Росток Клевера (джен)

Уже когда мы оказались в телеге, я захотел выразить свою благодарность Молчаливому. Сев рядом с ним, я сначала с искренним интересом начал наблюдать, как лев продолжает начищать свой топор, не зная, как начать разговор. Возможно, для Молчаливого это было чем-то сродни медитации — протиранием лезвия он занимался практически все время, как мы ехали в обозе вчера, и в тот день он не стал изменять своему ритуалу.

Лишь оказавшись к нему максимально близко, я смог внимательнее рассмотреть неразговорчивого воина. Как и любой самец его вида, лев обладал шерстью песочного цвета и пышной темно-русой гривой, красиво обрамлявшей его суровую морду. При этом его желтые кошачьи глаза смотрели вниз оценивающе: казалось, что от его взгляда не ускользнет ни одна деталь. От его шерсти шел несильный, но вполне различимый запах, который мое сознание тут же дешифровало: спокойный, крупный, уверенный в себе, матерый.

Заметив, что я сел рядом, он, подняв взгляд, пару секунд молча рассматривал меня, а потом опустил взгляд обратно на блестящее лезвие, продолжив протирать его тканью. Мне ничего не оставалось, как сделать тоже самое. И тогда я обратил внимание, что оружие оказалось непростым — поверхность однолезвийного торопа была покрыта орнаментом по краю, отдаленно напоминавшим причудливую вязь восточных языков. Отдельного упоминания заслуживала вторая половина топора — в виде небольшой импровизированной наковальни. В отличие от остальной части топора, она была не такой блестящей, более темной и покрытой пятнами, словно ее специально чернили во время создания оружия.

Понимая, что мне следовало как-то начать разговор, я произнес, не отрывая взгляда от лезвия и даже не пытаясь смотреть льву в глаза:

— Спасибо, милостивый лар… Молчаливый, вы наверняка спасли меня.

Пауза после моей реплики затянулась, и я решился поднять глаза на Молчаливого. Оказалось, что он все это время смотрел на меня, продолжая не глядя протирать лезвие оружия. Я ожидал, что Молчаливый все же что-то ответит, однако он так и не удостоил меня хотя бы одним словом, лишь на пару секунд прикрыв желтые глаза и снова их открыв. Поняв намек, я отодвинулся от льва, и тот снова прикрыл глаза, слегка кивнув, словно показывая, что я поступаю правильно.

* * *

Деревня Моррада осталась позади. С беспокойством я частенько поглядывал на Пульсу, ехавшего верхом рядом с нашим обозом, однако тот никак не показывал, что между мной и им произошел какой-либо разлад или конфликт. Барсук по-прежнему держался уверенно, иногда то обгоняя нас, то отставая буквально на десяток метров.

В какой-то момент, когда наш путь лежал мимо очередного засеянного поля и нас уже успели обогнать несколько торговых караванов, спешащих в сторону столицы, командир прервал тишину, обратившись ко мне:

— Сейчас дорога безопасна, и лесных банд можно не ждать. Сыграй нам, менестрель, все повеселее будет.

Я только обрадовался его просьбе: мне и самому хотелось отвлечься от мыслей об исчезнувших кандалах и вообще от гнетущей тишины, которая нарушалась лишь сопением тягловых быков, скрипом колес двух телег обоза и шумом проезжавших повозок, оставлявших за собой облака пыли из-под колес и копыт.

В тот раз мне было намного проще выбрать, что играть — я решил, что старая советская классика подошла бы как нельзя лучше:

Под небом голубым

Есть город золотой

С прозрачными воротами

И яркою звездой.

А в городе том сад:

Все травы да цветы.

Гуляют там животные

Невиданной красы.

Одно как желтый огнегривый лев

Другое вол, исполненный очей.

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый…

Не переставая играть, я следил за реакцией остальных. Молчаливый лишь слегка встрепенулся, когда прозвучала строчка про «огнегривого льва». Пульса незаметно замедлил шаг своего коня и поравнялся с нашей телегой. Было видно, что он внимательно слушал, хоть он даже не смотрел в мою сторону, предпочитая наблюдать за дорогой.

А в небе голубом

Горит одна звезда.

Она твоя, о, ангел мой,

Она твоя всегда.

Кто любит — тот любим,

Кто светел — тот и свят.

Пускай ведет звезда тебя

Дорогой в дивный сад.

Тебя там встретит огнегривый лев

И синий волк, исполненный очей.

