У моей печали вкус полыни, у твоей любви вкус корицы  (гет)

Мох — материнская любовь.

Астория сидела на скамейке в парке при больнице святого Мунго в ожидании, когда освободиться на обеденный перерыв её школьная подруга Кассандра Норт, которая работала лекарем в реанимационном отделении. Чтобы как-то скоротать время Астория достала из сумочки альбом и карандаш. Раскрыв его на середине, продолжила рисовать незаконченный набросок. Девушка настолько погрузилась в свой мир, что когда рядом с ней раздалось нечленораздельное бормотание, и жилистая с обкусанными ногтями рука легла на рисунок, она, вздрогнув, тихо вскрикнула и уронила альбом на землю. Незнакомка — это была женщина с заплетёнными в тонкую, словно мышиный хвост, косу — подобно хищной птице, накинулась на альбом и, прижав его к груди принялась тихо мычать. Немелодичные звуки напоминали Астории колыбельную песню.

— Мама! — смутно знакомый голос отвлёк внимание Астории от женщины. Она повернула голову туда, откуда он шел, и увидела стремительно приближающегося к ним Долгопупса. Он подбежал к странной женщине и с облегчением в голосе произнес: — Вот ты где! Мама, ты нигде не поранилась?! — он пристально осмотрел её, заметив в материнских руках альбом, озадаченно спросил: — Откуда у тебя это?

— Он — мой, — привлекая внимание Невилла, сказала Астория.

— Ох, простите, миссис Малфой, — извиняющимся тоном произнёс мужчина. Затем голосом, которым обычно говорят с детьми, обратился к матери: — Мама, отдай, пожалуйста, этой красивой леди её альбом.

В ответ она упрямо помотала головой и ещё сильнее прижала его груди. Её глаза заблестели от подступивших слёз, а нижняя губа мелко-мелко задрожала. Заметив это, Астория воскликнула:

— Мистер Долгопупс, раз уж вашей матери так понравился мой рисунок, я ей дарю его. И альбом тоже, — она обратилась к Алисии: — Он — ваш, миссис Долгопупс.

Женщина, услышав это широко улыбнулась. Хмурое выражение лица сменилось на солнечное. Она вынула из кармана несколько мятых фантиков и вручила их Астории.

— Это подарок, — увидев озадаченность на лице девушки, объяснил Невилл.

— А-а! Спасибо, — она приняла протянутые фантики и убрала их в карман брюк.

— Я должен хотя бы угостить вас кофе или чаем за вашу щедрость.

— Не стоит, мистер Долгопупс, у меня так много альбомов: одним больше, одним меньше, — сущий пустяк. И я уже обещала выпить кофе с подругой, — заметив краем глаза идущую в их сторону Кассандру, она воскликнула: — Вот кстати и она.

Астория подхватила сумочку и уже хотела уйти.

— Подождите секундочку, — сказал Невилл.

Он протянул руку к её голове. Девушка невольно зажмурилась. А её сердце сжалось комочек. В голове всплыл образ руки Драко. Мир лишился звуков и красок — животный страх забрал их.

— У вас перышко застряла в волосах, — мягко сказал Невилл, показывая ей птичье перо. Заметив, как она побледнела, он добавил: — Простите меня, я что-то сделал не так.

— Нет, мистер Долгопупс, спасибо, что избавили от пера. Прощайте, — нервно протараторила она, проклинаю себя за то, что так отреагировала.

— До свидания, миссис Малфой.

Проводив её взглядом до того момента, когда Астория встретилась с подругой, Невилл подумал:

«Странная она какая-то… В такую жару закутана, как мумия. Как бы не получила тепловой удар».

Его внимание вновь переключилось на мать. Она уже сидела на скамейке и с блаженной улыбкой покачивала альбом. Невилл присел рядом с ней и с лаской в голосе спросил:

— Мама, покажешь, что тебе подарили.

Она чуть отклонила альбом и скрипучим голосом протянула:

— Мо-ой ма-алы-ыш.

На рисунке Астории был изображён грудной ребёнок.