Старая сказка (джен)

— Очень интересную историю ты тут рассказывала. Я прямо заслушался, — ощерившись, сказал Гильом. — И говорила ты очень проникновенно. Честное слово, я чуть было не поверил, что все так и было!

Ведьма зарычала и бросилась на Гильома. Но предыдущая схватка, видимо, порядком истощила ее силы, потому что рыцарь отшвырнул ее так же легко, как сама «Катерина» раньше отшвырнула Сэнди. Прежде, чем ведьма успела вскочить на ноги, перед ее лицом сверкнуло острие меча.

В отличие от принца Адриана, Гильом не испытывал никаких затруднений с тем, чтобы управляться с клинком в тесной хижине — меч вылетел из ножен прежде, чем кто-нибудь из присутствующих успел шевельнуться, и нацелился на ведьму так же безошибочно, как если бы был частью тела своего владельца. Впрочем, оценить точность и быстроту этого лаконичного движения сумел разве что Адриан, привыкший видеть рыцаря на тренировочной площадке. Для остальных картина выглядела так, как будто бы клинок возник в руке Орси по волшебству, подчиняясь одной лишь мысли рыцаря.

Увидев у своего горла острие меча, ведьма мгновенно замерла, но, судя по ее сверкавшим в темноте глазам, эта внешняя неподвижность не мешала ей судорожно искать пути к спасению.

В голове Сэнди прояснилось, словно с ее мыслей сдули паутину. Она инстинктивно ухватилась за кольцо, которое ей передал посланец ее «крестной», и тоскливая апатия, в которую ее погрузил рассказ ведьмы, показалась ей абсурдной и чужой.

Пару минут назад она была готова согласиться с тем, что это сэр Гильом Орси каким-то образом виноват в том, что мачеха решила превратить ее в прислугу для себя и своих дочек, но сейчас это казалось ей, по меньшей мере, странным. Сэнди вспомнила, как она плакала от безнадёжности на крыльце собственного дома, чувствуя, что годы, проведенные под одной крышей с ведьмой, высосали из нее все силы и всю радость. Сколько бы ещё она сумела продержаться, если бы не помощь ей не пришла ее «крестная»?

И во всем этом следует винить не ведьму, а Гильома? Что за чушь!..

— Так, значит, это я заставил тебя заниматься темной магией?.. — с мрачной иронией спросил Гильом, и лезвие его меча чуть-чуть подвинулось, коснувшись скулы «Катерины».

— Стойте, Гильом!.. — закричал Адриан.

— Нельзя же так! — одновременно с ним выкрикнул Бен, рывком пытаясь встать.

— Лучше не двигайтесь, — не оборачиваясь к ним, заметил рыцарь. — А то, сдаётся мне, эта "бедная женщина", которую вы защищаете, успела вас обоих сильно потрепать. И кстати, ваша прекрасная дама не нуждается в спасении. Если бы я хотел, я бы её уже убил. Но я предпочитаю доставить ее на суд к королю Эдварду. После всего, что она сделала, ей в самый раз окончить жизнь на эшафоте.

Сэнди хотела было вмешаться и сказать, что Королева фей потребовала выдать ведьму их народу, но не успела издать ни звука.

Ведьма испустила рык, который никак невозможно было ожидать от женщины, и который больше подошёл бы раненому волку, и перед взглядом Сэнди разом вспыхнула тысяча темно-багровых звёзд. По комнате промчалась ураганная волна, которая сбила бы Сэнди с ног, если бы она уже не сидела на полу, а в центре этого темного вихря оказались ведьма и Гильомом.

"Катерина" обеими руками вцепилась в меч Орси, пытаясь отвести его от своей шеи. Ее пальцы вытянулись, ногти заострились, превратившись в длинные черные когти, и, когда эти когти сомкнулись на клинке Гильома, послышался скрип, как будто они были сделаны из камня или из железа.

Сэнди на секунду показалось, что ведьма сумеет удержать клинок. Но Гильом, каким-то чудом устоявший на ногах, изо всех сил нажал на рукоять, и меч, заскрежетав о когти ведьмы, вошёл ей под ребра. «Катерина» захрипела, хижину тряхнуло от последней вспышки магии, и с потолка посыпался ворох прелой соломы и трухи, заставившей Сэнди закашляться.

Когда она сумела протереть глаза, ведьма лежала на земле, и ее тело уже почти перестало содрогаться. Гильом медленно, с явной натугой вытянул клинок и обернулся, чтобы убедиться, что принц Адриан и его спутники не пострадали.

Металлический нагрудник, который Гильом носил поверх кольчуги, выглядел оплавленным и покореженным, из носа по губам и подбородку текла кровь. Выглядел он так, что Сэнди на секунду испугалась, уж не потеряет ли Гильом сознание. Но Орси просто постоял на месте, а потом разжал ладонь, так что покрытый темной кровью меч со стуком упал на земляной пол.

— Ну вот и все, — устало сказал он. — Как видите, "бедняжка" не особенно хотела повторять свою историю перед Его величеством. Едва ли ей бы удалось заморочить Эдварду голову так же легко, как вам троим.

Адриан открыл рот, как будто порываясь возразить, однако, встретившись глазами с Сэнди, передумал что-то говорить и промолчал.

— Она… заколдовала нас? — спросила Сэнди, и собственный голос показался ей чужим.

Гильом вздохнул.

