Наследник дома Блэк (джен)

________________________________________

Глава 6

Рождение вундеркинда

________________________________________

1 августа 1958 года (пятница)

НАКОНЕЦ-ТО РОДИЛСЯ НАСЛЕДНИК СЕМЬИ БЛЭК

Рождение Турайса Ориона Блэка после тяжелой беременности

* * *

Сквозь задернутые шторы в спальню проникали лучи раннего солнца, тускло освещая кровать и бодрствующего обитателя.

Гарри слегка пошевелился, почувствовав, что его окружает уютная льняная ткань. Медленно открыв глаза, он увидел высокий потолок, выкрашенный в белый цвет, с винтажной, богато украшенной газовой лампой, установленной в центре. Он перевел взгляд на стену рядом с кроватью и заметил, что она оклеена обоями с замысловатым изумрудно-золотым рисунком. При ближайшем рассмотрении он понял, что золотые линии на самом деле были иллюстрациями змей. По другую сторону кровати стоял деревянный письменный стол, выходивший на единственное в комнате окно. Бросив взгляд на дальнюю стену комнаты, Гарри увидел дверь с золотой ручкой в форме змеи. Рядом с ней находились платяной шкаф, книжные полки, заполненные книгами со сказками, и большой деревянный сундук.

Комната показалась Гарри знакомой, но что-то в ней было совершенно иным.

Гарри с опаской приподнял свое одеяло — другого оттенка зеленого — и посмотрел вниз на серебристую шелковую пижаму, в которую он был одет. Надев тапочки, стоявшие рядом с кроватью, он встал на ковер и стал бродить по большой спальне. Подойдя к двери, он прижал ухо к деревянной поверхности. Кроме слабого звона кастрюль и сковородок, в доме, казалось, не было других звуков.

Он еще раз окинул взглядом комнату, но ничто не выдавало личности ее обитателя. Взгляд Гарри остановился на большом деревянном сундуке с навесным замком спереди, в котором, казалось, не было замочной скважины. Проведя пальцем по прохладной металлической поверхности, Гарри как раз размышлял, как ему открыть замок, когда раздался щелчок, и крышка сундука открылась. Встревоженный, Гарри отпрыгнул назад и потянулся за своей палочкой, но тут же понял, что ни на его теле, ни где-либо в этой комнате палочки нет.

Выждав несколько секунд, Гарри убедился, что на него никто не собирается нападать, и только после этого рискнул заглянуть в сундук. Однако все, что он увидел, были безобидные, обычные предметы. Там было несколько игрушечных перьев, чучело куклы, шахматный набор, неработающий снитч, лампа-звезда и игрушечная метла.

Он выглядел как типичный сундук, который можно найти в детской комнате волшебной семьи.

Гарри потянулся за игрушечной метлой. Однако, как только его пальцы коснулись полированного дерева, в его голову хлынули чужие воспоминания...

* * *

Гарри оказался парящим в футе над полом в комнате, которую он сразу же распознал как гостиную в доме по улице Гриммо. Однако в отличие от мрачного, запыленного варианта, к которому он привык, это помещение было светлым, чистым и полным жизни. Он попытался оглядеться в поисках подсказок, почему он здесь, но быстро понял, что не контролирует свои действия, поскольку его взгляд был сосредоточен исключительно на трепещущем снитче перед ним.

Он бросил быстрый взгляд вниз, и обнаружил, что сидит на той самой игрушечной метле, которую он минуту назад доставал из сундука. Он заметил большую фигуру, нависшую над ним. Подняв глаза, Гарри увидел мужчину лет тридцати с теплыми серыми глазами — точно такого же оттенка, как у его покойного крестного отца.

Орион Блэк, — подсказал ему разум. Мой отец.

Орион ухмыльнулся и крикнул: — Похоже, Турайс Блэк заметил снитч! Ловец Слизерина в движении!

Инстинктивно Гарри понял, что Орион обращается к нему, хотя он никогда раньше не слышал этого имени.

Турайс Орион Блэк, понял Гарри. Это мое имя. Я — Турайс Орион Блэк.

Позади раздались восторженные крики, и Турайс обернулся. Двое малышей бежали за ним, раскинув руки, словно пытаясь поймать его. Мальчик впереди был заметно старше второго бежавщего следом.

Мои братья. Сириус Арктурус Блэк. Регулус Сириус Блэк.

Гарри сразу же почувствовал, как по его телу прокатилась волна тепла, удовлетворения и счастья.

Турайс прикусил нижнюю губу, наклонившись вперед и вытянув правую руку, пытаясь дотянуться до крылатого шара золотистого цвета, который лениво дрейфовал совсем рядом. Разочарованный медлительностью своей метлы, он с силой опустил руку на мяч, но в итоге остался с пустыми руками, так как снитч небрежно переместился влево от него.

— И... он промахнулся. В следующий раз повезет. О нет, похоже, ловец из Рейвенкло сидит у него на хвосте... — Турайс вдруг почувствовал легкий толчок назад. Он обернулся и увидел озорную ухмылку отца и его правую руку, схватившуюся за хвост его метлы. — Он держится за его метлу. Это против правил...

Турайс сузил глаза на расширяющуюся ухмылку отца и озорной блеск игривых серых глаз.

— ...или было бы против правил, если бы судья это увидел. Неужели старая шляпа определила его не на тот факультет?

— Эй! Это нечестно! Я бы поймал снитч, если бы ты не держался за мою метлу, — рассердился Турайс на эту вопиющую несправедливость и схватил отца за руку.

