В этот День Мёртвых (джен)

Кураторы душ ─ защитники загробного мира. Избранные души самых древнейших и прославленных людей, к чьим мыслям и идеям продолжают прислушиваться и помнить даже спустя десятки и тысячи лет. Их выбирают сами Небеса, и если они однажды становятся кураторами, то значит ─ это навсегда, ведь куратор неспособен переродиться. Их задача ─ следить за порядком в назначенном им чистилище определённой страны и помогать заблудшим душам, которые попали к ним по ошибке. И изгонять всякие тёмные, которые пытаются время от времени просочиться через барьеры света и тьмы.

Чистилища были распределены по странам ещё в глубокой древности, когда Небесам было приказано вести общий счёт умерших и направлять их после смерти. Кто-то оставался в загробном мире навсегда, а кто-то перерождался в новой жизни, но в большинстве своём души оставались, а переродиться могли только избранные, и только под сильным влиянием извне от живого, который обладал огромной силой, сопоставимой с божественной. И среди всех обычных душ существовали единицы проклятых. Те, на кого наслали, сами того не зная, сильное проклятие, привязывающее души умерших к определённому месту или условию, в случае исполнения которого душа могла освободиться и переродиться вновь. В противном случае они обрекались на вечные мучения и беспросветное существование в чистилище своей страны. Такие духи считались самыми низшими, и лишь один раз история загробного мира зафиксировала случай, когда проклятая душа стала правой рукой куратора душ.

─ Это противоречит всем законам небес и самого Бога. Проклятые не могут стоять на одном уровне с кураторами или же рядом. Всегда так было есть и будет.

─ Просто до этого никто не решался на такой сумасбродный поступок, вот мы и не писали в кодексе хоть одно упоминание об этом.

─ Теперь же это очень удобная лазейка для вас, старейшина Гуткнехт.

Старик продолжал молчать и покорно смотрел в пол, готовясь к вынесению приговора, словно совершил непоправимый грех, хотя, казалось бы, просто помог одной заблудшей душе, которая не была ему чужой.

─ Но всё-таки, мы бы хотели узнать, почему из десятка проклятых душ Вы выбрали именно её? Чем эта душа проклятой невесты отличается от множества других?

Старейшина ещё долго молчал, тщательно обдумывая и взвешивая свой ответ, который он сейчас держал перед самими Небесами. Он не мог ошибиться.

─ Эта душа моего потомка, я бы не смог пройти мимо, ─ выпалил наконец-то он, ожидая ответной реакции.

По безвременному пространству, где он сейчас находился, окружённый пятью каменными столпами и бескрайними белыми облаками, прошёлся гул из голосов. Небеса шептались.

─ То есть Вы хотите сказать, что сделали ее своей правой рукой из-за вашей связи?

─ Да. Я понадеялся, что смогу помочь ей справиться с проклятием, если наделю хоть какой-нибудь силой и способностями иметь большую свободу, чем её собратья по несчастью. Здесь роль играют только родительские светлые чувства, не более.

Небеса ещё долго перешёптывались между собой, после чего самый громкий, благородный, устрашающий голос не начал говорить:

─ В мире, где царит безвременье и все равны перед Богом, старейшина Гуткнехт заглянул в будущее своих потомков и нашёл проклятую душу Эмили, наделив её половиной своей силы и сделав правой рукой куратора душ. В кодексе нет ни одного написанного на этот счёт правила, но после этого случая обязательно появится. Вы будете первым и последним, кому удалось возвысить проклятого духа над всеми остальными. Ступайте с миром.

* * *

Загробный мир ─ мир безвременья, здесь года исчисляются минутами, а века часами. Здесь никто никогда не постареет и больше не умрёт, это место, куда мы все так боимся попасть, но когда всё же попадаем ─ не жалеем об этом. Здесь нет понятия языка и нации: каждый говорит на одном, и все понимают друг друга, именно здесь происходит столкновение эпох и каждое поколение может встретиться друг с другом, именно так Гуткнехт обрёл свою новую семью.

Эмили принадлежала совсем к иной эпохе, говорила на совсем ином языке и знала гораздо больше, чем он, но та связь, которая была между ними, прошла через века и сохранилась в Царстве мёртвых душ. Лишь Эмили откликнулась на зов предка из тысячи умерших до неё, и именно она оказалась той, кому действительно была важна эта встреча. Надежда избавиться от проклятия и переродиться вместе со всей своей семьёй. От проклятия, которое когда-то давно легло на её плечи и стало основой истории о любви, страсти и гнусном убийстве.

