Душа (джен)

Примечания:

Арт к главе: https://vk.com/wall-206327178_518

Гриллби и Монстрёнок (Кид): https://vk.com/wall-206327178_519

---

Прошло ещё три дня. Круглое число — десять дней в подземелье. От скуки Фриск стала рассматривать монстров через окно. Она специально оставляла маленькую щель между шторами и наблюдала. Снаружи царила праздничная атмосфера: гирлянды, счастливые монстры, играющие дети. Можно было даже почувствовать тонкий запах пряников, цитрусов и хвои. Фриск очень хотела туда попасть. Однако на вопрос: «Можно мне выйти на улицу?» — она получила неоднозначный ответ от Санса.

— Тебя здесь никто не держит, малыш, — говорил, не глядя на девочку. — Хочешь свободы? Гуляй сколько влезет, только не возвращайся сюда.

Папирусу она повторять вопрос не стала, хотя была надежда, что он прогуляется вместе с ней.

— Смотри не растекайся по подоконнику слишком сильно, — хихикает дух, видя, как Фриск упирается щекой в оконный выступ.

— Хочу на улицу. Там так весело, — бухтит девочка.

— Так давай, — Чара летит назад и манит взглядом за собой, — давай покинем этот дом.

— А нормально, если какой-то непонятный ребёнок будет расхаживать по городу? — дитя спрыгивает со стула и приближается к призрачной девочке.

— Лучше переживай о том, чтобы никто не понял, что ты человек.

— А как монстры отличают людей от себя? — Фриск садится на диван и поджимает к себе подушку.

— Для начала скажу, что не все монстры могут опознать людей, только единицы, — Чара говорит умным и спокойный тоном, но её улыбка сводит с толку. — Я сейчас расскажу тебе об ОЧЕНЬ больших различиях между двумя расами. Во-первых, цвет кожи: от красного до фиолетового. Во-вторых, анатомия. У некоторых монстров могут быть необычные уши, хвосты, рога, шерсть — пусть на лицо и телосложения совсем как люди. В-третьих, душа. Душа монстров белая и бесхарактерна по этой причине. А вот людская обладает цветом. Я уже говорила, что человеческая душа зависит от темперамента, есть преимущества и недостатки.

— Ага, — кивает Фриск, — ты сказала, что мои это РЕШИМОСТЬ и НЕУВЕРЕННОСТЬ.

— Это правда, мой друг. Если ты попытаешься представить свою РЕШИМОСТЬ и сосредоточиться в одном месте, то сможешь проявить проекцию своей души.

— Ух ты, звучит классно.

Сказать легко, а на деле не просто. Сложно представить то, чего никогда не видел.

Фриск закрывает глаза и выставляет ладони вперёд. От одной мысли о душе вспоминается образ золотого медальона Чары. Брови девочки сходятся на переносице, щёки горят. Раз душа обладает цветом, то что означает этот цвет? Может это зависит от сильного качества? Решимость... В своём кошмаре Фриск видела странное красное свечение, исходящее из груди — может ли быть так, что это и есть цвет души?

Соединив все образы, Фриск морщит носом, а на ладони проявляется красное полупрозрачное сердце.

— Хвалю, Фриск, у тебя получилось, — говорит Чара, скрестив руки на груди. Услышав это, дитя открывает глаза.

Над её маленькой ладонью парит ДУША.

— Вау, она такая… красивая, — с придыханием произносит Фриск и тычет пальцем, что проходит насквозь.

— Это не более, чем просто проекция, блеклая копия, — объясняет Чара. — Твоя настоящая душа во много раз сильнее и ярче.

— Удивительно, — улыбается дитя и перекладывает проекцию из одной руки в другую. Дух осторожно наблюдает за человеком.

— К слову, не стоит никому показывать свою душу. Это самое сокровенное, что есть у монстра или человека.

— Угу, — хмыкает Фриск, и душа пропадает. — Сколько же всего я не знаю…

— А если будешь сидеть в четырёх стенах, так ничего и не узнаешь, — Чара специально подливает масла в огонь любопытства ребёнка.

Фриск задумалась. С одной стороны Чара права, а с другой… Она не успела закончить мысль в своей голове, как дверь открылась и вошёл Папирус с большим бумажным пакетом. «Вовремя же я спрятала душу,» — думает про себя Фриск, у неё дёргается веко от такой неожиданности.

