Напарник (джен)

Зоро уже не удивлялся. Какое удивление могло быть после того, что папашей Луффи оказался один из самых разыскиваемых террористов? Разве могли быть в такой семейке простые люди? А в том, что человек, способный обеспечить фактически преступнику воздушный коридор для пролёта над «горячими точками» (именно за этим Монки Д решился обратиться к деду), не был простым, Зоро не сомневался, ведь таких людей на весь мир можно было перечесть по пальцам.

Но сказано — сделано. Усопп связал Короля Дорог с его таинственным дедушкой. А потом они долго приглушённо ругались, причём так, что Зоро не удавалось подслушать, только понять общий повышенный тон разговора. И всё же, видимо, им удалось достигнуть согласия, раз, в конце концов, Луффи приказал пилотам взлетать и взять курс на Тенерифе. Почему туда? Он сказал, что там можно отсидеться. Для Зоро это было, конечно, нелогично: если их действительно разыскивали спецслужбы, то не стоило соваться в страны, плотно сотрудничавшие с этими самыми спецслужбами в рамках каких-нибудь союзных договорённостей — Канарские острова были в подданстве Испании, страны-союзника Штатов Америки. Но, с другой стороны, у Короля Дорог была такая шикарная база в Мексике, практически на заднем дворе их родины, и никто их, преступников экстра-класса, поймать не пытался. Значит, Луффи понимал риски и знал, что делал. И Зоро оставил сомнения при себе.

Приземлившись в международном аэропорту Тенерифе всего через несколько часов, они совершенно спокойно арендовали ангар для своего транспортника и прямо на украденном у террористов хаммере (не бросать же его, особенно когда их собственные тачки были разбиты) отправились в уже снятый для команды домик на берегу Атлантики, где ждала Робин.

Она, кстати, доложилась, что Ло и старый знакомый Юстасс Кид что-то там подготовили. И Зоро было заинтересовался…

Но его отвлекли и увлекли так, что он уже на следующий день думать забыл и о деле, и о каких-то там подготовках, и о террористах, и о таинственном дедушке Монки Д. Просто не до этого было, потому что столько всего вокруг, что думать о чём-либо хоть сколько-то серьёзном совершенно не хотелось: команда решила восстановить здоровье и нервы радикально, потому сутками напролёт всячески развлекалась в компании многочисленных приятелей — гонщиков, тусовщиков и прочих прожигателей жизни.

Купались в океане, пили, танцевали, снова купались, гоняли с местными гонщиками, и снова купались, ловили волны, пытаясь научиться всей толпой сёрфингу…

В общем, наслаждались жизнью.

А Зоро… он чувствовал себя по-настоящему счастливым, когда участвовал в весёлых потасовках в океане, бегая друг за другом всей командой, брызгаясь, пытаясь подловить; когда с Луффи вдрызг пьяные пробовали новые коктейли Санджи, а перед глазами плыли и кружились неон, тени от пальм и звёзд; когда пытались обойти Усоппа, всегда попадавшего в «десятку», в игре в дартс или когда просто сидели на веранде их арендованного домика, прямо на выкрашенных белой краской ступенях, и просто наслаждались теплом солнечных лучей на коже, шелестом ветра в пальмовых ветвях, шорохом прибойной волны, но, главное, обществом друг друга.

И Зоро, видевший во всём этом столько смысла ещё когда лечился после аварии в «доме на болотах», теперь, наконец-то, мог почувствовать этот смысл на себе, разделяя с людьми, пожалуй, ставшими настоящими друзьями. Сколько чужеродного и вроде бы ненужного, но приятного тепла он чувствовал, когда, например, наблюдал за тем, как Луффи танцевал со счастливой Нами; когда сам отлёживал бока на лежаке в компании Робин; когда рыбачил с причала с Усоппом; когда слушал Френки, взахлёб рассказывавшего о разнице между какими-то деталями, совершенно одинаковыми на вид…

Зоро никогда прежде не любил жизнь так сильно, не чувствовал её вообще, эту самую, пресловутую любовь к жизни.

И это даже в какой-то момент заставило его очнуться посреди ночи и, едва не путаясь в раздуваемых бризом занавесках, выскочить к чёртовому уже полюбившемуся океану с одной единственной мыслью: какого хрена он так сильно изменился всего за… сколько там недель прошло? Какого хрена вообще расслабился с этими людьми, преступниками? Его будто подменили, его жизнь подменили, а он и не заметил. И не понимал, что с этим осознанием делать: принять или бежать, пока не поздно — обратного пути из этого всего ведь не было, он чувствовал.

Так и стоял он по колено в воде от бури внезапно нахлынувших эмоции, столь глубоко погружённый в мысли, что и ветерок в ушах, и прибой, и тихие шаги слились в единый фоновый шум.

