Блики солнца (джен)

Примечания:

Написано для флэшмоба "Отцы и дети" в группе "Два Кота"

370 г. Р.Э., поместье Фаах

Голоса из-за толстых дверей кабинета доносились плохо. Фаах Ою чуть сместился, выбирая более удобное положение, и приник ухом к замочной скважине.

— Это была последняя твоя выходка! Или ты приносишь извинения семье Шенрах…

— Или что? — голос его старшего брата, Аю, звучал неестественно холодно и высоко. Особенно после того, как всего секунду назад он кричал, срывая горло, так, что его совершенно не заглушали добротные дубовые двери.

— Или у меня будет только один сын. Аю, это уже перешло всяческие границы: неужели ты не понимаешь, в какое положение нас всех ставишь?

Ою отшатнулся от двери, ощущая, как в груди разливается неприятный холодок. Если отец и впрямь решится на крайние меры… нет, он этого решительно не хотел. Перед глазами мелькнула какая-то смутная тень, но Ою целиком сосредоточился на голосах из-за двери, которые сейчас представлялись ему значительно более важными, чем любые видения, неважно, относились они к будущему или прошлому.

— Вот как? А разве у тебя когда-то было два сына? — голос брата сочился ядом, а холода в нем хватило бы заморозить все поместье в самый жаркий полдень. — Ою то, Ою это… думаешь, я ничего не знаю? Или я слепой? Если у меня нет этого вашего драгоценного благословения, то это не значит, что я не вижу совсем ничего. Или не слышу, — с каждым словом голос Аю звучал все отчетливее, будто он находился не внутри кабинета, а совсем рядом. Ою будто наяву видел его искаженное злостью лицо с некрасивыми алыми пятнами на щеках, потемневшие, как предгрозовое небо, серые глаза.

— О чем ты говоришь? — в эти мгновения Ою хотелось, чтобы голос отца звучал так же сильно и гневно, но вместо этого он различал легкую неуверенность. Будто в словах Аю могла содержаться истина.

— Я прекрасно знаю, что ваш драгоценный наследник — Ою. Не благословенный не достоин носить аметисты Фаах, да? Зато вполне подходит для того, чтобы выполнять всю грязную работу. Вы же так рассуждаете, верно? Все для семьи, — Аю снова сорвался на крик, а Ою отшатнулся от дверей, не в силах поверить тому, что только что услышал. Он верил, до последней секунды надеялся, что отец сейчас что-нибудь скажет, опровергнет злые слова, но…

— И сейчас я не сомневаюсь в том, что выбрал правильно. Ты не в состоянии поставить хоть что-то выше собственного эгоизма. Все для себя — такой принцип тебе нравится больше?

— Это, во всяком случае, более честно!

— Ты говоришь о своей семье, которая…

— Которая что? Что вы все, любой из вас сделали для меня? Меня здесь хоть кто-нибудь, хоть раз о чем-то спросил? Спросили, чего хочу я? Все, что я слышу — ты должен то, ты должен это… У меня может быть хоть какой-то свой выбор?

— Ты — Фаах, и должен…

— Да никому я ничего не должен! — Ою, вновь приникший к двери и боящийся упустить хоть слово, снова вздрогнул: крик отозвался в ушах болезненным звоном, словно только что сломалось, повредилось нечто невероятно хрупкое. — Я этого не просил и не выбирал.

— Аю!

— Да пошли вы все!

Ою едва успел отскочить в сторону — с силой распахнутая дверь впечаталась в стену, да так, что рухнула одна из картин, украшающих коридор. Пламенный взгляд Аю метнулся на звук, остановился на брате, и губы тут же скривились в презрительной улыбке:

— Подслушиваешь, лизоблюд? Много интересного узнал?

Ою дернулся, как от удара, еще сильнее вжимаясь в стену, но ответить не успел, да Аю и не стал бы его слушать, практически бегом исчезая за поворотом.

