Свет во тьме и тьма во свете (гет)

— И более мне добавить нечего.

Закончив свою речь, Хэйрон обратился к массивным часам, умостившимся в углу. Те настойчиво твердили, что пора выдвигаться. Сын Света покинул укромный уголок и направился к своему самому нелюбимому полю брани. Он многое сделал, чтобы встретить его во всеоружии — даже променял свой обыденный туалет на более солидный и отвечающий случаю — но к таким баталиям невозможно быть полностью готовым, как ни старайся. Рыцарь знал это.

Зал Света встретил его легоньким холодком, даже стражники у дверей казались более угрюмыми и менее почтительными. Войдя, слуга Ордена приклонил голову, выражая почтение и доверие Совету, к какому бы решению он не пришел. Зал выжидающе молчал, однако Хэйрон и сам знал, что должен делать. Намерено укорачивая шаг, он подошел к специально отведенной кафедры в центре помещения и обвел присутствующих взглядом. Два круга высших чинов Ордена нависали над ним, словно занесенный нож убийцы. Но в действительности все было даже хуже: с убийцей ты можешь драться как заблагорассудиться, здесь же тебе дозволено лишь уклоняться, и то аккуратно, так чтобы оппонент ненароком не расшиб себе лоб об стену.

Хэйрон прикрыл глаза в ожидании начала. Это собрание столько раз откладывалось и переносилось, что рыцарь уже начал сомневаться, что оно вообще будет. Вернее, ему хотелось в этом сомневаться. Все это время господы были заняты обсуждением иных, более важных тем, с недавних пор Хэйрон понял, каких именно. Но сегодня, случайно или нет, в их графике оказался свободный часок.

— Рыцарь Хэйрон, — нарушил молчание размеренный голос.

Воитель поднял глаза на взявшего слово. Это был Лакроу.

— Объясните нам, с какой целью вы отправились в Гостон?

«Первое правило: не спеши с ответом, выжди несколько секунд», — повторил про себя Хэйрон, пока его губы выговаривали заученную фразу. — Для борьбы с тварями Некроса, Милорд!

— Вы отправились по своей воле или по указанию?

— По своей, Милорд!

— Были ли на тот момент у вас какие-либо доверения, выданные Советом?

— Нет, мой Лорд.

Он держался спокойно и уверено, "осознавая собственную правоту", как то и положено. Главное в этом осознании не переступить за невидимую черту, разделяющую похвальное от вызывающего. К сожалению, для обладателя репутации вольно-не-только-думца эта грань оказывалась весьма размытой.

— Как рыцарь вы имели право покинуть крепость и направиться куда угодно, — поднялся другой обитатель верхнего яруса, — но вы же отправились не на своих двоих? Вы воспользовались возничьей службой.

Это было самое острое место слушания, чье успешное либо неуспешное минование, по сути, определяло вердикт. Пресловутый экипаж — единственный аспект, в котором он самым что ни на сеть явным образом нарушил порядки Ордена.

— Рыцарь Хэйрон, вы признаете, что для достижения своих целей воспользовались экипажем Ордена? — вновь перенял инициативу Лакроу.

Вопрос, конечно, был совершенно формальный. Хэйрон мог лишь догадываться, был ли такой поэтапный стиль просто привычнее старику, или он таким размеренным движением стремился немного снизить остроту момента. Герой переступил с ноги на ногу, после чего дал закономерный ответ:

— Да, Милорд!

-То есть вы сочли, что так как ваш первоочередной долг — искоренение зла, то вам не требуется формальное разрешение Совета его исполнять, и ради его исполнения вы вправе использовать служебный экипаж, я правильно вас понимаю? — раздался еще один голос.

Это был ловко брошенный капкан: всего одно слово, и о лояльности Совета можно было забыть. К счастью, Хэйрон был готов к подобному подвоху.

— Мой Лорд, действительно мой долг — искоренение зла, — «Никогда не отвечай «Нет» когда высказывается личное мнение», — твердило второе правило. — Но это мой долг не как воина, а как слуги Ордена, наравне со всеми. Все мы по-разному вносим вклад в общее дело. И я бы никогда не посмел взять на себя большую роль, чем действительно играю.

Лакроу сопроводил его речь еле различимым одобрительным кивком. Сам же рыцарь встал в "положение ожидания", приподняв голову. Он ответил на прямой вопрос, дальнейшее словоизречение было излишним. Чем больше слов ты скажешь, тем больше поле для вопросов. Это было третье негласное правило правильного ответа.

— Однако вы присутствовали при обсуждении гостонского вопроса, выразили желание участвовать в походе, и вам не было дано на это разрешения.

Хэйрон выдержал положенную паузу и открыл было рот для ответа, но его опередили:

— Должен заметить, что не было и запрета, по сути, этот вопрос так и не был рассмотрен.

Рыцарь повернул голову к нежданному заступнику. Совершенно незнакомое лицо.

— Это лишь пустая формальность, не способная служить оправданием. Для использования служебного экипажа требуется разрешение, а не отсутствие запрета!

— Вы, бесспорно правы, — подключился еще один советник, — однако мы не можем осуждать рыцаря за невыполнение распоряжения, которого не было!

