В краю вечного солнца (джен)

Вечерело. Сумрак покинул озеро, унося с собой удивительную находку, бережно завернутую в широкие листья водных растений. Не следовало ее всем без разбору видеть. Особенно сестрам. И матери Сумрак тоже решил череп не показывать. Мало ли, что она могла подумать…

Пробравшись на границу сада, он спрятал дар Черному Воину в одном из своих личных тайников, после чего, утомленный впечатлениями и переживаниями, вскарабкался на дерево и, уютно устроившись в развилке, моментально заснул.

Ему снился древний лес с неведомыми тварями, загадочный и мрачный, наполненный странными звуками. Растения в этом лесу извивались и ползали, хватая колючими стеблями за щиколотки и пронзительно шипя. То тут, то там ухали бездонные болота, окутанные серыми марями. Сумрак шел по тропинке через эту негостеприимную чащобу, отодвигая руками завесы лиан и седые космы древесного мха, а из темноты на него пялились сотни святящихся глаз.

Вдруг вдалеке замаячил чей-то силуэт, и Сумрак ускорил шаг, пытаясь настичь неожиданного попутчика. Но, как бы он ни торопился, фигура неизменно обгоняла его, шагая размеренно и широко. Неведомый уверенно шел сквозь дебри, опираясь на украшенное перьями и подвесками копье; его стройный торс был обнажен, и кожа чуть золотистого оттенка поблескивала в тусклом лунном свете. Бедра его были повязаны черно-рыжей пятнистой шкурой, а грива, ниспадающая до пояса, перехвачена в нескольких местах пестрой тесьмой.

Сумрак уже отчаялся догнать его и остановился… В тот же момент воин тоже встал впереди как вкопанный и резко обернулся, посмотрев на преследователя в упор. Его неистовые ярко-желтые глаза сверкнули в ночи, словно бы прожигая оторопевшего детеныша насквозь. И тут же малька выбросило из сна…

Пробудившись, Сумрак в недоумении потряс головой и огляделся. Он был на своем привычном месте вечернего отдыха — никакого мрачного леса, никаких болот и тварей вокруг. Все тихо и спокойно. Правда, солнце уже почти закатилось за горизонт — он проспал слишком долго. Ощутимо повеяло ночным холодком; от влажности с листьев закапало. Юный самец слегка потянулся и размял шею, усаживаясь на ветке. Пора было возвращаться домой.

Но прежде Сумрак позволил себе немного задержаться, провожая этот удивительный день, преисполненный солнечным светом, яркими впечатлениями и новыми открытиями. Один из многих прекрасных дней в его пока еще беззаботной мальковой жизни. Подросток не жалел, что счастливое сегодня уходит в прошлое, ведь завтра в его понимании несло еще больше надежд, побед и приключений. И много самых разных удовольствий. И самую малость проблем. Смешных детских проблем, которые сперва кажутся очень серьезными, но забываются через пять минут.

Пока Сумрак так юн, каждый новый день будет являть для него своеобразное маленькое чудо, и ему будет казаться, что эта славная пора не закончится никогда. Всегда будет сиять в небе жаркое светило, плескаться теплое озеро, шуметь вокруг любимый лес. И сестры будут веселить его своими милыми выходками. И мать каждый вечер будет гладить его по голове, рассказывая захватывающие истории…

Некоторое время Сумрак задумчиво созерцал краснеющую на западе полоску, над которой слабо мерцали узкие облака, а затем, вздохнув, спрыгнул с дерева и пошел к зажигающему свои огни зданию гарема. Загадка, наверное, уже потеряла его и беспокоится…

…Незаметно прошел еще один из тихих безмятежных вечеров, которые Сумрак так любил. Самки собрались в зале, и молодняку было наконец дозволено присоединиться. Сейша в пятидесятый раз рассказала о временах своей молодости, и кто-то из сестер начал неспешно перебирать струны, извлекая из музыкальных инструментов слегка заунывные, но успокаивающие звуки. Загадка придумала очередную интеллектуальную игру, от которой парни очень скоро втихаря сбежали, и развлекать главу гарема остались только ее сын да младшие самки. Когда перевалило за полночь, все принялись расходиться по комнатам.

Перед сном Сумрак наведался в купальни, где долго стоял под душем, смывая накопившуюся за день, пусть и приятную, усталость — еще один неизменный ежевечерний ритуал. Ему нравилось ощущать на своей коже потоки теплой воды и слушать пение ее струй, ударяющихся о каменный пол.

Глубокой ночью он поднялся к себе. Окно все еще было открыто, и ветерок блуждал по комнате, шевеля полог над ложем и свисающие с потолка безделушки. Сумрак выглянул во двор. Сад за окном дремал, дыша прохладой, и от водоемов поднимался вверх густой туман. С высоты своих обшитых темным бархатом чертогов на спящий мир молчаливо взирали две полные луны — желтая и красноватая. Их рассеянный свет заливал комнату, придавая необычные очертания привычным предметам.

В такие ночи пробуждающиеся древние охотничьи и исследовательские инстинкты тянули мальков на улицу. Вот и сейчас группа подростков, прячась в тени, покинула западное крыло здания и цепочкой устремилась куда-то вглубь сада, совершая короткие перебежки. Они думали, что остались незамеченными, но Сумрак отлично видел их. Как всегда, его не позвали… Тому была объективная причина — Загадка имела обыкновение несколько раз за ночь проверять сына, и его исчезновение ни за что бы не скрылось от ее глаз. Ну, и ладно. Зато, если ему вдруг не спалось, он мог пожаловаться ей, и мать сама выходила прогуляться с ним по саду. И, кстати, беседовать с ней в это время было намного интереснее, чем с недалекими единокровными братьями.

Вообще, странно, что у Сумрака отсутствовали братья родные. Сестер была уйма, а братьев ни одного. Как знать, может, с другими, взращенными Загадкой молодыми самцами, у него сложились бы более доверительные взаимоотношения? Сумрак несколько раз пытался задать матери этот вопрос, но так и не получил вразумительного ответа. В зависимости от настроения, Загадка либо отшучивалась, либо отмалчивалась.

Вскарабкавшись на подоконник и упершись спиной в оконный проем, детеныш долго смотрел в ночное небо, пока не почувствовал, что его снова клонит в сон. Нет, пожалуй, сегодня он обойдется без поздней прогулки. Но укладываться Сумрак пока не спешил — ждал мать. Для полного спокойствия и счастья его день должен был заканчиваться лишь с ее приходом…

Примечания:

Навеяло: «Deep Forest» — «The Old Tree».