— Не поймал бы! — Орион самодовольно улыбнулся, проигнорировав атаку сына. Он сделал большой шаг вперед, не выпуская из рук метлу. — Оба ловца заметили снитч. Рейвенкло постепенно догоняет ловца Слизерина...

— Нет! Ловец Рейвенкло жульничает! Судья…

— …отвлекся на летающего в небе тролля…

— Тролли не умеют летать!

Орион медленно протянул левую руку к снитчу, пока Турайс продолжал бить по ней. — Старший Блэк делает попытку поймать снитч, и... он поймал снитч! Рейвенкло побеждает! — Орион сомкнул руку вокруг мяча, его крылья втянулись обратно в крошечное тельце. Он повернулся с самодовольным выражением лица.

— Арррр...! — Турайс бросился на отца с боевым кличем, и они оба рухнули на диван. Растянувшись на отце, он наносил удары по груди Ориона, а его смех эхом разносился по гостиной.

— Я требую матч-реванш! Ловец Рейвенкло — нечестный мерзавец! — сказал Турайс, когда устал и уткнулся в шею отца. После всех физических нагрузок обволакивающее тепло отца медленно убаюкивали его.

— Нечестный мерзавец! — повторил Сириус, забираясь на диван и наваливаясь на старшего брата и отца. Регулус довольствовался тем, что сидел на полу рядом с ними и издавал какие-то странные звуки, похожие на "естный" "завец".

Они просидели так некоторое время, погрузившись в безмятежность уютной комнаты, слушая тихое потрескивание поленьев в камине. Они прислушивались к звукам автомобилей и шелесту листвы, а сцена менялась на глазах Гарри, пока он не обнаружил себя окруженным, как ни странно, цепью ветвей деревьев. Сквозь ветви и листья вокруг него пробивались отдаленные шорохи оживленного разговора и яркий свет.

— Турайс! Немедленно вылези из-под дерева! — позвал женский голос откуда-то сзади.

Внутри Турайса бурлила леденящая смесь страха и, главным образом, негодования.

Вальбурга. Моя мать, невольно подумал Гарри, чувствуя, как по телу прокатывается волна раздражения.

Турайс с досадой обернулся. Перед ним возвышалась огромная гора подарков, завернутых в яркие красные и зеленые ткани. Он пополз вперед и почувствовал, что ударился головой о что-то легкое. Подняв голову, Турайс увидел качающуюся безделушку, висящую среди бесчисленных других украшений, с переливающимися серебром и золотом полосками мишуры между ветвями.

Тогда Гарри понял, что находится под рождественской елкой.

Оглядевшись вокруг, Турайс увидел, что гостиная теперь блестяще украшена в соответствии с зимним праздником. На высоком потолке висели великолепные хрустальные люстры, с которых спиралями вились гирлянды. Пол был волшебным образом зачарован так, что казалось, будто гости стоят над озером, покрытым льдом. А посреди замерзшего озера возвышалась рождественская ель, из-под которой только что вылез Турайс. Она сверкала сказочными огнями, разноцветными светящимися безделушками, а на вершине елки красовалась ослепительная звезда с фамильным гербом Блэков.

Гарри любовался украшениями, как вдруг услышал слабый жалобный вопль.

Никто из взрослых, казалось, не обратил на этот звук никакого внимания, но в голове Гарри тут же зазвучали предупреждающие клаксоны.

Сириус был в беде.

Турайс начал обводить комнату бешеным взглядом в поисках брата, когда услышал еще одну мольбу о помощи.

— Па'фу! Па'фу! — захныкал малыш Сириус. Турайс в ярости наблюдал, как Беллатриса снова тыкает пальцем в щеки его брата и смеется. Затем Сириус издал слабый икающий звук, означавший, что он вот-вот расплачется. Тут же Турайс щелкнул пальцами, и Гарри увидел, как в воздухе материализовалась серебристая собака. Она игриво прыгала вокруг Сириуса, а затем опустилась перед ним на живот.

— Па'фу! — радостно воскликнул Сириус, забыв о своих обидах, и сосредоточился на том, чтобы ласково погладить собаку по голове. Тем временем все взрослые в комнате тоже сосредоточились на Турайсе и патронусе.

— Так-так-так. Если бы я не видел это своими глазами, я бы не поверил, что он способен на такое, мой дорогой шурин, — сказал Сигнус Блэк Ориону и Арктурусу, отцу Ориона.

— Я рад, что это развеяло все сомнения, — гордо улыбнулся Орион, потягивая вино. — А теперь, если вы позволите...

Орион подошел к Турайсу, который тут же протянул руки в явной просьбе остановиться. Орион присел и с нежностью вздохнул при виде пухлых губ мальчика. С недовольной улыбкой он протянул руки и поднял ребенка, прижав его к своему плечу. Жаждая еще больше успокаивающего тепла, Турайс зарылся поглубже в объятия.

Посмотрев за спину Ориона, Турайс увидел неодобрительный взгляд Вальбурги. Вместо того чтобы отругать его, она вернулась к разговору с отцом.

Вальбурга всегда была более строгой из двух родителей и часто не одобряла внешнюю привязанность Ориона к своим детям, подумал Гарри.

— Эй, большой мальчик, — прошептал Орион. Его усы пощекотали щеку Турайса, и ребенок издал радостный вскрик. — Хочешь пойти с папой и показать друзей Бродяги дяде Сигнусу?

