История третья: вместе (гет)

Оказывается, они с Сережей все это время жили так близко друг к другу! И ни разу не встречались, хотя между квартирой, которую Джина и Иза снимают на двоих и его домом — три канала, десять минут на моторе. Удивительно!

Джина сидела запрокинув голову. Между островами фонарей бархатисто чернела темнота, прорезанная острыми искрами звезд. Какой… удивительный вечер.

У Сережи — тайна на тайне, он сумасшедший и он все равно ужасно нравится ей. Джина поймала себя на мысли, “как объяснять все маме” и решила — а никак. Мама слишком сильно за Джину переживает, она будет в ужасе! Маме хватило дяди Саши, чтобы с опаской присматриваться к мужчинам со странностями. Мама, ты не видишь? Я сама со странностями.

А Сережа, между прочим, отлично изображает нормального…

Нет, не то чтобы Джина сейчас думает, как будет знакомить его с мамой — просто мама обязательно поймет, что у Джины кто-то есть, и постарается разузнать об этом человеке побольше.

— Подруга, ты почему телефон не берешь?! — налетела Иза, как только Джина переступила порог.

Джина вытащила из кармана трубку, чтобы обнаружить — телефон безвозвратно разряжен.

— Сел, — сказала она.

— Джина, ты бы хоть адрес дала, куда идешь! А вдруг он бы оказался маньяк?

Джина тут же в красках представила — те же и взъерошенная Изетта.

— Я уже встречалась с ним несколько раз, — напомнила Джина. — Как видишь, до сих пор живая.

— Как хоть прошло ваше свидание с психиатром? — вздохнув, спросила Иза.

— Нормально, — сказала Джина. — Он… очень понятно объяснил, что произошло с Сережей. Иза, диссоциация — это нормальный механизм защиты психики, доведенный до крайности. И это излечимо. А у Сережи есть крылья, — не выдержав поделилась она.

— …

— Что? — выдохнула Иза.

— Субличности видят себя разными внешне, — пояснила Джина. — У Сережиной субличности есть крылья.

Иза внятно произнесла: “Porca madonna!”

— И я их чувствую, — добавила Джина, которую раздирало поделиться этой сумасшедшей вещью хоть с кем-то. — Как ощущают чужой взгляд, как ощущают присутствие за спиной…

Джина подробно озвучила молчащей Изе теорию психиатра на этот счет.

— Когда вы дойдете до постели, у тебя будет ощущение, что ты трахаешься с ангелом, — наконец родила Иза.

— Иза! — ахнула Джина.

“Теперь я от этой мысли не отделаюсь!”

_____________________________________________________________________

Porca madonna — свиная мадонна, итальянское ругательство

Прибежавшая с утра Эмма долго листала распечатки и конечно, кто бы сомневался — выбрала для показа дурацкие витражи Вирджинии. Эмма неплохая тетка, но вкуса у нее нет совершенно.

К сожалению, не только у нее. Сильвия давно смирилась, что она — из тех художников, которые будут поняты только потомками. На современников можно даже не рассчитывать.

Да, Сильвия считала себя именно художником. Не экологом — но надо ведь где-нибудь добывать кусок хлеба. Родители упихали Сильвию на эколога, мол профессия будущего! Всю эту зеленку Сильвия тихо ненавидела — просто за то, что она крала время, которое Сильвия бы могла посвятить любимому делу.

В отделе пиара Сильвия либо занималась организационными вопросами, либо, перерисовывала начисто чужие наброски. Она не слишком любила перерисовывать чужое, но это приятнее, чем обзванивать и согласовывать. Ну так вот, приводить в порядок наброски Джины, Сильвия просто ненавидит!

Джина рисовала какие-то совершенно попсовые платьишки и плакаты, удивительно точно попадая в непритязательный вкус толпы. Сильвии было скучно рисовать эту фигню, но больше всего выбешивало отношение Джины — та вела себя так, словно Сильвия должна быть счастлива приводя ее каракули в приличный вид.

Ну и конечно потом, когда плакаты печатались, а платья шились — кто вспоминал о вкладе Сильвии кроме Эммы? Все ходили вокруг Джины, нахваливали это убожество, и пели, что у нее настоящий талант!

