшем родительском собрании. Дятел любил оценки класса озвучивать. Эх, если бы у нас преподавал Гиксос…

Мэри похлопала меня по плечу.

— Не грусти. Ты вот с утра пришла со звонком и не услышала объявление классной.

— И что же она сказала?

— Что через две недели мы всем классом едем в горы. Поход будет длиться четыре дня, так что урок у Дятла мы пропустим.

Я сдавленно улыбнулась. Не то чтобы новость была прям-таки радостной, но настроение все же подняла.

* * *

За столом сидело трое. Кто-то бы сказал, что они были старыми приятелями. Кто-то бы сравнил эту троицу со старыми бабками: не подруги, но посплетничают у подъезда обязательно, просто потому что больше не с кем. А кто-то бы ответил, что они главные политики Золотых пирамид. Или во всяком случае пытаются ими быть.

— Мне не нравится эта девчонка, — прорычал Сет. — Появилась непонятно откуда, ходит тут, задает вопросы, высматривает. Недавно я вообще застал ее у комнаты Сатии. Ее спасло только то, что Гиксос за ней пришел.

Маат, пока мужчина говорил, кивала. Её красота многих сбивала с толку. Какой бы вежливой она не была, Маат могла растерзать любого, кто встал на её пути. Своими способами, разумеется.

— Я согласна. В последнее время Кефер слишком беспечен. Чужаки не должны просто так гулять здесь. Она может услышать о наших планах. А вы видели, как она за Гиксоса зацепилась? Он, конечно, хороший воин, но молод и наивен. Будь я шпионкой, с него бы и начала.

— Да, я тоже заметил, что Гиксос как-то странно поглядывает на нее. Да и зачем ему просто так учить обычную смертную? Охмурила его чужачка и никак иначе. Может быть, он и не учит ее. Никто не проверял, чем в мастерской эта парочка занимается. Исида, а что ты думаешь?

Женщина мысленно поежилась. Когда-то давно ей было комфортно в компании этих двоих. Но сейчас… То ли с возрастом ей захотелось покоя, то ли просто поменялся взгляд на жизнь, она чувствовала какое-то отторжение. Сет был не сдержан, поносил всех и вся. Маат улыбалась всем в лицо, а за спиной говорила всякие гадости.

Но уйти она не решалась. Уходить из дворца не хотелось, а обрывать связи и оставаться было опасно для жизни.

— Возможно, вы и права. — Она потерла ладони друг о друга. — Но мне кажется, что девочка не представляет опасности. Хотя, конечно, настороже будем.

Так сказала Исида, а думала она совсем о другом. О том, что глаза у Розы слегка узковаты, как у лисы. Как у самой Исиды. И подборок такой же острый.

«Это глупо», — одернула она сама себя.

Но почему-то сердце замирало каждый раз стоило вспомнить лицо девушки.

Примечания:

Как вам глава?

Готова поспорить, у вас тоже в школе был препод типа Дятла)