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый…

Ближе к концу песни начали происходить необъяснимые вещи. В очередной раз беря аккорд на гитаре, я заметил, как моя левая ладонь засветилась голубоватыми сиянием, а рядом со мной на мгновение возник словно сотканный из голубого света волк, который соответствовал строке про «синего волка», звучащего в тот момент. На мое удивление, кроме меня на это никто не обратил внимание — все слушатели в тот момент смотрели не на меня, а вниз, в пол телега или в землю, прислушиваясь к незнакомой для них песне, и это удивительное явление осталось без их оценки.

Сыграв последние аккорды, я накрыл струны пальцами. Музыка стихла. Я увидел, что все, кроме Тарика, сидят, склонив головы, словно задумавшись над звучанием бессмертного творения группы «Аквариум». Первым очнулся Рамзи:

— Это было прекрасно, Мирпуд. В очередной раз убедился, что ты весьма хороший менестрель. У тебя очень красивый волчий голос, который хорошо подходит к этому тексту.

Ласса была еще более восхищенной:

— Ты подбираешь такие песни, что моя шерсть становится дыбом от удовольствия. Как тебе только это удается? Первая песня в таверне была такой же!

Молчаливый внезапно подал голос и выдал весьма длинную фразу — настолько, что даже Тарик обернулся на его голос:

— Желтый огнегривый лев. Мне захотелось увидеть его.

После этого лев снова замолчал, как ни в чем не бывало, и больше ничего не говорил вплоть до самой столицы. Без комментариев мое творчество оставил и Пульса, вернувшись обратно в авангард обоза. Снова не имея возможности как-либо скоротать время, я принял решение лечь спать. Пользуясь тем, что у меня не были скованы кандалами лапы, я смог снять чехол со спины, удобно расположить его в одном из углов телеги и лечь прямо на солому, не боясь переворачиваться на спину.

* * *

Проснулся я от шума. Приподнявшись на локтях, я увидел, что мы выехали на оживленный тракт, такой широкий, что при желании на нем могли разъехаться несколько телег, едущих бок о бок. Пульса ехал впереди и пробивал нашей телеге дорогу среди различных караванов, торговцев и прочих путников. Зрелище это было весьма забавным: Пульса буквально расталкивал всех, кто стоял на пути нашей телеги, собственным жеребцом. Многие ворчали, но отъезжали в сторону, освобождая нам дорогу.

Заслуживали внимания и сами звери, которые ехали с нами по одному тракту. Если в Ларродаге звери были весьма простые, из одной полосы, то по мере приближения к столице начали попадаться и более экзотические звери, вроде леопардов, броненосцев, носорогов или капибар. Среди них были и чешуйчатые звери — ящеры, вараны, крокодилы. Однажды мне даже показалось, что на одном из встречных обозов я увидел настоящую змею без задних лап, но зато с руками!

Скоро вдалеке показались городские стены. Это и был Ландар, цель нашего путешествия. Моим глазам предстала высокая крепостная стена из серого камня с более светлыми прожилками на месте скрепления их раствором, каменные сторожевые башни с развевающимися над ними бордовыми флагами, равноудаленные друг от друга, ров с водой и опущенный подвесной мост, на котором уже выстроилась очередь из желающих въехать. Пульса, недолго думая, обогнал всю эту вереницу по импровизированной «встречке» и повел за собой телегу. Многие из «очереди» поначалу возмущались, но, когда понимали, что едет патруль, сразу же замолкали.

В тот момент я поймал себя на очень смешной мысли — мне казалось, что этот мир словно сошел со страниц средневековых романов. Я видел настолько ожидаемые картины окружающего мира, что это уже не могло меня удивить иначе как фактом своей «обыденности» в мире Средневековья. Сначала таверна, а теперь и местная столица с ее башнями и стенами — казалось, что этот мир нарочно копировал многие клише, которые только могли быть использованы при описании подобного мира в фэнтэзи-измерении. Впрочем, следуя логике рассказа Лассы в Морраде, в этом был определенной смысл — вероятно, раз все местные жители произошли от обычных людей, которые неизвестным образом оказались в этом измерении, то и общие технологии постройки и изображения крепостных стен здесь должны были мало отличаться от нашего мира на планете Земля. И действительно, зачем изобретать велосипед, когда можно было строить все так, как прекрасно работало в нашей реальности?

