Остатки каменного сердца (гет)

Первым делом Ольгерд всё же снарядил парнишку из деревни ножом, бутылкой самогона и дополненным письмом, которое написал заказчику. Нужно было сообщить о том, что случилось. А вдруг кто-то из «Кабанов» вернулся к королю? Может, они тоже ищут его, но не могут выйти на след? А если все пропали, то была малая надежда, что придёт подмога от армии.

«Выпьет для смелости и добежит до дороги, там, может, увидит кого на коне, поедут вместе, или хоть отдаст письмо. Едва ли дойдёт, но попробовать стоит», — думал Ольгерд, провожая взглядом своего новоиспечённого гонца.

Очень нужно было помочь себе, Ольгерд всегда держал это в голове. Он достаточно окреп, набрался сил и мог уйти в любой момент. Сначала он объяснял себе так: без «Кабанов» никуда, надо их найти. А потом плюнул и услышал в своей голове следующее: «Я не могу бросить этих людей. Должен им я». Они его спасли, они чуть было не погибли, возможно, из-за «Кабанов». И сам Ольгерд искривлялся, навязчивая мысль о том, что он сам мог порубить жену или дочку старика, постоянно вызывала головную боль. Он просто не мог уйти, вот и всё. Помочь другим вдруг стало тесно связанно с помощью себе. Интересно, а ведьмак Геральт руководствовался чем-то похожим, когда рисковал задницей, чтобы помочь самому Ольгерду в его беде?

Прошлое и настоящее смешивалось, одно другому мешало. О будущем думать просто не оставалось времени, хотя именно будущее стало волновать Ольгерда после того, как он снова стал смертным. Правда и ложь, наоборот, стали полярны. В его «старой» жизни было много лжи, но он не обращал на неё внимания, всегда можно было избавиться от лжеца и не бояться последствий. Теперь же от искренности и истинности слов зависела его и жизнь деревенских. Чем проще был народ, заметил Ольгерд, тем проще им давалась правда. Все были испуганы, не умели драться, хотели выжить. И ведь не упрекнёшь, так и было.

Дочь хозяина стала приходить через день. Она будила с утра, приносила завтрак. И всегда напоминала, что они ждут помощи. Чем больше Ольгерд помогал (а учил даже вилами защищаться), тем меньше она напоминала, но захаживать не переставала. На вопрос «Зачем?» пожимала плечиками и говорила, что ей просто так хочется. Кошмары по ночам постепенно приходили всё реже и реже. Но фон Эверек был уверен, что навсегда он от них не избавится.

Пока девчонка следила за странной компанией, Ольгерд показался всем деревенским, попытался поговорить через хозяина хаты, в которой он жил. Все знали, что случилось с соседями. К ним же пришли погорельцы, выжившие родственники. И никто не хотел такой же участи себе. Деревня была небогатой, но кое-что бандиты могли бы себе прикарманить. Делать никто ничего не хотел, а вот искать защитника было дорого. Один Ольгерд справиться бы не смог, но вскользь упомянул, что, не исключено, может прийти помощь. Подготовка деревни к возможной облаве была незаметной, от дома к дому. Где-то оружием служили вилы, где-то — лопата или сковородка. Кто чем был богат. У фон Эверика были сомнения в том, что что-то выйдет. Он представлял, как эти бедные люди забывают всё на свете, когда реальная опасность встанет перед глазами.

В одной из вылазок Ольгерд признал своих парней. Их держали в плену, было их трое, совсем немного от того, что раньше представляли «Кабаны». Нужно было узнать больше о тех, кто их пленил, чтобы мочь подобраться поближе или даже вызволить. Из вылазок Ольгерд узнал, что девица, за которой они следили, вправду обладает каким-то даром. Она могла зачаровывать вещи, колдовать, хотя какой-то серьёзной магии, как от ложи чародеек, например, никто не видел. Скорее всего, она была самоучкой или изгоем, Ольгерд решил для простоты звать её «ведьмой», потому что никто так и не назвал ни разу её имени. Она собирала людей с лесов, с округи, но истинной цели этих сборов назвать никто не мог. Несколько раз её видели с капитаном небольшого реданского отряда, видимо, она его приворожила. Он всегда держался стороной, но обжимались они по лесам да баням только так.

Но как-то страсть овладела обоими не очень вовремя. Ведьма и капитан были недалеко от лагеря и завалились в палатку. Ольгерд оставил свою верную помощницу недалеко от палатки следить за любовниками.

— Любовничают, значит, — услышал Ольгерд характерные стоны из палатки. — Пока они там заняты, у меня будет возможность проникнуть к своим.