Несомненным вкусом из их отдела обладал только Муцио.

— Ну… так, — хмыкнул он разглядывая распечатки с витражными платьями. — Прямо торт, — удостоил он труды Эммы. — Ничо, — бросил он Карле и эта дура тут же начала строить ему глазки.

— Ого, — сказал Муцио, увидев работы Сильвии. — Вот это да.

От его низкого голоса Сильвию тут же осыпало волной мурашек. Муцио посмотрел на нее своими светлыми глазами и со значением улыбнулся. К сожалению, дальше улыбок у них дело не шло. Еще Карла под руками путается… Не с твоими бедрами его соблазнять.

Карла соблазняла Муцио уже четвертый год, но увы, безуспешно. Муцио был слишком избалован женским вниманием — та же Сильвия при его виде тает, как мороженое на солнце. Смешное у нее становится лицо… Дурочка.

Такие как Муцио не подходят для семейной жизни, но по отзывам девочек из других отделов — любовник он офигенный. Карла не обладает внешностью звезды подиума или обаянием опытного мошенника, но зато она потрясно готовит — последний год она потихоньку приучала Муцио “есть с рук”.

Никуда ты не денешься, красавчик, мы с тобой еще украсим этот стол.

Карла положила папку в сумку — забрать с собой, может сестрички себе что-то сошьют… Жалко же, столько труда. Эмма, прекраснодушная идиотка: “Ой, девочки, давайте каждая предложит свою коллекцию, а мы выберем лучшее!”

А теперь: “Ой, Сильвия, ты обижаешься? Карла, все в порядке?”

Да нет, все просто прекрасно. Подумать заранее, что им будет неприятно — видимо слишком сложно.

Эмма, похоже и сообразила, что дала маху — сперва сообщила Джине, что “да, это супер, берем все!”, а теперь создала голосовалку и сделала рассылку всему их филиалу.

— Пусть лучшие платья выберет голосование, — радостно прощебетала она. — Это будет справедливо.

Ага, справедливость цвела и пахла. Карла смотрела на результаты голосования и нюхала справедливость. Ее рыженькое платье зашло народу, узкое розовое с многослойными рукавами Эммино — тоже. Пара человек, видимо смеха для проголосовали за фруктовую сетку Сильвии. Витражи Джины побеждали с отрывом в девятнадцать голосов. Ну и зачем надо было затевать этот конкурс? Чтобы они с Сильвией почувствовали себя говном? Спасибо, это удалось.

Карла с раздражением захлопнула ноутбук и поднялась, чтобы сходить в столовую. Свежий воздух и сладенькое пирожное — то, что ей сейчас нужно.

В дальнем углу столовой, забившись на лавку с ногами сидела Джина и Карлу поразило ее лицо — бледное и какое-то совершенно безумное. Джина дрожащими пальцами листала что-то в телефоне. Дева Мария, нельзя же так переживать из-за голосования!

Эмма попросила перекинуть рисунки ей по вотсаппу, Джина открыла мессенджер и наткнулась взглядом на последнее сообщение:

“Хочешь узнать, чем занимался Сережа? Посмотри это видео до конца”.

“Как зловеще это прозвучало, — невольно подумала Джина. — До сих пор озноб по спине”.

Джина так поняла, что пока голосование не определится, работы не будет. А так как оно объявлено до завтрашнего утра… Полдня свободы, что хочешь, то и делай.

Джина отправилась в столовую, на террасу. Народ ходил на обед в разное время, так что здесь чаще всего было немноголюдно. Джина хотела пересмотреть видео — ей вдруг пришло в голову, что Сережин голос на записи… ведь это похоже Птица разговаривал!

Птица был для Джины немного загадкой. Он появлялся редко, а когда Джина узнала о его существовании Сережа и вовсе стал его, не стесняясь, обрывать. А Джине было интересно.

Джина перешла по ссылке, но видео куда-то уплыло, теперь сверху страницы красовалось что-то про черный рынок антиквариата. Джина нетерпеливо дернула большим пальцем и перелетела в раздел “популярное”.

И внезапно увидела Сережу. С разбитой губой, спутанными волосами, в каком-то странном черном броннике…

“Сергей Разумовский — Чумной Доктор?!” — красовалось под видео.