— Сохатого и Лунатика? — Турайс откинулся назад и посмотрел на отца, скривив лицо.

— Да, Сохатого и Лунатика.

— Хм, хорошо, отец, — Турайс повернулся, посмотрел на Сигнуса, и снова щелкнул пальцами. На лице дяди зависло удивление, когда появились олень и волк и помчались по полу зала. Сириус прыгал и хлопал от восторга в ладоши, а остальные взрослые завороженно смотрели и переговаривались между собой.

Затем трио патронусов метнулось в сторону Беллатрисы, которая в страхе начала убегать. Олень опустил голову и ударил женщину, а волк и собака пробежали между ее ног, опрокидывая её. Беллатриса упала на пол, неловко размахивая руками. Ее щеки раскраснелись от гнева, она с ненавистью посмотрела на Турайса, затем поднялась на ноги и выбежала из комнаты.

— Мы, Блэки, от природы склонны к магии нападения и менее способны в защитной и светлой. Интересно, откуда у него эта магия? — прокомментировала Лукреция Блэк, старшая сестра Ориона, подойдя к нему.

— Ну, наш Турайс — особенный, сильный ребенок, — сказал Орион с довольной улыбкой. — Вскоре он станет гордостью семьи Блэк...

— Как и подобает следующему наследнику Дома Блэк, — успокаивающе закончила Лукреция с мягкой улыбкой.

Турайс кивнул и одарил тетю зубастой улыбкой, и оба взрослых рассмеялись. Заметив, что одна прядь черных волос непокорно упала на правую бровь сына, Орион заправил её за ухо. Последнее, что почувствовал Гарри перед тем, как сцена снова изменилась, было томительное ощущение нежных губ Ориона, прижавшихся к его виску.

Гарри оказался в темной гостиной сидящим рядом с Орионом. Его правая рука лежала на трех сыновьях, уютно прижавшихся друг к другу под большим одеялом. Справа от Турайса послышался шаркающий звук, посмотрев вниз, Турайс увидел прислонившуюся к нему тускло освещенную фигуру Сириуса.

— Вот, сыновья мои, все звезды, которые вы можете видеть на небе, — Орион взмахнул левой рукой над их головами, показывая на яркие изображения звезд и созвездий на потолке. Звезды периодически мерцали.

— Ух ты! Какая из них я? — затаив дыхание спросил Сириус, зачарованно следя за вращающимися звездами.

— Я! Я! — подхватил Регулус.

Орион с усмешкой взъерошил волосы своего младшего сына. — Ладно, ладно. Сириус, почему бы нам не уступить Регулусу, ведь он самый младший?

— Хорошо, но я следующий, — сказал Сириус, а Регулус удовлетворенно хихикнул.

С блеском в глазах он наблюдал за движущимися огнями. Вдруг он похлопал Регулуса по плечу. — Регулус, посмотри! Я вижу тебя.

Орион жестом указал на созвездие Льва.

— Ты видишь самую яркую звезду в правом нижнем углу льва?

Регулус кивнул, с удивлением глядя на сверкающий свет.

— Это ты, Регулус. Сердце льва. Благородный. Преданный. Сильный.

Регулус молча смотрел на льва, пока тот исчезал из виду. Он повернулся к отцу, указывая на хвост исчезающего созвездия: — Дри... Гиф...

— Гриффиндор. Да, символ этого факультета — лев.

— Я хочу попасть на факультет львов, — с трепетом сказал Сириус.

— Нет, не хочешь, Сириус. Немедленно выбрось эту мысль из головы! — сурово сказал Орион. — Блэков определяли в Слизерин на протяжении многих поколений, без исключений. Гриффиндорцы безрассудны и опрометчивы, это группа, которая недостойна быть связанной с гордым сыном Дома Блэк.

Регулус тяжело вздохнул, как будто он тоже был не согласен с братом. Затем он ударил своим маленьким кулачком по колену брату, и Сириус нахмурился. Глаза Ориона весело сверкнули.

— Теперь давай найдем тебя, Сириус. Твою должно быть легче всего найти. Ах-ха-ха, вон там! — Орион триумфально указал на большую собаку.

— Бродяга! — Сириус поднял голову, ликуя.

— Мне всегда было интересно, не является ли твой тезка результатом твоего родства с патронусом Турайса, — прокомментировал Орион, глядя на спокойный вид Турайса. — Но да, Сириус — самая яркая звезда на ночном небе. Настолько яркая, что древние греки называли ее "опаляющей" — звездой, которая опаляет ночное небо.

— Вау. У меня самое потрясающее имя на свете! — воскликнул Сириус, переводя взгляд с собаки на старшего брата. — Турайс?

— Турайс — находится в созвездии Карины, вон там, в углу комнаты, видите? — Все три брата прищурились и посмотрели туда, куда указывал отец.

— Он назван в честь части корабля, киля. И это первый и самый важный шаг в строительстве корабля. Все строится вокруг киля, а не наоборот. Возможно...

Орион замолчал, внимательно посмотрев на Турайса, оставив Гарри гадать, что же он имел в виду, но в его сознании возникла другая сцена.

— Ты нахальный сопляк!

Убийственный взгляд Вальбурги предстал перед глазами Турайса. Она направила свою палочку в грудь парня. Уголком глаз он видел Сириуса и Регулуса, прижавшихся друг к другу и смотрящих на них со страхом в глазах.

Вальбурга говорила о превосходстве чистокровных, и я бросил ей вызов, всплыло в разуме Гарри. Я должен защитить Сириуса и Регулуса.