* * *

Похоже, нас заметили издалека. Стоило нам приблизиться к подвесному мосту на расстояние всего-то сотни метров, к нам выехали два конника в светлых латах, на которых темной краской был изображен тот же символ, что и у значка на бляхе Пульсы — поднятый острием вверх меч, увитый лавровой ветвью. Бросив взгляд ниже, я обратил внимание, что лапы у рыцарей были пальцеходящие и без обуви, как практически у всех зверей вокруг, и из-за этого стремена у них были шире и с большой площадкой, чтобы на них могли полноценно опираться пальцы стопы.

Один из рыцарей, опоссум, явно более старший и опытный, чем его спутник, критичным взглядом осмотрел телегу, остановился взглядом на мне, после чего перевел глаза на Пульсу:

— Это еще кто?

Пульса отвечал вроде бы уверенно, хотя, как мне показалось, с некоторой осторожностью, словно подбирая слова:

— Террант Масалис, это пленный, которого задержал вожак стаи деревни Ларродаг.

Что-то внутри меня, как и тогда во время пленения Бирном возле деревни, мысленно подсказало мне значение непонятного слова. «Террант» оказался чем-то вроде «лейтенанта», довольно высоким чином в городской страже.

Услышав ответ барсука, опоссум шумно выдохнул:

— Я вижу, что не государь-император Паруссии. А какого Проклятого он не в кандалах, если пленный?

Пульсе было явно неприятно слышать такой вопрос, но он ответил:

— Я хотел заковать его в кандалы еще в деревне Моррада, перед отправкой в Ландар, однако они исчезли с моего пояса. У меня есть подозрение, что этот волк может быть причастен к их исчезновению. Так как бросать я его не мог, а заковать его было нечем, я был вынужден везти его как есть, под охраной моих зверей.

Масалис был очевидно недоволен услышанным, однако он не стал отвечать Пульсе. Спрыгнув с коня, он мягко приземлился на лапы и, подойдя к телеге пристально вгляделся в мою морду, словно желая увидеть в моем облике что-то интересное для себя. От его взгляда не укрылась ни моя одежда, ни мой чехол с гитарой, ни моя морда. Его вывод был в какой-то степени повторением реакции Пульсы при нашей первой встрече:

— Одет он странно, выглядит тоже странно. Впрочем, пусть с ним разбираются более подходящие для этого звери. Намир Пульса, слушай мою команду. Препроводить свой отряд в казармы, волка отправить на допрос к мастеру Гимеону, а потом — к хисэну на доклад с результатами патрулирования. Выполнять!

Внутренний переводчик никак не прокомментировал слово «Намир», из чего я сделал вывод, что услышал имя предводителя четвертого патрульного отряда, тогда как слово «хисэн» удостоилось объяснения — этим словом обозначался капитан городской стражи, высшее звание в иерархии. Повернувшись к своему доселе молчаливому спутнику, молодому ягуару, Масалис добавил:

— Тренс, подготовь сопровождающего. Поймаешь их по пути в казармы.

Коротко кивнув, ягуар развернул коня и умчался в сторону подвесных ворот. Вскочив в седло, Масалис вскоре последовал его примеру. Пульса выглядел намного более расслабленным, чем за несколько минут до этого:

— Разговор вышел проще, чем я думал. Осталось только понять, волчара, куда делись кандалы!

Я пожал плечами:

— Я как не представлял, где они находились тогда, так и не представляю, где они сейчас.

Для усиления своих слов я махнул лапой — внезапно раздался металлический звук, а Тарик жалобно заблеял и запрыгал на одном копытце, держась за второе, при этом не произнеся ни одного слова. Пульса с удивлением поднял с земли невесть откуда появившиеся кандалы:

— Точно, это мои! Что это за магия, менестрель?! Впрочем, это уже не моя забота, пусть с тобой разбирается мастер Гимеон.

Пульса быстро вскочил на коня, предварительно закрепив кандалы обратно на поясе:

— Тарик, веди телегу в седьмую казарму. А я к хисэну. Молчаливый, ты за старшего, — мне сразу подумалось: а как Молчаливый будет управлять, если он почти не говорит?

* * *

Как только мы въехали в город, к нам подошел воин-куница в кожаных доспехах:

— Мне велено проводить вас к мастеру Гимеону.

Я слез с телеги, повинуясь приглашающему жесту куницы, но внезапно следом за мной спрыгнула Ласса:

— Я иду с ним.

Рамзи попытался осадить ее:

— Есть приказ, что ты идешь в каза…

Ласса убрала лапу хорька с плеча:

— Я сказала, что я иду. Вернусь, когда посчитаю нужным!