— Смотря что понимать под колдовством. Вы напоминаете мне одного моего друга, тоже, кстати, члена Братства... Очень храбрый и достойный, в целом, рыцарь. Великана или волка-людоеда я бы ему доверил безо всяких колебаний. А вот к ведьмам его подпускать нельзя. Слишком он добрый парень и слишком любит со всеми нянчиться. Даже неопытная ведьма вмиг его разжалобит, а после этого — сожрет со всеми потрохами. Вы чем-то похожи — снаружи вы смелая и рассудительная девушка, но в глубине души готовы пожалеть даже отъявленного негодяя. Эта ведьма вам пожаловалась на свою несчастную судьбу, и вы тут же забыли все, что видели своими собственными глазами, как будто совсем ее не знаете. Нельзя же так!.. Вам очень повезло, что я нашел вас раньше, чем она успела оклематься. Потому что первое, что она сделала бы, оказавшись на свободе — это позаботилась о том, чтобы вы трое никогда не выбрались с этих болот живыми.

Последнее замечание Гильома, видимо, придало мыслям принца новое направление, и Адриан спросил :

— Но как вы нас нашли?!

— Ну, это долгая история, Ваше высочество. И я бы предпочел рассказывать ее не здесь.

— "Ваше высочество"?.. — повторил Бен, впервые отводя глаза от лежавшей на земле «Катерины» и взглянув на принца.

Впрочем, сейчас он был так подавлен, что даже идея, что он имел дело с принцем, не способна была вывести его из горького оцепенения.

— Вот, значит, как… — только и сказал он. И тяжело вздохнул.

Адриан беспомощно посмотрел на Сэнди, словно ища у нее поддержки. Но Сэнди сама не знала, что сказать. Конечно, отец видел, какой стала «Катерина», предприняв последнюю попытку победить Гильома и спастись, и вряд ли сожалел о том, что Орси победил. Но и испытывать какое-либо облегчение и радость от одержанной победы он сейчас не мог, и Сэнди не могла придумать, как его утешить.

С тем, чтобы отвлечь Бена, как ни странно, справился Гильом.

— Мастер лесничий, пожалуйста, помогите мне отвести принца к вашей лодке. Один я сейчас, боюсь, не справлюсь, — сказал он.

— Да… да, конечно, — словно просыпаясь, сказал Бен. — У пар… я хотел сказать, у Его высочества серьезный перелом. Я не решился вправить ему руку.

— И не надо. Королевский лекарь точно справится с этой задачей лучше нас. Нам бы только добраться до дворца, — сказал Орси. И они вместе с Беном кое-как помогли Адриану встать и вывели его из хижины.

Только когда Сэнди и ее спутники были уже снаружи, Бен внезапно замер.

— А как же… она? Кто-то должен ее похоронить.

— Не беспокойтесь. Я пошлю кого-нибудь заняться этим делом. Если вы хотите, можете вернуться вместе с ними и помочь… хотя на вашем месте я бы этого не делал, — с жесткой откровенностью сказал Гильом. — Помимо всего прочего, еще и потому, что без той магии, которая дает ведьме ее огромную физическую силу и долгую жизнь, мертвое тело ведьм теряет форму. Разлагается буквально на глазах, в десятки раз быстрее человеческого трупа. Если это омерзительное зрелище поможет вам ее забыть — тогда, конечно, возвращайтесь и похороните ее сами, но я полагаю, что это причинит вам только новые страдания. А вы, по-моему, и так уже достаточно страдали по ее вине.

Бен отвел взгляд. Он зашел в воду, чтобы подтянуть причаленную лодку ближе к берегу, и, не оглядываясь на Гильома, который поддерживал едва стоявшего на ногах принца, неожиданно спросил :

— Правда, что ее первый муж все еще жив?..

— Да, жив, — кивнул Гильом. — Давайте доберемся до дворца, а потом — даю слово — я расскажу вам троим эту историю такой, как ее помню я. И, может быть, тогда вы перестанете считать его мерзавцем, который — со мной на пару — якобы толкнул покойницу на скользкий путь.

 

Адриан сидел на своей постели, отстраненно удивляясь ощущению, что у него ничего не болит. Вино со смесью маковых семян и обезболивающих трав, которое ему дал лекарь, прогнало вгрызавшуюся в сломанные кости боль, и Адриан почувствовал, что он впервые за много часов способен мыслить трезво и вообще дышать полной грудью. Это было совершенно упоительное чувство, и в другое время он бы оказался на верху блаженства, но сейчас даже полное избавление от боли едва ли могло доставить ему радость. Настроение слишком сильно омрачала мысль о том, что сказал лекарь, когда обрабатывал его разорванную щеку.

— Это не обычные царапины, Ваше высочество. Порезы грубые, глубокие и рваные, как от тупой пилы. Я, разумеется, сделаю все, что в моих силах, но боюсь, что никакие мази не помогут таким ранам срастись ровно.

— И что это значит, если без иносказаний?.. — спросил принц, которому очень не нравилась уклончивость в формулировках лекаря.

— Это значит, что, пока мышцы будут срастаться, вашу щеку стянет в нескольких местах, и после полного выздоровления лицо будет выглядеть перекошенным.

— Иначе говоря, я буду изуродован, — подвел итоги Адриан.

— Боюсь, что да, — печально согласился врач. — Конечно, я сделаю все, чтобы этого избежать, но, думаю, что вам лучше готовиться к подобному итогу сразу, чем столкнуться с ним потом, внезапно для себя.

