Шарфик. Мой призрачный хранитель (гет)

Пару раз в месяц Гермиона встречается с Луной. Подруга приходит в гости, они пьют чай с печеньем, которое сами и готовят. Когда Луна появляется в очередной раз, Скабиор не прячется, а приветствует ведьму. Гермиона удивляется, а Луна объясняет, что они знакомы по Малфой-Мэнору.

Скабиору часто доводилось там бывать. Егеря официально работали на Министерство, но по вопросу поиска Поттера отчитывались перед Волдемортом, слава Мерлину, не лично. Отчеты о впустую проведенном времени принимали либо Люциус Малфой, либо Беллатрикс Лестрейндж. С Люциусом было намного проще — постоянно пьяный, он только кивал. А Беллатрикс ужасно злилась и бросалась Круциатусами.

Как-то раз Скабиор очнулся в подвале, головой в пол, ногами на лестнице, лицо притиснуто к ржавой решетке. Он удивился, что кто-то осторожно вытирает ему лоб влажной тканью. Он с трудом открыл глаза и в неярком свете факела разглядел светлые волосы девушки. Которая находилась за решеткой. Взаперти. И почему-то посчитала нужным помочь егерю, врагу, прийти в сознание.

— Спасибо, — заплетающимся языком произнес Скабиор.

— Она чуть не убила тебя, — сообщила девушка.

Скабиор поморщился. Голова болела. Он ощупал карманы пальто. Палочка была на месте.

— Наколдуй Агуаменти, если можешь, пожалуйста, — попросила девушка. — У нас там еще раненые.

Он кивнул. Девушка исчезла в темноте камеры и вскоре появилась с кувшином. Скабиор наполнил его водой.

— Я не могу выпустить вас, — зачем-то сказал он. Девушка кивнула.

— Я понимаю. Спасибо тебе.

И она хотела опять уйти во тьму. Скабиору тоже нужно было убираться подобру-поздорову, пока никто не услышал, что он тут болтает с пленниками. Однако он медлил. Порылся в карманах. Пусто. Только нашел маленький ржавый гвоздь. Одному Мерлину было известно, откуда он там взялся.

— На, возьми, — Скабиор протянул гвоздик девушке.

Она просияла.

— Это чудесно! — воскликнула она, тихо-тихо.

На дальней лестнице раздались тяжелые шаги.

Скабиор махнул рукой на прощание и поспешил покинуть негостеприимный Малфой-Мэнор.

Ощущал ли он вину перед пленниками? Нет. Этих ловил не он.

Еще не раз довелось Скабиору с тех пор являться с докладом к Малфоям. И у него дважды получилось пробраться в подвал и наполнить водой кувшин для той девчонки. Зачем ему это понадобилось, он сам не знал.

Последний свой визит в Мэнор, с пойманным Поттером — и Грейнджер, пленившей его воображение своим запахом — Скабиор не забыл бы до конца дней своих. Да и после конца забыть не смог.

Кто бы мог подумать, что Гермиона и та девушка из подвала окажутся подругами.

— Девчонки, я вам не мешаю? — в голосе Скабиора была масса иронии, но на самом деле он пребывал в растерянности. От того, что происходило на диване в гостиной. Он ненадолго лишь упустил нить разговора, задумавшись, а когда вновь сосредоточился на реальной жизни, увидел, что Гермиона и Луна обнялись и молча сидят уже как-то слишком долго.

— Луна, я на минутку, — сказала Гермиона. Луна безмятежно кивнула и стала чарами подогревать остывший чайник.

Гермиона зашла в спальню, притворила дверь. Скабиор пролетел сквозь дверь и завис напротив Гермионы.

— Скабиор, я… Но…

Гермиона пыталась подобрать слова.

— Милая, когда я говорил, что нехорошо быть одной, я не имел в виду… это… не это я имел в виду…

Гермиону пробрало.

— Да от твоих разговоров у меня просто мозг закипает. И вот опять, опять ты начинаешь!

— Нет, это ты сейчас начинаешь! Разве я сказал хоть слово против?! Просто это… неожиданно…

— Мы с Луной очень близкие друг другу люди! Мы поняли это после побега из Малфой-Мэнора, — размеренно роняет слова Гермиона. — И никто, никто не вправе нас осуждать! Особенно. Ты.

Гермиона отворачивается.

Скабиор не знает, что ему делать. С одной стороны, он действительно долго и настойчиво убеждал Гермиону завести нормальные отношения. С другой стороны, это было до того, как между ним и Гермионой вспыхнуло некое чувство. Он осознавал, что вся эта ситуация нестандартная, и полноценной близости с любимым человеком испытать им не суждено. От этого он испытывал боль, душевную, потому как у него не было сейчас тела, чтобы ощутить, как все внутри сжимается и переворачивается от осознания этого беспощадного «никогда», «невозможно». И еще большая боль обрушивается на него, когда он осознает, каково сейчас Гермионе. Он мертв, а она жива. У него нет тела, а у нее есть. Она может чувствовать прикосновения, запахи, вкусы. Дышать. И… плакать? Мерлин, какая же он скотина.

