Благородные разбойники (джен)

Рабочий полдень безраздельно царствовал в банке Гринготтс. Кассы отстукивали выручку, деньги лились рекой прямо в бездонную пасть дракона, ставшего символом банка, перекочевав с фамильного герба его владельца. В кабинете Реддла было душно, но министр финансов делал вид, что не испытывает дискомфорта.

— На сегодня, милорд, с делами покончено — Люциус Малфой убрал документы в портфель — надеюсь, ваши выходные пройдут прекрасно.

— Кстати, об отдыхе, мой друг, — лицо Реддла приобрело вид невинной заинтересованности — ваши партнеры, что так любезно поставляют вам драгоценные камни в обход казны, — он сделал паузу и благодушно улыбнулся, словно говорил о детских шалостях, а не об экономическом преступлении — быть может, они заинтересованы в продаже некоторой недвижимости на побережье? Мне рекомендовали сменить климат — как бы, между прочим, добавил он.

Министр Малфой улыбнулся, приняв к сведению невинное замечание Реддла о государственной казне. Значит конфиденциальность его активов, как, впрочем, и его персоны, снова требует рассмотрения условий их поддержания. Неужели лорду недостаточно щедрых отступных, которые Малфой платит после каждой сделки?

— У вас есть конкретные пожелания?

— Ничего невозможного, Люциус, — он сложил руки у подбородка в задумчивом жесте — вы знаете, я ценю уединение, комфорт и готов платить за это — на этих словах его взгляд на мгновение стал отрешенным — мне нужно место, где я смогу несколько месяцев в году отдыхать от дел, возможно, в компании.

— Что ж, в этом и правда, нет ничего невозможного, сэр. Уверен, в скором времени я смогу порадовать вас, — Люциус полный чувства собственного достоинства протянул руку в прощальном жесте лорду Волдеморту.

— Не сомневаюсь, мой друг. Для этого у меня еще не было повода, — он пожал руку в ответ, с удовлетворением отметив, что получил подтверждение своим догадкам относительно капиталов министра.

* * *

Гермиона мучилась обычным чувством вины отличницы, не вернувшейся ночевать в родительский дом. И, несмотря на то, что ее мать давно украдкой посматривала на сыновей коллег и друзей как на потенциальных новых членов семьи, сама Гермиона была бесконечно далека от воплощения матримониальных планов, все еще пребывая в режиме хорошей дочери и примерной ученицы. Поэтому, когда ближе к обеду в их кабинет галантно вошел Драко Малфой с коробкой пирожных и взглядом, красноречиво рассказывающим, отчего именно у мисс Грейнджер сегодня гудит голова, ее смущению и злости не было предела:

— Ты идиот, Малфой! Моей репутации конец! До конца рабочего дня уже все Казначейство будет трещать, что я вожу с тобой шуры-муры. Вот зачем ты сюда явился?!

— Полегче! Я к отцу пришел, но его нет. Вот и подумал, зайду-ка к старым знакомым, побалую девчонок пирожными. Подумаешь, сплетни! Умная женщина найдет способ повернуть это себе во благо. Не стоит благодарностей, кстати — он лениво развалился на скамье.

— Что это, комплимент? И что тебе нужно от меня? — Гермиона скрестила руки на груди, готовая в любой момент уйти, прервав этот нелепый разговор.

— Грейнджер, большая пошлость предполагать, что за каждым комплиментом от джентльмена стоит тайный умысел. Я попросил бы меня подобным не оскорблять, тем более что еще вчера я вполне откровенно и прилюдно озвучил свои пожелания относительно тебя. Ты отказалась, и я это принял. Куда больше меня интересует, что ты собралась делать с информацией о деятельности моего родителя. Просветишь меня?

— Так не терпится выслужиться?

— И снова пошлость, Грейнджер! Я хочу способствовать восстановлению справедливости, если хочешь знать. Мне не нравиться то, во что превращается отец и то, какими проблемами нам это может грозить — его голос вдруг потерял прежнюю ленивую размеренность — Мой отец отбрасывает слишком большую тень. Я бы не хотел, чтобы в будущем это помешало мне. Знаешь, Англия — маленькая страна, люди в которой обладают чертовски хорошей памятью. Считай, что я играю на опережение.