— Бурга, остановись, — слабо позвал Орион откуда-то издалека. — Он все еще ребенок. Он еще молод...

— Но достаточно взрослый, чтобы огрызаться на свою дорогую мать! — Вальбурга оглянулась и зарычала на Ориона. Тем временем Турайс начал чувствовать жгучую, горячую боль в том месте, где палочка вонзилась в его кожу. Однако он закусил губы, чтобы не издать ни звука, так как не хотел показывать слабость. — Это все твоя вина, Орион! Ты всегда был слишком мягок с ними, и посмотри, к чему это привело! Похоже, я единственная в этой семье, кто хоть как-то заинтересован в поддержании наших семейных ценностей.

Не в силах больше сдерживаться, с губ Турайса сорвалось шипение боли, когда Вальбурга вновь обратила свое внимание на сына. Ее взгляд остановился на шраме от ожога на бледной коже Турайса, и она быстро убрала палочку. В ее глазах мелькнуло раскаяние, а затем ее губы искривились в жестокой, довольной ухмылке.

— Это то, что ты заслужил за неповиновение своей матери, — холодно сказала женщина, когда Турайс обиженно посмотрел на нее. — Но я поражена тем, как хорошо ты перенес боль. Возможно, ты еще станешь мужчиной. То, что не удалось сделать твоему отцу.

Вальбурга бросила предупреждающий взгляд на Сириуса и Регулуса. Она развернулась и прошла мимо Ориона, который стоял у двери с закрытыми глазами и сжатыми в кулаки руками. Когда мать ушла, отец сделал сдержанный, дрожащий вдох и открыл глаза и посмотрел на Турайса, смотрящего на него со смесью разочарования и покорности.

Орион никогда и пальцем не трогал нас, но он также никогда не вмешивался в действия Вальбурги во время ее приступов ярости.

Отец присел перед сопящим Турайсом. Он осторожно протянул руку и мягко сказал: — Позволь мне исцелить тебя, Турайс. — Однако Турайс демонстративно отвернулся от Ориона. Отец снова спросил, уже мягче: — Я могу облегчить боль...

— Нет, ты этого не сделаешь — прорычал Турайс, когда из уголка его глаза потекла слеза.

— Конечно, сделаю, — ответил Орион. Турайс снова развернулся к отцу. Однако он продолжал смотреть в сторону, избегая зрительного контакта.

С помощью быстрого заклинания рана затянулась, и на бледной коже остался лишь слабый красный след.

— Все зажило, — сказал Орион насмешливым веселым тоном, проводя пальцем по оставшемуся крошечному шраму. — Что сказал отец? Я же обещал...

— Почему ты тогда просто не предотвратил это? — прошептал Турайс.

Боль, раскаяние и беспомощность наполнили глаза Ориона, но Турайс отказывался смотреть на мужчину.

— Хочешь ли ты сегодня пирог с патокой? — спросил Орион, игнорируя вопрос. Глядя на поникшего мальчика, Орион попробовал снова: — Это твое любимое.

Турайс знал, что Орион пытается загладить свою вину, и, несмотря на все, что произошло, он знал, что отец любит его. Поэтому Турайс позволил себе кивнуть. Лицо Ориона сразу же засветилось, и сцена закончилась.

— Ух ты, ты наконец-то пускаешь меня в комнату с гобеленами? — воскликнул Турайс, возбужденно прыгая вверх-вниз в главном вестибюле.

— Да, Турайс, — засмеялся Орион, взъерошив волосы парня. Его отец распахнул дверь, и ветер пронесся мимо Турайса, окатив его холодом. Волнение сразу же покинуло Турайса, и он с тревогой и опаской оглядел комнату.

— В чем дело, Турайс? — спросил Орион, озадаченный внезапной сменой настроения мальчика.

— Комната... — робко пробормотал Турайс, прижимаясь к боку Ориона. — Странное ощущение... Я больше не хочу туда заходить...

Гарри тоже почувствовал что-то в воздухе... что-то неосязаемое, не поддающееся объяснению... что-то скользило под его кожей и проникало в его разум.

— Это может быть магия, — предположил Орион. Присев, он легонько пощекотал Турайса по носу и сказал: — Не бойся, Турайс. Тебе не будет больно.

— Обещаешь? — спросил Турайс.

— Обещаю.

Когда мальчик сделал один шаг в комнату, за ним другой, глубокий гул энергии начал резонировать с его магическим ядром.

Комната с гобеленами была тускло освещена маленькой газовой лампой, стоявшей рядом с парой обитых бархатом кресел и богато украшенным чайным столиком из розового дерева в центре комнаты. Все четыре стены были покрыты большими, внушительными ткаными гобеленами с изображениями, начиная с первых Блэков, построивших свою империю, и заканчивая фантастическими образами героических предков, доблестно сражающихся с мифическими чудовищами. На дальней стене висел знакомый гобелен с семейным древом, на котором были изображены все члены семьи Блэк, но взгляд Турайса сразу же привлекло другое место.

— Что это? — спросил Турайс, указывая пальцем на странное изображение, на котором не было ни одного предка Блэков. Это было дерево... или три дерева, переплетенные от корней до ветвей.

— Как я раньше этого не заметил? — задался вопросом Орион, приседая, чтобы рассмотреть картину в нижнем углу комнаты. — Кажется, они иносказательно связаны. Три дерева, разделенные при рождении, но которым суждено переплести свои судьбы в одно целое. Действительно, весьма примечательно.