До недавнего времени Адриан не особо интересовался своим внешним видом. Если бы он, например, разорвал щеку веткой во время прогулки по лесу несколько месяцев тому назад, то мысль о том, что его лицо никогда уже не будет прежним, огорчила бы его не так уж сильно. Неприятно, безусловно, но — и только. Все равно никому, кроме королевы Эйслин, не свойственно было восхищаться и гордиться его красотой, а после такого поворота дела мать сначала ужаснется, потом будет горевать, а потом успокоится и снова будет искренне считать его самым красивым в мире юношей — на то она и мать. Но за последние несколько дней все совершенно изменилось. После их знакомства с Сэнди Адриан внезапно начал очень сильно ценить то, что у него приятное лицо и стройная спина, и он, во всяком случае, не смотрится нелепо рядом с такой красивой девушкой, как Сэнди. Он не знал, что Сэнди думает о его внешности, но он надеялся, что она находит его красивым. А теперь, со стянутой кривыми шрамами и перекошенной щекой, он уже никогда не будет хорошо смотреться рядом с Сэнди.

Разумеется, он не считал, что Сэнди отвернется от него из-за каких-то шрамов. Наоборот, она будет вдвойне сочувствовать ему из-за того, что он получил эти шрамы, помогая ей, и ее благодарность, несомненно, укрепит их дружбу. Но проблема заключалась в том, что принцу при мысли о благодарности и жалости от Сэнди хотелось взвыть. Это было совсем не то, чего бы он хотел! Он хотел ей понравиться. Хотел, чтобы она могла испытывать в его присутствии то же волнение и восхищение, которое испытывал от ее близости он сам. И в этом деле его шрамы, вызывающие только жалость и признательность за его жертву, могли только все испортить.

Что ж это такое, в сам деле?.. Вот Гильом только и делает, что борется с чудовищами, и за время своих бесконечных странствий он был ранен несколько десятков раз, и, тем не менее, выглядит он по-прежнему вполне достойно. Да, конечно, у Орси есть горбинка от сломанного на турнире носа, но она не портит его внешность. А ему достаточно было впервые в жизни попытаться совершить рыцарский подвиг, чтобы оказаться изуродованным на всю жизнь! Видимо, все люди с самого рождения разделены на тех, кому, как Гильому Орси, всегда и во всем сопутствует удача и общее восхищение, и на таких ничем не примечательных неудачников, как он.

А если так, то следует признать, что жизнь на удивление несправедлива.

Прерывая его сумрачные размышления, дверь в спальню Адриана распахнулась, и живое воплощение мировой несправедливости, Гильом Орси, остановился на пороге и окинул принца внимательным взглядом.

— Ваша мать сказала мне, что вам уже гораздо лучше, — весело заметил он.

Адриан в ответ вяло промямлил что-то, что могло сойти за утвердительный ответ.

— Я хотел сообщить, что Сэнди с Беном тоже чувствуют себя отлично, — сказал рыцарь, то ли не заметив, то ли просто игнорируя отсутствие энтузиазма в собеседнике. — Рану Бена уже обработали, а его дочь только что пообедала и спит. Ее величество отвела им обоим гостевые покои во дворце. Я взял на себя смелость пригласить их встретиться сегодня вечером в ваших покоях, чтобы вы могли соблюдать предписание врача и отдыхать.

— Вы пригласили их сюда?! Зачем?! — в ужасе спросил Адриан, представив, в каком виде он предстанет перед Сэнди — в лубках, растянувшимся на кровати, да еще и с подвязанной щекой, как человек, у которого внезапно разболелся зуб.

Гильом непонимающе приподнял брови.

— Я ведь обещал все рассказать, — напомнил он, явно не понимая, что за муха укусила принца.

Адриан уже успел несколько оправиться от первого испуга и сообразил, что в его нежелании показываться Сэнди на глаза нет никакого смысла. Так или иначе, он не может прятаться от нее вечно, а повязка на щеке едва ли выглядит намного хуже, чем изрезанное шрамами лицо.

— Да… точно, обещали, — пробормотал он, уже жалея о своей несдержанной реакции. — Ну что же, тогда пусть приходят. Здесь действительно будет удобнее, чем где-нибудь еще.

— Вас что-то тревожит, Адриан? — спросил Орси, взглянув ему в глаза. Принц заставил себя принять как можно более беспечный вид.

— Нет, ничего, — заверил он.

 

— Начать, наверное, нужно с того, как вышло, что я оказался на болоте и прикончил ведьму, — сказал рыцарь, когда они собрались в спальне у принца Адриана несколько часов спустя.

— Как вы вообще о ней узнали? Вы пообещали никого не спрашивать об этом деле и никому не рассказывать о нем! — вырвалось у Сэнди. Это прозвучало, как упрек, и Сэнди сделалось неловко. — Не подумайте, что я не благодарна вам за помощь. Но я всегда думала, что рыцари из Братства всегда держат своё слово...

— Я его сдержал… хоть и не без труда, — парировал Гильом. — На самом деле, вам не следовало связывать меня таким условием. Это могло бы стоить всем вам жизни. Да и я бы никогда не смог простить себя за то, что дал такое обещание. Когда какой-то человек упорно требует, чтобы потенциальные помощники держались в стороне от его дел — то он, как правило, находится в большой беде. Для опытного глаза подобная скрытность выглядит гораздо более тревожно, чем мольбы о помощи. Но в тот момент важнее всего было спасти принца, так что мне пришлось на это согласиться… Думаю, ваш родич, Петер, тоже чувствовал себя паршиво.

Девушка поежилась. Прежде, чем покинуть дом Петера вместе с Гильомом, она заставила крестного пообещать, что он ничего не расскажет о случившемся ее отцу. Петер, и без того растерянный и выбитый из колеи последними событиями, укоризненно взглянул на свою крестницу.

«Легко сказать!.. А если Бен будет тебя искать?»