— Привет, Фриск, — Папирус одаривает девочку улыбкой и шумно ставит пакет на стол.

— Привет, — тихо отозвалась она.

— Сегодня я захотел сделать картофельную запеканку, ты же не против? — голос парня кажется слишком громким.

— Да, я не против.

Монстр принял этот ответ и снял верхнюю одежду.

* * *

Сегодня я точно выйду за порог! Я в этом уверена!

Когда братья ушли, я сложила одеяло и подушку, быстренько сделала все свои обязанности, даже решила несколько страничек в журнале, поела, оделась тепло, собрала волю в кулак и осторожно приоткрыла дверь.

— Стой, — останавливает меня голос Чары. — Успокойся и подумай.

— Ты же сама говорила, что нужно покинуть дом? — непонимающе смотрю на неё.

— Да, и я не забираю своих слов, но услышь меня.

Чара выглядит серьёзно, поэтому я закрываю дверь и поворачиваюсь к ней лицом.

— Сначала нужно удостовериться, что никто не видит, как ты покидаешь этот дом и возвращаешься сюда, если, конечно, захочется, — последние слова она проговорила почти шёпотом.

— Ты права, — виновато опускаю взгляд. У братьев будут проблемы, если меня заметят.

— Я сейчас проверю обстановку, а ты жди.

Дух проходит через стену. Меня не покидают сомнения, а ведь могла и сама додуматься! От глупости слёзы накатываются. Стараюсь их сдержать и настраиваюсь.

«Прогулка тебя точно развеселит! Да и Чара будет рядом, всё хорошо!»

Через какое-то время высовывается голова духа и говорит:

— Чисто, пойдём.

Я киваю, сжав пальцы в кулаки, и покидаю дом.

Первым делом меня слепит яркий свет, что отражается от снега. В потолке подземелья видны щели, через которые просачиваются солнечные лучи. Я следую за голосом Чары и прикрываю глаза рукой. Хрустит снег, я улавливаю носом сладкий пряничный запах, кожа ощущает приятную зимнюю свежесть. Когда глаза привыкли, решаюсь осмотреться.

Город очень сильно походит на сказочный: повсюду белый чистый снег, через дома протягивается гирлянды, вдалеке виднеется большая украшенная ёлка. Так приятно разглядывать каждую мелочь, всё такое новое и необычное. В груди сильнее стучит сердце, не могу убрать с лица улыбку. Вокруг не так много монстров, но они правда совсем как люди! Я старалась идти уверенно, не вглядываясь в их лица, но казалось, что у той женщины были заячьи уши, а тот мужчина большой и пушистый словно медведь.

Чара летит прямо и даже не оборачивается на меня. Мы прошли мимо библиотеки, хотя там ошибка в названии, мимо жилых домов. Так как рядом монстры, я не стала говорить с духом, лишь следовала за ней. Вдруг сворачиваем на перекрёстке, сворачиваем ещё раз, заходим в затемнённую часть леса и останавливаемся у одинокой скамьи, покрытой снегом.

— Вух, надо немного передохнуть, не так ли? — Чара улыбается. Я не устала, но она же дух, может ли она даже в теории почувствовать усталость? Или она переволновалась?

Киваю головой и очищаю место на скамейке для двоих. Сажусь и предлагаю Чаре составить мне компанию. Она любезно кланяется и медленно опускается.

— Как тебе город? — спрашивает она.

— Очень красивый! Но такое ощущение, что должно быть больше монстров, — опускаю взгляд на башмаки, к которым прилип снег.

— Сейчас позднее утро, многие работают, а дети всё ещё в школе. Нам главное на патруль не попасться.

— Это верно! — подмечаю я.

— Сейчас ты, наверняка, вспомнила про тех братьев, я опешу тебя. Сегодня Папирус не работает, а значит, и Санс не сдвинется с своего поста. О них можно не переживать, однако в городе патрулируют множество собак, и твой запах может сбить их с толку. Они точно поймут, что ты человек.

— А если я уже который день ношу эту одежду, ем еду монстров, моюсь в магической воде, тогда они всё ещё воспримут меня, как человека?

— Это собаки, Фриск, — у них тонкий нюх.

— Эх… А я думала, что эта маскировка сойдёт.

— Может быть, — подозрительно протягивает Чара, сощурив глаза.