Хэйрон только и успевал ловить глазами лица все возникающих участников диспута. Он много работал над тем, чтобы заготовить ответ на любой возможный вопрос, но сейчас оказался не у дел, чувствуя себя скорее зрителем, чем действующим лицом. Что ж, это был явно не тот случая, когда рыцарь рвался к ведущей роли.

— Это ярко выраженное самоволие, демонстрирующее пренебрежение мнением Совета! Если вы помните, когда достопочтенный рыцарь Хэйрон изъявил желание присоединиться к спасанию Гостона, лорд Кларай дал понять, что это нежелательный ход!

Хэйрон покосился в сторону Кларая. Величественно занимая кресло председателя, тот сохранял невозмутимость и "беспристрастное молчание", уделяя больше внимания происходящему в Совете, чем виновнику торжества. Его молчание тревожило рыцаря куда больше, чем предполагавшаяся канонада. Казалось бы, теперь, после упоминания его имени, первый чин Ордена не может остаться безучастным, однако он продолжал хранить статус наблюдателя.

— Я разделяю вашу позицию о недопустимости самовольного использования имущества Ордена, но призываю не драматизировать ситуацию: поступок Хэйрона не повлек и не мог повлечь никаких последствий, кроме, разумеется, гибели самого рыцаря.

— Это так, но в этом эпизоде важны не материальные последствия, а его этическая подоплека. Это немыслимо, чтобы рыцарь чувствовал себя в праве без санкции Совета, не имея доверения, распоряжаться всем, чем заблагорассудится, руководствуясь исключительно личными мотивами!

— Лорд Бенефис, я думаю, мы должны сначала прояснить такой аспект, как "имел или не имел доверение", — молодой демилорд с голубыми глазами поднялся со своего кресла и обратил взор к безмолвствующему ответчику.

Хэйрон пересек взгляд Фракона. На лице советника не отражалось ничего, словно бы это и не Фракон, а его некий близнец. И это при том, что наверняка весь Совет был осведомлен об их дружбе. Видать таковы законы этого иллюзорного мира. Хэйрон в очередной раз убедился, что политика — совсем чуждый ему конек. А ведь многие "знатоки жизни" еще выражаются в стиле: "языком трепать, это тебе не мечом махать!"

— Рыцарь Хэйрон, — вновь зазвучал голос Лакроу, — когда вы отправлялись в Гостон, были ли на вас невыполненные доверения?

Слуга Совета обвел глазами два ряда кресел, делая задержку чуть дольше обычной.

— Да, Милорд! За день до этого Мастер Сферус велел мне уничтожить Демона, следы которого он почувствовал в Великой Сфере. Я подумал, что пока у меня есть доверение, я имею право пользоваться службами Ордена. Приношу свои извинения за эту ошибку.

После сказанного Хэйрон виновато поклонился. В зале ненадолго воцарилась тишина. Но именно ненадолго. Спустя несколько секунд лорды вновь принялись один за другим вскакивать со своих мест, затягиваясь в водоворот дискуссии и оставляя воина наедине с самим собой. Хэйрону уже начинало казаться, что дойдет до того, что лесом будет стоять весь Совет, ну за исключением, разве что, Кларая. Однако сей картине воображения не суждено было воплотиться в жизнь:

— Предлагаю перейти к заключению, — наконец подключился председатель.

Все стоявшие молча опустились на сидения, предоставляя слово лидеру Ордена. Сам же Кларай, пользуясь статусом замещающего Мастера, остался сидеть.

— В действиях рыцаря Хэйрона нет ни преступного, ни противоправного, однако есть осудительное. Он дважды допустил легкомыслие: первый раз, когда не уведомил Совет о своих намерениях, и второй — когда самовольно обратился к возничьей службе. Нельзя так же забывать, что Хэйрон является первым рыцарем Ордена и должен служить образцом для всех прочих воинов, — Кларай наконец оторвался от созерцания Совета и спустил взгляд к обвиняемому. — Что может быть простительно рядовому солдату, то непростительно рыцарю, тем более первому. Исходя из сказанного предлагаю объявить рыцарю Хэйрону строгий выговор и привлечь к дисциплинарному взысканию. Есть возражения или встречные предложения?

Кларай закрыл глаза выжидая, не прозвучит ли еще чей-нибудь голос.

— Вы свободны, — заключил он.

Воин еще раз поклонился Совету, после чего вышел прочь.

— Ну что? — осведомилась Кассандра, едва первый рыцарь появился в родных просторах.

— Нормально, — отмахнулся Хэйрон, — наказали, но формально.

— Ого, старина Кларай, видать, был в хорошем расположении духа.

— Не он один, это и сыграло решающую роль.

Кассандра подошла в плотную к мужчине и принялась истязать его наряд взглядом.

— Так значит ты зря пошел на такие жертвы? — подвела итог девушка, покачав головой. — Я и не знала, что у тебя есть нечто подобное.

— На самом деле я тоже не знал, — он расстегнул верхнюю пуговицу.

— Ну и куда теперь? Не хочешь ли смыть запах этого великосветского наряда благородным рыцарским потом?

