Второй шанс (гет)

Примечания:

Третий день в лагере.

Расследование продолжается)

Сцена, где ГГ прячется от всех в туалете, получилась слегка кринжовой, почти в духе оригинального БЛ, но я пока что не думаю переписывать её или удалять.

До встречи в обсуждениях!

Неба утреннего стяг...

В жизни важен первый шаг.

Слышишь, реют над страною

Ветры яростных атак...

(Большой детский хор — И вновь продолжается бой)

В голове раздавался невыносимый резкий звук, словно кому-то вдруг вздумалось просверлить мою черепную коробку электродрелью.

Я с большим трудом смог разлепить глаза; хотя мне безумно хотелось спать, терпеть этот звуковой ад мой организм был просто не в силах.

"Совести нету у этих соседей. Начать сверлить с утра..."

Протерев глаза, я понял, что был глубоко не прав: источником кошмарного дребезжания был не сосед по лестничной площадке, а обыкновенный советский будильник.

Причём последний работал настолько хорошо, что даже после того, как я смог наконец его вырубить, звон в моих ушах стоял ещё минут несколько.

"Советское качество..."

На часах было семь тридцать утра. Солнце уже встало, и через приоткрытую форточку до меня доносился голос Ольги Дмитриевны, очевидно, отдающей распоряжения кому-то из пионеров.

Спать, как назло, больше не хотелось. Мысленно выразив своё недовольство новым распорядком, я принялся заправлять постель.

"Доброе утро, уважаемые товарищи.

С вами Семён Кирсанов, пионер поневоле и по совместительству попаданец.

И сегодня нам с вами предстоит продолжить разгадывать тайны этого загадочного места..."

С этими мыслями я решительно направился в душевую.

"Для того, чтобы понять, как отсюда выбраться, — думал я про себя, пока чистил зубы, — надо сперва понять, где я сейчас нахожусь.

Потому что для того, чтобы попасть в точку «Б», нужно сперва проложить к ней маршрут из точки «А», а это пока что величина для меня неизвестная.

Конечно, есть надежда, что к концу смены я уеду отсюда и всё вернётся на свои места, но во-первых, в этом нет вообще никаких гарантий, а во-вторых, мне бы очень хотелось избежать подобных «нежданчиков» в дальнейшем..."

— Доброе утро! — услышал я голос Сыроежкина.

"Ну всё. Прощай, спокойная жизнь..."

— Действительно, доброе... — невнятно пробубнил я в ответ.

— Водичка здесь — что надо! — похоже, Электроник совершенно не заметил моего сарказма. — Хорошо-то как!

Он быстрым движением скинул с себя рубашку, продемонстрировав атлетического вида торс.

Мне сделалось довольно неловко.

"Офигеть... А с виду кажется таким же дрыщом, как я..."

— Где ты качаешься? — спросил я его с любопытством.

— Да я, собственно, не качаюсь, — ответил парень, — я просто занимаюсь гимнастикой по утрам...

— А, вот как... — задумчиво произнёс я и отвернулся, пока Электроник энергично поливал себя из душа, напевая "Чисто-чисто моем трубочиста..."

До завтрака оставалось ещё около двадцати минут.

"Куда пойти?"

Подумав, я направился в сторону деревянных сортиров, замеченных мною ранее.

"Надеюсь, они хорошо запираются. Для меня главное — чтобы никто не отвлекал меня от моих мыслей..."

Не то чтобы мне прямо очень нравилось проводить время в туалете, и уж тем более — предаваться в нём уединённым размышлениям; просто во всём лагере это место было, пожалуй, единственным, где меня точно не могли побеспокоить.

"Единственное личное пространство, которое здесь доступно. Звучит так себе..."

Обосновавшись в одной из кабинок, я продолжил тщательный анализ моего нынешнего положения.

"Так, для начала нужно узнать, где я.

Для чего мне это вообще нужно: чтобы выбраться отсюда, чтобы подобное со мной больше не повторялось, и чтобы — если выбраться отсюда мне не удастся, — адаптироваться как-то к новой жизни.

Вариантов не так уж много. Начнём с худшего..."

Я набрал в грудь побольше воздуху, морально подготавливая себя к тяжёлым мыслям.