— То есть ты меня дуришь?! — удивляюсь я и вскакиваю на ноги.

— Может быть… — ещё улыбка становится шире. Она точно прикалывается над мной.

Я надуваю щёки и хмурюсь. Это заставляет Чару рассмеяться. Её смех такой звонкий и искренний, он успокаивает меня. Я уже не злюсь. Но что дальше? Куда идти и что делать? Как только я хотела задать эти вопросы, Чара полусмеясь добавила:

— Хочешь увидеть ёлку?

— Да, конечно! — я сразу же согласилась.

Дух взмывает вверх и подлетает ко мне, маня взглядом. Одна мысль о новогодней ёлке наполняет мою грудь теплом, я улыбаюсь и торопливо следую за девочкой.

На центральной площади монстров значительно больше. Все одеты в цветастую зимнюю одежду, все счастливые. Я видела монстров-зайцев, монстров-собак, монстров-медведей. У них хоть и лицо человеческое, как и строение тела, но шерсть и некоторые изменения бросались в глаза. Я снова не смогла при всех спросить у Чары хоть что-то. Мне не надо привлекать внимание.

Ёлка большая. Конечно, такую же, может даже выше, каждый год ставят в моём городе, но в этот раз всё по-другому. Она настоящая, я чувствую запах хвои и конфет. Висят много интересных и разнообразных игрушек вперемешку с мишурой, а под ветвями стоят подарочные коробки. Я молча глянула на Чару, она лишь ухмыльнулась. В голове промелькнула идея положить свой подарок и подписать его «Фриск», чтобы монстры гадали, кому же он принадлежит. Это было бы забавно, однако у меня нет подручных средств, как и самого подарка.

Я обхожу ёлку вокруг и натыкаюсь на бледно-жёлтого монстра с рыжими кудрявыми волосами. На нём такой же полосатый свитер, как и у меня, только жёлтый в оранжевую полоску, на ногах чёрные штаны и коричневые ботинки, у которых развязанные шнурки. Он примерно моего роста и возраста. Но привлекла меня не его внешность, а хвост. Из-под свитера торчал чешуйчатый хвост до земли и подобно маятнику качался то влево, то вправо. Значит, тут не только пушистые монстры живут. Мальчик всё-таки замечает мой уставившийся взгляд. Его чёрные большие глаза расширились при виде меня. Вытянув руки назад, он подбегает ко мне с улыбкой.

— Йоу, ты же… — проговаривает с уверенностью. Я начинаю переживать, а вдруг…

— Ты же ребёнок! Прям как я!

Заявление этого монстра ввело меня в ступор. Я побоялась, что он понял, что я человек. Как камень с души.

— Йоу, у тебя полосатая кофта, как и у меня! — он растягивает край свитера, показывая мне полоски. — Блин, это так круто! — его хвост начинает вилять как у собак.

— Ага, — выдавливаю из себя. Монстр, видимо, очень рад увидеть новое лицо.

— Я Кид! — мальчик протягивает мне руку.

— Фриск, — не обдумав, пожимаю ладонь. Удивительно, но тыльной стороне его руки есть едва ощутимые чешуйки. Он ящерица какая-то? Или динозавр?

— А ты здесь давно, не видел тебя раньше?

Чара прочищает горло, привлекая моё внимание. Она сейчас так спокойна, что это пугает. Наверно, стоило либо не общаться с ним, либо заранее придумать какую-нибудь байку про себя, мол, мои родители и я только переехали и так далее. Однако врать я не умею.

— А! — восклицает Кид. — Ты из Столицы, да?

— Да, ты меня раскусил, — я нервно посмеиваюсь и почёсываю затылок. Мальчик явно не подозревает меня ни в чём, это радует. — Эм, мне пора, пока! — я отбегаю от ёлки и машу ему ладонью.

— Эй, давай в следующий раз погуляем! — кричит монстр.

Я даю неоднозначный ответ улыбкой и убегаю в сторону здания с надписью «Отель». Заворачиваю в переулок и выдыхаю.

— Извини, — выдаю сразу же, как Чара проявляется перед мной.

— Я не злюсь, Фриск, — прикрывает она глаза и скрещивает руки на груди. Она не улыбается, точно злится. — Я просто хочу, чтобы ты была осторожна. Этот маленький монстр часто гуляет по Снежнеграду и в Водопадье, к тому же он знаком с Папирусом и Сансом. Могут быть проблемы.