«Не будет, — возразила Сэнди, тряхнув головой. — И вообще, я вернусь обратно раньше, чем он начнет беспокоиться»

— Так это Петер все вам рассказал?.. — угадала она.

Гильом осклабился.

— Терпение… Мы с вашим Петером вдоволь помучились, а вы хотите сразу проскочить всю эту часть и сразу перейти к результатам? Нет уж… Было так: я проводил вас на причал и посадил на лодку к эльфам, а потом вернулся во дворец и начал ломать голову, что же мне теперь делать. Смею напомнить, что на тот момент я знал о вас только две вещи — что вас зовут Сэнди и что один городской башмачник — ваш крестный. Чтобы вам помочь, я должен был узнать о вас массу вещей — где вы живете, кто ваши родители, случалось ли с вами за последнее время что-то необычное… но, чтобы выяснить все эти вещи, нужно было начать задавать вопросы, а именно этого я обещал не делать! К счастью, на вторую ночь после того, как мы с расстались, меня осенило…

 

— О чем ты задумался?.. — спросила леди Клеменс, ощущая, как плечо Гильома напряглось под ее головой.

— Об этой девушке. О Сэнди, — тяжело вздохнув, признался он.

— Боишься, что она не сможет вернуть принца? — предположила жена сочувственно. Клеменс было хорошо известно о его привязанности к Адриану.

— Нет. Думаю, с принцем все будет в порядке. Ты же помнишь Королеву эльфов. Шутки у нее, действительно, своеобразные… но я не верю, что она желает Адриану зла.

Гильом помолчал, пытаясь подобрать слова. Рассказывать о том, что он узнал от Адриана, он не мог — не позволяло обещание, данное Сэнди накануне. Упомянуть о Петере и о визите в его мастерскую тоже было невозможно. Но, по крайней мере, саму Сэнди Клеменс уже видела, так что упомянуть о ней ему никто не запрещал…

— Мне эта Сэнди показалась очень необычной девушкой, — заметил он.

Клеменс перекатилась на бок и подперла голову рукой.

— Еще бы! — иронически заметила она. — Обычно молодые девушки не смотрят на тебя, как будто ты чудовище, которому их отдали в жертву, а совсем даже наоборот…

— По-твоему, она меня боялась?

— А ты не заметил? — все так же насмешливо спросила Клеменс.

— Я даже не знаю, — Гильом тоже повернулся на бок и пристально посмотрел жене в глаза. — Когда она забывала, что я странствующий рыцарь, то вела себя со мной вполне обычно. Но, как только эта Сэнди вспоминала, что я глава Братства, она тут же делалась неразговорчивой, как камень.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

— Так, — сказала Клеменс после долгой паузы. — Мне кажется, теперь я тебя поняла.

Гильом очень надеялся на это. В конце концов, о людях, которым обычно помогало Братство, Клеменс знала столько же, сколько он сам. В таких вопросах они могли понимать друг друга с полуслова задолго до свадьбы, когда они еще не беседовали по ночам, лежа в одной постели, а, наоборот, без конца ссорились и крайне ядовито отзывались друг о друге за глаза.

— Тебя в очередной раз попросили не соваться, потому что «будет только хуже», — констатировала Клеменс.

— М-гм, — безрадостно откликнулся Гильом. Жена с досадой дернула плечом.

— Терпеть этого не могу... Нужно кому-нибудь помочь, но приходится обещать не делать ничего, что сделал бы любой нормальный человек, а главное — не посвящать в детали третьих лиц. Хочешь совет?

— Очень хочу, — признал Гильом. Он слабо представлял себе, как можно что-то посоветовать, не зная ни начала, ни конца этой истории, но давно убедился в том, что две головы лучше, чем одна. Особенно если вторая голова принадлежит кому-то вроде Клеменс.

— Если ты не можешь с кем-нибудь поговорить о важном деле, то поговори о чем-нибудь другом. В конце концов, не только я умею понимать намеки.

 

Снова увидев его на пороге своей лавки, Петер встрепенулся.

— Какие-то новости о Сэнди?.. — спросил он с надеждой. Гильом покачал головой.

— Боюсь, что нет. Пока ничего нового.

Лицо мужчины за прилавком омрачилось.

— Тогда что вам от меня нужно? — не особо вежливо осведомился он.

— Пара сапог, я полагаю. Зачем бы еще я мог прийти к башмачнику? — как ни в чем ни бывало улыбнувшись собеседнику, сказал Орси.

Петер, явно настроившийся требовать, чтобы Гильом ушёл и не мешал ему спокойно заниматься своим делом, посмотрел на него в явном замешательстве.

— А... Хммм... Ну что ж. Тогда давайте снимем мерку, — неохотно сказал он в конце концов.

Как и рассчитывал Орси, Петер не удержался и первым заговорил на занимающую его тему.

— Думаете, Сэнди в самом деле сможет вернуть принца из Полуночного мира?..

— Думаю, что да. Я уже говорил вам — эльфы вовсе не злодеи. Они выяснят, кто из их родичей разыграл эту шутку с вашей крестницей, а потом отпустят ее и принца Адриана восвояси.

— В голове не укладывается, чтобы Сэнди могла связаться с эльфами, отправиться на бал, морочить там голову принцу!.. Она ведь такая умная и осмотрительная девочка, — проворчал Петер, велев рыцарю поставить ногу на лежавшую на табурете грифельную доску и обводя его ступню мелком. — Она всегда казалась старше своих лет. Хотя, конечно, может, в этом все и дело… Может, это потому, что Сэнди пришлось слишком рано повзрослеть. Какой будем делать носок, квадратный или острый?