Герой улыбнулся.

— Не дурно бы…

— Вот и славно!

Кассандра хлопнула его по плечу, и они вместе двинулись в путь. В последнее время поведение рыцарши беспокоило Хэйрона: она стала нервной и агрессивной, даже по меркам себя самой. В своем обыкновении она не делилась переживаниями с кем бы то ни было. Хэйрон, конечно, мог догадываться, чем вызваны эти перемены, но ничего не мог с этим поделать. Кассандра была не из тех, кто легко впускает в себя посторонних и выпускает проблемы через чей-то рукав. И эта закрытость сейчас не играла ей на пользу, грозя большими бедами и ей самой, и окружающим.

Сейчас же воительница вела себя вполне привычно, чему Хэйрон был очень рад. Он надеялся, что разминка на заднем дворе позволит закрепить результат, да и прошедшее заседание поскорей оставить в прошлом тоже было в самый раз. Но внезапно раздавшийся голос разрушил его идиллию.

— Первый рыцарь Хэйрон! Сэр!

Рыцари обернулись. Через длинный коридор к ним бежал легионер Ордена с какой-то бумажкой в руке.

— Сэр, вам письмо! — поспешил оттараторить юноша, едва достигнув "сэра" и даже не переведя дух, отчего его речь превратилась бубнение.

— Письмо? — нельзя сказать, чтобы обрадовался Хэйрон. — Кто передал?

Солдат услужливо поклонился, передавая конверт, и заплыл розовыми красками — видимо, он впервые контактировал с таким "высоким чином".

— Передал какой-то мальчишка, сэр! — выпрямившись уведомил доставитель, — Сказал, некий "дядя" ему поручил. Можете удостовериться — конверт совершенно цел!

Хэйрон по-доброму усмехнулся, извлекая бумагу. Но едва его глаза опустились на послание, усмешка сошла с его губ.

— Что такое? — недовольно поинтересовалась Кассандра, заметив его перемену.

— Фейтер, — процедил сквозь зубы рыцарь. — Прости, Кассандра, но похоже на сегодня я еще не назаседался…

Мой дорогой Хэйрон!

Спешу тебя заверить, что у нас все хорошо. Сферус обжился, не предъявляет никаких претензий и вообще, по-видимому, не жалеет, что покинул ваше белокаменное уныние. Я же, в свою очередь, наслаждаюсь общением с мудрым человеком. Каждый день он мне рассказывает какую-нибудь историю. В награду за то я предложил ему сделаться еще мудрее — питаться исключительно человечьими мозгами. Он почему-то отказался, по крайней мере пока.

Вот только ты нас совсем забросил, а вместо этого шастаешь по каким-то всеми забытым гробницам и собираешь все, что еще не унесли. Вот ведь какая жалость, Сферус как раз про одну из них мне историю рассказывал, и она показалась мне крайне интересной. Ну ты знаешь, про браслет, хранящийся в гробу. Будь другом, принеси его в пятницу к месту, указанному на карте. Это близ Крестефера. Тогда я отпущу Сферуса к вам погостить, ну если он, конечно согласиться.

С наилучшими пожеланиями и ожиданиями. Фейтер.

— Променять Мастера на украшение? — седой лорд недоверчиво нахмурился. — И после того, как он пять раз отклонял наши предложения о переговорах?

Хэйрон не стал отвечать на вопрос, в общем-то, не к нему направленный. Он сложил только что прочитанное послание и уставился в пол. Лицо его горело от прихлынувшей крови. Уже было позабытая ярость, помноженная на длительный период безделья, требовала от него действий. Но рассудок справедливо вопрошал: каких действий? Этот конфликт кипящего котла и закрытой крышки раскалял рыцаря до красна, как внутренне, так и снаружи.

— На мой взгляд, больше интереса представляет то, что девелета направили послание лично Хэйрону, а не Ордену, — высказался Фракон.

Первый рыцарь поднял голову и обнаружил себя в центре внимания.

— Вы имеете представление, о каком браслете идет речь, рыцарь Хэйрон?

— Да, Милорд! В Гостоне, когда Мастера уводили, он упомянул одну гробницу. После я нашел ее, и там действительно был какой-то браслет.

Хэйрон кратко пересказал предысторию и постысторию своего похода к гробнице Скорби.

— Вы поступили мудро, немедленно сообщив Совету о письме, — одобрительно заключил Лакроу.

Хэйрон лишь пожал плечами, мысленно, разумеется. Другого варианта он и не рассматривал, и не потому, что страшился нового, без сомнения, более жесткого наказания. Просто он не сомневался, что Фейтер собирается его надуть. Все эти процедуры обмена и торгов тоже относились к области политики, так пускай политики их и обустраивают. В данный момент его устраивала роль скромного курьера.

— Но было бы еще мудрее, — заметил Кларай, не вставая с кресла, — если бы вы уведомили нас о своей находке в тот же день.

Сложно сказать, простое замечание или укор вложил в эти слова великий лорд. Как сказали бы знающие люди, его тон был "обыденно тверд". Хэйрон же мог лишь видеть, что взгляд Кларая устремлен не на его персону, а на лидера оппозиции.