Я поникла. Снова сделала ошибку. Почему всё так сложно? Почему люди здесь — это враги? Да, когда-то давно наши предки запечатали монстров в подземелье, но можно ли эти действия проецировать на нынешнее поколение? По щеке стекает слеза. Хватит с меня, хочу просто вернуться домой. В свой НАСТОЯЩИЙ дом.

Я скатываюсь вниз по стене и приземляюсь прямо в снег. Слёзы всё идут и идут. Утираю их варежками, но всё бесполезно. Я вся дрожу, голос рвётся из лёгких. Вдруг чувствую едва заметное тепло, похожее на светлое чувство, что спасает меня от кошмаров. Чара, будучи бестелесным духом, пытается приободрить меня обнимашками. Медальон под слоем кофты загорается и тянется к хозяйке. Девочка даёт заднюю.

— Это, конечно, всё трогательно, — она натягивает на лицо свою обычную маску, — но стоит вернуться обратно в дом братьев

Я шмыгаю носом и поднимаюсь. Отряхиваю себя от снега и выхожу из переулка. Половину пути Чара была со мной, а остальную часть она проверяла обстановку.

Войдя в дом, я щёлкнула замком, сняла всю тёплую одежду, кинула на пол у дивана и плюхнулась вниз лицом на сложенное одеяло. После слёз меня до сих пор трясёт. Шумная светлая улица очень сильно отличается от пустого тёмного дома. Что на поверхности, что здесь, ничего не поменялось. Я как и оставалась в одиночестве, так и остаюсь. А это только десятый день…

— Как тебе Снежнеград? — слышится сверху голос Чары. Ей легко: она вообще ни о чём не переживает.

Через силу переворачиваюсь на спину и смотрю на духа. По её красным глазам и улыбке сложно понять, о чём она думает.

— Милый город, — шепчу я.

— Завтра ещё погуляем? — я отмалчиваюсь какое-то время, а потом говорю, приподнявшись на логтях:

— Чара, это не может так продолжаться! — мой голос хрипит. — Я не могу в тайне уходить и так же возвращаться, словно мы делаем что-то плохое.

Чара молчит и изредка моргает. Она будто не воспринимает ничего всерьёз. Её взгляд смотрит в пустоту, а улыбка так и тянется. Что ОНА такое?

— Я хочу, чтобы мне доверяли, слышишь? — сжимаю пальцы на медальоне. — Не только братья, но и ты.

— Ты сомневаешь в моём доверии? — её бровь дёрнулась.

— Я готова пойти туда, куда ты скажешь, сделать всё, что будет в моих силах, однако мне не нравится быть какой-то дурочкой, которая ничего не знает.

— Ха-ха-ха, — медленно и тихо смеётся Чара, она снова меня дурит. — Малышка Фриск, наберись терпения.

Мне в висок начинает бить острая боль. Я морщусь. Каждый раз моргая, веки не хотят подниматься. Я тяжело дышу, руки и голова такие тяжёлые.

— Ты узнаешь всё и про всех, я обещаю. Просто подожди.

Голос Чары звучит как белый шум в ушах. Её образ постепенно пропадает, а меня затягивает в сон.

* * *

В нос бьёт запах спагетти. Он стал для меня ностальгическим. Мой старший брат любил эти длинные макарошки, постоянно готовил, а мама ругалась, что он ест одни углеводы. Эти воспоминания терзают мою душу.

В руках ощущаю медальон и прячу за ворот футболки. Мои конечности продрогли, я довольно долго пролежала без одеяла. Нехотя принимаю сидячее положение тела и оглядываю комнату. За столом сидит Санс и читает газету. С кухни прибегает Папирус, глазами выискивает что-то в страницах учебника и увлечённо записывать в тетрадь стоя. Всё выглядит так, если я вдруг подам голос, напомню про своё существование, то помешаю им.

Простите, сегодня я не собираюсь отступать.

Встаю с дивана, поднимаю свитер и натягиваю на себя. Он холодный, и от этого я съёживаюсь — неприятное чувство. Санс косо поглядывает на меня, встряхивает газетой и перекидывает ногу на ногу. Он чем-то напоминает учительницу из моей школы: она так же меня невзлюбила, постоянно корчила гримасу, стоило мне только подойти с вопросом. Я подхожу к нему, и в этот момент к учебнику возвращается Папирус. Монстр улыбается мне и садится на стул.