— Острый. Но только не надо делать его в два локтя длинной, я не придворный щеголь, — добавил Гильом. Башмачник усмехнулся в бороду и понимающе кивнул. Работа явно настраивала Петера на добродушный лад.

— Да уж, на щеголя вы не похожи… Мы тут, в городе, наслышаны о ваших путешествиях. Я постараюсь, чтобы ваши сапоги не развалились по пути, и выберу непромокаемую кожу.

— Это будет очень кстати, — согласился рыцарь.

— Я надеюсь, вы не обижаетесь на Сэнди за эту глупую шутку насчет Братства, — сказал Петер еще несколько минут спустя, закончив снимать мерку со второй его ноги. Гильом состроил удивленное лицо.

— Бог с вами, мастер. С какой стати члену Братства обижаться, если кто-нибудь приходит во дворец просить о помощи? — со всем доступным ему простодушием осведомился он.

Петер нахмурился.

— Да это просто глупый розыгрыш! Эльфийские проделки… Сэнди Братство ни к чему. Если бы ее кто-нибудь обидел, она бы пошла за помощью к отцу. Он в ней души не чает. Бен, может быть, и не рыцарь, но сил у него не меньше, чем у вас — наковальню поднимет, если будет нужно. Да и вообще, не в этом дело… Сэнди здесь все любят. И старушки, и детишки, и взрослые люди. За нее не только Бен, а весь этот квартал бы заступился, если бы понадобилось!

Орси философски возразил:

— Ну, мастер, иногда всеобщая любовь — главный источник чьей-то нелюбви. Хотя я готов поверить в то, что вашу Сэнди в самом деле любят все, кто ее знает.

На лицо башмачника, перебиравшего лежавшие на полки деревянные колодки, набежала тень.

— Ннда… — пробормотал он — и встряхнул головой, как будто отгоняя какую-то неприятную идею. — Значит, так… Здесь, справа, сделаем две пряжки, чтобы лучше зафиксировать подъем. Голенища я бы предложил короткие, до середины голени. Вы много ходите и ездите верхом, так что я сделаю двойную набойку на каблук.

— Отлично, — только и сумел сказать Гильом. Вплоть до сегодняшнего дня он никогда не размышлял о своей обуви, так что не представлял, как затянуть эту беседу. — Мне заплатить вам сразу, или когда мои сапоги будут готовы?

— Я всегда беру треть суммы в качестве задатка — на материалы и на плату своим подмастерьям. Я возьму пятнадцать оринов сейчас, а остальное — после окончания работы.

«Ничего не вышло, — подумал Гильом, выкладывая из своего кошелька серебряные орины. — На моем месте Клеменс, вероятно, справилась бы лучше…»

Мастер окликнул его, когда Гильом уже дошел до выхода и взялся за кольцо в двери.

— Постойте, сэр! Я тут подумал… Когда вы сказали, что Сэнди любят все, кто ее знает, мне пришло на ум, что я знал одного-единственного человека, с которым у Сэнди как-то не заладилось.

Гильом прикусил язык, чтобы у него случайно не вырвался какой-нибудь вопрос.

Он просто покупает сапоги — не более того…

— Мачеха Сэнди, Катерина… Думаю, у них натянутые отношения, — выпалил Петер, глядя на Орси с каким-то новым выражением. Клеменс была права — в конце концов, мастер все-таки начал что-то понимать. — Сэнди никогда на нее не жаловалась, но это же видно, когда человеку кто-нибудь не по душе... Когда кто-нибудь говорит про эту женщину, в лице у Сэнди что-то застывает.

Петер несколько секунд молчал, потом заговорил опять.

— Знаете, давным-давно, когда Сэнди и Герте было лет по десять, Герта пару раз устраивала настоящие скандалы — говорила, что дома у Сэнди происходит что-то нехорошее, просто Сэнди не хочет в этом признаваться. Требовала, чтобы мы что-нибудь с этим сделали. В итоге я ее послушал и однажды без предупреждения нагрянул к Бену в гости вместе с Мартой, чтобы посмотреть, как там дела. Но ничего особенного мы там не увидели. Сэнди со сводными сестрами где-то гуляли… Катерина была дома, но приняла нас очень любезно и даже не попрекнула тем, что мы явились к ним без приглашения. К вечеру пришёл Бен, мы все поужинали за одним столом, а потом Бен открыл бочонок пива, и мы засиделись допоздна, даже когда Марта и Катерина уже ушли спать. Так что мы с Мартой решили, что у Герты просто разыгралось воображение. Ну да, понятно, Сэнди десять лет жила с отцом одна, а теперь ей приходится делить его с какой-то женщиной… неудивительно, если она не любит мачеху. И Катерину тоже могло раздражать, что Сэнди такая красотка, прямо маленькая фея, и что все готовы ее на руках носить, а ее дочек рядом с ней никто не замечает. Но все это — самые обычные дела, и от таких вещей людей спасти нельзя. Кому-то повезло делить дом с тем, кого он любит всей душой, а кому-то другому — нет. И ничего тут не поделаешь. Нельзя же требовать от Бена, чтобы он прогнал жену с ее детьми из дома только потому, что они с Сэнди не поладили. Так я тогда решил… Но теперь мне как-то не по себе. Как вы считаете, Герта была права? Там действительно могло твориться что-то нехорошее?

Гильом ничего не ответил. Петер стукнул о прилавок кулаком.

— Да что же вы молчите, сэр?.. Вы что, не понимаете, как это выглядит? Мне страшно.

— Мне тоже, — совершенно искренне сказал Гильом.