Тут уже Рамзи не нашелся, что ответить. Тарик оглянулся, посмотрев на Лассу печальным темным взглядом, но не стал останавливать обоз. Мне запомнилась эта картина: Рамзи, Молчаливый и Тарик, уезжающие вглубь города на телеге, запряженной парой быков. Я не знал тогда, увижу я их снова или нет. На тот момент единственной, кого я знал здесь, оставалась только гиена.

Ласса схватила меня за лапу и повела вслед за куницей.

По пути я спросил:

— А кто такой этот мастер Гимеон?

— Главный гарнизонный маг. К нему направляют на допрос всех потенциальных волшебников, которые были задержаны и доставлены в Ландар в ходе патрулирования окрестностей. Так как ты, возможно, показал наличие у тебя магических способностей, мы обязаны тебя доставить к нему для дознания. Кроме того, ты еще и Росток Клевера, а все Ростки при поимке должны проверяться кем-то из гарнизонных магов.

— Чем-то мне это грозит?

Ласса задумалась:

— Пожалуй, что нет. Главное — не ври ему. Я с ним сталкивалась пару раз — и у него есть какая-то способность мгновенно распознавать ложь.

* * *

Я впервые в том мире очутился в столь крупном городе, да еще и столице. Я даже не знал, на что я отвлекался больше — на архитектуру домов, на жителей города или на запахи вокруг себя? А ведь все заслуживало внимания!

Я не мог утверждать этого с уверенностью, но Ландар, похоже, был город с типичной для средневековья радиально-кольцевой планировкой. На это меня натолкнула площадь за подвесным мостом, где мы оказались, как только пересекли границы Ландара. Большая, идеально ровной круглой формы, она была окружена по периметру домами из серого известняка, высота которых не превышала двух этажей, и от нее лучами расходились тракты, которые, насколько хватало глаз, вели далеко вглубь города. Их количество я не успел посчитать, но лучей было явно больше пяти.

Видовое разнообразие зверей было еще более сильным, чем на тракте. Мне показалось, что я попал в настоящий зоопарк, где рядом с обычной лисой мог спокойно идти какой-нибудь дикобраз, капибара или даже собака редкой породы. Последнее для меня стало полнейшим сюрпризом — я не ожидал увидеть в качестве жителей разумных представителей домашних животных.

Запах стоял соответствующий — мой нос усваивал десятки различных ароматов проходящих мимо зверей, но я не мог сфокусироваться ни на одном из них, потому что его тут же сменял другой, а потом третий — и так постоянно. В конце я уже «принюхался», адаптировался и стал обращать внимание на картину запахов не сильнее, чем на шум вокруг себя.

* * *

Стражник привел нас к небольшому одноэтажному зданию в довольно тихом районе, куда уже не доносились шум проезжающих повозок и торговых рядов, мимо которых мы прошли по пути. По словам Лассы, то место также имело отношение к гарнизонным казармам, в которые уехали Тарик, Молчаливый и Рамзи.

Снаружи оно ничем не отличалось от других домов, мимо которых мы прошли по пути от въездных ворот Ландара. Построен он был из известняка, окрашенного в красноватый цвет. На фасаде здания были два окна, закрытые стеклом и плотными шторами позади них, и окованная железом дверь с ручкой в виде тигра, держащего в пасти кольцо. Куница подошла к зданию и постучала три раза. Через некоторые время дверь открылась, и на пороге показался самый настоящий комодский варан, одетый в ярко-алый плащ.

Хозяин дома был среднего роста и покрыт чешуей, игравшей на солнце веселыми зелеными огоньками, словно ее обладатель был покрыт изумрудом. Желтовато-зеленые рептильи глаза с поволокой смотрели с видимым безразличием, изредка покрываясь прозрачной пленкой, а черный язык, похожий на змеиный, периодически выскакивал из пасти и исчезал обратно.

Варан медленно оглядел нас троих и произнес с легкими, почти неразличимыми шипящими нотками:

— Докладывайте.

Солдат взял под козырек:

— Мастер Гимеон, по приказу терранта Масалиса доставлен пленный зверь, захваченный в деревне Ларродаг.

Гимеон развернулся на месте и пошел в дом:

— Проходите.

* * *

Комната, в которой мы оказались, отличалась крайне скромными размерами и обстановкой: в ней были голые белые стены, на которых висели полки с книгами и склянками с неведомыми реактивами. Всего в доме были четыре окна: два на фасаде и еще два на противоположной стене. Строго по центру комнаты прямоугольный стол, обитый зеленым сукном и заваленный в жутком беспорядке книгами и бумагами, рядом с которым сгрудились три стула с высокой спинкой. Выглядели они так, словно их туда поставили в спешке во время уборки в доме и забыли вернуть на место.

