Нет ничего слаще юности (гет)

Уже переодетый в привычную одежду Кадзуха один сидел в комнате отдыха для персонала, расположившись в задумчивой позе на диване, опирая голову о раскрытую ладонь, и, нахмурившись, смотрел на свои наручные часы.

Эти часы подарил его папе дедушка. Отец же отдал их Кадзухе. Старый механизм никогда не подводил его, а крепкий, надёжный кожаный ремешок всегда плотно держался на его левом запястье. Но впервые Кадзуха в неверии смотрел, как неумолимо и стремительно его стрелки отсчитывают секунды. Иногда время идёт ужасающе медленно, а минуты кажутся часами. И поэтому он не понимал, почему вдруг время так предательски его подгоняло.

22:45 — учтиво подсказывали ему часы. Через пятнадцать минут он должен появиться рядом со столиком номер тринадцать. И он понятия не имел, что будет после того, как стукнет одиннадцать часов.

В жизни каждого человека наступает момент, когда время неожиданно останавливается. Оно остановилось для Кадзухи тогда, когда Тома, как в лучших традициях кино, закрыл глаза, растворяясь в поцелуе, что ему подарила девушка, беря в ладони его лицо.

Но на самом деле время ни на секунду не останавливало свой ход, а сердце продолжало гулко биться о рёбра. И когда двое влюблённых открыли глаза, тогда Кадзуха вернулся в реальность. Реальность, в которой Люмин ответила на тот личный вопрос без утайки. И тогда он вдруг понял, что нужно сделать.

Не задержаться. Не опоздать. Не упустить шанс, который ему преподнесла судьба. Кто указал, сколько времени человек должен находиться в депрессии после расставания и грустно гулять по дождливой улице в одиночку с душераздирающим роком в наушниках? Покажите ему, в каком пункте правил это написано.

Люмин сама этого хочет. Она сама ему это предложила. Так почему он должен отказываться? Как же давно он не чувствовал такое сильное влечение. Так Кадзуха думал в течение сорок шестой минуты.

Но не воспользуется ли он её эмоциональной уязвимостью в таком случае? Не испортит ли впечатление, не навредит ли и ей, и даже самому себе? Может, поторопившись, он смоет в унитаз всё то будущее, которое может быть между ними. Так Кадзуха думал на сорок седьмую минуту.

Как же быстро идёт время. Ему нужны не минуты, а часы, чтобы принять правильное решение. Всё, что он на данный момент успел, это рассчитать свои столики, включая «Аратаки», упёрто сопротивляясь их чаевым. Как можно было брать с них деньги? Сама мысль об этом заставляла его скривиться теперь. Также Кадзуха оплатил «Рассвет», который ему предстояло распить с Люмин.

Разумеется, не в парке поблизости, как минимум потому что на улице стоял жуткий холод. А мешать алкоголь с морозом — это смертельная доза.

И он видел только один выход. Тот, где они встречают рассвет, дремая в обнимку под его тёплым клетчатым одеялом. Точнее, хотел видеть, безбожно откидывая другие варианты.

— Друг, — зашёл в комнату Тома. — Чего такой напряжённый?

— Думаю.

— О чём?

Сухими фактами он доложил Томе о том, что предложила ему Люмин. А после Кадзуха спросил, не открывая сосредоточенного взгляда от тонких стрелок часов.

— Ты же слышал, о чём они говорили?

— Слышал, но частично. Я не думал, что правильным будет тебе сказать, что Люмин теперь вроде как свободная девушка. Я прикинул, что если она сама захочет, то скажет тебе обо всём. Может, я и не прав, но… Так я считаю, друг.

— Понятно, — выдохнул он, взглянув на Тому. — Я бы на твоём месте, наверное, также сделал. Хотя… может, и сказал бы, просто позже.

— Вот и я о чём. Не хотелось лишний раз нервировать тебя. В конце концов, я мог всё не так понять. А лезть в чужие отношения — это такой риск, — усмехнулся он и повернулся к Кадзухе. — Но всё произошло иначе. И я надеюсь, что вы двое сможете отлично провести время. И, думаю, Е Лань разрешит тебе самому закрыть ресторан, она же пару раз тебе уже поручала такую задачу. И сможешь тогда посидеть с Люмин здесь.

Точно. Ресторан. Как он сразу не додумался до этого? Или не хотел додумываться…

— Так что, Кадз, успокойся. И учти одну важную вещь, — поставил он руки в боки, подходя к нему.