— Не зависимо от дальнейших действий надо выяснить, что заключено в этом браслете, и как Фейтер может его использовать. Он мог потребовать за Мастера практически все, что угодно. Неспроста он положил глаз именно на него, — председатель взял паузу, что обычно предвещало вынесение решения. — Лорд Лакроу, вы можете оказать нам такую услугу?

Старец встал в своей неторопливой манере и в ней же кивнул.

— Благодарю. Мы же тем временем начнем обсуждение дальнейших действий.

Лакроу медленно сошел с верхнего ложа и проследовал к выходу, рукою приглашая Хэйрона проследовать за ним.

— Ты ведь уже имел радость видеть Великую Сферу? — уточнил Лакроу, покуда сеть узких по дворцовым меркам коридоров вела их к сердцу замка.

— Да. Пару раз Мастер Сферус водил меня к ней.

— Вы были с ним близки, — кивнул почтенный лорд.

— А вы не переживаете, что Совет обсуждает предложение Фейтера без вас? — воспользовался своей очередью задать вопрос воин.

Элегантный старец улыбнулся.

— Мои сторонники — не безмолвное стадо, что дремлет в отсутствии пастуха. К тому же, итоговое решение будет выноситься на полном собрании. Доверься Совету. Он примет правильное решение.

Хейрон промолчал. Его вопрос был продиктован скорее интересом, нежели тревогой.

— Кларай просил меня не с целью отлучения от заседания, — добавил член Капитула Веры, когда в конце очередного прохода показались массивные расписанные двери.

Лакроу плавно провел рукою вдоль щели меж дверных створок, открывая магический замок. Двери послушно отворились, и советник прошел внутрь, Хэйрон последовал за ним.

— Обращение Мастера Сферуса со Сферой не знает себе равных, ни сегодня, ни до сего. Однако, его нет, — продолжил седой лорд, оказавшись по ту сторону входа. — Я второй после него в деле черпания знаний из Великой Сферы. Этот аспект один из столпов, поддерживавших меня в ранге претендента на титул замещающего Мастера.

Вытянутые по струнке стражники, едва посетители вошли внутрь, отбросили все предписания и практически одновременно заглянули внутрь, и не отводили взгляда, покуда двери не захлопнулись. Хэйрон мог их понять. К охране Сферы допускают только самых достойных и проверенных стражников. Но сколько бы лет веры и правды они не отдали, они могли лицезреть святыню лишь в такие редкие моменты.

А посмотреть было на что. Хранилище Великой Сферы представляло собой самое причудливое помещение дворца. Вмещая в себя величайшее достояние Ордена, оно само замыкалось в сферу, в центре которой находился высокий пьедестал, на коем и располагалась великая святыня. К пьедесталу вел широкий помост, центр которого занимало каменное ложе. Помост — единственный элемент Зала, предназначенный для человеческих ног, тем не менее он занимал не более половины площади Зала. Все же прочее пространство отдавалось в попечительство пустоте.

Зал Сферы был единственным помещением, которое подверглось перестройки с момента основания цитадели, ведь тогда Орден еще не располагал своим величайшим сокровищем, а предвидеть его появление гениальный архитектор не мог, сколь бы гениальным он не был. Собственно, Хэйрон и сейчас не мог понять, с чего вдруг понадобилась шарообразная комната. Знающие вроде как говорят, что такая форма Зала гармонирует со Сферой, создавая для нее меньше препятствий. Но если Сфера пронизывает весь обозримый мир, то как какие-то стены вообще могут быть для нее препятствием?

При появление высоких гостей монахи, обслуживающие Зал, склонили головы.

— Здравствуйте, Милорд, — обратился старший из них к Лакроу, — должны ли мы начать подготовку к ритуалу?

— Да, — кивнул лорд и обратился к спутнику — Рыцарь Хэйрон, сообщите служителям, где находиться интересный нам браслет.

— Пожалуй легче мне самому сходить… — пожал плечами воин.

— Не стоит. Все равно кому-то придется отправиться с вами, чтобы открыть дверь.

К герою подошел молодой адепт. Хэйрон поведал ему, как найти его комнату, в каком углу искать и, собственно, что искать. Служитель еще раз поклонился и вышел прочь. Лакроу же занял место подле Сферы, выполняя плавные махи руками, чье предназначение было для рыцаря не понятным.

Происхождение Великой Сферы было неизвестным. Когда-то давно, когда Орден был еще молод, воины Света нашли ее в глуби земли. И хоть магистры того времени не обладали техникой, позволяющий использовать Сферу на полную катушку, она практически сразу стала главным сокровищем и святыней Ордена и более не покидала пределов его твердыни.

Послышался глухой звук, и в Зал вернулся монах, бережно несущий поднос с найденным в Гробнице Скорби браслетом. Он подошел к каменному ложу, где его уже ждал старший служитель. Тот, тщательно обтерев украшение со всех сторон и аккуратно положив его в центр ложа, объявил:

— У нас все готово, Милорд.