— Не спится? — возвращая в реальность, мягким голосом полюбопытствовала Робин, легонько касаясь плеча: она зашла к нему в воду и с лёгкой тенью беспокойства на лице заглядывала в глаза.

Зоро передёрнул плечами, но отдёрнуть ладонь женщине не дал, поймал, осторожно сжимая своими грубоватыми пальцами, только чтобы показать, что не сбрасывал её руки и против присутствия ничего не имел.

— Нет, просто… — вздохнул он, не зная, как объяснить. Да и не уверен был, что хотел этого. А с другой стороны, поговорить с кем-то из команды, не с Луффи, о том, почему они остались Королём, хотелось. Наверное, потому и выдохнул прежде, чем успел прикусить язык: — Я ведь бывший агент ФБР, не понимаю, почему вы доверяете мне и почему сам вам верю больше, чем… — Зоро попытался подобрать нужное определение всем тем людям, с кем… не дружил, нет, но сотрудничал, взаимодействовал, но не смог. Да так и замолчал.

Робин склонила голову к плечу, вдруг улыбнувшись понимающе, а потом посмотрела вдаль, за горизонт, и приглушённо, но со всё той же улыбкой в голосе, разве что чуть более печальной, призналась:

— Моей жизнью был бесконечный бег. От людей, желавших заполучить мои знания, использовать или наказать, от себя, совершившей немало того, за что во многих странах и смертная казнь полагается, от самой жизни. — Зоро посмотрел на неё, вскинув брови немного удивлённо, хотя помнил, что Ло говорил об этой женщине. Робин кивнула, подтверждая, мол, всё так и было. — Я и жить-то не очень хотела: меня держала только мысль о том, что знания мои не должны даром пропасть, что их можно использовать во благо. Я ведь учёная, — сказала она так, будто была убеждена, что все учёные могут только во благо человечества науки двигать. Но Зоро промолчал. — Луффи меня как-то спас в одной заварушке, которые он так любит. Предложил остаться, но не пытался удержать и ничего не требовал, в отличие от других. А я… Так вышло, что я знала, чем они с командой занимаются, и сначала, если честно, думала использовать наивного дурачка в своих целях, — засмеялась она мягко, прикрывая рот ладонью и лукаво щуря глаза. — Даже помогала, рассчитывая так доверие завоевать. — Зоро хмыкнул: это было очень похоже на правду, потому что тихая Робин и у него оставила впечатление коварной и опасной женщины, которая с вот этой улыбочкой и нож в спину всадить может. И, судя по всему, могла, только… не хотела? — А потом увидела, — она вздохнула, — как они жили моментом, друг другом, позавидовала, захотела попробовать, вовлеклась и… — Тут Робин снова посмотрела ему в глаза, да так внимательно, что у Зоро возникло чувство, что она ему в душу смотрит. — По началу трудно было. Мне казалось, я не гожусь для них, не подхожу, что никогда не стану по-настоящему своей. Да и долго не удавалось привыкнуть к тому, что могу жить, отпустив себя, как хочу, а не как привыкла. — Она не читала мысли, это не было тем, что его беспокоило, но её слова так плотно перекликались с его мыслями Ророноа, что он понял, зачем она вообще решила рассказать о себе: понимала и хотела помочь разрешить внутреннюю дилемму. — Но вот я одна из них, и, знаешь, ни о чём не жалею, — выдохнула Робин с улыбкой.

Зоро думал, что, да, эту женщину в команду привёл совсем другой путь, но всё же было у них немало общего: они привыкли к совсем другой жизни, к другим отношениям с людьми, и пересеклись с Луффи они оба совершенно случайно, каждый своему, но позавидовали, и…

Она была права. Эта женщина. Права, что не стоило думать о прошлом или соотносить его с настоящим. Стоило просто жить. Как хочется. И будь что будет. Жить как он, чёртов, будь он неладен, Король Дорог.

Мог ли он просто закрыть глаза, перестать искать подвохи, сомневаться, а просто довериться?

Но разве он уже не сделал это, когда прыгнул в пропасть?

Зоро нравилась новая жизнь, нравилось то, что он испытывал каждый день. Так к чему глупые и пустые сомнения?

Он ведь уже сошёл с ума, верно?