— Я знаю. Я должен не облажаться, — снова опустил голову Кадзуха, взглянув на часы.

— Немного не то, но всё равно правильно, ты молодец, — похлопал Тома его по светлой голове, а его бунтарская красная прядь только и рада освободиться из тугой резинки, крепко связывающей её свободу. — А ещё она подруга Ёимии.

Тот факт, что лежал у него под носом, дал ему кулаком в этот самый нос. Люмин ведь узнала её. Как же мир тесен…

— И они уже минут двадцать болтают. Ты не заметил, что ли? Так в зал и не выходил?

Кивок.

— Ну ты даёшь. Ты такое пропустил! Там Итто встал на одно колено перед Куки…

Глаза в изумлении расширились. Он серьёзно сделал это?

— И что она?

— Она согласилась стать их менеджером.

— Погоди… Он что, встал на колено, чтобы предложить ей работу? — усмехнулся Кадзуха.

— Ага, а вместо красной коробочки с кольцом была большая коробка с тем самым ноутбуком. Он говорил ей что-то вроде:

— Хватит уже в свой смартфон пялиться и щуриться, зрение испортишь, вот тебе нормальная машина, так график нашей работы составлять будет удобнее, — изобразил Тома поведение и голос Итто, что получилось довольно комично.

— Мы там все чуть не попадали, но, чёрт, я рад за этих странных. Мне кажется, они друг друга стоят, — хихикнул Тома.

Облегчённо усмехнувшись, Кадзуха, наконец, вынырнул из своих мыслей. Их поток, он вдруг подумал, уводил его куда-то не в нужную сторону.

— К слову, мы немного поболтали. Люмин и правда приятная девушка.

— Угу, — снова посмотрел он на часы. А после того, как в комнату зашло несколько других коллег, Кадзуха резко встал и ушёл искать Е Лань. Она выслушала его внезапную ничем не обоснованную просьбу и, подозрительно ухмыльнувшись, всё же согласилась на то, чтобы он сам закрыл ресторан.

22:55.

Кадзуха нервничал всё больше, раздумывая, стоит ли спрашивать у неё о причинах расставаниям с тем парнем. И вдруг он вспомнил, что люди имеют привычку вести странички в социальных сетях.

Он быстро нашёл её в списке друзей Ёимии (которую нашёл в списке друзей у Томы). Так много фотографий и музыки. Какие длинные у неё были волосы. Люмин, похоже, меломан, и обожает природу. А её любимый фильм — «Титаник».

— Да ну… — заблокировал он экран, суетливо пригладил чёлку и непослушную красную прядь назад.

Эта девушка то отдалялась, то приближалась непозволительно близко. Он представил, как она, роняя слёзы, наблюдает финальные сцены его любимой драмы. Ведь как можно сдержать эмоции, когда такое происходит на экране?

22:59

— Кадзуха, привет! Давно не виделись с тобой, — приветливо улыбнулась ему Ёимия, вставая с красного диванчика, где она сидела вместе с Люмин. — Правда, я уже ухожу. Но ничего, поболтаем ещё! Почему-то я в этом уверена.

Как хорошо, что он вышел в зал на пару минут раньше. Потому что тогда он увидел, что за тринадцатым столиком никто не сидел. Почти успев разочароваться, всё же он нашёл Люмин и Ёимию за столиком побольше в третьем, небольшом зале. И облегчённо вздохнул. На этом же столике стояла бутылка «Рассвета».

23:00. Подошёл Тома и что-то шепнул ему, немного облокотившись на его плечо.

— Расслабься. Технически, ты уже не на работе. Это мне Куки подсказала, — и подмигнул ему, пожелав удачи.

— Кстати, тебе же нравятся красные розы? А то я как-то даже не подумал, какие цветы ты любишь, — слышали они отдаляющиеся голоса Томы и Ёимии.

— Всё хорошо, я обожаю розы. Боже, какой же ты милый, не перестаю удивляться, — умилялась она, держа в охапку букет, что он её подарил.

Ресторан «Вино и охотник» покинули все посетители, кроме слегка взволнованной Люмин. Персонал засобирался по домам, кроме старшего официанта, который работал до последнего гостя.

Кадзуха молчал. Он, чёрт побери, волновался. Казалось бы, маленькая мечта сбылась — кресло напротив свободно и прямо сейчас стоит сделать лишь один шаг. Он больше не её официант. А она больше не его гостья. Теперь он — друг парня её подруги. А она… Нет, слишком сложная формулировка.