“Почему Разумовский, — испуганно подумала Джина. — Он же Иванов…”

Плохое предчувствие накатило на нее чугунным шаром, кажется она набрела на какую-то из Сережиных тайн… Джина понимала, что надо бы отложить телефон и подождать, пока Сережа сам решит рассказать ей, но никаких сил ждать до субботы не было совершенно. Сегодня Джина обещала Синичке сходить с ней в театр…

И Джина нажала на воспроизведение.

Она все еще не понимала, она слышала насмешливый голос Птицы, но она не понимала, что там происходит.

И тогда Джина ввела в поисковик два слова:

“Сергей Разумовский”.

И очутилась в зазеркалье. Потолок кружился у нее над головой, страшные буквы бежали перед глазами, видео вспыхнуло взрывом, и Джине мерещилось, будто это все происходит не с ней, с кем-то другим…

Джина остановилась, сжав виски руками. Не может, этого не может быть.

— Джинни? Джинни, что случилось? — послышался встревоженный голос Эммы.

Джина открыла рот, но не могла говорить. Нереальность расползалась вокруг и это было так мучительно, так страшно!

— Помоги! — вырвалось у нее.

Эмма присела рядом, взяла ее руку в свои ладони:

— Девочка мой, что случилось? С мамой, с сестрой?

— Сережа, — выдавила Джина. — Но этого не может быть, не может быть!

Эмме этого хватило:

— Бедная моя! — с сочувствием сказала она. — Сейчас я тебе “Седивитекса” накапаю.

Капли помогли — сердце больше не стучало у горла. Джина сидела и никак не могла поверить, в то, что она прочла. Сережа не мог быть маньяком, он же такой милый!

“Все маньяки кажутся со стороны милыми людьми”, — подсказал Джине слишком умный внутренний голос. Прибежала Изабелла — ее позвала Эмма. Иза почти насильно утащила Джину к себе в кабинет — маленькую клетушку со столом и двумя стульями; с таким же маленьким балкончиком под полосатым тентом. Иза вытащила один из стульев на балкон, усадила покорную Джину, сама села в проеме. Джина молча протянула ей телефон — сил говорить у нее не было. Она обхватила себя руками и с тоской уставилась на море.

Этого не могло быть, но это было. Это так и было. Вот она “длинная история”, которую нельзя было рассказать быстро.

Неужели Сережа собирался ей рассказать… вот это?! Вот это, взрывы, пожары, убийства, да, этого в самом деле не описать в двух словах! И неужели он думал, что Джина сумеет это принять?!

Голова рвалась на части. Джине захотелось немедленно его услышать — скажи мне, чем ты думал?! Скажи, неужели ты правда маньяк, я должна сама убедиться в этом, иначе я не сумею в это поверить, не сумею уложить это в голове окончательно…

— Dio cane, porca madonna, — пробормотала Изетта. — Что это такое?

— Это Сережа, — с тоской сказала Джина. — Он не Иванов.

— Dio porco! — воскликнула Иза. — Dio porco, Джина! Dio porco, merda, хвала господу, что с тобой ничего не случилось! Merda di cane, porca madonna, мы с тобой немедленно идем в полицию!

Джина рванулась вперед и с силой ухватила Изу за запястья:

— Нет, — выдохнула она. — Иза, я не смогу успокоиться… Я не смогу успокоиться, если не поговорю с ним!

— Вот тут-то он тебя и закопает, — брякнула Иза.

— Я выберу людное место, — сказала Джина. — Я выберу людное место и никуда с ним не пойду.

— Джинни, — нагнулась к ней Иза. — Джинни, ты же видишь — тут не о чем разговаривать. Ну что ты его спросишь — “почему ты сошел с ума и зачем убиваешь людей?”

— Почему сошел — я уже знаю, — сказала Джина. — А эти люди были те еще суки.

— Особенно двенадцатилетний пацан, — заметила Иза. — Джин…

Джина отвернулась, ощущая, как намокли глаза, как побежали по щекам горячие капли… Иза притянула ее к себе и Джина разрыдалась ей в плечо.

______________________________________________________________________________

Dio cane, porca madonna, Dio porco, Merda di cane — грязные итальянские ругательства