Зоро усмехнулся мыслям и улыбнулся Робин благодарно. А та, лукаво покосившись на него, вдруг сделала несколько шагов в сторону, и, слегка задев изящной ножкой водную гладь, обрызгала его с ног до головы. Зоро сначала опешил, но, утерев лицо, не мог не дать сдачи. Конечно, волна, которую вызвал он, была куда больше. Но Робин не обижалась, брызгалась в ответ со смехом и нечестно выбегала на берег, чтоб избежать ответной атаки, пробуждая в Ророноа азарт. Волна за волной, вызванные руками и ногами, обрушивались на берег одна за другой, и Зоро, чувствуя себя невероятно глупо, мальчишкой, носился за вздорной девчонкой, которая никак не давалась в руки, а со смехом уворачивалась от воды и объятий. Но вот вместе с брызгами Робин догнала волна уже океаническая, накрывая всей мощью водных потоков, заставив потерять равновесие. Нелепо взмахнув руками, увлекаемая волной, она пошатнулась и непременно упала бы. Но Зоро поймал, падая в воду вместо неё, но увлекая за собой, на себя. Волна отступила, оставляя их, мокрых, задыхавшихся от эмоций, на мелком песке в объятиях друг друга. Чтобы Зоро тут же получил локтем под рёбра в наигранном возмущении и несерьёзной попытке вырваться.

Нет уж, поймал, так не отпустит.

Так и покатились по песочку в шутливой драке. Почти чужие. Почти родные. Без романтических побуждений. Вообще без причин. Просто потому, что так хотелось.

А из окон снятого в аренду домика за ними с улыбками наблюдала команда.

Так они, Зоро и Робин, и проснулись вместе на пляже, вызывая смешки и необидные и несерьёзные подтрунивания.

Да, хорошо было. И в тот день, и до этого, и после…

Только где-то на задворках сознания всё же брезжила тревожная мысль, что это не вечно, что им придётся возвращаться в Мексику ли в Штаты, что Зоро звали принять участие всего лишь в одном дельце, а это всё означало, что к реальности вернуться из этого пьянящего чувства сопричастности, подобного волне, обнимавшей корабль, нужно будет вернуться к реальности…

Когда Луффи объявил, что пора домой, Зоро ощутил пустоту внутри. То ли в разуме, то ли в теле или на душе, но это было поганое чувство, вызывавшее холодок по коже, дрожь, отчаянное нежелание куда-либо лететь снова… Но с этим ничего было не поделать. Приходилось даже не мириться, а пересиливать себя, но подчиняться обстоятельствам.

Долетели на удивление быстро и сразу отправились к Ло. Но в мексиканском штабе не задержались. Несколько суток команда, снова оставив Зоро наедине с собой, занималась чем-то, а потом они загрузили свои побитые тачки в несколько фур и двинули к границе.

А в доме команды на болотах их поджидал сюрприз, снова порядочно ошеломивший Зоро и заставивший вытянуться по стойке «смирно», браво на автопилоте гаркнув какое-то приветствие.

Генерал войск специального назначения Гарп, и бывший сюрпризом и оказавшийся родным дедом Луффи, только хмыкнул нечто одобрительное, посетовав внуку, кивая на Зоро, что, мол, вот так уважительно надо встречать дедушку. И тут же, глядя уже на самого растерянного Ророноа, заметил:

— Прижился в команде моего внука всё-таки, да? Жаль, что такие кадры переходят на сторону преступности. Но, признаю, в ФБР тебе тоже было не место. Не твой масштаб, ты бы там сгнил.

Зоро не знал, что ответить, не знал даже, как реагировать. Гарп-то был ему знаком лично. Ну, то есть пересекался с ним раза три по службе, как с наивысшим начальством. И запомнил его шумным, всё время гоготавшим по поводу и без, достаточно хорошо относившимся к личному составу, берегущим и защищающим от власть имущих идиотов своих людей, человеком. Но и способным рявкнуть так, что в ушах звенело от собственной ничтожности ещё несколько дней. В целом, он оставлял о себе приятное впечатление. И… Зоро не знал, с чем конкретно он работал, однако помнил, что его появление в любом из отделов ФБР означало проблемы, а ещё — интересное дело.

Необычный был человек, как он и предполагал.

В последний раз Зоро видел его как раз во время того самого дельца, связанного с контрабандистом Юстассом Кидом…

И теперь, кажется, становилось ясно, чем то, вроде бы простое дело, заинтересовало такую личность: Гарп просто контролировал, чтоб ФБР не вышли на его внука. А может, как раз он внуку и слил тщательно подготовленную операцию по поимке? Да и об интересе самого Ророноа к Луффи он мог поведать: Зоро со стыдом вспоминал, как именно перед этим человеком клялся, оправдываясь, что упустил Кида из-за невероятного мастерства гонщика, и божился, что непременно того найдёт…

Нашёл.

Ага, на свою голову.

Вместе с дедом — самим генералом Гарпом.

Сомнений в том, благодаря кому досье на Короля Дорог и членов его команды были такими «чистыми», тоже теперь не возникало.

