Удивительные приключения студентки Васильевой (джен)

Примечания:

Главная метка — фестивали. А кто-нибудь был когда-нибудь на рок-фестивале?

В Японии состоялся фестиваль японо-российской дружбы. Обе страны находятся в состоянии войны.

Никита Владимирович Богословский

— Алёна! — заунывно говорил голос где-то на задворках сознания Алёны. Она изо всех сил старалась понять, кому он принадлежит, но сквозь сон тембр изменялся настолько сильно, что теперь он мог принадлежать кому угодно — даже подкроватному монстру. — Алёна! У вас будильник звонит!

— Передайте ему, что я перезвоню, — выдала она заученную фразу, но что-то вдруг заставило Алёну смутиться и приоткрыть глаза.

Да нет, всё в порядке — даже кот перестал наконец прятаться в туалете, ночью пришёл к ней и нагло стащил у неё половину одеяла. Но почему тогда её не оставляет чувство тревоги, исходящее из самых глубин подсознания? Такое непонятное, вяжущее чувство, имеющее такую знакомую и одновременно непонятную причину…

— Алёна! — теперь она явно расслышала голос Дмитрия Прокофьевича, а вместе с ним ещё и нетерпеливый стук в дверь. — Вам на экзамен к девяти часам!

— Ох бл…и-ин, — еле удержавшись от того, чтобы нехорошо выругаться, Алёна подскочила на кровати так резко, что кот от страха тоже подпрыгнул и, приземлившись всеми четырьмя лапами на одеяло, удивлённо посмотрел на хозяйку. — А сколько времени сейчас, добрый человек?

— Семь часов тридцать минут, сударыня, — сказала дверь всё тем же слегка весёлым голосом Дмитрия Прокофьевича. — Вставайте, а то опоздаете!

— Ну да ё-маё… всего полтора часа поспала, — пожаловалась Алёна, неохотно встала с постели и в одной пижаме босыми ногами пошлёпала на кухню, вызвав этим очередной взрыв негодования Александры Фёдоровны.

— Опять вы чуть ли не в одном исподнем ходите! — запротестовала она. — Вы посмотрите на себя в зеркало! Не причёсаны, не одеты!

— Я же вам уже сто раз говорила: время у нас такое, — с видом ужасно уставшего человека ответила Алёна, — когда перед мужчиной проще ходить в трусах, чем делать реверансы и прочее. Ладно, и правда пойду переоденусь, а то на экзамен как-то не кошерно так идти.

Алёна переоделась, потом в течение пяти минут успела почистить зубы и умыться, а после предстать перед императрицей во вполне приличном костюме — в старых синих джинсах и в любимом сером свитере с изображённом на нём лягушонком Кермитом.

— Что за убожество! — брезгливо сказала императрица. Алёна посмотрела на лягушонка Кермита, которого, видимо, и назвали убожеством, не нашла в нём ничего убогого, наоборот, он даже был достаточно забавным и милым, и удивлённо посмотрела на императрицу.

— Кермит — не убожество, он лягушонок, — заметила Алёна. — Ну я не виновата, что когда приходишь в магазин покупать себе футболку или свитер, то в мужском отделе всегда есть что-нибудь с годными принтами, «Симпсоны», например, «Футурама» или логотип какой-нибудь рок-группы, а в женском висят только футболочки белого или блевотно-розового цвета, обязательно с кучей блёсток, с цветами или чем-то в том же духе, либо с надписью крупными буквами: «Paris». И какого… мне бы понадобилось такое счастье? Вот, был единственный раз, когда я таки прибарахлилась этим прекрасным свитером, и меня в нём всё устраивает. Если кто-то имеет что-то против — то это уже его проблемы, а не мои.

— Какие замечательные рассуждения! — восхитился Александр Павлович. — Надеюсь, политики будущего не имеют таких же убеждений? «Если кто-то имеет что-то против нас, то это уже не наши проблемы»…

— Не надейтесь — они, похоже, так и рассуждают. Ладно, так о чём это я говорила? А, об футболках и свитерах… Ну, в общем, если бы мне было бы не лень и я ездила на всевозможные рокерские фестивали, то у меня этих футболок было бы столько, что на обед их есть можно было, но я ленивая… точнее, не ленивая, а альтернативно работающая, поэтому футболки с принтом Горшка или Мэрлина Мэнсона у меня пока нет.

— Горшок-то вам зачем? И что такое этот ваш рок? — начал интересоваться Дмитрий Прокофьевич.

— Не горшок, а Горшок, — пояснила Алёна. — Ну, Михаил Горшенёв, он пел когда в рок-группе «Король и Шут», правда, умер уже давно… А рок — это такое новое направление в музыке, которое сформировалось в шестидесятые годы. Очень популярное. Даже сейчас. Наверное, я словами не смогу описать, что оно обозначает. Может, поставить вам запись какой-нибудь песни?

Алёна задумалась: что такое из творений рокеров не ударит по мозгам её гостей и оставит их в нормальном психическом здравии? В голову приходил Цой, но это было слишком банально, она им перегорела ещё лет в шестнадцать, и он ей надоел до жути, несмотря на то, что она его глубоко уважала. Да ещё он и на русском поёт, и про социальные всякие мотивы, и Алёна не была уверена, что господам из прошлого это понравится. Горшок — тоже не вариант. От песен Мэрлина Мэнсона они просто повесятся, тут к гадалке не ходи. Какие у неё ещё любимые рок-группы? Желательно английские, потому что русский рок — тема отдельная. После тщательного анализа Алёна поняла, что единственные две подходящие группы — это Imagine Dragons и Fall Out Boy. При выборе между ними она больше склонилась к первым и на телефоне включила попавший под руку плейлист, надеясь, что там окажется нормальная песня.