Чего она ждала? Совершенно не понимала. Но точно знала, что хочет узнать его лучше. Ведь той немногой информации от Ёимии ей вдруг стало критически мало.

— Я с ним особо не общалась, но он лучший друг Томы. А раз это Тома, то я уверена, что он тоже отличный парень! Как-то Кадзуха пришёл на нашу вечеринку и, насколько я помню, вёл он себя очень прилично. Даже слишком прилично. Кадзуха определённо относится к «сладким булочкам», как и Тома, — хихикнула Ёимия. — Но я понимаю тебя, угостить девушку вином — это ещё ничего не значит. Да и парни опасными бывают, вообще-то! Но, учитывая обстоятельства, я думаю, что всё будет в порядке. Но ты всё равно звони мне, если вдруг что! Я бы позвала вас вместе с нами, но у нас поездка только для двоих, — так объяснила ей тогда подруга, подмигнув.

Кадзуха поставил два бокала, что держал до этого в руке, на стол. Среди роя искромётных мыслей он зацепился за одну, казалось бы, такую простую и в то же время гениальную. И наконец лыбнулся, взглянув на неё.

— Можно на «ты»?

— Конечно, — выдохнула Люмин облегчённо. Эти слова мгновенно развеяли ощущение неловкости. — К тому же, мы ведь ровесники.

— Да, похоже, — обрадовался он её улыбке, разливая вино по бокалам. — Мне двадцать.

— Да? Я немного старше.

И тогда Кадзуха понял, что не хочет садиться в кресло напротив. Он хочет сесть рядом с ней на этот мягкий красный диван.

«Рассвет» оказался сладким на вкус. И первый звон бокалов посвящался их случайному знакомству. Шаг за шагом, слово за слово, и они расслабились под успокаивающие тихие нотки блюза под светом зажженных электрических подсвечников.

Тогда она вдруг предложила задавать друг другу по очереди самые разные вопросы. Решив, что не будет заставлять её отвечать о расставании, он, наконец, выкинул эти навязчивые мысли из головы. Ведь существует ещё множество фактов, что он хочет о ней узнать.

Кадзуха узнал (он догадывался!), что она учится на дизайнера интерьера. Так узнала Люмин, что он изучает в университете иностранные языки.

— Я был один в семье. А у тебя кто-то есть?

— Ага, брат, мы близнецы. Он безумный зануда, но я всё равно его люблю.

Он узнал, что Люмин особенно нравится белый цвет. Она узнала, что Кадзуха любит красный.

— Знаешь, на самом деле чёрный — не в моём стиле. Просто я хотела поэкспериментировать, понимаешь меня? — взглянула она на него, сидящего рядом, отпивающего маленький глоток красного вина.

— Ага. Понимаю, — долил Кадзуха вино ей и себе.

— В то же время, мне безумно нравится это платье. Так непривычно видеть себя в новом образе.

— А мне безумно нравится видеть тебя в нём, — вино быстро разливалось по венам, и тогда он понял, что вдруг вслух подумал о чём-то, когда заставил её немного смутиться, отблагодарив его за комплимент.

Кадзуха узнал, что она мечтает побывать в Монштадте. Люмин узнала, что он ходил в поход на Заснеженный пик.

— Тебе, наверное, проще сказать, где ты не был.

— Нет, неправда, — признавался он, с каждой секундой чувствуя себя уверенней и счастливей в её компании. — На самом деле, я много где хотел бы побывать. Но всё равно я хочу в первую очередь отправиться в путешествие туда, где не был уже очень давно.

— Ты про Инадзуму? Ты же оттуда, верно?

Кивок, краткий шумный вздох. Люмин почувствовала, как за него взволновалось сердце. Она читала о том, что там произошло.

Она медленно положила ладонь на его руку.

— Расскажи мне.

И Кадзуха доверился ей. Он поделился не историей, которую все итак знали. А чувствами того, что ему пришлось пережить. Кадзуха поведал о том, как стража ворвалась в их дом. Как торопливо попрощался с отцом, как с матерью скрылся на лодке под покровом ночи к острову Рито, и как они пересекли океан на грузовом корабле.

Это далеко не самые счастливые воспоминания. И, возможно, не стоило рассказывать ей об этом на первом свидании. Но тогда она бы не решилась вдруг положить голову на его плечо, сдержав порыв заключить его в объятия и замолкая после его истории на пару минут. А он не решился бы коснуться носом её мягких волос.