А явился Гарп, конечно, не просто так. В первую очередь, он хотел удостовериться, что чип (о котором прекрасно знал) действительно не попал к его родному сыну — тому самому Драгуну. Ну а потом, конечно, он пытался читать Луффи, а заодно и всей команде, нотации о том, что они и сами становились террористами, воруя такие технологи. Ну и сетовал, что дело, в которое они ввязались, было очень серьёзным, а потому защитить от последствий он, в случае чего, не сможет.

— Твой Шанкс был фанатиком! Фанатиком, Луффи! — понимая, «откуда ноги растут», отчаянно почти орал Гарп на ковырявшегося флегматично в ухе внука. — И сдох, как фанатик. Я не хочу, чтобы мой внук…

— Он был дураком, потому и умер за то, во что верил, — перебил генерала Луффи, в общем-то, безразлично. — Выбирая между предательством и гибелью, вставая против толпы вооружённых людей безоружным, но не отступая — не самый плохой вариант героически глупой смерти, — уверенно заявил он. — А меня не волнует то, каким ты хотел бы меня видеть. Тысячный раз повторяю: я не стану никому служить! Ни человеку, ни стране. И тебе меня не переубедить. — Гарп не выдержал такого пренебрежения, рыкнул, сжал кулак в явном намерении ударить… И внезапно остановился, отвесив внуку лишь подзатыльник.

А Зоро внезапно вспомнился разговор в тачке сразу после аварии, когда Король Дорог, перечисляя амбиции других, упомянул и чьё-то желание, чтоб он стал генералом армии. Тогда Ророноа подумал, что это так, вариант «от балды» или для красного словца, нужный лишь за тем, чтоб показать спектр мнений и желаний людей, на которые Луффи было плевать. Но, как оказалось, был человек, действительно жаждавший, чтоб Король Дорог служил своему государству.

А ещё Зоро вспомнил свой не столь уж давний вопрос о том, почему Драгун чуть ли не вздрогнул, когда его родной сынок спокойно и абсолютно серьёзно предложил его убить, не обращая внимания на окружение вооружённой толпой неприятелей. Уж не так ли погиб этот Шанкс?

С дедушкой у Луффи, однако, отношения были явно теплее, чем с отцом. Да, они ругались полдня, спорили, но большой фанатичности в противостоянии не проявляли. И вообще, Зоро уже неплохо знал Короля Дорог, потому был уверен, что тот не приглашал людей неинтересных себе отобедать с командой. Да и сам Гарп не был похож на человека, готового гонять чаи в компании людей, в которых сомневался. Зоро вообще сделал вывод, что генерал и не особо-то возражал против деятельности и методов внука, просто по-настоящему за него волновался, потому и читал нотации, ругался, больше желая, чтоб Луффи не ввязывался во что-то чересчур опасное, чем возмущаясь противоправной, а порой и откровенно террористической деятельностью.

Он, кстати, был отчего-то уверен, что команда хитрила, заявляя, что чип уничтожен, потому и беспокоиться больше не о чем. Не верил генерал в это. Причём так заразительно не верил, что Зоро и сам засомневался, невольно поддаваясь плодившимся в голове подозрениям… Нет, в том, что Луффи не цеплялся за что-то ценное и материальное, а потому мог легко уничтожить сколь угодно дорогую штуку ради своих убеждений или из эгоизма, сомнений не было никаких. Но всё же, он передал чип техникам, Усоппу и Френки, сразу, как только те нашли их с Ророноа под горой, с которой они эпично слетели, а между тем моментом и мигом, когда Монки Д уничтожил фиговину, прошли почти сутки. И как-то слабо верилось, что техники, электронщики, и что там ещё было в числе гениальных навыков мужиков, не попытались изучить добычу или даже… скопировать? Весь полёт ведь парочка просидела за техникой, в том числе, компьютерной, при том, что команда с самого начала прекрасно понимала, кто их похитил и зачем. Неужели, зная об этом, они не попытались бы подготовиться? Даже банально смастерить подделку, чтоб спалить её на глазах террористов, отвлекая внимание, сохраняя оригинал чипа и готовясь к рывку?

Зоро мотал головой, даже хлопал себя по щекам, пытаясь выбить настойчивые, но тупые, «притянутые за уши» вопросы-аргументы, потому что, да, ему отчаянно хотелось бы, чтобы все травмы и кровоподтёки, полученные от Соколиного Глаза и в результате самоубийственного прыжка-полёта, были оправданы чем-то помимо выброса адреналина в кровь и незабываемых воспоминаний, чем-то материальным. Но по факту у него не было никаких причин думать, что чип всё ещё существовал.

Никаких причин, кроме надежды, оставленной генералом Гарпом, бросившим внуку, прежде чем уехать:

— Ладно, дедушку ты никогда не слушал, но, раз уж ввязался в это дело, будь любезен довести его до конца и самостоятельно подчистить за собой следы, — не просил, требовал он, глядя исподлобья в глаза внуку. А Луффи ухмыльнулся в ответ:

— В этом можешь не сомневаться.

