Облачная рябь (гет)

Сакура ежилась, не решаясь зашуршать одеялом, и рассматривала лицо спящего соулмейта. Его черты скрадывала темнота, осевшая в комнате. Она оставляла для зрения самую малость — белое смутное пятно. Мадара заснул недавно, и она боялась, что если встать сейчас — он проснется.

Лежа на правом боку, Сакура свернулась в клубок, подложила под голову ладошки и упрямо смаргивала дурацкие слезы. Слезы сползали на почти плоскую подушку, минуя ребра сложенных ладонь к ладони рук.

Подушка пахла им — смесью дыма от тех белых палочек и чего-то еще, пряного, горьковатого. Этот запах окутал ее в густой кокон и терпко согревал в этой ледяной темноте. Сакура не могла надышаться и не могла заставить себя встать. Комкая в зубах нижнюю губу, она раз за разом давала себе еще минуту.

Соулмейта хотелось запомнить безмятежно спящим.

Она дала себе еще одну минуту. Считая до шестидесяти, свесила с кровати правую руку. Мадара спал совсем близко. Но Сакура так и не решилась дотронуться до его кожи, побоявшись разбудить. Она осторожно сползла с кровати на пол. Прохлада скользнула по ногам, разбегаясь по коже сотнями мурашек. Сакура в последний раз оглянулась на соулмейта. Его грудь медленно и почти незаметно вздымалась и опадала. Он крепко спал.

В груди что-то больно трепыхнулось, призывая остаться. Но она решительно оборвала это чувство, прокралась к двери и выскользнула через приоткрытую дверь в коридор.

Ее сарафан был починен — Изуна показал ей, как накладывают шов, и дал в руки тонкую металлическую палочку — иголку. Сейчас сарафан сох в ванной комнате. Сакура зашла туда, включая свет, и первым делом стянула с себя чужую одежду. Прохладная и влажная, липнущая к телу ткань повисла на плечах. Сакура одернула подол вниз. Одежду Шизуне она оставила на стиральной машине — большой белой коробке с круглым окном на лицевой панели.

Сакура видела, как нужно было открывать входную дверь. Изуна вечером при ней попросил закрыться, когда уходил в магазин за чем-то, что Мадара назвал «алкоголем». Замок открылся с негромким щелчком, и Сакура шагнула наружу. Холодная площадка, вымощенная квадратными блестящими на свету плиточками, была перевалочным пунктом между двумя ветками лестниц. Одна вела вниз, другая наверх.

Морщась от пробирающегося под невысохшую ткань холода, Сакура зашагала вверх. Мелькали двери квартир, кое-где не работали фонари, под ногами шуршали ступени. Когда она поднялась до последней площадки, то наткнулась на еще одну лестницу. Только уже не на каменную, а на ажурно-металлическую, ведущую к какой-то двери. Возможно, дверь выводила наверх.

И Сакура шагнула на первую ступень.

Через десять ступенек потолок стал близко-близко, а дверь с массивной ручкой удалось толкнуть. Она открылась бесшумно. Сакура почувствовала, как холодный воздух окутал ее тело, и улыбнулась сама себе — у нее получилось. Она выбралась наружу, осторожно прикрыла дверь и замерла. Резкий порыв ветра швырнул ей в лицо смесь неприятных городских запахов.

Небо над городом пока что было темным, но уже было видно проклевывающуюся у горизонта сизую полоску.

Сакура послала еще одну улыбку — неуверенную — в эту бархатную пустоту. Высокое сплошное и серое ограждение, опоясывающее края крыши лентой, доходило ей до груди. Забраться на него удалось не с первого раза. Она уселась босыми ногами вниз и чуть отклонилась назад — широкая полоса из холодного камня это позволяла. Сакура не боялась высоты, поэтому пустота под болтающимися в воздухе ногами ее не смущала.

Небо над головой укрывало ее от навязчивых мыслей, давая блаженный покой.

Сакура болтала ногами, сидя на самом краю, и мерзла. Холодный ветер свистел и рвал подол сарафана. Она ждала рассвета. Если и шагать в неизвестность, то лучше под ранние теплые солнечные лучи и смотря в красивое нежное небо.

И когда светлая полоса пробилась сквозь жидкую темноту, падая на лицо, Сакура открыла глаза и задрала голову. Бескрайнее персиково-розовое небо, безоблачное и погожее, смотрело на нее с молчаливым одобрением.

Улыбнувшись, она заерзала на холодном ограждении, отодвигаясь подальше от края, и медленно поднялась на ноги. Напористый ветер качнул ее, толкая вниз. Сакура запрокинула голову к небу, чтобы видеть только его яркий простор. Вдох разорвал грудную клетку, впуская страх. Она развела руки в разные стороны, ловя пальцами воздух. Балансировать на краю было легко, пускай в спину и подталкивал ветер, яростно встрепывая белую ткань.

— Стой, где стоишь! — спокойную тишину разорвал такой знакомый голос.

То чувство, трепыхавшееся в ней и призывавшее остаться, безжалостно оборванное, дернулось снова и впилось крючьями под ребра. Сакура содрогнулась, медленно разворачиваясь.

Мадара стоял у самой двери. Его окаменевшее лицо не выражало ничего, но в черных глазах металось беспокойство. Сердце больно и раскатисто ёкнуло и застучало быстро-быстро.

Как? Откуда он узнал?..