— Могу ли я выйти на улицу? — вдруг ошарашиваю их вопросом. Это когда-то должно случиться.

От внезапности у Папируса выскочил карандаш и упал на пол, Санс лишь дёрнулся. По их реакции, а точнее по реакции младшего брата, понятно, что им не могло это даже прийти в голову, что я смогу о таком спросить.

— Гуляй на здоровье, малыш. Ты не в тюрьме, в конце концов, — Санс прячет лицо за газетой. Его ответ не изменился.

— Санс! — возражает Папирус и ударяет ладонями о стол. — Разве можно так…

— Так говорить? — дополняет фразу брата. — Папс, взгляни правде в лицо. Дети не любят, когда им что-то запрещают.

— Я не запрещаю. Фриск, просто… — Папирус взволнованно обращается ко мне, — я… я боюсь, что кто-то может понять, что ты человек. Тебя могут поймать и отдать под стражу.

— Я хочу вернуться домой, — молвлю, опустив взор.

Все замолкли. Санс складывает газету, кладёт на стол и уходит к лестнице. Папирус горбится и упирается руками в лоб.

— Прости меня, Фриск, я не знаю, как вернуть тебя домой, — тихо признаётся он. — Я спрашивал у всех знакомых монстров, и все, как один, говорят, что нужны семь человеческих душ, чтобы сломать барьер. А если извлечь душу из тела, то её хозяин умирает…

Вдруг сверху захлопывается дверь. У меня мурашки по спине пробегаются, а Папирус вопросительно вскидывает бровь и оглядывается наверх. Санс возвращается к нам, затолкав руки в свою куртку. Он хитро улыбается и кивает головой в мою сторону.

— Малыш, сходим кое-куда, — монстр отходит к двери.

Я не понимаю его. ОН куда-то зовёт меня?! Надеюсь, не хочет отдать страже.

— Подожди, Санс, — вскакивает Папирус.

— Сегодня я у Гриллби поужинаю, сорян, — через плечо улыбается младшему брату.

— Я просто хотел узнать, когда вы вернётесь? — выдыхает монстр.

— Если мелкая со мной не пойдёт, то я к ночной сказке приду.

— Я понял.

Папирус уходит на кухню, а я пытаюсь отыскать подвох в словах Санса.

— Ты идёшь? — последний раз спрашивает он. «Всё или ничего!» — набираюсь смелости и подхожу к нему.

Ночью Снежнеград ещё прекраснее: белый снег светится всеми цветами радуги из-за гирлянд, взрослые монстры весело гуляют со своими детьми, в окнах домов загораются огни. Я вновь подмечаю, что нахожусь в сказке. Придерживаюсь спины Санса. Он идёт спокойно, с ним иногда здороваются некоторые личности. Если меня не обманывает память, он работает часовым, наверняка, со многими знаком.

Мы останавливаемся напротив светло-оранжевого здания с большой яркой вывеской «У Гриллби». За стеклом окна висит табличка «открыто». Санс смело заходит внутрь, а я догоняю его, опешив. Первым делом меня корёжит от едкого спектра запахов: масло, картошка фри, спирт, мокрая шерсть.

Слева стоят несколько маленьких угловых столиков и один большой, за которым скопились монстры в интересных одеяниях. Одни из них одеты в чёрные мантии, из-под которых торчали хвосты с длинной шерстью, а в руках держали большие топоры. Их собачьи уши навострились, стоило нам войти. Они походили на парочку: женщина стройная, с длинными ресницами и жёлтыми тенями, у неё короткие белые волосы; мужчина же выше и шире, лицо суровое, такие же белые волосы, но более взъерошенные.

Напротив них сидит очередной собакоподобный мужчина: чёрные уши и собранные в короткий хвост волосы, в своих клыкастых зубах он держит сигару в виде кости. Из одежды на нём розовая майка, которая оголяла руки, покрытые чёрно-белым мехом, и клетчатые штаны. У него также есть хвост. Этот мужчина много щурится и напрягает уши на каждый шорох, перекидывая сигару из одного уголка рта в другой.