I'm waking up to ash and dust

Я пробуждаюсь среди пепла и пыли,

I wipe my brow and sweat my rust

Вытираю ржавчину, что проступает пóтом.

I'm breathing in the chemicals

Каждый вдох полон химикатов,

I'm breaking in and shaping up

Я разрушаюсь и формируюсь снова,

Then checking out on the prison bus

Затем расплачиваюсь и выхожу из тюремного автобуса.

This is it the apocalypse

Вот и всё, это апокалипсис.

I'm waking up

Это пробуждение,

I feel it in my bones

Ощущаю его каждой частичкой тела.

Enough to make my system blow.

Этого чувства достаточно, чтобы снесло крышу.

Все странно переглянулись между собой: очевидно, во-первых, никто не ожидал, что Алёна включит музыку просто так, из коробочки, не дошла ещё техника до такого в девятнадцатом веке, а во-вторых, как показалось Алёне, никто из этой команды невесёлых и ненаходчивых не знает английского, иначе переглядывания друг с другом были бы несколько менее удивлёнными…

Welcome to the new age

Добро пожаловать в новую эру,

To the new age

В новую эру!

Welcome to the new age

Добро пожаловать в новую эру,

To the new age

В новую эру!

I'm radioactive

Я — радиоактивен,

Radioactive

Радиоактивен.

I'm radioactive

Я — радиоактивен,

Radioactive

Радиоактивен.

I raise my flag, dye my clothes

Я поднимаю свое знамя, переодеваюсь в одежду другого цвета.

It's a revolution I suppose

Полагаю, что это — революция.

We're painted red to fit right in

Чтобы соответствовать ей, мы окрасились в красное.

I'm breaking in, shaping up

Я разрушаюсь и формируюсь снова,

Then checking out on the prison bus

Затем расплачиваюсь и выхожу из тюремного автобуса.

This is it, the apocalypse

Вот и все, это апокалипсис.

I'm waking up

Это пробуждение,

I feel it in my bones

Ощущаю его каждой частичкой тела.

Enough to make my system blow

Этого чувства достаточно, чтобы снесло крышу.

Welcome to the new age

Добро пожаловать в новую эру,

To the new age

В новую эру!

Welcome to the new age

Добро пожаловать в новую эру,

To the new age

В новую эру!

I'm radioactive

Я — радиоактивен,

Radioactive

Радиоактивен.

I'm radioactive

Я — радиоактивен,

Radioactive

Радиоактивен.

All systems go

Все системы в норме,

The sun hasn't died

Солнце не погасло.

Deep in my bones

Оно глубоко внутри,

Straight from inside

Прямо во мне…

I'm waking up

Это пробуждение,

I feel it in my bones

Ощущаю его каждой частичкой тела.

Enough to make my system blow

Этого чувства достаточно, чтобы снесло крышу.

Welcome to the new age

Добро пожаловать в новую эру,

To the new age

В новую эру!

Welcome to the new age

Добро пожаловать в новую эру,

To the new age

В новую эру!

I'm radioactive

Я — радиоактивен,

Radioactive

Радиоактивен.

I'm radioactive

Я — радиоактивен,

Radioactive

Радиоактивен

— А теперь можно перевод? — поинтересовался Дмитрий Прокофьевич. — Я абсолютно ничего, сударыня, не понял, а там как будто кто-то умер по дороге… Одно могу сказать: песни у вас странные, но прелюбопытные.

— Это песня о мужчине, который пережил апокалипсис, — ответила ему Александра Фёдоровна прежде, чем Алёна даже успела открыть рот. — Думаю, что то место, где он живёт, заражено «радиацией»… кажется, про неё писали где-то в газетах, об открытии Пьера и Марии Кюри. «Тяжелейшие последствия при её излучении», — процитировала она из неизвестного источника. — Но я всё равно не до конца поняла, о чём эта песня…

— Ну, не нужно понимать буквально. Как мне кажется, они здесь немного не о том поют. Но это вам домашнее задание: подумать над текстом песни. А сейчас я убежала, потому что мне до универа ехать минут пятьдесят, и за это время я хочу повторить всю теорию. Надеюсь, успею! Пожелаете мне удачи?

— Удачи вам, сударыня, — ответил Дмитрий Прокофьевич. — А я в свою очередь буду надеяться, что вы всё-таки расскажете, о чём поётся в этой песне…

— Обязательно! — Алёна зашла к себе в комнату, спешно покидала в сумку конспекты, пенал и телефон и ушла одеваться. — Но условия вашего нахождения здесь остаются неизменными: вы должны постараться не разбомбить в квартире всё. Понятно?

— А так хотелось… — с мнимой грустью сказал Дмитрий Прокофьевич.

— Даже не думайте, — выпалила Алёна из прихожей, одевая на ноги туфли. — Приду — проверю. Если будет что-то не так, ой как по шапке кому-то надаю…

— Вы как всегда — очень дружелюбны, — грустно отозвался Александр Павлович.

— Нет, я обычно белая и пушистая, но и вы меня поймите, такой день… — Алёна остановилась в прихожей, увидела, что вся пятеро гостей уже собрались её провожать, и помахала им ручкой.

— Ну пуха ни пера, — пожелал Алексей Григорьевич.

— К чёрту, — со смешинкой в голосе сказала Алёна и выскользнула из квартиры, всё ещё веря, что, когда она придёт, её жилище останется целым и невредимым…