Лакроу промолчал, видимо концентрируясь на восприятии Сферы. Монахи разошлись по концам помоста и замерли в ожидании начала обряда. Хэйрон присоединился к ним.

— Сколько это обычно занимает? — шепотом уточнил рыцарь у одного из служителей.

— По-разному бывает, — нехотя отозвался тот, — может минуту, может час…

Тем временем Лакроу, глубоко вздохнув, опустил ладони глубже в Сферу.

Великая Сфера не была сферой в исконном ее понимании. Такое имя ей дали нашедшие, еще не знавшие ее природу. В действительности Сфера состояла из множества слоев, различимых как визуально, так и физически, ‒ завес, как их именуют служители. Самый дальний слой Сферы, еще различимый глазом, называется первой завесой. Ее граница точно совпадает со стенами сферического Зала, отчего стены из обычного камня отсвечивают голубоватым цветом. Чуть больше, чем через десять метров, находиться граница второй завесы, видимой уже отчетливо. За ней следуют третья и четвертая завесы. Расстояние между соседними границами раздела завес уменьшается приблизительно в три раза. Первые четыре завесы именуются внешними, ибо они на много отстоят от "ядра" — собственно Великой Сферы. Пятая завеса — первая осязаемая. Рука в ней воспринимается как погруженная в жидкость. Шестая завеса еле прозрачна и уже плотная: за ее границу можно держаться как за обычный твердый предмет. Однако она весьма хрупка, так что даже при малейшем усилии рука проскальзывает внутрь. Шестая завеса примечательна еще и тем, что является последней "комфортной" для обычного человека, при погружении глубже ее ощущается головная боль. В связи с этим именно с нее начинаются внутренние завесы. Седьмая завеса — последняя визуально отличимая от ядра. Она уже не прозрачна, но свет от нее заметно тусклее, чем от последующих. Восьмая завеса является пределом для священника, однако если он пройдет подготовку в обращении со Сферой, то сможет беспрепятственно достичь и девятой. Мастера обращения с могучим артефактом способны опуститься вплоть до одиннадцатой завесы. К этому моменту завесы становятся настолько тонкими, что переход между мини не зрим глазом, зато очень различим на уровни ощущений. Твердость границ начиная с десятой завесы становиться сравнимой с обычными предметами. Однако это не означает их непреодолимость, достигавшие этого уровня говорят, что «Главным образом важно не физическое усилие, а решительность». В истории Ордена встречались и выдающиеся личности, способные проникать и на двенадцатый уровень Сферы.

Долгое время считалось, что это и есть предел, а оставшееся ядро — однородно по своей сути и представляет собой непроницаемую тринадцатую завесу. Однако эти теории пошли прахом, когда Мастер Сферус смог проникнуть вглубь тринадцатой завесы. По замечаниям самого Сферуса, его пределом является пятнадцатая завеса и то, на весьма короткое время. Так что сейчас считается, что Великая Сфера насчитывает пятнадцать оболочек. Впрочем, некоторые исследователи пошли дальше, говоря, что в действительности у Сферы нет никакого "ядра", а лишь совокупность слоев, число которых если учесть размер непроницаемой Сферы и уменьшение расстояния между слоями может достигать сотен тысяч или даже миллионов. Более того, официально считается, что существует невидимая и неощутимая нулевая завеса, и некоторые магические эксперименты вроде как подтверждают это. Существуют также теории, что и это не предел, и весь мир, пространство и время существует в пределах "отрицательных" завес Великой Сферы, сквозь которые информация обо всем сущем течет к центру, что и объясняет способности Великой Сферы "знать все обо всем".

Наконец руки Лакроу покинули Сферу. Когда он обернулся к помосту, лицо его не выражало ничего, словно бы он все это время разглядывал стену.

— Можете забирать браслет, рыцарь Хэйрон, — спокойно объявил лорд.

Хэйрон послушно сгреб украшение.

— Ну что? Узнали что-нибудь?

— Боюсь меньше, чем вы хотели бы…- ответил советник, протягивая руку в сторону выхода из Зала.

Продолжил он уже по ту сторону сферических стен:

— Я не могу объяснить интерес Фейтера к сему украшению. В нем нет ни разрушительной мощи, ни ключа к магической печати, ни заточенного духа. Единственная магическая составляющая — это некая нить, связь, уходящая куда-то вдаль. К сожалению, я не смог узнать, куда она тянется. Слишком уж тонка эта нить, далека точка. Боюсь, ответ на этот вопрос мог бы получить только Мастер Сферус…

— Ну а хотя бы чей это браслет? Как он оказался в забытой гробнице?

Лакроу покачал головой.

— Этот браслет достаточно древний. Его возраст исчисляется сотнями лет. Такой слой времени практически невозможно прокопать до дна. Так глубоко, как я только смог проникнуть, он все время лежал в могиле, где, по-видимому, ты его и нашел.

— И что тогда нам делать?

Лакроу улыбнулся.

— Успокоиться и дождаться решения Совета.

Этот ответ никак не мог порадовать Хэйрона.

— Думаю, тебе стоит вернуться к своему обычному ритму. Слушания Совета продолжаться еще некоторое время. Как только будет принято решение, я сообщу тебе.