Петер сердито посмотрел на рыцаря и сорвал с гвоздика висевшие на нем ключи.

— Выметайтесь-ка из моей лавки, сэр!.. Я закрываю мастерскую и сейчас же еду к Бену.

— Вот и замечательно, — с глубоким облегчением сказал Орси. — Я тоже как раз собирался прогуляться по окрестностям. Вы же не против, если я составлю вам компанию?..

 

-…Все остальное — уже дело техники, — закончил свой рассказ Орси. — Мы нашли опустевший дом, который вы даже не потрудились запереть. Кроме того, мы обнаружили под окном лестницу, а на клубничной грядке — оттиски узкой домашней туфли. Явно не вашей, — сказал он, скосив глаза на Сэнди. — Ваш размер я хорошо запомнил, пока таскался повсюду с тем хрустальным башмаком. Ваши сводные сестры уже не в том возрасте, чтобы, как козы, бегать по клубничным грядкам. Так что было совершенно очевидно, что при виде вас ведьма ударилась в бега. А дальше я пошел по ее следу, и он привел меня к дому на болоте. Петер поначалу шел со мной, но, когда мы добрались до топких мест, он начал увязать, и я велел ему идти обратно — он городской человек и совершенно не умеет ходить по болоту, а я не мог терять времени на то, чтобы все время ему помогать. На самом деле, я был даже рад, что нашел случай от него избавиться. В его отваге я не сомневаюсь, но при схватке с ведьмой неумелый человек — не помощь, а помеха. Хотя вы действительно прекрасно справились. Я очень удивился, когда подобрался к хижине — и обнаружил ведьму без сознания и уже связанной! Я был готов войти туда и поздравить вас с победой — но тут она неожиданно пришла в себя, принялась хохотать и выкрикивать мое имя, и я передумал. Не подумайте, что мне так уж сильно хотелось послушать, что она вам наплетет, но, раз она пришла в себя, я не хотел случайно спровоцировать ее на то, чтобы воспользоваться своей магией и зацепить кого-нибудь из вас. Так что я выжидал и колебался, а ведьма тем временем успела сочинить целую повесть. Что произошло потом, вы уже знаете. Так что теперь настало время рассказать о том, как мы с ней познакомились.

Все началось с того, что я остановился в замке Артмут, которым владел лорд Роджер. Он очень обрадовался моему визиту. Роджер с год тому назад наперекор друзьям и близким женился на никому не известной женщине, и гостей у него после этого поубавилось. Многие из соседей откровенно воротили нос от мезальянса и не желали сидеть за одним столом с новой супругой сэра Роджера. Так, во всяком случае, представил дело сам хозяин замка. Лично я считал, что дело тут не только в этом, потому что в леди Мелиссандре — так Артмут представил мне свою супругу — при всей ее красоте, действительно, было что-то отталкивающее. Не высокомерие, не холод — потому что она всячески старалась принимать меня радушно и вести себя, как полагается владелице богатого поместья — а какая-то искусственность, из-за которой я не верил ее комплиментам и улыбкам.

— У меня было такое же чувство, когда мы только познакомились! — не удержалась Сэнди.

Бен расстроенно посмотрел на дочь.

— Мне ты об этом ничего не говорила, — укоризненно заметил он.

— Но папа! Сам подумай, что бы я могла сказать?.. Ведь Катерина… то есть Мелиссандра… не сказала и не сделала мне ничего плохого. Я ее совсем не знала, и тогда я вовсе не считала, что она плохая женщина. Просто мне было неприятно, как она себе ведет, как улыбается, как смотрит на меня… но это же не преступление. Представь, что я пришла и заявила бы тебе — «Эта женщина мне не нравится!». Это было бы грубо, ты бы очень огорчился — но, скорее всего, не раздумал бы на ней жениться.

— Может быть, и не раздумал бы… но, думаю, что после таких слов я присмотрелся бы к ней более внимательно, — возразил Бен. Но, видя, что она расстроилась, протянул здоровую руку и приобнял Сэнди за плечо. — Прости, котенок… Я не думаю, что ты на самом деле могла что-то изменить. Просто, когда случается что-то плохое, всегда начинаешь думать — если б да кабы… Не будем больше говорить об этом. Продолжайте, сэр!

— Я собирался пробыть в замке всего пару дней — не больше, чем необходимо, чтобы постирать одежду и немного отдохнуть. Но получилось по-другому. Когда мы сели за стол, хозяин замка извинился за задержку ужина — мол, вся прислуга взбудоражена из-за внезапной смерти управляющего, так что последние пару дней в их доме царит кавардак. Я спросил, что случилось. Оказалось, управляющий, который служил в замке уже тридцать лет, поскользнулся на лестнице и свернул себе шею. Сэр Роджер был очень расстроен, потому что этот человек служил еще его родителям. Я выразил свои соболезнования. Артмут обмолвился, что его управляющий в последние недели был все время чем-то озабочен, а буквально накануне своей смерти хотел побеседовать с хозяином о чем-то важном. Я насторожился. Что, если кто-нибудь в замке не хотел, чтобы этот разговор состоялся, и столкнул старика с лестницы? Вообще люди, конечно, постоянно гибнут от несчастных случаев, но все-таки за тридцать лет лестницы в замке будешь знать так хорошо, что вряд ли упадешь даже с закрытыми глазами.