После отъезда Гарпа ещё несколько недель команда болталась как-то праздно, без каких-то особо запоминавшихся событий. И Зоро — с ними. Потихоньку чинили тачки, рыбачили, дурачились, катались на незначительные вечеринки и заезды, удивляя народ «присутствия в банде новичка». В Мексику гоняли пару раз, где Ло, под надзором Луффи, отгружал крикливому и драчливому Юстассу Киду — с которым Зоро познакомили лично — какие-то ящики. Раз ездили в хибару Ророноа — он решил не продлевать аренду, да и вообще перебрать куда-то на восточное побережье, где был, показавшийся более комфортным, влажны климат, потому просто забрал свои вещи.

Король, кстати, пока Зоро спихивал всё в коробки, заметил старую фотку, на которой был сам Ророноа, Куина и её отец — мастер каких-то восточных боевых искусств. Ну и Зоро, конечно, рассказал о них. Они не были для него столь значимыми людьми, как Шанкс для Монки Д, но на его становление повлияли значительно. А потому и…

Зоро думал, что Луффи его поймёт, потому с трепетом показал чёрный пояс того искусства (он не помнил его названия, потому что это не важно ему было), который принадлежал Куине. Этот пояс означал высокую степень мастерства и признание, Куина гордилась им, считая, что эта заслуга в боевых искусствах делает её равной мужчинам. И она действительно была хороша: Зоро и сам мог стать мастером ещё в те, детские годы, ведь побеждал даже взрослых, но ему это было не нужно, а Куину он так и не смог победить. Когда она погибла, Зоро выпросил пояс у мастера, поклявшись, нет, не что он превзойдёт или будет достоин, а что обстоятельства не будут властны над его стремлениями, а однажды перестанут иметь власть и над ним самим — об этом мечтала Куина.

Только он… Ну не забыл, нет, и не отступился от обещания. Просто, как она и хотела, вырос, повзрослел и понял, что не всё так просто, потому невольно, пытаясь устроить жизнь, отложил его.

А потом Зоро, внезапно даже для себя, извлёк на свет простую золотую серьгу с висюлькой в форме вытянутой капли и надел. Дырка-то в правом ухе имелась: вычитал он как-то в юности, что серьги любили носить моряки, у которых они символизировали «бывалось» (прохождение мыса Горн, пересечение экватора или участие в захватах кораблей, победы), а обладатель такой серьги даже имел право в любой таверне закидывать ноги на стол, настолько уважаем был. Это Зоро чертовски понравилось в юные годы, вот он и сделал прокол. Правда носил тогда всего лишь золотое колечко, которое снял, когда поступил на службу в ФБР.

А серьга, вернее, серьги (их было две) в виде капель тоже принадлежи Куине, но она их ненавидела, как символ навязанной женственности, и никогда не носила, потому и отдала Зоро, когда он как-то заметил, что они бы ей подошли.

— Тебе нравятся, ты и носи, — сказала она тогда, всучив коробочку. Зоро хотел сберечь для неё, дождаться, когда передумает, но не сложилось. Возвращать мастеру, который и подарил серьги дочери, он не стал. А потом в череде переездов и вовсе одну потерял. И не носил, даже не примеривал ни разу.

Но теперь… Теперь он был вне закона, почти как пират, и в чём-то, пусть не так, как Куина себе это представляла, следовал её мечте. Вот и вспомнил про неё и решил прицепить к уху.

Золото приятной тяжестью оттягивало мочку.

— А мы и правда очень походи, — усмехнулся тогда Луффи, когда Зоро поведал ему обо всём об этом, объясняя собственные действия. — Правда Шляпу и тачку Шанкса — они были ему очень дороги — я забрал себе без спроса. Пираты ведь не спрашивают, когда берут своё.

Зоро припомнилось, что на старой фотке, где были запечатлены Шанкс и мелкий Луффи, на стене хорошо уже знакомого дома был запечатлён символ пиратства — череп с костями.

То есть и в этом увлечения у них были схожи.

— Он погиб, да? — спросил он, наверное, скорее потому, что надеялся на взаимную откровенность, чем потому что ему это было интересно.