Гимеон махнул воину чешуйчатой когтистой лапой, показывая на дверь:

— Ты можешь идти. И вы, ларесса, тоже, если хотите.

К моему удивлению, Ласса осталась на месте, а Гимеон как будто проигнорировал то, что только что предложил гиене уйти вместе с сопровождающим. Куница выскользнула за дверь, а варан поставил два кресла перед собой, заняв третье напротив нас:

— Присаживайтесь.

Когда мы заняли места, Гимеон вытащил курительную трубку, зажег ее когтистым пальцем без всяких приспособлений и выпустил клуб зеленоватого дыма, пахнущего мятой:

— Я успел заметить по твоим пальцам, что ты Росток Клевера, и поэтому вполне возможно, что ты еще многого не знаешь и многое для тебя тут в новинку. Как тебя зовут?

— Мирпуд.

Варан выпустил из ноздрей клуб зеленого дыма, который по цвету почти сливался с его чешуей, заставляя ее дрожать, словно в мареве:

— Ложь, это не твое имя.

— Да, милостивый лар, но когда мне первый раз задали этот вопрос и я хотел сказать, как меня зовут на самом деле, какая-то внутренняя сила словно подсказала мне назваться так.

— Довольно забавно, что тебе «подсказали» выбрать именно такое имя, ведь оно звучит очень похожим на слово «серебро» на языке Священного Ордена.

На языке Священного Ордена? Почему? Я развел лапы в стороны, показывая недоумение:

— Я слабо представляю, что вы имеете в виду, милостивый лар. Я слышал название «Священный Орден», но я не знал, что мое имя звучит на каком-то чужом языке. Я лишь повторил то, что мне подсказало сознание.

Немигающий взгляд Гимеона начинал меня сильно пугать — варан все курил свою странную трубку с мятным запахом, не убирая от меня взгляда, и это было очень неприятным.

— Ты говоришь правду. По крайней мере, ты веришь в то, что это правда, я не чувствую лжи в твоих словах. А это может значит только одно — ты лишь на днях появился в Мире Спокойной Воды, и многого еще не знаешь.

Меня начала напрягать эта проверка на полиграфе в виде разговора со странным вараном, и я впервые в этом мире решил показать свое недовольство, но все еще осторожно:

— Так может вы, милостивый лар, и так знаете все про меня?

К моему огромному удивлению, варан ни на йоту не изменил тон голоса:

— Я умею отличать правду от лжи. Но я не пророк и не вижу ни прошлого, ни будущего, если мне о нем не расскажут.

Решившись, я вытащил из кармана куртки загадочный свиток и показал его Гимеону:

— Это я нашел в своем кармане, когда очнулся. Откуда оно у меня взялось — я не знаю.

Развернув свиток, варан просмотрел написанное, и его взгляд стал более заинтересованным:

— И ты понимаешь, что тут написано?

Я кивнул, и Гимеон развернул свиток текстом ко мне, ткнув когтистым пальцем в слово посередине:

— Я хочу убедиться, что ты действительно понимаешь написанное. Что это за слово?

Проследив за направлением его пальца, я уверенно произнес:

— «Миряне».

Палец продвинулся на другую строчку:

— А это?

— Стенания.

Так, показывая на разные слова, Гимеон проверял, могу ли я их прочитать, и всякий раз признавал, что я верно отвечал на его вопросы. Закончив проверку, Гимеон не отдал мне свиток, положив себе его на стол:

— Итак, если только ты не выучил дословно текст в свитке, то ты знаешь священный язык, что крайне странно для Ростка Клевера, тем более только что появившегося в нашем мире. Как бы ты сказал на священном языке «Священный Орден»?

В мозгу всплыли незнакомые мне слова, которые отличались от обычного звериного языка, и я послушно их повторил:

— Зари’-Ало дис.

— Хм, верно. А как бы ты назвал Проклятых на священном языке?

И снова я послушно повторил всплывшее в мозгу слово:

— Ку’мл.

Словно раздумывая над тем, проверять ли меня еще, варан все же не стал продолжать проверку:

— И снова верно. Не будь ты новеньким, я бы сказал, что ты монах Священного Ордена. Однако, как мы уже выяснили, это невозможно. Почтенная ларесса, расскажите подробнее о поимке этого волка.