— Я не понимаю, правильно ли поступаю, проводя время сейчас с тобой, — вдруг призналась Люмин, тут же зардевшись. — И я... не могу жить моментом, я не могу наслаждаться чем-то по-настоящему, зная, что вскоре всё закончится. Поэтому не мог бы ты сразу сказать мне, если считаешь меня странной? — говорить о чём-то личном — не в её стиле. Но она твёрдо решила, что старые вредные привычки настало время бросать. Однако, это трудно. И ужасно неловко. Так что она рассказала о своих чувствах так, чтобы он не видел её лица.

Кадзуха хотел бы посмотреть на неё и увидеть, правда ли она выглядела такой взволнованной, как звучал её голос, но она всё ещё доверительно облокачивалась на него. И тогда он достал из кармана красной толстовки свой смартфон и дал его ей.

— Включай, — прищурился он, улыбаясь.

И, не понимая, что это должно значить, она взяла его и разблокировала экран взмахом пальца.

— Да ты сталкер! — засмеялась она, забыв о смущении, добавляя себя в друзья. Люмин начала рассказывать, как и когда сделала каждую фотографию. Вот — божья коровка приземлилась на её ладонь. А это маленький гриб, выросший на поляне возле дверей её университета. Собака породы хаски перебегает мост, желая как можно скорее добраться до любимого хозяина. Её брат, так похожий на неё, корчит вместе с ней рожи. И Кадзуха не мог не отметить, какими качественными и прелестными оказались эти снимки.

И вдруг он почувствовал, что её кожа холодная, когда случайно её коснулся, беря смартфон у неё из рук. И вспомнил, что в ресторане имеются разноцветные пледы, которые всегда заботливо выдавались замерзающим гостям «Вина и охотника». Именно поэтому он проникновенно спросил.

— Тебе холодно?

И тогда Кадзуха узнал, что Люмин любит завернуться в плед и пить согревающий кофе или какао с маленькими зефирками. Она узнала, что он хочет жить в доме с задним двориком и садом.

— У моих родителей есть огород, так что я тебя понимаю: я с детства привыкла ко вкусу домашних ягод, — она снова села ровно, немного вполоборота к нему, плотнее закутавшись в белый плед.

— Читаешь мои мысли.

— А ещё я читаю энциклопедии. Признаться, я тоже зануда, как и мой брат. И снова упомяну, что всё равно люблю его.

— Часто вы видитесь? — усмехнулся он, отмечая, что, похоже, для неё важно беречь семейные узы.

— Нет, он уехал жить в Монштадт. Я поэтому так туда и рвусь. Если говорить честно, я безумно скучаю по нему, — Люмин решила, что хочет рассказать Кадзухе о том, что чувствует. Отпив из бокала, она продолжила. — Я понимала, он не будет со мной вечно. И я мечтаю о том, чтобы рядом со мной вновь был кто-то, кто на меня так похож. Я делила с Итэром цели, интересы, лучшие моменты в жизни и мечты, пока он не нашел любовь всей своей жизни. Я хочу найти в этом огромном мире человека, для которого я буду такой же важной частью, как и жена для моего безумно везучего брата. Поэтому я и рассталась с Тартальей.

Кадзуха хотел бы найти для неё нужные слова. И тогда она добавила, чуть вздохнув.

— Тяжело, когда ты один. Но вместе добиваться общих целей гораздо легче. Ведь так мечты достигаются в два раза быстрее.

— Я сейчас безумно с тобой согласен.

И это Люмин стала той, кто нашёл важные слова для них обоих. Чуть задумались ненадолго они оба, пока вдруг не прозвучал один знакомый тихий голос.

— Я хочу есть, — наклонив голову, немного пьяными, слегка прикрытыми глазами она посмотрела в его. Впрочем, в этих словах не было второго, глубинного смысла. Это доказывал вновь проснувшийся кит в её животе.

— Чёрт, я сейчас придумаю, что можно сделать.

Вдруг показалось, что это задача мировой важности. Он усиленно искал решение, зная, что магазины кругом закрыты, а продукты ресторана брать категорически нельзя, да он бы и не смог, учитывая, что ключи от холодильника не у него. Люмин же наблюдала за его задумчивым взглядом и красной прядью, которую вдруг так сильно захотелось заправить ему за ухо.