— Да, защищая меня и ещё кучу людей, — кивнул Луффи просто. — Бойню остановить хотел. И остановил, ценой жизни. — Он зарылся пальцами в волосы с некоторой досадой, но всё равно нехотя пояснил, отвечая на молчаливый вопрос Зоро: — Тогда в штате существовал один ублюдок, по имени Арлонг. Для местных он был настоящим монстром, его даже так и называли — Монстр. Он был радикально настроенным начальником полиции, считавшим, что он обязан уничтожить всех несогласных с «политикой властей штата» — понятие, которое он трактовал по собственному желанию. У него было немало сторонников, да и подчинённые были на его стороне. Они много людей перестреляли по его приказу, порой просто за попытки жаловаться на него или покинуть подконтрольные ему селения. А государство же машина неповоротливая, не реагирует, пока не случится что-то из ряда вон, — тут Луффи скривился, дёрнув плечом. Зоро с пониманием хмыкнул: службы вообще редко реагировали на такие вещи с первой жалобы. — С ним, с этим монстром, на долгие годы сделавшим несколько поселений чуть ли не отрезанным от жизни и законов страны островом, Шанкс и боролся, помогая гражданским, как умел. Но от рук того ублюдка и погиб, когда люди попытались взбунтоваться, а Арлонг собирался подавлять волнения силой оружия, расстреливая всех, кто восстал против него.

— Если ему привычно было убивать — как смерть Шанкса могла остановить расстрелы? — невольно поинтересовался Зоро, обдумав ситуацию. Луффи поморщился, видимо, не желая вспоминать подробности, но признал:

— Отец привёз федералов, а те отказывались вмешиваться и начинать расследование — им-то казалось коллега действует по закону, подавляя бунты силой — пока Шанкса не пристрелили.

И Зоро понял, и откуда у Луффи взялось странноватое сравнение «встать против толпы за то, во что веришь», и его пренебрежение к законам и законникам стали ясны, и рвение к свободе. Но и почему Драгун вздрогнул, когда сын предложил его убить — он был свидетелем и вряд ли хотел для сына судьбы Шанкса.

На самом деле, многое стало очевидно.

У Короля Дорог была необычная жизнь, но она сделала его собою.

Позже Луффи уточнил, что Шанкса хоть и расстреляли, но погиб он от того, что ему в артерию на руке попали, а перетянуть вовремя не смогли, из-за готовности Арлонга пристрелить любого, кто к нему подойдёт. А он был рядом, но слишком мал, чтобы знать, как действовать. То есть Шанкс банально истёк кровью… на руках мальчишки.

Рассказал Монки Д и о том, как познакомился с этим «героическим дураком»: дед оставил его в одном местном поселении под опекой знакомой, спрятав то ли от своих, то ли от отца врагов, что тоже едва не стоило ему жизни. А человек-в-соломенной-шляпе однажды просто появился, да так и остался в том селении, приобретя дом поблизости — теперь его дом.

У Зоро рассказ Луффи вызвал невольное облегчение: было проще верить человеку, когда становились понятны его мотивы.

А больше они особо и не болтали в тот день. Только закончили собрать вещи, погрузили их в тачку и уехали.

После этого Зоро не особо искал новое жильё, за что неоднократно себя корил. Но оправдание у него имелось: он всё ещё находился в подвешенном состоянии, потому что просто не знал, что дальше. Так, иногда лениво просматривал варианты домиков, квартир, будок, трейлеров, но, пока команда не гнала, не торопился. Хотя и комнату, в которой очнулся однажды, не спешил обживать: никто ему так и не сказал, имел ли он на это право.

А потом как-то за ужином по федеральным новостным телеканалам прогремела новость о мощнейшем взрыве, произошедшем на одном из производств вооружения, засекреченного пентагоном. Зоро бы не обратил на это внимания, если бы не команда, замершая с ложками с едой, так и недонесённой до рта. Удивлены они были, но явно что-то знали об этом. А уж то, что Луффи вернулся как своему бифштексу, улыбаясь до ушей, не могло не вызвать подозрений.

И на этот раз Зоро прямо и спросил — после откровенностей в своей бывшей хибаре, больше не сдерживаясь. И ему ответили не менее прямо:

— Чип Луффи, конечно, уничтожил, по-варварски, но времени у нас было достаточно, чтоб воспользоваться им и выяснить, где такие изготовляют, а ещё получить кое-какой доступ к засекреченной информации, — с ухмылкой пояснил Усопп, от самодовольства чуть не лопаясь.

— Жаль, что не успели большего, разобраться в технологии, например, или скопировать код — удалось сохранить только его часть, — с искренним сожалением вздохнул Френки.

— Но и его уже почти расшифровали, — тихо засмеялась Робин, подтверждая.

И Зоро поймал себя на том, что и сам замер с вилкой руке, с которой вот-вот грозился свалиться рисовый шарик, потому что был по-настоящему восхищён. Да так, что чувствовал, как на его лицо вылезла широкая нахальная ухмылка, вызванная действительной радостью, что его чаяния, сомнения и подозрения не были беспочвенны.

О, в тот момент, пусть мысленно, но он повторял снова и снова, что обожал этих ребят.