Лакроу не ошибся: Хэйрону и впрямь пришлось помаяться, расхаживая перед дверями Зала Света. Скорее всего реального времени прошло не настолько много, однако нетерпение растянуло его до невыносимости. Наконец двери Зала распахнулись, выпуская на свободу представителей Совета, среди которых шел и Фракон. Увидев друга, демилорд направился к нему:

— Ты ждал здесь все это время?

— Не томи уже, — немного раздраженно отозвался рыцарь, — Что решил Совет?

Лицо советника сделалось серьезным.

— Предложение Фейтера отклонено.

— Хорошо, и что дальше? — Хэйрон пытался сдержать свой гнев, но выходило не очень. — Какие действия мы предпринимаем?

— Боюсь, что никаких.

После таких слов воителю пришлось выдержать небольшую паузу, иначе он точно сорвался бы на крик.

— Что значит никаких? Это Кларай так решил?

Советник положил руку ему на плечо.

— Давай не будем обсуждать главу Ордена у всех на виду.

Он указал ладонью в направлении коридора.

— Что-то не припомню, чтобы его кто-то назначал неприкасаемым! — огрызнулся молодой рыцарь, тем не менее устремляясь в глубь дворца.

Когда они уже отошли на почтительное расстояние, Фракон попытался пояснить решение.

— Хэйрон, всем нам, как и тебе, хочется вернуть Мастера…

— Но? — перебил его рыцарь.

— Но ты должен понять, что если Фейтер готов променять Сферуса на браслет, то если он окажется в его руках это сулит куда большими бедами. Мы не знаем, зачем он ему нужен, и это еще хуже. Ведь сам Сферус направил тебя к этому браслету, не так ли? Полагаю, он тоже считает катастрофой, если Фейтер завладеет им.

Хэйрон стиснул зубы. Он понимал, что в словах друга есть смысл, но не мог просто отступиться от спасения Сферуса.

— Даже если обмен — плохая идея, это не значит, что нужно просто опустить руки и ждать, когда это Фейтеру все надоест и он сам отпустит Мастера!

— Мастер слишком ценен, не только для нас, но и для него. Так что Фейтер не станет его убивать, но… тут ты прав…

Фракон задумался, глядя в горящие гневом глаза героя, словно бы колеблясь.

— Лорд Лакроу предложил послать Фейтеру ответ. Чтобы завязать с ним переговоры, — наконец молвил он. — Параллельно с этим можно было бы начать собирать сведения о браслете и гробнице, чтоб понять, чего именно хочет добиться Фейтер и можно ли как-нибудь это предотвратить. Но Кларай отверг эти предложения.

— Молодец! — не удержался от комментария Хэйрон.

— Все на что он дал добро, — продолжил демилорд, — это вновь попытаться что-либо извлечь из Великой Сферы, что конечно же не даст никаких результатов…

Фракон замолк, внимательно наблюдая за реакцией первого рыцаря.

— Отлично, его избрали как "мудрого лидера", а теперь, когда его мудрость нужна, она испарилась, оставив перед нами старого дурака! Там еще не поздно провести переизбрание?

— Ну вообще-то, — как-то нехотя начал советник, — с точки зрения Кларая… Не так уж и плохо, что Мастер остается в плену.

— Что? — слегка ошалел сын Ордена.

— Видишь ли, возвращение Мастера означает утрату его положения, а значит, и всех его начинаний. У многих в Совете его действия вызвали возмущения, так что если он потеряет пост сейчас, то уже едва ли сможет получить его вновь. Это простая логика. Он не просто так повел Орден в своем направлении. Сейчас для него слишком много поставлено на карту. К тому же, есть хорошая причина — не идти на поводу у Фейтера, да и Мастеру, в общем-то ничего не угрожает…

— Ты хочешь сказать, что даже если появиться действительная возможность спасти Сферуса, Кларай просто пробубенит ее?

— Я не могу этого утверждать, — открестился Фракон, — никто не может знать, что твориться в голове другого человека, но… я бы не удивился.

— Понятно, — практически спокойно заявил Хэйрон. — Я как-то об этом сам не подумал. Может поэтому-то ситуация с Мастером и не продвигалась все это время?

Демилорд не ответил.

— Ради чего же ты это все затеваешь, черт побери? — задался риторическим вопросом слуга Света. — Неужели лишь ради личного благополучия?

Настал другой день, который, однако, не смыл наследие предыдущего. Хэйрон лежал в своей постели, заложив руки за голову. Рядом лежал браслет, внезапно ставший центром всеобщего внимания. Вообще-то Кларай распорядился "поместить его под охрану Ордена", но, так как лорд Лакроу пытался вычерпать сведения о нем из Сферы, то браслет был временно оставлен на его попечительство. Почтенный же лорд, в свою очередь, позволил рыцарю хранить его у себя.