«Вольчичка» покрылась мурашками и покраснела. Чем громче стонала ведьма, тем тяжелее было соображать. Что-то особенно приятное собралось внизу живота и медленно поднялось к сердцу, оно колотилось всё сильнее.

— Там же… ох… охрана, — попыталась вернуться в себя девушка.

— Все ушли прочёсывать лес, запасаться едой и грабить проезжих. Я справлюсь с теми, что остались, думаю, без шума. Надо попробовать. Если будет поддержка моих парней, ваша деревня точно выстоит!

Фон Эверек осторожно пожал руку девушки и посмотрел ей в глаза:

— Уходи отсюда потихонечку, я следом за тобой. Хорошо?

Она часто закивала и попятилась назад нехотя отрывая руку. То, что происходило в палатке, никак не покидало её мыслей.

Ольгерд достаточно окреп и истосковался по своим, чтобы суметь быстро убрать охрану и отвлечь лишние глаза. Ему также было важно не разбудить незнакомых пленных, которые могли поднять ненужный шум. Он освободил своих, их оказалось всё же четверо. Не было времени на объяснения и объятия, нужно было бежать, потому что стоны в палатке утихли, да и охрана потихоньку приходила в себя. Любовники поняли, что предаваться страсти в лагере было ошибкой, когда заметили пропажу. Они прочесали весь лес, но не нагнали бежавших. Конечно, на такой расклад у ведьмы имелись свои козыри в рукаве…

«Кабанов» в деревне накормили и отмыли, но прятать у себя отказались. Ольгерд настаивать не стал, хоть и видел, что его ребятам, как и ему не так давно, нужно время чтобы оклематься и подлатать раны.

Они разбили небольшой лагерь в лесу неподалёку от деревни, из того, что дали деревенские, сделали себе лежаки. Ольгерд долго разговаривал с каждым из своих людей и не мог понять, что же тогда пошло не так. Им нужно было напасть на деревню, но напал кто-то другой. И они стали защитниками в незапланированной резне. Часть погибла, другие сбежали, а третьи оказались в плену у ведьмы. Все решили, что нужно на неделе выходить на дорогу и ехать в сторону короля, потому что надеяться на письмо Ольгерда ненадёжно. Ольгерду ещё хотелось бы разобраться с мотивами ведьмы, чтоб точно знать, что она не нападёт на очередную деревню. Но он понимал, что, возможно, им придётся уехать раньше, чем свершится нападение, если оно вообще когда-либо произойдёт. Он, вероятно, сделал всё, что мог, и для старика, и для его семьи, и для деревенских.

Ольгерд не стал возвращаться в хату старика, пробыл сутки со своими. Удивился, когда пришла его «вольчичка» с преданностью во взгляде, а не со страхом. Принесла поесть ребятам, спросила, как дела.

— Есть разговор, пан. Если дашь глупой девчонке высказаться, будет хорошо. Жду тебя сегодня на закате у озера в лесу, мы там не раз проходили.

И Ольгерд пришёл, потому что и он хотел поговорить. Сказать, что скоро уедет, что им придётся расстаться, если, конечно, она не хочет поехать с ним… Он хотел её видеть, хотел узнать её мнение. Ему впервые за долгое время перестало казаться, что любая женщина принадлежит ему. Как только он перестал быть бессмертным, он вспомнил, что единственное, что ему принадлежит, да и то не всегда, — это его жизнь.

Она расположилась недалеко от озера, подстелила свой платок, чтобы было удобно сидеть. Ольгерд сорвал по пути цветов, осторожно вручил ей. Она расплылась в нежной улыбке, какую дарила только родителям, особенно отцу.

— Я первая скажу, а то боюсь, что потом не осмелюсь!

Фон Эверек сел рядом и кивнул.

— Мы помогли тебе, а ты помог моей семье, моей деревне.

— Да не помог я ещё, ничего же не случилось.

— Ты нам показал, что мы не пустое место, обратил на нас внимание. Может, нас всех и перережут, но это осознание меня не покинет: я существую, я могу за себя постоять. Спасибо тебе. Но не это главное. Эта ведьма… Она и её охмурёныш что-то пробудили во мне. Я бежала домой, как ты и сказал, что думала только о тебе, пан. Прикосновений я боюсь, но твоих, Ольгерд, очень желаю. Не знаю, что мне с этим делать и как быть…

Ольгерд собрал в себе все воспоминания о том, что такое тепло и забота. И с этим настроем он старался держаться: нежно погладить, сказать хорошее слово, чмокнуть в щёчку. Но чем ближе они были, чем дольше прикасались к коже друг друга, тем смелее становились. Они провели вместе последнюю спокойную ночь.