Я спросил себя, кому мог мешать управляющий — и первым делом подумал о замковой прислуге. Мало ли, кто-нибудь что-то натворил или украл, и не хотел, чтобы об этом стало известно их хозяину... О своих подозрениях я сообщил только самому сэру Роджеру, но он, к несчастью, рассказал о них своей жене. Так что мы с сэром Роджером довольно быстро нашли то, что вроде бы искали — краденые вещи под матрасом замкового конюха. Парень твердил, что знать не знает, как они туда попали, но нашлись свидетели, которые определенно видели, как он ходил к трактирщику со скверной репутацией — ходили слухи, что он помогает перепродавать и прятать краденые вещи. Когда остальные слуги стали его обвинять, несчастный конюх чуть не разрыдался, но стоял на том, что впервые слышит о дурной репутации трактирщика и покупал у него мазь для лошадей.

К тому моменту вся эта история нравилась мне все меньше и меньше. Я сказал сэру Роджеру, что собираюсь расспросить конюха сам, и велел парню успокоиться. Я дал ему понять, что я уверен в его невиновности и буду его защищать. Если бы настоящий вор узнал, что старик хочет его выдать, он прежде всего избавился бы от всех краденных вещей, и уж, во всяком случае, не стал держать свою добычу под матрасом. Кроме того, при расспросах слуг из замка вскрылось, что по меньшей мере одна из украденных вещей была на месте, когда управляющий еще был жив — а ни один нормальный человек не пойдет красть сразу после убийства.

Роджер запер пленника в амбаре и послал слугу за королевским приставом. Ночью конюх повесился — якобы от раскаяния и от страха. Я был просто вне себя. В отличие от остальных, я совершенно точно знал, что парень и не думал вешаться. Я пообещал ему помощь и защиту — и я видел, что он мне поверил. Так что об отчаянии речь не шла. Кто-то просто залез в амбар и свернул парню шею, а потом подвесил его к потолочной балке.

Ключ от амбарного замка забрал сэр Роджер, так что проникнуть в амбар, ничего не сломав, мог либо сам Артмут, либо… его жена. Cломать крепкому парню шею, так чтобы он не успел и пикнуть, для обычной женщины — как, впрочем, и для большинства мужчин — невыполнимая задача. А вот ведьма с таким делом справится легко. Должно быть, управляющий раньше всех стал подозревать, что леди Артмут — ведьма, а когда он, наконец, надумал поделиться этой мыслью со своим сеньором, леди Мелиссандра без малейших угрызений совести столкнула его с лестницы.

Это вполне сошло бы за несчастный случай, но тут, как назло, приехал я, и начал совать нос во все углы и задавать разные неудобные вопросы. Я тогда был еще очень молод, так что Мелиссандра, надо полагать, считала меня дураком. Узнав от мужа, что я ищу вора среди слуг, она решила мне «помочь». Конюх был наиболее удобной целью — остальные слуги в замке постоянно были на виду и работали вместе, так что могли заступиться друг за друга, а это был нелюдимый парень, который с лошадьми проводил больше времени, чем с людьми, так что никто не стал бы его защищать. Те, кто держится наособицу, часто внушает людям подозрения. Но потом Мелиссандра, видимо, начала понимать, что более тщательное разбирательство докажет невиновность арестанта, и решила от него избавиться.

И тут я допустил серьезную ошибку. Я решил изобличить преступницу прямо за ужином, считая, что, раз я буду сидеть на почетном месте, рядом с лордом Роджером и Мелиссандрой, а зал будут охранять люди владельца замка, ведьма никуда не сможет деться. Но я ее недооценил... Вместо того, чтобы пытаться отпираться или отрицать свою вину, леди Мелиссандра приставила к горлу «любимого» супруга нож — и мне пришлось молча смотреть, как она выбирается из зала. По ее приказу ей дали оседланную лошадь, набив седельные сумки золотом и драгоценностями из ее шкатулки, и открыли перед ней ворота. За воротами она бросила Роджера и вскочила в седло. Один из стражников, себе на горе, все же попытался ее подстрелить, но тетива на его луке лопнула, а парень рухнул с башни и расшибся насмерть. Это было первое убийство, которое Мелиссандра совершила с помощью собственной магии — во всяком случае, первое, о котором стало известно.

Сильная темная магия — опаснейшая вещь, и даже ведьмы обычно стараются убивать людей с помощью физической силы, а не к магии, поскольку она оставляет страшный след — в том числе и на том, кто ее применил. Глаза того несчастного выглядели так, как будто его мозг сварился в его черепной коробке ещё раньше, чем тело ударилось о землю. Но и сама ведьма тоже пострадала от такого мощного выброса сил и едва не упала с лошади. Ей с трудом удалось удержаться в седле, и, правя к лесу, она болталась на спине у лошади, как куль с мукой. Если бы вся охрана замка после этого одновременно бросилась за ней, то ей бы тут же и пришел конец, но вид бедного стражника нагнал на всех такого ужаса, что люди лорда Роджера словно окаменели. Даже лошади в конюшнях почуяли магию и бились в своих денниках, как будто они совершенно обезумели. Мне стоило огромного труда вывести одну из них наружу, сесть верхом и заставить ее меня слушаться. Когда я все-таки заставил ее следовать за ведьмой, Мелиссандра уже скрылась за деревьями, и мне пришлось искать ее следы.

Когда я сам немного успокоился, то осознал, что погнался за ведьмой без щита, с одним только мечом, к тому же ехал без седла и без стремян, поскольку слишком торопился, чтобы сделать лошадь. Но я все же надеялся ее догнать, поэтому не повернул назад, а продолжал преследование.