* * *

Когда-то давно я хотела стать невестой, но, загадав это желание, была обречена навеки ей остаться.

Я хорошо помню тот день. Мы с мамой возвращались из свадебного салона, куда она отдала своё старое свадебное платье. Оно уже изрядно потрепалось и устарело, поэтому швее было заказано его немного обновить и привести в более представительный вид. Я помню, как мы с мамой были счастливы. "Эмили, наконец-то этот день настал! Я так горжусь тобой!". Свадьба дочери ─ в первую очередь праздник для матери, и я разделяла каждую минуту этого торжества вместе с ней, потому что грезила об этом дне, как никто до меня. Детская мечта, ставшая явью: белое платье, букет цветов, красавец-жених и сказка о вечной любви, которую мы напишем вместе. О большем я и не просила.

* * *

─ Баркис… За что?...─ голос, искажённый болью, звучал хрипло.

─ За то, что ты красива, моя дорогая, даже слишком. Твоя красота очень мне мешает, а твоё существование тем более.

Такой холодный страшный взгляд, как у голодного зверя. Мне страшно…

─ Бар… кис…─ вырывались последние хрипы.

─ Выпьем же за тебя, моя дорогая Эмили. Навсегда невеста и никогда жена.

Вокруг всё резко стало красно-алым, я уже не понимала, кто я и где нахожусь. Просто хотела поскорее умереть, чтобы не видеть его лица, не видеть место, в котором он совершил расправу. Я мечтала закрыть глаза и наконец-то поставить точку в этой истории.

По всему телу распространился могильный холод, покрывая собой каждую частичку моего тела. Тьма сгустилась. Я почувствовала, как что-то острое и холодное пронзает моё лицо. Лицо, которое он так любил…

* * *

Гектор и Вэй Ин сидели неподвижно. У обоих на лицах не было ничего, кроме ужаса. Оба не могли до конца переварить в услышанное.

История Эмили не была похожа ни на одну похожую. Кто-то женился и убивал жён после свадьбы, когда семейная жизнь была тягость, и муж пребывал в постоянных запоях. На памяти Вэй Ина кто-то убивал жену из-за нужды спасти куда большее количество людей, или же он сам становился причиной гибели молодых красивых дев по собственной глупости. А Гектору хватало и простых примеров домашнего насилия или выгоды, но то, что рассказала Эмили, было за гранью понимания обоих. Полюбить ради денег, сгубить целую семью ради влияния и оставить целое состояние себе, так и не став этой семье хоть кем-то. Тот, кто сотворил с Эмили такое, не имел право называться человеком, и от осознания того факта, по чьей вине девушка была проклята на многие десятки лет, и в Гекторе, и в Вэй Ине вскипела обида и настоящая злоба. Как она могла нести это всё в себе, продолжая улыбаться и помогать им?

У Гектора складывалось противоречивое мнение о её персоне, но, видимо, не зря говорят: для того, чтобы понять человека до конца, ты должен знать не только его настоящее, но и прошлое. Вэй Ин же словно проснулся от долго сна. История потрясла, напугала, впервые за много лет старейшина Илин почувствовал те же самые эмоции, которые он испытывал до того, как встать на путь тьмы. Сожаление, скорбь, вновь испытав их со стороны другого человека, даже после смерти в нём сохранилась его утраченная человечность.

С пониманием пришло и осознание, прожитая жизнь одного человека ничего более значила после его смерти, но лишь она оставалась с ним до самого конца. Благодаря ей об этом человеке можно было судить и понять его. Эмили так и могла остаться для них одной из многих, но Вэй Ин и Гектор услышали всё от начала и до конца, разделили всю ту боль и тоску, и более для неё они не могли назваться чужими, так как стали одними из немногих, кому она открыла свои душу и сердце. Перед кем она смогла обнажить своё оружие, которое получила, чтобы защищаться впредь.

* * *

─ Ох… Где мои настойки? Вроде бы я положил их сюда, ─ Гуткнехт изучал содержимое своих полок, кряхтя и пыхтя, как старинный механизм.

Если человек умирает от какой-то болезни с ярко выраженными симптомами, то они передаются ему и после смерти, как и людям, умершим от ножа или удушья, могут передасться раны или следы, по которым можно было установить причину смерти.