— Мы, может, не профи, но кое-что умеем, — подтверждая, улыбался и сам Луффи. — Не сомневайся, Зоро, перед взрывом и пожаром…

— Который наверняка не смогут потушить ещё несколько дней, — ввернула Нами, кивая, — Один из людей Кида умеет пользоваться огнём. Особенно, когда у него столько взрывчатки, сколько мы через Ло ему достали….

— …Об уничтожении технической документации, конструкторских чертежей и прочего подобного, тоже позаботились, — закончил мысль Король Дорог, явно припомнив и предупреждения Ророноа, высказанные в самолёте. — Осталось только одно.

И, кажется, Зоро понимал, о чём именно была речь.

Несколько дней спустя Нами предложила выбраться на пикник, и была горячо поддержана. Тачки к тому времени ремонтировать они как раз закончили, так что быстро собрались и отправились в путь. Ехали долго, не менее половины дня.

Зоро было непонятно зачем в такую даль-то всего лишь на пикник.

Да и место выбрали странное: скалы посреди пустыни. Остановились прямо у их подножья, уже нагретых так, что почувствовать их жар можно было не касаясь, ну и полезли наверх по скальному отвалу.

Зоро, которого опять терзали вопросы, не спорил, хотя бы потому, что ему было любопытно, что на этот раз задумала команда. Да, конечно, перелезать через булыжники, порой, размером с бегемота, было не самым приятным занятием, особенно с сумками в руках, но…

В общем, он послушно лез, куда сказано.

Где-то посреди подъёма нарисовалась возможность подняться по пологому почти ровному склону. Альтернативой этому был дальнейший мучительный, но, скорее всего, более быстрый подъём по камням. Луффи только взглянул на варианты, как тут же предложил посоревноваться с ним в скорости подъёма именно по отвалу. Женщины, конечно, тут же отказались. За ними с некоторым сомнением отказался и Санджи, заявив, что предпочтёт помогать подниматься дамам. Френки и Усопп с Чоппером взяли на себя большую часть сумок, поэтому тоже поспешили отвертеться. А вот Зоро… В нём вспыхнул азарт в тот миг, когда он услышал вызов в предложении Луффи. Ну и… повёлся.

Надо заметить, не в первые.

Привычная Нами тут же организовала жребий выбора того, кто с какой стороны лезет, ну и скомандовала старт. И Зоро с Луффи тут же кинулись «покорять вершины».

Путь не был сложным. Просто непривычным. Приходилось много подтягиваться, высоко поднимать ноги, цепляться за сомнительные, к тому же нагретые солнцем выступы, держать равновесие на шатавшихся камнях и прыгать. Зоро быстро вспотел, но на одном упрямстве продолжал упорно ползи вверх, с некоторой завистью поглядывая на команду, то и дело мелькавшую между скал. А через полчаса был уже наверху… Правда, не первый.

Луффи достиг вершины скалы раньше и просто стоял, прикрыв глаза, кажется, внимая бесконечно-голубому куполу неба над головой и пескам с торчащими из них полуразрушенными ветрами скалами, обдуваемый потоками воздуха всех сторон света — от розы ветров на вершине было даже обманчиво прохладно.

Зоро не стал его окликать, молча признавая поражение, но вставая рядом на приличной площадке, на которую с одной из сторон действительно был пологий подъём. И почти сразу понял, почему Луффи замер именно так: в бескрайности неба над головой, в просторе, раскинувшемся перед глазами до самого горизонта во все стороны, в ветре, холодящим кожу, развевающим короткие волосы, играющим с золотой серьгой, хлопающим одеждой, было что-то… Какое-то смутное ощущение, от которого перехватывала дыхание, сковывало восторгом грудную клетку так, что хотелось орать в голос от распиравшего изнутри…

СВОБОДА!

И он растворялся в этом чувстве, жадно поглощал его, запоминал в себе, был им, и…

Совсем не заметил, как пролетело время и поднялись ребята. И уж они-то проявлять тактичность не стали, быстро возвращая с небес на землю. Начали стелить скатерть, обустраивать сидячие и лежачие места вокруг импровизированного стола, разогревать угли в маленьком мангале, конечно, прихваченном с собой, раскладывать вкусности. Даже Брука включили — так Луффи, а с его подачи и вся команда, называл музыкальную колонку.

Тут уж вольно-невольно пришлось открыть глаза и осмотреться. И, конечно, первым он обратил внимание на ранее незамеченный вполне себе рукотворный объект, достаточно ярко сверкавший металлом: космодром или стартовая площадка для запуска ракетоносителей. Она был на достаточном удалении, чтобы команда оставалась в безопасности, но всё же близко, чтоб они невооружённым глазом могли видеть происходящее.