"Вариант первый: на самом деле я мёртв.

А то место, в которое я попал, — на самом деле либо рай, либо чистилище, либо что-то другое, но тоже имеющее отношение к потустороннему миру.

В этом случае я уже точно не выберусь отсюда. Всё. С концами. Тут уже ничего нельзя с этим сделать.

В пользу этой версии говорят смена времени года и изменение в моём облике..."

Из моей груди вырвался горький вздох, но я почти сразу же сдержал его.

"С другой стороны, я в этом мире живу, дышу, сплю, ем, посещаю этот допотопный сортир и с кем-то общаюсь, — в общем, сохраняю все базовые признаки жизни.

К тому же я тут отражаюсь и в воде, и в зеркале, так что на призрака я пока точно не тяну..."

Такие доводы меня успокоили... почти полностью.

"Другая версия: я нахожусь в коме, либо у меня начались галлюцинации.

Пожалуй, это самое логичное объяснение того, что со мной происходит в последние дни.

Подтвердить или опровергнуть эту гипотезу я пока не могу, но если дело обстоит так, то мне нужно будет самому как-то приходить в сознание.

И вовсе не потому, что этот светлый летний мир мне совсем не нравится, — как выяснилось, живётся тут вполне себе неплохо, если не считать некоторых неудобств, — просто я считаю, что убегать от неприглядной реальности в мир грёз — далеко не лучший выход.

Хватит с меня и того, что я проторчал безвылазно несколько лет за компьютером, пытаясь спрятаться от проблем.

Не знаю, получится ли у меня прийти в сознание, но я попробую..."

Остальные варианты уже не казались мне настолько мрачными, хотя тоже были довольно пугающими:

"И, наконец, последнее объяснение — я всё-таки попал в какой-то другой мир. Либо в советское прошлое, либо вообще в какую-то похожую на него альтернативную реальность. Этот вариант у меня пока рассматривается в качестве основного..."

Тут я встрепенулся, услышав звук шагов: кто-то прошёл мимо моей кабинки.

"Кто-то незнакомый..."

Благодаря щелям между досками я мог без труда наблюдать за происходящим снаружи, оставаясь сам при этом незамеченным.

Единственным свидетелем моих напряжённых размышлений была большая жёлтая муха, примостившаяся внизу двери и потиравшая друг о друга свои передние лапки.

"Если я и правда нахожусь в другой реальности, то у меня имеется два возможных исхода: я либо смогу вернуться обратно, либо нет.

Небольшая надежда у меня есть на то, что после окончания смены я на автобусе номер 410 уеду к себе обратно, или что у меня получится вытащиться отсюда ещё раньше.

Но если мне не повезёт, тогда уже придётся приспосабливаться к новой жизни. И тогда возможно, что через двадцать пять-тридцать лет я вновь окажусь в своём 2015-м..."

Снаружи послышались два знакомых голоса; один из них явно принадлежал Бобе, а второй я всё никак не мог чётко расслышать.

"Ладно, Семён, хватить ныть тут. Всё не так плохо. Даже если ты из этого мира никогда не вернёшься, это далеко не так страшно, как попасть, например, в каменный век.

Здесь ты хоть как-то сможешь закосить под своего: разница в одно поколение не должна стать особо фатальной.

А пока проследим за этими..."

— Ну и вот я, короче... — Боба явно пребывал в приподнятом настроении; очевидно, выпендривался перед кем-то.

— Правда? — услышал я робкий девичий голос.

"Лена?"

Я прислонился лицом к одной из щелей: в самом деле, по тротуару в компании Бобы шла Лена, поминутно опуская глаза вниз. Парень же тем временем активно жестикулировал и ухмылялся, явно пытаясь произвести на неё впечатление.

"Ну и маршрут он выбрал, — подумал я с явным неодобрением. — Прогуливать девушку возле туалетов. Это скорее в духе моих современников, детей девяностых. К тому же Лена, насколько я понял, достаточно интеллигентная девочка с тонкой душевной организацией. Сочувствую..."

Подойдя ближе к моей кабинке, парочка остановилась. Боба огляделся вокруг.