Воин не глядя нащупал украшение и поднял его к своим глазам. Как может такая маленькая безделушка стоить Сферуса? Или же это обесценивание всего Ордена, неспособного освободить своего лидера? Хэйрон был зол на себя за свою бесполезность, но еще больше он был зол на Кларая, который мог что-то сделать, но не делал. У Хэйрона был свой план: явиться на место встречи и вместо обмена вызвать Фейтера на поединок, победитель которого заберет и Сферуса и артефакт. Рыцарь был уверен: Фейтер не смог бы отказаться от соблазна получить сразу два, нет, три приза, но от него откажется Совет. Для старых святошь любой значительный риск — табу, даже для Лакроу, который уже успел снискать доверие воина. Здесь нужен был человек, который понимает, что риск — обязательная составляющая любой победы, нужен был воин. И он был, но не собирался ничего делать из-за своих амбиций, забыв про Кодекс и свою честь. Как мог так низко пасть человек, который был рыцарем Ордена, героем Ордена, который был его наставником и другом?

Раздался деликатный стук в дверь, затем ее открытие.

— Сэр Хэйрон, как вы знаете, сегодня состоится торжественное посвящение в воинов Света, — произнес вошедший служитель после короткого поклона.

— Ах да, — спохватился рыцарь, вставая с кровати, — в семь, верно?

— Так точно, сэр. Напоминаю, что для присутствия на мероприятии вам необходимо иметь при себе приглашение.

Хэйрон молча кивнул. В каком углу какой комнаты сейчас пребывало это приглашение он понятия не имел, да и не желал иметь. Присутствие первого рыцаря на такой церемонии вещь настолько естественная, что спрашивать с него еще какой-то пропуск никому и в голову не придет.

— Только неделю сидит в кресле Мастера, а уже свои порядки устанавливает, — высказал недовольства себе под нос Хэйрон.

Служащий Ордена, уже собравшийся уходить, замешкался, не зная как ему реагировать на подобного рода высказывания лучшего рыцаря.

— Это не творение Мастера Кларая, — отметил он, — на протяжении всей династии Феродона существовал подобный прием…

— А Кларай, должно быть, вообразил себя Феродоном, — усмехнулся герой. — Ладно, спасибо. Я тебя больше не задерживаю.

Слуга поклонился и вышел, притворив за собой дверь.

Что правда, то правда, обряд инициации воинов, прошедших отбор и первичную подготовку и уже готовых влиться в Орден существовал с первых лет образования такового. Однако с тех пор как верховный пост отошел к духовенству в Ордене просто не осталось того, кто бы мог этот обряд проводить. Первый рыцарь — звание никогда официально не существовавшее. И хоть он имел существенные привилегии, формально рыцари были "все равны", а само сочетание "первый рыцарь" никогда не встречалось в официальных бумагах. Священник же даже будучи прозван Мастером выглядел бы неуместно во главе церемонии, переполненной рыцарскими обрядами и символикой, а иные могли бы расценить это даже как оскорбление. Таким образом, в любом случае в церемонии требовались существенные коррективы, и в итоге было принято решение отказаться от нее вовсе, в конце концов "праздность — не наша добродетель".

В назначенный час Хэйрон уже стоял в назначенном месте — зале собраний. Это было просторное и хорошо обставленное помещение, способное при необходимости вместить едва ли не все население замка. И сейчас его вместительность проходила проверку: судя по собравшейся толпе, здесь присутствовали все, кто так или иначе относится к воинскому сословию Ордена. Даже демилорды, чье отношение к братству мечников некоторыми ставилось под сомнение, расквартировались на верхнем ярусе. Зато отсутствовали лорды, что давало ведающему внутриполитическую обстановку Хэйрону понять направленность всего мероприятия.

По орденскому обыкновению все звания и категории стояли отдельно друг от друга, разделяя толпу на организованные колонны. Первый рыцарь примкнул к своей не многочисленной, зато наиболее пестрой группе и сверился с циферблатом, обжившим стену. Три минуты. Но самих виновников торжества пока не было видно. Видимо, их впустят в самый последний момент, чтоб ослепить сразу всем "великолепием" Ордена. В самом верху пред трибуной показался Кларай. Его лицо не претерпело каких-либо изменений с их прошлой встречи, но Хэйрону он показался невероятно довольным. Как всегда владыка Ордена не почтил его взглядом, а занялся созерцанием парадных дверей, которые должны были впустить молодежь.

Вот часы величественно отбили семь, и двери медленно расступившись впустили таки наконец пополнение Ордена. Было их человек около двух сот. Не все из них были совсем "зеленные": к посвящению приписали и тех, кто вот уже полгода на службе. Был здесь и юнец, принесший письмо Фейтера. По горящим глазам, красным лицам, а также некоторым огрехам в строевом шаге можно было видеть, сколько душевных переживаний вызывал у них факт присутствия здесь. Когда новая колонна заняла отведенное ей место, Кларай поднял руку, в знак приветствия собравшихся.

— Новое поколение сынов Ордена, собратья, — начал Кларай свою речь неторопливым, но громким басом, — тот факт, что вы присутствуете здесь свидетельствует, что вы преодолели сложности и невзгоды, уговоры сомневающихся и собственные слабости. Я рад приветствовать вас здесь, на мероприятии, которое отныне станет ежегодным. Как многие из вас знают, торжественное посвящение новых членов воинского братства было одной из важнейших традиций Ордена на протяжении всей его истории. Но полвека назад трагедия лишила нас нашей гордости — крови Феродона…

— Ха, ха, — хрипом прокомментировал Хэйрон.