Конечно, Зоро тут же вопросительно глянул на Луффи. Но как раз в тот момент прервалась какая-то песня, доносившаяся из Брука, только вместо новой мелодии раздался голос какой-то девушки, с восторгом повествовавшей о запуске спутника связи с прорывными технологиями. Запуске, который по непонятным причинам перенести с более поздних сроков именно на этот день.

Усопп с усмешкой протянул ему солнцезащитные очки, явно не только от солнца, которое в пустыне было особенно ярким, слепящим, но и…

Френки методично вскрывал бутылки с охлаждённым пивом, по одной на каждого, расставлял, пока команда надевала тёмные очки, а девушка-диктор переключила передачу на официальную трансляцию НАСА, ведущую обратный отсчёт.

У Зоро, как громом поражённого, замерло всё внутри.

Неужели?..

А будто бы механический мужской голос считал: «три, два, один…»

Зоро машинально надел очки, наблюдая за заработавшими двигателями ракетоносителя, обманчиво медленно и очень неохотно отрывавшегося от земли, но поднимавшегося всё выше и выше.

Девушка по какой-то радиоволне через Брука продолжала восторгаться, мол, запуск прошёл успешно, сколько-то там секунд, полёт продолжается…

Ракета всё поднималась и поднималась, ослепительно-ярко сверкая сгоравшим топливом и заполняя пустыню внизу клубами гари.

Луффи, доставая телефон из кармана, усмехнулся, переглядываясь с Нами и Санджи, и… тапнул по экрану.

Ракета дрогнула, на несколько мгновений будто бы повиснув в воздухе, и вдруг расползлась огромным огненным шаром. Через несколько мгновений их достиг звук оглушительного взрыва, а ещё через пару мгновений пришла ударная волна, полная обломков, поднимавшая в воздух пыль и, как настоящий шквал, сметавшая всё на своём пути.

Стало понятно, почему не торопились доставать еду из контейнеров.

А голос девушки-диктора, доносившийся из Брука, осип и замолчал. Луффи, хмыкнув, переключил колонку на бодрую испаноязычную музыку и поднял свою бутылку пива в воздух, салютуя. Почти в тот же момент у каждого члена команды и Зоро пиликнул телефон, отвлекая от тоста: сообщение о банковском переводе с таким количеством нулей, сколько Ророноа отродясь на собственных счетах не видел.

— Что? — деланно удивился Луффи, но и хитро сощурился, когда Зоро снова посмотрел на него. — У нас немало единомышленников, и многие из них готовы хорошо платить за отлично выполненную работёнку, — пожал он плечами. — На что-то же мы должны жить… — Зоро хмыкнул: да уж, всё то, что принадлежало команде, вырученными средствами за простые заказы было не оплатить. — Ну что, выпьем? — поднял Король Дорог бутылку с пивом, снова салютуя и предлагая чокнуться. — За хорошую работу и удачу — без неё никуда.

— За удачу! — хором поддакнули остальные, с улыбками стукаясь бутылками и взглядами предлагая Зоро присоединиться.

Он покачал головой, усмехнулся и конечно звонко брякнул стеклом об стекло, тут же отпивая приятно освежавшего в пустынной жаре прохладного напитка.

— Через чип получили доступ к управлению самого спутника и инициировали самоуничтожение? — только и уточнил он, чувствуя пришедшее на смену удивлению удовлетворение.

— Совершенно точно! — откликнулся Френки, дёргая ногой в такт мотиву, раздававшемуся из Брука. — Это была суперидея!

Конечно, в отличие от команды, Зоро это только предстояло осмыслить, но он признавал, что эти люди не уставали его поражать.

И, стоило констатировать, дело и впрямь было выполнено: чип захвачен и уничтожен, спутник — тоже, как и производство, на котором «прорывные технологии» были созданы, как и планы, чертежи… У чертежей, конечно, были копии, но, чтоб построить спутник заново, придётся с нуля воссоздать цеха для его производства и отладки. Надолго этого не хватит, но отсрочку для мира, как и говорил Луффи, они создали значительную. И это действительно вызывало удовлетворение…

Зоро снова отпил из бутылки, подхватывая свежий замысловатый бутерброд из рук Робин.

— Хорошо горит. Красиво, — заметил он вслух, глядя на зарево пылающих обломков у горизонта и откусывая часть закуски.

— Согласен, — важно кивнул Луффи, а потом покосился на него: — Ну так что насчёт того, чтобы стать моим напарником?

Зоро посмотрел на него, на простое, но и непростое мальчишечье и не мальчишечье лицо, светившееся азартом, лукавством, но и в самой глубине глаз непонятной мудростью.

Стать напарником преступника такого уровня? Быть вне закона, постоянно в бегах от представителей правосудия и власти, а порой и от террористов, наёмников, даже просто от конкурентов?

Зоро усмехнулся снова.

— Мог и не спрашивать.