Но у Кадзухи имелись ключи от комнаты отдыха и гримёрки для специальных гостей. И тогда он вспомнил кое-что.

— Любишь наполеон? — ведь сладкое — первая скорая помощь при душевных травмах.

Её глаза заискрились, когда она увидела лакомый кусочек торта, когда он вскоре вернулся, официально представляя ей долгожданный десерт.

— А тебе? — вдруг она поняла, что кусочек всего один.

— Я не буду.

— Не будешь или не хочешь?

— Хочу отметить, что у тебя особый талант задавать вопросы, — улыбнулся он шире, присаживаясь рядом. — Если честно, я мечтал о наполеоне с самого утра. Коллега вот угостила меня.

В какой раз за сегодняшний день она посчитала его слишком милым и добрым? Люмин уже сбилась со счёта.

— Так и быть, — взяла она десертную ложку. — Угощу тебя кусочком. Маленьким.

— Маленьким? Режешь меня без ножа, — прищурился Кадзуха, посчитав, что они играют в гляделки.

— Да. Моё благородство не знает границ, — ехидно ухмыльнулась Люмин и на секунду замешкалась, когда он вдруг пододвинул блюдце с наполеоном к себе. — Молодой человек, верните, откуда взяли, и никто не пострадает.

Вино и компания друг друга были так приятны им обоим, и потому они потеряли счёт времени. Пока в какой-то момент они не обнаружили, что «Рассвет» закончился.

— Это было безумно вкусно. Спасибо, — и тогда она вспомнила, что в прошлый раз хотела сказать ему что-то ещё. Но теперь он сидел совсем близко, так что, наверное, стоит выразить свою благодарность не словами?

В тот момент Кадзуха почувствовал, что всё делал верно. Те дурацкие правила устарели. Их просто-напросто необходимо нарушать. А следовать за зовом сердца бывает куда правильнее, чем плану, который так тщательно строил. Прикрыв глаза, Кадзуха хотел сосредоточиться на этом чувстве. На том, как она чуть задержалась губами на его щеке, оставляя на ней красный след.

— Всегда пожалуйста, — мило улыбнулся Кадзуха. А следом и она.

После она протяжно зевнула. А следом и он.

— Да, пора по домам, — повторил он за ней, тоже открывая приложение такси. — Где живешь, кстати?

— Я пока что перебралась к родителям в Лухуа. А ты?

— В корабельном районе. Противоположная сторона.

— Как быстро прошло время, да?

— Это правда. Время неумолимо, — он не мог не согласиться. Казалось, будто они просидели одни в этом просторном изысканном ресторане не несколько часов, а одно мгновение. И он, чёрт побери, так не хотел с ней сейчас расставаться. Но время и накатившая сонливость подсказывали, что было уже слишком поздно.

— Люмин, — с надеждой в глазах спросил Кадзуха, отрываясь от телефона и чуть повернувшись к ней. — Как на счёт второго свидания?

— Конечно, — обрадовалась Люмин, повернувшись тоже. — Я ведь ещё столько всего у тебя не спросила. Кстати! Я же хотела задать тебе один вопрос, и он, я клянусь, невероятно важный. Смертельно важный.

— Я весь внимание, — неосознанно он положил ладонь на её и чуть наклонился. Ему стало безумно интересно, о чём она говорит. Если она не задаст этот вопрос, Кадзуха уверен, что умрёт прямо на месте.

— У тебя есть домашние животные?

В мгновение ока его лицо побледнело, а сердце ускорило ход.

— Боже мой. Меня сожрут с потрохами.

— Ого, кто этот монстр?

— Тофу! Он же голодный там ждёт меня, — им завладела алкогольная паника. И, похоже, заразиться ею можно дыхательным путём.

— Боже, это ужасно! Ты забыл покормить его! А кого?

— Кота! — он нервно сжал свои волосы.

— Это безумие, он сожрёт тебя с потрохами! — схватила она его за предплечье.

— Да! Мне нужно к нему, срочно. Чёрт, прости, Люмин, я побежал, — тогда, не думая больше ни о чём, Кадзуха резко встал и устремился к выходу.

— Побежал? — осознание пришло не сразу. — Погоди, Кадзуха, стой! — он заставил себя остановиться, услышав просьбу Люмин. И она торопливо зашагала к нему, а он повернулся, встречая её взволнованный взгляд.