— Малфой, я не знаю, что мы можем сделать, не испачкавшись сами — она села рядом с ним — ни у тебя, ни тем более у меня нет достаточных сил и влияния, для того, чтобы заставить министра прекратить заниматься контрабандой. Тем более, судя по тому, как ты отреагировал вчера, это давняя история. Даже я, со всем своим идеализмом, все равно понимаю, что закон един не для всех. В этом плане мы с тобой по разные стороны баррикад, Драко.

— Вот поэтому тебе нужен я, — он взял ее за плечи — мы можем вынудить отца уйти, покончить с его политической карьерой. И тогда освободится целый кабинет вакантных должностей, потому что за отцом уйдут и все те, кто состоит с ним в доле. Революции, Грейнджер, готовятся постепенно и на всех уровнях власти.

— Я не знаю, Малфой. Все это плохо пахнет, а я пока не готова нырять в это.

— По-моему, вчерашний тренировочный заплыв прошел замечательно, моя гостиная еще долго хранила отпечаток твоего присутствия — от хохота, он пропустил удар в плечо.

Гермиона была идеалисткой, романтичной особой, чутко реагирующей на любую несправедливость. Она любила правила, но легко их нарушала, если дело того требовало. И, конечно, то, что предлагал Драко, было почти апофеозом ее профессиональных амбиций, крестовым походом против всего плохого, что есть во власти, за все хорошее, что она сможет привнести взамен.

Кем Гермиона не являлась, так это экзальтированной дурой, а стало быть, и мысль о том, что ей делать в случае провала отметать не стоило. Она слишком хорошо понимала, что за ней нет никого, кто мог бы ее прикрыть. Так было всегда, и не на кого тут пенять. Одно из положений теории власти гласит, что властные группировки в любой стране мира априори неподсудны. Это значит лишь то, что она гарантированно становилась козлом отпущения, причем сразу же по нескольким пунктам.

— Если серьезно, то я даже думать не начну на эту тему, пока не буду иметь железобетонных гарантий безопасности для меня и родителей, — Гермиона собралась уходить.

— Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, — он поднялся вслед за ней — уже несколько недель как мой телефон прослушивают, а мама видит одних и тех же людей рядом с домом. Полиция только разводит руками. Это означает, что шпионят они или разведка, либо кто-то, кому отец перешел дорогу. Честно говоря, я не знаю, что хуже — молодой человек взял ее за руку — одно могу обещать точно, Грейнджер, одна ты не будешь.

— Если речь идет о месте в тюремной камере, то это слабое утешение. Мы и в самом деле мало что можем сделать, — Гермиона развела руками.

— Я бы так не сказал, но для этого нам нужно составить план, привлечь надежных людей…

— С ума сошел, еще людей в это впутывать?! — она резко развернулась в его сторону — Повзрослей, Малфой! Никто не будет подставляться, и рисковать своей жизнью ради каких-то пары кресел в министерстве — она осеклась — я имею ввиду, сейчас. Не средние же века… Короче, ты меня понял!

— Средние века только дата, Гермиона. Человек не меняется. Все дело в мотивации и, видимо, повышение, все же не то, что заставит тебя действовать. Знать бы только что? — на этих словах он озорно посмотрел на нее и, махнув рукой на прощанье, ушел.

Она бы сама хотела это знать, поэтому вместо своего кабинета она отправилась прямиком, в архив. Если затевать переворот, то хотя бы с доказательствами на руках. Кое-что следовало проверить, например, где оседает разница между указанными в договоре поставками и конечным отчетом о проведенных сделках. И на этом этапе как раз и появятся новые действующие лица, от которых можно узнать много всякого про мистера Малфоя-старшего. Что ж, кажется, она хуже, чем о себе думала — простое развлечение, даже не охота за повышением, а бегство от скуки ежедневной рутины… Родители этого не одобрят.