По спине Турайса снова пробежал холодок, и он невольно задрожал.

— Отец, я могу уйти? — спросил Турайс, уставившись себе под ноги, не желая больше смотреть на гобелены.

— Хорошо, — вздохнул Орион. Он взял Турайса за руку и вышел из комнаты...

* * *

Гарри попятился назад, и упал на кровать, пытаясь сопоставить все воспоминания, которые только что всплыли в его сознании. С пульсирующей головой Гарри понял, что только что пережил годы детства глазами другого человека, ощущая все его мысли и эмоции так, словно они были его собственными.

Это было... это было как будто...

Гарри вздохнул и тут же подбежал к зеркалу. В отражении он увидел молодого десятилетнего мальчика с традиционной аристократической внешностью, светлой кожей и роскошными чёрными волосами, присущими всем мужчинам рода Блэк. Единственным отличием были его потрясающие зеленые глаза, которые контрастировали с серыми глазами всех в роду Блэк.

— Я — Турайс Орион Блэк, — повторил Гарри, когда эта мысль окончательно сформировалась в его сознании. В этот момент он почувствовал рядом с собой присутствие Смерти.

'Похоже, ты нашел свою новую сущность в этом мире, молодой Мастер'

Гарри еще раз осмотрел всю комнату, но нигде не увидел свою спутницу. Он подошел к окну и раздвинул шторы. Когда перед ним открылся знакомый вид на парк через тихую улицу, до него начала доходить реальность его положения.

— Это... — Гарри тяжело дышал, ощупывая руками собственное тело. — Я Турайс Блэк.

Смерть подтвердила его догадку. Гарри вытянул свои дрожащие руки и осмотрел их. — Я старший брат Сириуса. Я в прошлом... до начала Первой магической войны... до смерти моих родителей... до... — У Гарри перехватило дыхание: — До того, как... я даже не родился...

Гарри нервно спросил: — К... Как это возможно? У Сириуса не было старшего брата! Кто... кто этот Турайс Блэк?

'Знаешь ли ты, что у Вальбурги Блэк был выкидыш в твоей первоначальной временной линии?'

Гарри был шокирован этой информацией.

'Это был очень хорошо хранимый секрет, и все, кто знал об этом, уже умерли. Выкидыши были запретной темой среди семей волшебников, особенно в чистокровных семьях, таких как Блэк. Они считали это признаком магической слабости, особенно учитывая, что выкидыши у волшебных существ были крайне маловероятны. Не помогло и то, что Орион и Вальбурга были троюродными родственниками. Хотя в их время браки между близкими кровными родственниками все еще были обычным явлением, оно выходило из моды, и большинству людей было не по себе от их союза. Поэтому выкидыш был последним, что им было нужно, чтобы подтвердить опасения других, так что это стало их основным мотивом, чтобы замять дело. А ты, молодой Мастер, оказался в несколько измененном прошлом, где выкидыша не случилось и это позволило тебе существовать в этом мире.'

Смерть нерожденного наследника и желание доказать, что мир ошибается, заставили Ориона и Вальбургу возлагать на Сириуса огромные надежды, что отчасти объясняло ужасное детство его покойного крестного отца.

'Но, во всех смыслах, ты — Турайс Блэк, а Турайс Блэк — это ты.'

Теперь, вооружившись воспоминаниями Турайса Блэка — своими воспоминаниями — Гарри переосмыслил свое мнение о двух новых родителях.

Вальбурга была гораздо мягче, чем он думал, по крайней мере, исходя из язвительного рассказа Сириуса о матери. Это дало Гарри представление о том, какими могли бы быть любящие отношения между матерью и сыном, если бы не ее спорадические и жестокие приступы гнева, особенно когда Турайс бросал ей вызов. Бессердечная склонность к причинению боли также сделала ее неподходящей для материнства. Крошечный шрам на его груди будет напоминанием об этом. Так что теперь их объединяло лишь нелегкое перемирие и взаимная вежливость друг с другом ради остальных членов семьи. В остальном между ними не было никакой любви.

Орион, однако, застал Гарри врасплох. Сириус никогда не упоминал о своем отце, в отличие от того, как он постоянно пренебрежительно отзывался о матери. Однако Гарри всегда предполагал, что Сириус ненавидел своего отца, судя по его полному пренебрежению к отцовскому кольцу, когда он впервые вернулся в свой родовой дом. Но Гарри просто не мог примирить образ равнодушного, холодного Ориона с тем любящим, ласковым Орионом, которого Гарри видел каждое утро. Всем, кто мог видеть выражение лица Ориона, было ясно, что он очень любит своих сыновей и относится к ним так, словно они были центром его вселенной. Безграничная любовь, которую он излучал всякий раз, когда входил в их комнаты и смотрел на них, была безошибочной, и ее невозможно было подделать, по крайней мере, в течение многих лет. Но, возможно, именно бездействие Ориона перед лицом поступков его жены нанесло непоправимый ущерб его отношениям с Сириусом.

Звук шагов на лестнице прервал ход мыслей Гарри. Через секунду дверь спальни с громким стуком распахнулась, и на него набросился мальчик с копной кудрявых черных волос, от которого у Гарри перехватило дыхание, и он упал спиной на матрас. Тем временем мальчик забрался на грудь Гарри и склонился над ним.

— Доброе утро, ленивый бездельник! — радостно крикнул мальчик, которому на вид было не больше десяти лет.