— Как ты побежишь? Мы же в центре, бежать долго, а на улице мороз! Ты умрёшь так, — и он отметил что она ужасно права. И что когда Люмин вот так стоит рядом с ним на каблуках, то, кажется, равняется с ним по росту.

— Прости, — неожиданно печально вздохнул Кадзуха.— Я не высокий.

— Чего? — в недоумении спросила Люмин. — У тебя отличный рост.

— Не вижу плюсов. Вот тебе нужно будет достать что-то с верхней полки, а я…

— Глупости, — перебила она, опустив руку на его плечо. — Я просто возьму стул. К тому же, если мне захочется тебя поцеловать, мне не нужно будет надевать эти ужасно неудобные каблуки или стоять на носочках.

— И правда… — медленно заключал он. — Это огромный плюс, который я даже не замечал.

Если всегда делать всё правильно, жить становится невообразимо скучно.

Именно поэтому Кадзуха встал ближе и заботливо коснулся её руки, что лежала на его плече. Потому что иногда ошибки приводят к невероятно счастливому финалу. Так подумал он про себя, неспешно и трепетно касаясь губами краешка её рта. Так подумала и она, очаровательно краснея и прикрывая глаза.

Коснувшись кончика её носа своим, его тёплые пальцы сплелись с холодными её, делясь жаром, что так долго копился внутри. Кадзуха знал: его сердце готово пропустить удар, только если время решит снова остановиться для него. И оно любезно сделало это, когда он вовлёк её в нежный поцелуй, а она заправила за ухо одну его непослушную прядь. С каждым тёплым прикосновением, полным влечения, всё больше кружилась голова. Сладкий момент, пропитавшийся вишнёвым вкусом, неспешно и аккуратно, слой за слоем оставлял красный след. На миг оставив её губы и шумно вздохнув, он был намерен повторить поцелуй с куда большей смелостью.

Пока она не вспомнила.

— А почему, — полушёпотом спросила Люмин, запинаясь, — ты назвал его Тофу?

— Тофу!

Тогда Кадзуха вспомнил, что ему нужно прибрать за столиком, где они сидели, закрыть ресторан и вызвать такси.

Вскоре, выйдя из заведения, он закрыл тяжёлую дверь на ключ, а после взял ее за руку, чтобы Люмин вдруг не поскользнулась на замёрзшем снеге. И подумал, что не будет её отпускать.

Эта ночь была невероятно звездной. В шумном мегаполисе так непривычно тихо. И лишь сверкающие далёкие звезды и шум работающих уличных фонарей напоминали, что время всё ещё идёт. Двое ждали такси, окунувшись в свои мысли. Пока Кадзуха вдруг не спросил.

— Прозвучит безумно, наверное, но… Как думаешь, брать выходной специально для того, чтобы провести время со своим котом, это не странно?

— Не странно… — слегка удивлённо приглянулась она к нему.

И тогда приехало такси Люмин.

— Напишешь потом, как там дела с Тофу? — расположилась она на сидении.

— Обязательно, — попрощался он с ней, закрыв дверь машины.

Он же продолжал ждать своё такси. Отрезвляющий морозный ветер быстро избавил его от остатков алкоголя и сонливости. Задумавшись над чем-то, он надел большие красные наушники и включил песню, что вдруг появилась в его рекомендациях.

♪ ♫ ♪ «Перемотка — Встречная»

* * *

Тофу — голубоглазый кот Кадзухи с белой и пушистой шёрсткой — любит, когда его гладят, и спать у Кадзухи под боком.

Каждый вечер Тофу, когда Кадзуха был не дома, шкрябал старую деревянную дверь со множеством отметин, оставленных его острыми когтями. Белый кот не понимает, куда и почему так надолго всегда уходит его хозяин. Конечно, будучи взрослым самостоятельным котиком, у него всегда имеется множество дел: наматывать круги по его маленькой студии, попрыгать по тумбочкам и полкам, поспать, полежать на подоконнике, ловя первые солнечные лучи, потрогать зелёные листики этих странных растений.

Но всё же как было бы здорово почаще играть с рукой Кадзухи, которая так щекочет его мягкий животик. Так и хочется укусить эти тонкие пальцы. Тофу чуть заиграется и снова его поцарапает, о чём сразу же пожалеет, и, извиняясь, лизнёт больное место шершавым розовым языком. Кадзуха, конечно, обязательно простит его, почесав за ушком.