— Послушай меня, Сакура, — Мадара вкрадчиво ронял слова, медленно-медленно сдвигаясь в ее сторону, — я хочу помочь. Мне очень жаль, что я не смог тебя тогда защитить. Но прыгнуть отсюда — не выход. Поверь мне, пожалуйста. Слышишь?

Она удивленно заметила, что ее имя в его произношении звучит потрясающе. Обласканная мягким и успокаивающим тоном Сакура завороженно смотрела, как Мадара осторожно подбирался к ней ближе, боясь спугнуть.

— Отойди от края, хорошо? Иди сюда, — его пальцы медленно потянулись в ее сторону. — Дай мне руку.

Это ее и отрезвило.

Мадара имел хорошую реакцию — это помнилось еще с попытки сбежать через окно. Если подпустить его ближе, то все сорвется. И, возможно, шанса больше не представится.

Сакура внимательно посмотрела в непроницаемо черные глаза и не смогла сдержать улыбку, которая само по себе наползла на губы.

Он понял за мгновение «до». И рванулся вперед.

Сакура отклонилась назад, видя отчаяние на бледном гордом лице и тень собственного страха на чужой черной радужке.

Порыв ветра одобрительно врезался в грудь.

Толчок.

Сместился угол зрения. Короткие пряди швырнуло вперед — сорвалась резинка.

Под спиной раскинулась пустота.

Выброшенная над пропастью ладонь поймала только воздух.

Сердце смялось в крохотный комок, кровоточащий и болезненно сжимающийся от ужаса. Рев сверху сбился в импульс под ребрами.

Небо раскинулось над ней пепельно-розовой пустотой. В ушах свистело. Опоры не было.

Сакура падала.

Она не пыталась зацепиться за воздух пальцами — это ничем бы не помогло. Зажмурила глаза. Ледяной ветер трепал ее тело, пропускался сквозь раскинутые руки. Снизу слышался рев машин. Полная ужаса Сакура была беспомощна.

Вспышка белого перед зажмуренными глазами выбила из нее все мысли, оставляя только беспамятство.

Она пришла в себя неожиданно легко. Не было боли, рези в глазах, покалывания в ступнях. Над ней нависало теплое и выцветающее голубым пока что розоватое небо. Сакура опешивше завертела головой, понимая, что парит в воздухе прямо над улицей, невидимая для снующих туда-сюда людей. Осознание пришло неожиданно. А потом в груди что-то взорвалось, лопнуло что-то важное. Сакура задохнулась, впиваясь в горло пальцами. От безжалостно корежащей тело боли ее ломало. По щекам побежала вода.

Так больно ей не было, даже когда отрезали волосы. Она чувствовала, как из нее вырывают что-то очень нужное, и тонко подвывала, свернувшись в комок.

Но боль вдруг оборвалась.

Сакура жадно дышала, перемежая выдохи потоком всхлипов. Она не знала, что сделать первым, и для начала прислушалась к собственным ощущениям. Внутри, несмотря на чудесное возвращение в родную стихию, было пусто. Так, что это даже начинало тревожить. Сакура попробовала воскресить в памяти моменты страха и после дать себе понять — ты жива. Но в груди не шевельнулось ничего. Не было счастья, что вот оно — небо — над тобой! Лети, куда угодно, сбегай.

Она до последнего надеялась, что Шизуне просто не повезло. Что с ней такого не случится. Как это — с ней? Не может быть. Такого просто не могло быть. Просто… просто… За что? Почему небо отвернулось от нее тоже? Она просто хотела жить как раньше! Вернуться к нему и больше никогда не спускаться вниз? Зачем, ну зачем давать ей такую бессмертную жизнь, а потом отнимать ее одной дурацкой нитью соулмейтов?

Это было так… по-людски. Так несправедливо!

Сакура бессильно саданула кулачком по воздуху и перевернулась, чтобы тело стало в вертикальное положение. В последний раз окинула улицу взглядом и толчком направила тело обратно, ввысь. Она хотела только взглянуть, что сейчас происходит на той крыше, и сразу же сбежать.

Но вид соулмейта заставил ее обвиснуть над крышей. Какая-то неведомая сила заставляла его гордое тело горбиться, вжимала коленями в пол, давила на затылок. Побелевшие пальцы Мадары сжимались на краю ограждения.

Сакура разглядела влажные красные следы на его костяшках и на холодном камне.

Будь она человеком — пробил бы озноб.

— Тебе что, больно? — она опустилась ниже, спрашивая в глухую тишину.

Ладонь зависла над его затылком. Сакура потрясенно рассматривала Мадару, не зная, что делать. Переход в обычное состояние так ударил по нему?

— Мне очень жаль, — тихо и без уверенности в своих словах сообщила она ему, не решаясь дотронуться. — Но я тоже важна, понимаешь?

Сакура почувствовала себя лишней, какой теперь и являлась, впрочем. Она упрямо улыбнулась, пытаясь внушить себе, что теперь бояться нечего. Ей нужно было возвращаться. И скорее. Пока разрастающаяся внутри тяжесть не прибила ее обратно, к земле.

Она уже сверху видела, как исчезают за дверью, ведущей в дом, маленькие фигурки. Сакура отвернулась, ощущая омерзение от самой себя. Под ее ногами расстилался весь город, но радости от этого она не испытывала.

Но раз она смогла сделать то, о чем мечтала целых два длинных человеческих дня, то стоило убраться отсюда.

Сакура усилием воли толкнула тело вверх, за облака.