Монах Гуткнехт умер в 1313 из-за эпидемии чумы, так вместе с его душой в загробный мир перенёсся и вечно преследующий его кашель, который не отступал на протяжении многих тысяч лет. Сколько бы настоек он не испил, сколько бы способов не перепробовал, кашель всегда оставался с ним, как напоминание о величайшей трагедии 13-14 века. Сейчас старейшина уже смирился с этим, но всё равно не бросал пить настои местных травников, которые хоть немного, но давали кашлю отступить на пару дней, чтобы Гуткнехт мог хотя бы внятно разговаривать, не скручиваясь от приступов в диалоге каждые пару минут.

Вы можете спросить, как же он пьёт, если является скелетом? Загробная жизнь лишена логики для духов ─ они вольны делать, что вздумается, и пища здесь усваивается одинаково у всех.

И вот желанная скляночка с настойкой была у старика, но как только он попытался принять хотя бы ложечку, в его дом ворвался посыльный в виде почтового голубя, от которого только скелет и остался. В своём костлявом клюве птица держала письмо и, осев прямо напротив старейшины, незамедлительно протянула его ему.

─ Что? Опять?

Голубь помотал головой, не выпуская письмо из клюва.

Старик с интересом забрал конверт у мертвой птицы, жестом показав, что отпускает её. Костлявый почтальон незамедлительно покинул помещение через окно, попутно врезавшись в оконную раму, но ему всё же удалось благополучно улететь.

Гуткнехт достал из кухонной тумбы нож и аккуратно вскрыл конверт.

─ Если это опять сверху прислали жалобы на попаданцев, ─ начал было ворчать он, вспоминая о том, что сегодня крайне сложный день из-за многочисленных потерянных душ, которых нужно ещё найти и отправить восвояси, ─ то клянусь всеми Высшими тварями я… ─ и неожиданно прервался, начав читать вскрытое письмо.

* * *

─ Подожди, то есть ты умер из-за обычного пищевого отравления? ─ За усмешкой последовал звонкий смех Эмили, расположившейся на старом диване с множеством дырок и заплаток вместе с Вэй Ином.

Что поделать, вся мебель в загробном мире такая, как будто после ядерной войны, но духам это было не особо принципиально, в конце концов, сон им был не нужен, а вещи повседневного быта находились не в таком уж и плачевном состоянии.

Друзья расположились в башне старейшины и, рассевшись поближе, стали приоткрывать оставшиеся истории своих прошлых жизней. Эмили уже не казалась такой печальной и грустной после рассказа о прошлом, Гектор решил переменить всеобщее настроение, рассказав о своей смерти, которая на фоне прошлой казалась самой бредовой и простой ─ обыкновенное пищевое отравление. Но впоследствие ценна оказалась не сама смерть, сколь жизнь до неё. Гектор рассказывал и о своей семье, и о своей мечте, которая почти стала явью, и о том, какой в его жизни был самый лучший друг и многом другом, от чего у него на душе делалось светло и радостно, как и у его друзей.

У всех есть такие моменты жизни, о которых можно и нужно вспоминать с теплотой. Когда вся та мирская грязь и несправедливость оставались где-то далеко позади. У Эмили это время связано с её родителями, у Гектора с его женой и дочкой, а Вэй Ин впервые вспомнил о Пристани Лотоса, об их обучении в Гу Су с Цзян Чэном с улыбкой и без капли сожаления.

Простота и непринуждённость истории Гектора помогли его друзьям вспомнить, ради чего они жили ту жизнь: не ради горести о прошлом, а ради тех, кто всегда был рядом и кого они любили больше всего на свете. Кто знает, сколько бы ещё душевных слёз было пролито и сколько плохого не забыто без этого простого напоминания о простом человеческом счастье.

Пока Гектор рассказывал о своей жизни, ребята изредка вставляли в его рассказ и свои похожие ситуации, всё больше узнавая друг друга и смеясь над тем, о чём всем хотелось вспомнить. Первый разговор по душам, и вот они уже ближе, чем могло показаться, всех их объединила под своей крышей смерть. Беспощадная, иногда несправедливая, но неизбежная для каждого из нас, после которой мы все будем равны, и всем будет плевать, сколько плохого мы оставили после себя. Каждый должен ценить всё светлое пережитое, потому что это единственное, что спасает нас, даже когда мы находимся на самом краю.

─ Ещё помню был случай, когда Коко попыталась впервые приготовить мне буррито, ─ с громким хохотом продолжал погружаться в воспоминания Гектор. ─ Самое вкусное в моей жизни сделала именно она, перепутав зубную пасту с фаршем!