— Мирпуда пленил в деревне Ларродаг вожак местной стаи и передал его в мой патрульный отряд. Мой начальник, лар Пульса, заковал его в кандалы согласно уставу. В деревне Моррада Мирпуд был освобожден, но только на одну ночь. Утром при выезде он должен был надеть кандалы обратно, но кандалы куда-то пропали прямо с пояса Пульсы. До самого Ландара начальник думал, что они были потеряны. Кандалы вернулись при помощи Мирпуда, и тоже непонятным способом.

Гимеон встал и медленно обошел вокруг меня:

— Так значит, ты еще и маг. Это становится все интереснее и интереснее. А ну-ка, давай-ка узнаем природу твоего магического дара.

Варан сложил чешуйчатые ладони чашечкой и выстрелил в меня какой-то магией из сложенных чашей лап. Вылетевшее полупрозрачное облако обволокло меня с лап до головы. Я было отшатнулся, но потом понял, что облачко не причиняет мне никакого вреда или дискомфорта.

Продолжая подрагивать, облако постепенно перетекало с моего тела и формировало сферу между мной и Гимеоном, постепенно меняя цвет. В итоге образовалось облако с нечеткими краями, близкое по форме к шару с яркими и четкими цветами: серебряно-серым, зеленым и красным. Зеленый в этой гамме занимал примерно процентов сорок. Красный — столько же. А вот оставшаяся пятая часть была занята серебряным сектором. По морде Лассы было видно, что ей эта картина ни о чем не говорит. Зато Гимеон многозначительно хмыкнул:

— Забавная картина, лар Мирпуд. Вы определенно маг. Красный цвет — огненная магия. Зеленый цвет присущ тем, кто состоит в Ордене — и у меня пока что нет понимания, почему он у вас есть. А вот серебряный оттенок — более редкий. Мне не так мало лет — и я видел не так много зверей, которые обладали серебряным спектром — и маленькой долей, не как у вас.

Я смотрел на облако, совершенно не осознавая, что происходит:

— Милостивый лар, я ничего не понимаю.

Гимеон рубанул воздух ладонью, словно отсекая сказанное:

— Спектр невозможно обмануть, он красноречивее всяких слов. Кстати, а вдруг…

Оборвав фразу на полуслове, Гимеон подошел ко мне ближе и прислонился носом к шерсти на правой стороне моей шеи, и я услышал вдохи, перемежающиеся с тихим шуршанием выскакивающего из пасти черного раздвоенного языка. После нескольких секунд изучения варан отпрянул от меня, словно его оттолкнула невидимая сила, после чего снова принюхался ко мне и принялся ходить кругами на одном месте, периодически негромко говоря «Невозможно, невозможно».

Словно забыв о существовании Лассы, Гимеон стал трогать мою одежду, словно пытаясь что-то найти. В тот момент Гимеон впервые растерял образ невозмутимой рептилии и стал похож на того, кто внезапно узнал для себя нечто шокирующее или неизвестное, и теперь пытается осознать, что ему делать со вновь открывшейся информацией. Долгая пауза завершилась твердым голосом варана, который поборол растерянность, почему-то сразу перейдя на «ты»:

— Интересный образец, который представляет для меня интерес. Армейцам я тебя не отдам, волк. Сейчас ты уйдешь вместе с ларессой в казармы и вернешься в мой дом завтра утром. К тому времени я все для себя окончательно решу, и, возможно, ты поступишь в мое распоряжение.

Сев за стол, Гимеон набросал на одном из листов листов бумаги несколько строк текста, водя по поверхности самым обычным гусиным пером, обмакивая его в чернильцу, после чего приложил ладонь к листу, заставив появится под написанным черный горелый отпечаток в виде витиеватой подписи. Гимеон передал лист, от которого пахло жженой бумагой, гиене.

— Ларесса, отдадите это своему начальнику. А теперь уходите.

Варан махнул когтистой лапой, показывая, что разговор окончен. Магесса вывела меня из домика мага и закрыла дверь, после этого она прислонилась к входной двери дома, словно только что пробежала кросс:

— Я впервые вижу, чтобы мастер Гимеон проявил такой интерес после допроса пленного!

Все оставалось лишь позволить Лассе взять меня за лапу и увести за собой в обратную сторону, к казармам. Все мысли в моем голове путались, и я лишь сильнее ухватился за чехол с гитарой, надеясь, что я справлюсь со всем, что на меня внезапно накатило.