Рядом ещё находится другой монстр-пёс, только в тяжёлых доспехах, которые начищенные настолько хорошо, что всё в округе отражаются в них. Он большой, очень. Однако его голова как-будто живёт отдельно от тела: детское лицо и розовые щёчки, маленькие уши и мягкие на вид белые волосы. Будь моя воля, я бы попробовала погладить его.

В самом левом углу сидит очередной собакоподобный монстр и играет сам с собой в карты. Он похож на того «большого мальчика», но его доспехи намного меньше и на лицо он взрослее кажется.

Помнится, Чара говорила, что мне стоит избегать собак. Иронично. Хотя в этом месте столько различных запахов, что они и не опознают меня. Наверное.

Справа стоят столики с диванчиками, за которыми находятся монстры, которые больше всего походят на монстров. Странное существо с большими оранжевыми губами и острыми кривыми зубами прожигает меня своими маленькими глазами, что едва заметны за длинными каштановыми волосами, свисающими до плеч. На шеи у него повязан бантик — это немного добавляет привлекательности. Неподалёку от него, за первым столиком сидит желтоватая зайчиха. Одно её ухо помято, её саму трясёт и кружит. В дальнем правом углу расположен музыкальный автомат.

Санс довольно живо приветствуется с ними всеми. Сложно представить его в подобной компании, от него раньше никогда не пахло алкоголем, может, он просто веселится здесь или ест, или и то, и то?

Монстр подходит к барной стойке. Я сажусь рядом. Но звучит странный свистяще-пердящий звук.

— Упс, — прикрывает свою нахальную улыбочку, — тебе стоит следить, куда садишься, а то кто-то случайно может оставить подушку-пердушку! — Санс пожимает плечами и подмигивает мне.

С непоколебимым лицом я вытаскиваю данный предмет из-под себя и отдаю парню.

— Надеюсь, это не ты её забыл, — говорю я.

— Не-а, — усмехается он и бросает её на пол. А она в свою очередь падает с характерным звуком, что очень смешит Санса, мне же подобные шутки не нравятся.

К нам подходит бармен. От его присутствия у меня забурлила кровь и щёки покраснели от жара. Он это буквально огонь! Одетый в рубашку и жилетку, которая отлично на нём сидела, монстр поправляет свои прямоугольные очки. Хоть его лицо и имеет человеческие черты, пожар на его голове пугает. Так и хочется сказать: «А ты не слишком ГОРЯЧ для такого ХОЛОДНОГО места?»

— Малыш, чего будешь? — обращается ко мне. — Бургер или просто картошку-фри?

— Просто картошку, — отвечаю сразу.

— Гриллбз, нам две картошки и кетчупа.

Огненный парень качает головой и скрывается за дверью. Предположительно, там кухня. Ожидая заказ, я осматриваю монстров у барной стойки. Справа от Санса сидит в одиночестве мужчина в коричневом спортивном костюме с длинным лицом, болотно-жёлтыми волосами и свёрнутыми в ракушку лошадиными ушами. Цвет его кожи серый, а на нос нацеплены солнцезащитные очки. Он попивает стакан с жёлтой жидкостью и заедает хворостом. Слева со мной соседствуют не самые приятные на вид монстры. Один из них это бледно-лиловое (то ли выпил много, то ли родился таким) существо, чем-то напоминающее женщину, в мятом бледно-жёлтом платье на тоненьких петельках до пяток. Из её рук торчали длинные перья. Интересно, она может пользоваться ими как крыльями, чтобы взлететь? Ещё дальше сидел мужчина в грязной майке и штанах. Его бежевая кожа на лысой голове становится голубой. Губы красные и большие, нос широкий и похож на картошку, а вокруг глаз огромные мешки. Этот монстр очень пухлый с короткими руками и ногами. Он выглядит так, будто отрубиться в любую секунду. Не думала, что жизнь монстров может НАСТОЛЬКО походить на человеческую.

Это бар. А в барах всегда скапливаются такие личности, которых ты никогда не встретишь на улице днём.

Нам быстро принесли заказ. Пахнет картошка-фри как обычно, словно я вернулась на поверхность. Также Гриллби пододвигает мне бумажный стаканчик с пластмассовой крышкой и трубочкой.

— Надеюсь, это за счёт заведения, Гриллби? — вскидывает бровью Санс. Огненный монстр показывает знак «ок».