"Надеюсь, они меня не заметят, — сжался я в неподвижный комок. — Не хотелось бы попадать в нелепую ситуацию. Хотя почему нелепую? Я тут, можно сказать, в совершенно легальном положении: просто в туалете сижу, дела делаю..."

— Ну чё, — ковырнул парень песок носком кеда, — придёшь вечером-то на танцы?

— Наверное, приду, — лицо девочки залилось краской. — Я Шурику обещала...

— Ботан твой Шурик, — едко усмехнулся брюнет.

"Говорят, когда человек хочет возвыситься, у него имеются для этого два способа: возвыситься самостоятельно или унизить кого-то другого.

Не хочу быть морализатором, но даже я не позволил бы себе так открыто вслух в присутствии других оскорблять человека..."

Лена, по-видимому, тоже не оценила подобной потуги парня.

— Он гений, — произнесла она задумчиво. — Каждый раз, когда я его вижу, он рассказывает мне про свои будущие изобретения...

Боба недовольно закусил губу:

— Я в этом совсем не шарю... то есть не разбираюсь. Для меня техника — это слишком сложно.

— Признаться, и я тоже... — мягко кивнула ему Лена.

— Так ты придёшь? — уже более настойчиво, почти требовательно, спросил он.

Девочка склонила голову чуть набок:

— Постараюсь.

"Интересно, а ей-то он скажет о том, что он — человек из будущего, или он и правда ничего не помнит?"

Но, вопреки моим ожиданиям, больше эти двое ничего друг другу не говорили, а просто молча пошли себе дальше по тропинке.

"Что ж, негусто... А теперь — мыть руки и в столовку..."

На пути в столовую меня неожиданно остановила вожатая.

— Кирсанов? А ну стоять! — крикнула она таким тоном, что даже я, довольно плохо разбирающийся в людях по их голосу, понял: сейчас начнутся проблемы.

— Ты почему на линейке не был?

"Так, стоп: а разве линейка у нас не в двенадцать часов?"

— Простите, а сколько сейчас времени? — спросил я, пребывая в замешательстве. — Просто вчера...

— Понятно... — отмахнулась от меня пионервожатая. — Значит, расписание ты не смотрел...

"А надо было?"

— Обычно у нас линейка начинается в восемь часов десять минут, перед завтраком, но вчера у нас был первый день смены, потому...

"Кажется, она признала свою оплошность. А расписание я как-нибудь гляну. Потом..."

— Где ты болтался всё это время? — спросила она уже чуть более мягко.

"Придётся говорить полуправду..."

— Да я... это... — отвёл я в сторону взгляд, потому как и в самом деле испытывал неловкость, — живот... прихватило с утра...

Ольга Дмитриевна нахмурила брови:

— Понятно всё с тобой.

— Но я и правда... Еле добежать успел... Скажите, а я много пропустил?

— По части общественной работы, — принялась она разъяснять, словно забыв про мой сегодняшний прогул, — тебя определили помогать в медпункте, вместе с товарищем Тихоновой.

"Вот как, — с досадой подумал я, — в этом мире другие люди всегда всё решают за меня. И даже моё отсутствие их совершенно не смутило".

— Насчёт живота: можешь попросить у Виолы сок подорожника.

Подобная забота меня слегка тронула.

— Спасибо.

— И не вздумай оттуда сбежать... Я потом загляну и проверю! — погрозила мне пальцем вожатая.

Меня охватило какое-то дерзкое подростковое упрямство.

"Да не буду я больше от вас сбегать, не беспокойтесь. Я теперь, напротив, буду постоянно ошиваться где-нибудь неподалёку, сольюсь с общим фоном, вотрусь ко всем к вам в доверие, стану неотличимым от местных жителей.

Конечно, я бы предпочёл коротать это время в одиночестве.

Но раз уж здесь мне не оставили выбора, тогда, как говорится, сами виноваты.

Я буду рыть носом землю, я изучу каждый квадратный сантиметр этого лагеря, но выясню досконально всю правду — и про вас, и про своё попадание в этот мир.

Так что вы ещё не обрадуетесь тому, что решили взять меня в свои ежовые рукавицы.

Я помню, кто я и откуда сюда попал. И у меня сейчас есть главная цель — вернуться обратно в две тысячи пятнадцатый год..."