— Что за черт, Сири?! — слова и прозвище слетели с губ Гарри рефлекторно, как будто это было обычным явлением, к которому он давно привык. Его разум тут же вспомнил десятки и тысячи пробуждений, когда младший брат безошибочно повторял одно и то же действие.

— Просто хотел пожелать доброго утра моему самому любимому человеку на свете! — крикнул Сириус, подняв руки вверх.

Сириус дернулся, и всем своим весом навалился на одно из правых ребер Гарри. Задыхаясь, Гарри прорычал: — Слезь с меня! Ты слишком тяжелый!

Сириус, казалось, заметил дискомфорт Гарри и слез. Все еще широко улыбаясь, Сириус громко крикнул "Прости!", что прозвучало совсем неискренне.

Гарри с нежностью вздохнул. Сириус неожиданно шлепнул его по бедру и крикнул: — Наперегонки!

Гарри тут же потянулся вперед, чтобы схватить воротник пижамы Сириуса, но мальчик ловко вывернул свое тело и избежал нападения. Хихикая, он выскочил из спальни, где на секунду обернулся и скорчил смешную рожицу.

Гарри спрыгнул с кровати и погнался за мальчиком. Он промчался по длинному коридору мимо фарфоровых ваз, наполненных свежими цветами, и семейных реликвий, выставленных на торцевых столиках из красного дерева, и спустился по лестнице, огибающей большую люстру, инкрустированную сверкающими драгоценными камнями и каскадами кристаллов. Сбежав по лестнице, Гарри оказался в конце грандиозного вестибюля, ярко освещенного газовыми лампами и увешанного богато украшенными портретами предков.

— Ты снова проиграл, Турайс! — поддразнил сзади голос Сириуса. Гарри обернулся и увидел, что Сириус машет ему рукой с нижней ступеньки другой лестницы. Он спустился вниз и вошел в большую кухню. Вдоль всей левой стены висели подвесные шкафы, до отказа заполненные различными продуктами и напитками. Справа были полки, заставленные сверкающей посудой и кухонной утварью. Рядом с полками над зажженной плитой висела сковорода, а парящая деревянная лопатка магически перемешивала содержимое. В дальнем конце кухни находился камин, в котором мягко горел огонь. Гарри знал, что он был сделан для чистой эстетики, учитывая весеннюю погоду.

Гарри посмотрел в центр комнаты, где Сириус подпрыгивал на своем месте в центре длинного обеденного стола.

— Ну же, тормоз — сказал Сириус певучим голосом, отодвигая стул позади себя.

Как только Гарри сел, раздался громкий хлопок, и рядом с ним появился пожилой домовой эльф.

— Доброе утро, Кричер, — тепло поприветствовал Гарри домового эльфа. Его реакция была, пожалуй, несколько более веселой, чем та, к которой привык домовой эльф, поскольку он тут же отвесил глубокий поклон, почти касаясь носом каменного пола.

— Хозяин Турайс слишком добр к старому Кричеру, — пробормотал эльф хриплым голосом. — Хозяин предпочитает свой обычный завтрак?

— Я буду всё, что бы ты ни приготовил, — улыбнулся Гарри. — Спасибо.

— Все, что угодно для доброго хозяина, — Кричер еще раз глубоко поклонился, а затем, как по волшебству, поставил на плиту еще одну кастрюлю со стены.

Вскоре кухня наполнилась теплым, уютным запахом пахты, ванили и чая, а Гарри продолжал внимательно все рассматривать, все еще не веря своим глазам.

— Почему ты смотришь на все так, как будто не жил здесь всю жизнь? — спросил Сириус, сморщив нос и наблюдая, как Гарри проводит подушечкой пальца по фамильному гербу Блэков на полированных серебряных кубках.

Гарри повернулся, чтобы ответить, как вдруг его поразило откровение, с грохотом бахнувшее в его сознании.

Сириус был жив. Сириус был жив!

В сознании перерожденного восемнадцатилетнего Гарри Поттера, который потерял своего крестного отца всего три года назад, с памятью десятилетнего Турайса Блэка, который рос рядом с Сириусом большую часть своей жизни, это знание казалось одновременно самым сокрушительным открытием и одним из самых простых фактов в жизни.

Гарри оцепенело смотрел на Сириуса, долго пытаясь примирить эти две противоположные идеи. Сириус перед ним был молод, невинен и не запятнан шрамами жизни. Именно тогда Гарри почувствовал, как на его плечи лег груз ответственности. Он знал, что должен предотвратить ту ужасную судьбу, которая постигла Сириуса в исходной временной линии, и не допустить, чтобы этот Сириус стал Сириусом из будущего.

Но еще один взгляд на Сириуса напомнил Гарри, что до принятия судьбоносных решений еще много времени. Пока же он будет наслаждаться временем, проведенным с Сириусом, и Гарри с радостью станет Турайсом Блэком, который защитит счастье своего брата и подарит ему — или им обоим — детство, которого они заслуживали.

— Турайс? — спросил Сириус, и Гарри уловил в тоне мальчика нотки страха и беспокойства. — Ты в порядке?

Гарри моргнул. Он вынырнул из своих мыслей и погладил Сириуса по беспорядочной копне волос. Нежным голосом он произнес: — Я просто не очень хорошо спал вчера. Не волнуйся.

Сириус очаровательно нахмурил брови, но, похоже, принял оправдание без вопросов.