— Однако сегодня, спустя долгих пятьдесят девять лет мы, наконец, можем вернуть эту традицию и весь Орден в его исходное русло. Не для кого не секрет, что Орден в настоящий момент блуждает в потемках. Изменившийся мир требует и изменения Ордена, к сожалению, далеко не все это хотят принимать. Как всегда бывает, когда общество покидает его основатель и духовный вдохновитель, оно начинает сходить с намеченного пути. Нынешний Орден не такой, каким его видел Феродон, вместе с тем он и не такой, какой требуется сегодня. Он застрял между прошлым и будущем, не отвечая ни тому, ни другому. И я надеюсь, что ваше появление, это посвящение станет началом новой эпохи в истории Ордена, эпохи возрождения. Именно вы, братья мечей и копий, всегда были движущей силой Ордена, его сердцем, рукой и хребтом. Первое начало было положено нами, да будет положено и второе!

Кларай еще продолжал, когда Хэйрон сполна понял его посыл. Оглядевшись по сторонам, герой мог видеть, что призыв замещающего Мастера был воспринят с воодушевлением, причем не только новоприбывшими. Подняв голову к верхнему ложу, он "нащупал" там Фракона. Старый друг смотрел точно на него. «Ты обязательно узнаешь, когда настанет время», — слова элегантного лорда прозвучали в голове рыцаря также ясно, как если бы он сейчас прошептал их ему на ухо.

— Что будешь желать? — толкнул его в бок Бернард.

В программе посвящения были предусмотрены около десяти пожеланий рыцарей новичкам. Само собой в их число входило и обращение первого рыцаря. Чтоб избежать неловкого конфуза, выступающие решили сверить часы до выхода к трибуне.

— Разбирайте без меня, — ответил Хэйрон, — я пойду по индивидуальной программе.

— Ого! — восхитился здоровяк. — Целую речь заготовил?

— Ага. Вы там начните, а я в конце пойду.

Великан кивнул и вернулся к "дележке".

Приход своей очереди Хэйрон встретил спокойно. Он поднялся к трибуне и еще раз окинул взглядом публику. Те оживленно переговаривались, переваривая слова, сказанные предыдущими ораторами, однако через несколько секунд затихли — большинство из присутствующих узнали беловолосого мужчину со шрамом.

— Ну здравствуйте. Так как многие из вас здесь совсем недавно, я бы хотел разъяснить некоторое, из уже сказанного. Я не большой мастер длинных правильных речей, так что с вашего позволения буду говорить, как есть. Конечно, именно мы проливаем свою кровь и пот, истребляя всяких тварей, но это не делает нас господами Ордена. Все те, кто лечит раны, содержит дворец, готовит пищу, даже те, кто убирает ваши комнаты — все они вносят свой посильный вклад в общее дело. И вы не имеете права задирать перед ними нос только из-за того, что вы держите в руках меч, а не швабру. В конце концов, главная задача Ордена — вовсе не потрошение монстров. Восстановление человеческих судеб: восстановление разрушенных селений, поддержка потерявших свою родню, лечение ран в душах — вот главная миссия Ордена! Без этого мы превратимся в очередного узурпатора, который печется только о своей шкуре. Городов с сильной армией пруд пруди, а Орден Света — один. Загляните в Кодекс, в первый раздел, и поищите там среди добродетелей такие слова, как "высокомерие", "надменность", "тщеславие". Не найдете. Потому что Орден — это единство. Единство всех людей, будь то воин, священник или просто человек, который сам не может ничего делать, но неравнодушен к судьбам других.

Хэйрон сделал паузу. В этот момент в поле его зрения попал тот паренек, что послужил ему почтальоном. Он был поражен до глубины души, но вместе с тем, до той же глубины восхищен. Еще немного повглядывавшись в толпу, герой продолжил.

— Именно таким Орден видел Феродон, и именно таким, я полагаю, его видели вы, раз из множества мест пришли именно сюда. Если это не так, то лучше возвращайтесь назад.

Окончив свою речь, Хэйрон развернулся и направился обратно в свой строй. Попутно он переглянулся с Клараем. Лицо лорда по-прежнему сохраняло невозмутимость, однако во взгляде появился новый, совсем не дружественный огонек. «Да, Кларай, это поэтому они прикрыли меня вчера» — следуя своим мыслям Хэйрон, не стал сдерживать улыбки. Впервые за очень долгое время он почувствовал торжество над Клараем. То не было чувство самодовольствия, кое возникает, когда опрокидываешь своего соперника на обе лопатки. Чувство, что ты победил великое зло, восстановил справедливость — вот что сейчас разливалось по жилам воина. Именно оно придавало сынам Света стремление двигаться вперед. Однако сам первый рыцарь уже очень давно не пересекался с такими переживаниями, что делало эти мгновения еще слаще.

Довольный своей "антипровокацией", Хэйрон не стал создавать новых казусов и до конца церемонии вел себя "в полном согласии с чином и обязанностями".