Я попробовала напиток. Это молочный коктейль со вкусом клубники. Очень вкусный и сладкий. Санс предлагает мне кетчуп, но я отказываюсь, помня, как он его бутылками целыми ест.

— Перейдём к делу, — отставляет опустошённую бутылку кетчупа. — Что ты думаешь о монстрах? Они тебе противны?

— Нисколько, — этот вопрос меня задел, я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. — Но сказать точнее я не могу, потому что знакома только с тобой и Папирусом.

— Ясно. Давай договоримся, — Санс поворачивается ко мне. — Я помогу тебе всем, чем смогу, а ты в ответ должна пообещать, что ни один монстр не падёт от твоей руки, — его слова проносятся в моей голове. Все вокруг выглядят так, будто не слышат нашего разговора.

— Что? Как… это… понимать? — я стискиваю пальцы на голых коленках.

— В подземелье работает особое правило: если твой уровень здоровья падает до нуля, то ты умираешь. Оно касается всех, кто сюда попадает, — улыбка Санса кажется грустной. — Для людей это, как игра: убей побольше монстров, повысь УР и получи приз — легко и просто, не находишь?

Из-за его пустого взгляда душа в пятки уходит. То есть люди, которые оказываются в подземелье, убивают ни в чём неповинных монстров? Да как так можно!?

От этих мыслей у меня сбивается дыхание, а сердцебиение ускоряется, щёки горят.

И поэтому Санс был против моего проживания с ними, он переживал за жизнь Папируса. Но… но я бы и мухи не обидела! Я просто физически не смогла бы и не смогу причинить кому-то вред. Санс всё ещё ждёт ответ от меня. Думаю, я не подведу его.

— Я обещаю, — кладу руку на сердце, которое никак не может успокоиться.

После моих слов монстр прикрывает глаза и сползает со стула. Трудно не заметить, как ему стало легче.

— Ловлю на слове, малыш, — довольно хмыкает он. — Надеюсь, ты понимаешь, что будет, если не сдержишь обещание, — пусть Санс и стоит ко мне спиной, я чувствую напряжённый табун мурашек, бегущих по позвоночнику. Я глотаю накопленную во рту слюну и вжимаю голову в плечи.

— Гриллбз, запиши на мой счёт, — громко говорит парень. Бармен недовольно поправляет очки и ставит помытый стакан на стойку. — Малыш, до дома сама доберёшься.

— Эй, погоди, — тяну руку, соскальзываю вниз и наступаю на подушку-пердушку. Какой-то монстр смеётся над мной, а Санс скрывается за дверью.

«Ловко же он меня бросил…»

Я прощаюсь с Гриллби, говоря, что всё было вкусно, и впопыхах покидаю заведение. Санса нигде не было. Он точно играется со мной. Радует одно: теперь между нами не будет той напряжённой обстановки, пока я сдерживаю обещание. Какие же бывают мерзкие люди… Я не могу даже представить себе такой ситуации, что я могу побить кого-то. А кто-то в действительности убивал и не видел в этом проблемы. Человеческая жестокость не знает предела.

Думая об этом всё больше и больше, я не заметила перед собой лицо Чары. В мгновение вся моя злость испарилась.

— Оу, да ты молодец! — дух наконец-то улыбается мне по-настоящему. — Я не ожидала, что он выпросит у тебя обещание. Буду честна с тобой, Санс — самый проблематичный в подземелье, лучше иметь его в друзьях.

— Серьёзно? — удивляюсь я. — А по нему и не скажешь.

— Поверь, когда придёт время именно он будет судить тебя за все грехи.

Чара произнесла последние слова шёпотом, но я смогла услышать. Эти двое очень чудные.

До дома братьев я шла спокойно, тихо перекидываясь с Чарой словами. На мой вопрос, откуда она знает Санса, она ответила: «Моё существование давно не имеет смысла, поэтому я наблюдала за всеми монстрами, выискивая их секреты и слабости, чтобы использовать против них самих. А пока ты не сказала ничего в качестве опровержения, я дополню, что не испытываю ни к кому из них привязанности. Без души у меня нет чувств». Это было крайне полезно, я и не думала, что душа не только важный орган, но и важная составляющая личности. Чара знает очень много, однако часто не договаривает или вовсе уходит от разговора. Всё, что мне остаётся, это терпеливо выжидать, когда она сама решит раскрыться для меня.