Звук спускающихся по лестнице шагов известил Гарри о том, что кто-то собирается к ним присоединиться. Мысленно приготовившись, Гарри наблюдал за тем, как пожилой мужчина спускается с лестницы.

— Доброе утро, мальчики, — тепло поприветствовал Орион. Не глядя на домового эльфа, Орион подошел и нежно поцеловал каждого из своих сыновей в щеку, после чего сел рядом с Гарри.

— Ты сегодня рано, Сириус, — негромко заметил Орион, на что Сириус лишь зубасто ухмыльнулся в ответ.

Тем временем подошел Кричер с парящим подносом, на котором стоял чайный сервиз и сложенная газета.

— Чай и утренняя газета хозяина Ориона, — проворчал он и поставил их на стол перед отцом.

Единственным ответом Ориона было легкое ворчание, после чего он развернул газеты и начал читать.

"23 марта 1969 года", — гласила дата на газете. Мысленно Гарри подсчитал, что до начала Первой магическая войны оставалось еще несколько лет. Однако уже сейчас можно было предположить, что война разгорается, поскольку, Волдеморт привлекает в союзники различных Темных существ. Но слова Гермионы всё ещё громко звучали в его голове.

Делай то, что строго необходимо для победы над Волдемортом, и делай это с клинической точностью.

Так что пока все, что ему было нужно, — это следить за ситуацией и просвещаться относительно текущих событий, тем более что он почти ничего не знал об этой эпохе.

Его слегка трясли за плечи, и Гарри вдруг понял, что Орион зовет его по имени с тревогой в глазах.

— Турайс, — сказал Орион. — Ты слышишь меня, Турайс?

— Д-да, — кивнул Гарри. — Да, отец.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я... да... Я…

— Турайс сказал, что он плохо спал прошлой ночью, — вклинился Сириус.

— Это правда? — мягко спросил Орион.

— Да, — сказал Гарри, вспоминая кое-что важное о сегодняшнем дне. Используя это как оправдание, он сказал: — Наверное, я был слишком взволнован Балом, чтобы как следует выспаться.

Сегодня был день Бала Малфоев. Это было одно из самых важных светских мероприятий в Волшебной Британии, на которое приглашались только самые влиятельные политики и семьи. Хотя Блэки, которые в настоящее время все еще находились в верхних эшелонах власти, регулярно появлялись на балу, Турайс был приглашен впервые.

Глаза Ориона смягчились, распознав ложь Гарри, но неверно истолковав ее причину.

— Турайс, если ты не хочешь присутствовать, я попрошу твоего дедушку простить тебя. — Воспоминания Турайса подсказали ему, что Орион никогда не спорил с Арктурусом по какому-либо поводу. Увидев сомневающееся выражение лица сына, Орион пообещал: — Я разберусь с твоим дедом...

— Правда? Тогда ты, должно быть, научился этому совсем недавно, — раздался другой голос с лестницы.

Вошел Арктурус с декоративной тростью, зажатой в правой руке. Присев на ближайший стул, он продолжил выражать свое недовольство, устремив суровый взгляд на сына. Не глядя, Арктурус грубо постучал тростью по спине Кричера и скомандовал: — Подавай завтрак и уходи.

— Да, хозяин Блэк, — ответил Кичер, его движения заметно ускорились. В комнате повисла гнетущая тишина. После подачи горячих овсяных лепешек с поджаренным беконом и яичницей домовой эльф исчез. Дразнящий аромат завтрака витал в воздухе и манил Гарри немедленно его съесть, но под пристальным взглядом Арктуруса он не смел пошевелиться.

— Турайс... — Гарри инстинктивно выпрямился, — ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы присутствовать на Балу Малфоев сегодня?

— Да, дедушка.

— Хорошо, — отрывисто ответил Арктурус. Повернувшись к сыну, он выругался: — Я уже много раз говорил тебе, что Турайс должен присутствовать на своем первом балу. Его отсутствие вызовет только злобные слухи.

Орион слабо кивнул в ответ.

— Ты уверен, что понимаешь всю важность этого? — прикрикнул Арктурус. — Турайс — гордость семьи, и ему нечего скрывать. Абраксас Малфой в последнее время делает успехи в Министерстве, и я не позволю, чтобы он продолжал захватывать власть. Мне необходимо, чтобы остальные увидели в будущем лорде Блэке сильного, достойного лидера, особенно в такие тревожные времена, когда правительство слабо, и за власть борются даже периферийные повстанческие группы. Увы, мы бы не оказались в этой ситуации, если бы ты был более компетентным. Поэтому я, по крайней мере, ожидаю, что у тебя хватит ума не препятствовать будущему твоего сына.

В комнате воцарилось ледяное молчание, которое не могло растопить потрескивание огня в камине. Гарри был потрясен тем, как бессердечно Арктурус унизил Ориона перед его сыновьями, и Гарри понял, что должен высказаться. Но как раз в тот момент, когда он собирался это сделать, он почувствовал на своем бедре руку, которая больно схватила его, предупреждая, чтобы он не вмешивался.

Гарри повернулся и увидел, что глаза Ориона устремлены на противоположную стену. С другой рукой крепко сжатой в кулак под столом, Орион ответил обманчиво спокойным голосом: — Я понимаю, отец...

— Мне не нужно твое понимание, — пренебрежительно сказал Арктурус. — Что мне необходимо, так это твое сотрудничество. Без Турайса наше влияние будет медленно сходить на нет, пока мы не будем вынуждены вступить в союз с Малфоями, светлыми семьями или этой... этой веселой бандой хулиганов, называемых Рыцарями Вальпургии. И мне не нужно напоминать тебе, что я не нахожу ни один из вариантов приемлемым. Мы должны использовать эту последнюю возможность, и мы не можем позволить нашей власти ослабнуть еще сильнее.