— Ою, — приглушенный голос отца едва долетел до него сквозь шум крови в ушах. Ою оглянулся на еще открытую дверь кабинета, потом на поворот, за которым скрылся брат, и мотнул головой, отгоняя очередные навязчивые видения.

— Вы хотели меня видеть, отец? — он шагнул в кабинет, поражаясь про себя царящей здесь разрухе. По помещению будто промчался вихрь: на полу валялись статуэтки, сметенные чьей-то рукой с полки, разбросанные бумаги и опрокинутый стул. Аю всегда выражал свои эмоции очень бурно, но таких вспышек за ним Ою еще не помнил.

— Да, подойди, — Фаах Эю тяжело привалился к столу, прижав правую руку к сердцу. По лицу его то и дело пробегала болезненная судорога.

— Отец, вам плохо? Мне послать за Сестрой Лае? — Ою торопливо подошел ближе, с беспокойством вглядываясь в лицо отца.

— Нет, все в порядке… Воды налей, — он дернул подбородком в сторону, Ою проследил взглядом за его жестом, но наткнулся только на очередные осколки и расползающуюся у камина лужу.

— Аю… вы думаете, он это всерьез?

— Перебесится, — Эю медленно опустился в кресло, — но это сейчас не важно. Послушай. С Шенрах надо что-то решать. И извинений тут будет недостаточно. Мы не можем потерять эти договоренности.

Видения стали яснее. Отогнать их никак не получалось, они настойчиво ломились в виски, заставляя весь мир вокруг отступить на второй план. Зашататься и подернуться дымкой. Впрочем, для Ою он и так уже шатался.

— Вы хотите, чтобы я занял место Аю в союзе с Шенрах? — Ою сам не узнал свой голос, настолько тихо и потерянно тот прозвучал.

— Да, я знаю о твоей симпатии к Шаах Мае, это был бы хороший союз, но в свете последних событий… — голос отдалялся и теперь виной этому были отнюдь не видения: Ою чувствовал, как мир, весь такой простой и удобный мир, который он успел выстроить у себя в голове, рассыпается песком и пылью. Он ведь видел. Видел, как все могло бы быть правильно, но…

— Ты же не подведешь меня, сын?

— Нет, отец, никогда, — Ою медленно покачал головой, но сил на то, чтобы взглянуть отцу прямо в глаза, в себе так и не нашел, — я же Фаах…

* * *

Коридоры мелькали перед глазами, сливаясь, смазываясь в одну бесконечную полосу камня, дорогих ковров, портьер… все это казалось каким-то нарочитым, неправильным. Бесполезным. Все вокруг не имело под собой ровным счетом никакого смысла. Фаах Аю больше не улыбался. Его застывшее лицо не отражало ровным счетом никаких эмоций, лишь глаза продолжали лихорадочно блестеть, да сонм мыслей беспорядочно метался в голове.

Холодный воздух подземелий остудил лицо. Мало кто задумывался о том, насколько подземная часть поместья больше его видимой части. Насколько далеко простираются ходы, оплетающие плотной сетью весь холм, на котором стоял город. И что может скрываться в самых глубинах фаахских подземелий. Впрочем, этого не знал и сам Аю. В любом случае, он не планировал забираться настолько далеко. Просто нижние уровни, на которых хранили то, что не должно было попасться на глаза кому-то лишнему. И этим кем-то были не только воры.

Аю дернул на себя факел, с трудом дождался, пока каменная плита опустится вниз, открывая его взгляду небольшую нишу, внутри которой лежало два небольших ларца. Он схватил ближний к себе, пальцы уверенно пробежались по крышке, соединяя подвижные сегменты в единый узор. Крышка распахнулась, открывая главное сокровище семьи — легендарные аметисты Фаах: три перстня с крупными камнями и два простых железных кольца с выгравированными на них неизвестными символами. Его наследство. Кто бы и что ни думал по этому поводу.