Я упрекал себя за то, что не напал на Мелиссандру один на один, в ее покоях, а решил поступить «по справедливости» и для начала предъявить ей обвинение по всей форме. Все ужасные последствия этой неосторожности теперь были на моей совести, и я считал, что не имею права повернуть назад. Тот стражник лорда Роджера был первым из людей, которые погибли из-за допущенных мной ошибок. Такое рано или поздно случается с любым рыцарем из Братства, но со мной это тогда случилось в первый раз — и это меня потрясло. Впрочем, вы уже убедились в том, что ведьмы замечательно умеют пользоваться лучшими людскими качествами — чувством справедливости и состраданием…

Когда Гильом упомянул о сострадании, Адриан встрепенулся.

— А история про мост? — с едва заметной ноткой беспокойства спросил он. — Это тоже неправда, или... Или вы действительно сказали, что не станете щадить ребенка ведьмы?

Гильом вздохнул.

— Ах, мост... Ну, в этой части ее рассказа правды будет побольше, чем в истории про ее "дорогого мужа", сэра Роджера, которого она, бедняжка, так любила, а он оказался подлым и бесчувственным предателем. Хотя и здесь она смешала правду с ложью. Правда, что она ошиблась и выбрала старую дорогу, которая привела ее — а значит, и меня, — к полуразрушенному старому мосту. К тому моменту я уже два месяца таскался вслед за ней по северным окраинам Алларии. Я раздобыл себе доспех и щит и был готов сразиться с ней, как положено рыцарю из Братства.

Магии я не боялся. Господь создал Братство странствующих рыцарей, чтобы мы защищали мир людей от угрожающих ему чудовищ. Магия способна сломать меч, но не способна сломить человеческую волю, если человек посвятил всего себя борьбе со злом. И Мелиссандра это знала — поэтому прежде всего хотела пошатнуть мою решимость, пустив в ход свой тайный козырь. Когда я настиг ее, она сбросила плащ и заявила, что, если я ее зарублю, то убью ни в чем не повинного ребенка.

Может быть, она надеялась, что я буду смущён ее словами, потеряю бдительность и стану уязвим для ее магии. Но я кое-что знал о ведьмах, поэтому постарался сохранить спокойствие даже в таких чрезвычайных обстоятельствах. Я предложил ей сдаться. Обещал ей жизнь и неприкосновенность до суда. Я сказал ей — если она действительно хочет спасти ребенка, а не пользуется им, чтобы не нести наказания за свои преступления, пусть примет мое предложение, и я даю ей слово, что, во всяком случае, ее ребенок будет в полной безопасности.

Поняв, что ее последнее средство не сработало, ведьма выбрала бегство. Она, я думаю, действительно любила своего ребенка — но себя она любила ещё больше, и отнюдь не собиралась жертвовать собой ради того, чтобы спасти свое дитя. Она решила перейти ущелье по мосту, но, когда она добралась до середины, веревки начали лопаться, и мост начал болтаться из стороны в сторону, а ведьма упала на доски и вцепилась в них, вопя от ужаса. И тут я совершил вторую глупость — после того, что она мне рассказала, я не мог просто стоять там и смотреть, как она рухнет вниз. Поэтому я бросился за ней на мост, чтобы попробовать ее оттуда вытащить. Я уж не знаю, выдержал бы мост ее одну или все-таки нет, но нас обоих он не выдержал.

Рассказ о падении в воду опущу — так поэтично, как у Мелиссандры, у меня все равно не получится… Думаю, ведьма далеко не сразу поняла, что я остался жив. Далёкие от Братства люди почему-то постоянно забывают, что любой нормальный рыцарь с детства тренируется плавать в кольчуге и доспехе...

Гильом бросил на Адриана красноречивый взгляд.

— Вы сами знаете, я никогда не претендовал на то, чтобы быть странствующим рыцарем, — возразил принц. — Да и, как видите, я мало подхожу для этого занятия.

— Ну почему же? Для первого раза вы прекрасно справились, — не согласился сэр Гильом. — Мое первое странствие окончилось гораздо менее удачно... Хотя не об этом сейчас речь. Потом наша "бедняжка" Мелиссандра, вероятно, в самом деле пряталась в лесах, и я готов поверить, что она и вправду родила своих детей в пещере, без врачей и повитух. Но, вы уж меня простите, мне ее не жаль. Если причинять людям столько зла, то рано или поздно непременно окажешься в полном одиночестве. А вот в ее слова, что она якобы жила спокойной, мирной жизнью и никому больше не вредила до тех пор, пока вы, Бен, случайно не наткнулись на нее в лесу, я в жизни не поверю. Знания о древней и могущественной магии вроде заклятия Одной Судьбы не падают на людей с неба, а кто-нибудь вроде этой Мелиссандры просто не может остановиться и перестать делать зло, даже когда для этого, казалось бы, нет никакой причины. А все остальное время предаются жалости к себе и ноют о своей нелегкой участи…

Адриан потупился.

— Вы сможете меня простить?.. — спросил он рыцаря.

Гильом явно опешил от подобного вопроса.

— Вас? За что?

— Вы ни разу не дали мне повода считать вас беспринципным и жестоким человеком…

— И мне тоже, — согласилась Сэнди, не желая, чтобы принц один чувствовал себя виноватым за их общую ошибку. Но Адриан только мотнул головой.

— Вы с Гильомом познакомились буквально накануне. А вот я поверил клевете на друга.

Орси выглядел смущенным.

— Не принимайте близко к сердцу, Адриан, — поморщившись, заметил он, явно забыв свои недавние тирады об их легковерии. — Не забывайте, что вашему заблуждению определённо помогала магия. К тому же, мы все так или иначе учимся на собственных ошибках, и любому человеку — а в особенности будущему королю — полезно научиться различать добро и зло, опираясь на факты, а не на сиюминутные эмоции.