— Ты слышишь это, Орион? — спросила Вальбурга, присоединившись к семейной дискуссии, садясь за столом напротив мужа и детей. Окинув свекра оценивающим взглядом, она сказала: — Вот почему я всегда говорила, что ты должен учиться у своего отца. Будучи главой этой прославленной семьи на протяжении стольких лет, лорд Блэк всегда знает, как разумно поступить и что требуется для поддержания престижа семьи.

Арктурус лишь холодно улыбнулся ей в ответ, но Вальбурга не выглядела обеспокоенной этим. Орион внезапно встал и направился к двери. В этот момент Гарри заметил маленького мальчика, который цеплялся за последнюю балясину лестницы, настороженно оглядывая комнату.

Орион опустился на колени перед мальчиком, который тут же прижался к отцу.

— Здравствуй, Регулус, — мягко сказал Орион. — Доброе утро.

— Доброе утро, — прошептал Регулус в ответ, не отрывая своих больших глаз от Арктуруса и Вальбурги.

— Хочешь позавтракать? — спросил Орион.

— Что у нас сегодня?

— Овсяные лепешки, жареный бекон и яйца.

Регулус задумался на короткое мгновение, а потом сказал: — Я люблю бекон.

— Конечно, — улыбнулся Орион, и Регулус позволил увести себя в кухню.

Когда он вернулся за стол, то обнаружил, что его тарелка с едой стоит перед Вальбургой. Мать, не произнося ни слова, призвала тарелку мужа, когда поняла, что Кричер не приготовил для нее порцию.

— Где мой бекон, отец? — невинно спросил Регулус. Орион посмотрел на Вальбургу с явным разочарованием, но женщина просто продолжала есть, не обращая на них никакого внимания.

— Я попрошу Кричера приготовить тебе немного позже, — утешил Орион. — Ты не против?

— Но я хочу сейчас, — надулся Регулус, с тоской глядя на тарелку Гарри.

— Рег, я могу с тобой поделиться, — с готовностью предложил Гарри.

— Турайс, — сказал Орион. — Ты должен поесть.

— Все в порядке, — сказал Гарри. Он подвинулся и поманил Регулуса к себе. Похлопав по стулу, он сказал: — Садись со мной, Рег, мы можем поесть вместе.

Регулус запрыгнул на стул и с готовностью согласился. Когда его младший брат начал уплетать вкусный кусок бекона, Гарри почувствовал на себе молчаливый взгляд матери.

— Я не для того тебя растила, чтобы ты был таким, — сказала она.

Потягивая чай из своей чашки, Арктурус задал вопрос, приподняв бровь: — Ты вообще их воспитывала?

Вальбурга бросила взгляд на Арктуруса. Ее лицо быстро превратилось в тошнотворно-сладкую улыбку, после чего она вернулась к своей тарелке. Она вдруг с громким стуком опустила вилку на стол и закричала: — Эта еда едва съедобна! Кричер, убери этот мусор! — Когда домовой эльф не появился, она воскликнула: — Я отрублю тебе голову сегодня же, если ты не появишься прямо сейчас!

— Он не появится, поскольку я сказал ему оставить нас, — прокомментировал Арктурус, продолжая пить свой чай, не обращая внимания на возмущение женщины.

— Как пожелаете, — пробурчала Вальбурга, уходя из кухни.

Арктурус смотрел ей вслед с довольной ухмылкой на лице. Затем он встал и объявил: — Сегодня утром у меня встреча с лордом Фоули. Увидимся на балу.

— Конечно, отец, — сказал Орион, вставая и наблюдая, как Арктурус уходит.

Внезапно в комнате стало светлее, словно гроза прошла и показалось сияющее солнце.

— Я попрошу Кричера приготовить нам что-нибудь новое, — устало вздохнул Орион, глядя на остывшие, нетронутые тарелки с едой. — Как насчет жареных тостов?

— Жареные тосты! Жареные тосты! — Сириус и Регулус возбужденно скандировали, и на лице Ориона снова появилась улыбка.

По команде отца Кричер появился на кухне и звуки готовящейся пищи снова наполнили комнату.

— Почему ты не дал мне поговорить с дедушкой? — спросил Гарри у Ориона, когда его братья оказались вне пределов слышимости.

Орион выглядел удивленным этим вопросом.

— Так ты пытался защитить меня.

— Конечно! — возразил Гарри. — Дедушка был... ужасно груб с тобой, и я...

— Ты должен сидеть тихо и ничего не делать, Турайс, — спокойно ответил Орион. — Особенно когда от того, что ты выскажешься, ничего не изменится.

— Но это не значит, что мы должны просто смириться со всем, что происходит, даже не пытаясь бороться!

Орион долго молчал, а потом внезапно повернулся к Гарри с прищуренными, подозрительными глазами.

— Что на тебя сегодня нашло, Турайс? Ты не похож сам на себя.

Гарри отвел взгляд и притворился усталым.

— Возможно, это из-за недостатка сна.

— Если это так, то я предлагаю тебе быстро закончить завтрак и отдохнуть перед тем, как мы отправимся на бал.

Гарри почувствовал на себе затяжной взгляд Ориона, но, к счастью, остаток трапезы прошел без происшествий.