Эмили представила эту картину и также громко засмеялась вместе с ним. Одному лишь Вэй Ину было непонятно, о чём они вообще говорят.

"Что такое буррито? Нет, для начала, что такое зубная паста? Это должно быть вкусно? Или наоборот, зубная паста вкусная, а буррито не очень?" ─ такие вопросы крутились у него в голове. По задумчивому лицу друга, теряющемуся в потоке вопросов, Гектор понял, что так и не услышал практически ничего об Вэй Усяне. Они с Эмили были из приблизительно одних и тех же эпох, разница между ними могла быть в каких-то 50 или 40 лет, так что друг с другом они общались без проблем, изредка поражаясь незначительным мелочам, которые в их времени немного изменились, как, например, машины в каждой семье или усовершенствование домашних телефонов, но вот Вэй Ин явно принадлежат к куда более древнему, но точно не каменному веку. Из-за этого он очень слабо мог поддерживать диалог с друзьями, потому что то, о чём говорили они, было ещё за гранью понимания эпохи, в которой он жил. По его одежде и познаниям сложно было определить точный год, единственное, что известно было наверняка ─ Вэй Ин китаец. Древний китаец.

─ Вэй Ин, мы ведь так и не узнали из какой ты эпохи, ─ Гектор недвусмысленно намекнул Эмили, что им нужно и Вэй Ина побольше разговорить, подмигнув ей.

Она сразу же поняла его.

─ В смысле? ─ Всё ещё недоумевал заклинатель.

─ Ну, в каком году ты жил, пока не умер?

─ Дай-ка подумать, ─ всерьёз задумался он. ─ Примерно 3-4 век.

У обоих друзей от удивления вытянулись лица.

─ Вы чего?

─ То есть ты старше нас обоих, как минимум на 17 сотен лет?! ─ Подпрыгнул Гектор, подсчитав всё это в своей голове. ─ Немудрено, что ты тут ничего не мыслишь, о чём мы тут говорим, друг!

Вэй Ин аж смутился, когда узнал свой приблизительный возраст, не думал он, что смерть сделает из него такой антиквариат в глазах потомков. Но надо признать, антиквариат довольно свежий и молодой. Внешне он всё ещё оставался самым прекрасным мужчиной по меркам своего времени, да и в принципе (скромность ─ наше всё).

─ Загробный мир и правда удивителен. Мы совершаем здесь столько неожиданных встреч и знакомств, которых бы никогда не случилось, будь мы живы, ─ начала рассуждать вслух Эмили. ─ С одной стороны печально, но с другой ─ не к этому ли всё стремится в итоге? Все мы когда-нибудь окажемся здесь.

─ Мда, ─ устало протянул Гектор. ─ Но самое мучительное ─ это сидеть здесь и ждать, когда же настанет черёд и тех, кто тебе дорог. Я не хочу сказать, что желал бы, чтобы моя жена и дочь поскорей присоединились ко мне, ни в коем случае, но и оставаться один я тоже не горю желанием дольше, чем нужно.

─ Вечность в одиночестве ─ самое страшное наказание, ─ заключил Вэй Ин.

И все задумчиво посмотрели в пол, погрузившись каждый в свои размышления.

─ Ну, теперь-то мы не одиноки в этой вечности, ─ спустя время сказала Эмили, окинув друзей тёплым добрым взглядом.

Они улыбнулись ей в ответ.

Внезапно с первого этажа, из столовой, донеслись крики.

─ Вы это слышали? ─ Встревоженно подскочила с места Эмили и прислонилась к лестнице, ведущей вниз.

─ Да, ─ также обеспокоенно ответил Вэй Ин и тоже подошёл поближе к лестнице.

─ Как будто с плиты упал старый кряхтящий и громкий чайник и отчаянно просит кого-то о помощи, ─ предположил Гектор, последовав за друзьями.

─ ЭТО СТАРЕЙШИНА ГУТКНЕХТ!!! ─ Вскричала Эмили и рванула вниз так быстро, насколько могли позволить её пышное платье и туфли на небольшой платформе.

─ О, как я угадал! ─ Восхитился собственной гениальности Гектор, прежде чем Вэй Ин потянул его на первый этаж за костлявую руку.

─ Пойдём, остряк!

На полпути Вэй Ин таки заметил, что он оторвал приятелю руку.

─ Побежали, но сперва отдай мою руку!