Тофу всегда встречал его поздним вечером у двери, радостно приветствуя хозяина приятным мурчанием. Кадзуха всегда опускался на корточки, брал его на руки и тёрся лбом о его, ощущая счастье этого домашнего уютного момента.

В тот день он всё ещё не спал, свернувшись неподалёку от двери калачиком, вслушиваясь в самые тихие неуловимые звуки, чтобы не пропустить ненароком мимо острых ушей шум знакомого топота у двери с той стороны. Впрочем, может, стоило уже заснуть. Кадзуха имеет свойство задерживаться на работе. Но встречать его каждый вечер ласковыми объятиями — важнейшая задача каждого дня Тофу. Он не будет спать. Даже не думайте.

Вот только громкие соседи, чёрт побери, мешали ему вслушиваться в привычную ночную тишину. Конец пятницы и начало выходных, похоже, кто-то решил отметить вечеринкой, да ещё и с музыкой, от которой у него шерсть становилась дыбом. Настоящий кошачий кошмар.

Когда звуки адской музыки стихли, Тофу непривычно зевнул. Глаза слипались, тело становилось тяжёлым. Похоже, он не дождётся его сегодня.

Уже почти сдавшись в объятия сна, его ухо вдруг дёрнулось в сторону двери. Большие глаза мгновенно стали чёрными. Тело — лёгким, а лапы — сильными. Одним прыжком оказавшись у двери и громко замяукав, он яростно начал царапать её.

«Явился».

Но это был не Кадзуха. Ведь знакомый звук стал быстро удаляться куда-то наверх и вскоре стих совсем. И это стало последней каплей для Тофу.

Испытав невероятное нервное потрясение, белый кот развернулся и забежал на месте, дрифтуя по скользкому ламинату когтями. Быстро оказавшись у любимого подоконника, он отчаянно запрыгнул на него, неуклюже роняя милый белый горшок с цветами. Или он сделал это специально? Тофу безразлично посмотрел вниз на белые осколки и рассыпавшуюся по всей комнате землю. Он потянулся и посмотрел в окно, изучающим взглядом всматриваясь в светящиеся квадратики соседних домов.

* * *

— Прости, дружище, — нежно гладил его Кадзуха, когда Тофу наслаждался долгожданным лакомством. — Впредь я буду внимательнее к тебе. Обещаю.

Собирая осколки, он думал о дне, что оставил ему такие яркие воспоминания. О том, как не хочет терять то, что возникло между ним и Люмин. Вряд ли она будет ждать полгода или даже две недели, пока он разберётся с работой и учёбой. Он всем сердцем желал, чтобы этот вечер был не только интересной историей его жизни, но и стал началом чего-то большего.

И тогда его сердце наконец заговорило с ним, не делая намёков. То, чего он так желал, показалось вдруг таким близким. Или оно всегда было рядом? И имело пушистую белоснежную шёрстку. Он уже даже не помнит, кормил ли с утра Тофу.

Даже у котов может лопнуть терпение. Так подумал Кадзуха, когда порезался об очередной осколок белого горшка.

А ещё Тома. Аяка. Сколько раз он отказывался от совместных встреч, вечеринок, простых прогулок и походов в гости? Он не знает, потому что сбился со счёта.

Он просто разобьет Люмин сердце, как разбивает сердца своих самых близких. Так он думал, смотря на своё отражение в зеркале, замечая красные отпечатки на губах и щеке.

Щемящее чувство возникло на самом краю осознания. Ведь у него никогда не было времени. Он сам себя в этом убедил. Так решил провести свою юность именно он.

Именно сейчас он осознал, что всё это время собственноручно выбирал для себя одиночество.

— Привет снова, Люмин, — захотел он оставить ей голосовое сообщение, и, слегка нервничая, поинтересовался. — Ты ведь уже дома? — заметил он её появившийся «онлайн» и немного запнулся.

— В общем, я надеюсь, что это так, и ты уже греешься под любимым и тёплым белым пледом. И, как обещал, докладываю о Тофу — моём невероятно милом белом коте: он жив и, похоже, здоров и счастлив, — мягко улыбнулся Кадзуха, поглаживая Тофу, всё ещё располагавшегося на подоконнике. — Он объелся и теперь обворожительно мурчит. И ещё я хочу спросить тебя кое о чём. Очень.

Кадзуха сделал небольшую паузу, набрав в лёгкие свежего морозного воздуха.

— Куда хочешь пойти на наше второе свидание?