Он сжал призрачные кулаки. Потом провел облачной ладонью по лицу, откинул назад серебряную прядь.

— Гермиона. Прости.

Облетев Гермиону вокруг и вновь зависнув прямо перед ней, Скабиор максимально приблизил свое лицо к залитому слезами лицу Гермионы. Так, что она почувствовала исходящий от него холод.

— Мерлин, как это все неправильно, неправильно… — не открывая глаз, проговорила Гермиона.

— Неправильно будет отказываться от жизни еще при жизни. Прости, я настоящий осел.

Гермиона взглянула на него. Так, что у него сердце перевернулось бы, будь у него сердце.

— Кажется, Луна согрела чай, — сообщил Скабиор, на секунду выглянув в гостиную. Прямо сквозь дверь. Только головой. Весь остальной Скабиор по-прежнему находился в спальне. — Идем же.

Они вернулись в гостиную, где продолжили чаепитие.

Луна как ни в чем ни бывало налила Гермионе чай, придвинула тарелку с печеньем. И не удивилась, когда Гермиона вновь обняла ее. Человеку нужен человек, это так естественно.

— Девчонки, я вам завидую, честно, — признался призрак. — Эх, вот я б пообнимался сейчас! — он мечтательно сложил руки за головой и сделал вид, будто лежит в воздухе и покачивается в невидимом гамаке.

Луна хихикнула.

— Мы ж тебя не гоним, — сказала Гермиона, в голосе еще были слышны нотки недавних слез, не смытые до конца горячим чаем. — Мы ж не гоним его, Луна? — с тревогой обратилась она к подруге.

— Конечно, нет! — в своей певучей манере сказала та. — Это даже забавно.

Насчет забавности Скабиор бы поспорил, но в целом ему стало жутко любопытно. Опять промелькнула мыслишка обидеться на Гермиону за то, что она не посвятила его в подробности своих дружеских отношений, но он резко одернул себя: «Заткнись, черт прозрачный! Ты сдох. Тебя вообще нету. А она живая…»

* * *

Идут годы. В целом, жизнь Гермионы спокойная и размеренная.

Работа в архиве Министерства, по-прежнему на самой низшей должности. Карьера незавидная, но если бы у Гермионы и были какие-то амбиции, то столкновение с реальностью легко разбило бы их. Самое главное, что ей есть, где жить. На повседневные нужды ее заработка хватает. Проблемой могла бы стать необходимость покупки книг — они в волшебном мире дорогие, но Гермиона понимает, что если покупать все то, что она хотела бы прочитать, никаких денег не хватит. А место в квартире закончится гораздо быстрее, чем сейчас.

Она переехала в небольшую квартиру, по-прежнему в маггловском районе. В доме ее родителей теперь живет семья с детьми. Арендаторы никак не связаны с магическим миром. Гермиона приняла решение о переезде после того, как получила анонимное письмо с угрозой. Написанное на пергаменте, оно оказалось в почтовом ящике одним не самым прекрасным утром. Вместо подписи была тщательно нарисована метка Пожирателей Смерти. Гермиона всерьез испугалась, сразу же отнесла это послание в Аврорат.

Гарри Поттер, бывший в то время уже заместителем начальника Аврората, заверил ее, что происшествие будет тщательно расследовано. И посоветовал, на всякий случай, сменить место жительства. И Гермиона сменила. Честно говоря, ее давно тяготил этот дом. Но кто же, кто же вспомнил ее адрес спустя почти десять лет после смерти Волдеморта? Насколько ей было известно, амнистии для осужденных Пожирателей не было, как ничего не было слышно и о побегах из Азкабана.

Так или иначе, Гермиона и Скабиор перебрались на новое место. Призрак уверял Гермиону, что и в доме с ней ничего бы не случилось, ведь он всегда рядом. Но Гермиона объяснила, что ей просто страшно. К тому же, средств, получаемых от арендаторов, хватит не только на то, чтобы самой снимать квартиру, но и иногда позволить себе некоторые излишества. Новое платье, например. Или билет на самолет.

Родители пишут письма из Австралии, присылают фотографии и дежурно зовут в гости. Раз в два года Гермиона навещает их. Дела у них идут неплохо. Стоматологический кабинет пользуется популярностью, есть постоянные клиенты. Лондонский дом по-прежнему принадлежит им, но родители не собираются менять принятого однажды решения — домом по своему усмотрению распоряжается Гермиона, с одним условием — запретом на продажу. Может жить в нем сама или нет. Она же и платит налоги. Зимой Грейнджеры ездят во Францию, кататься на лыжах. Гермиона, как в детстве, проводит каникулы вместе с ними. Обиды позабылись. Семья есть семья. Родители не становятся моложе, и Гермиона с горечью понимает — настанет день, когда она останется по-настоящему одна.

Встречи с Луной становятся очень редкими — та выходит замуж за Рольфа Скамандера, внука знаменитого магоозоолога Ньюта Скамандера. Того самого, который написал учебник «Фантастические твари и где они обитают». Гермиона очень рада за подругу. На ее свадьбе она знакомится с дедушкой жениха. Ньют оказывается обаятельным пожилым джентльменом и пытается ухаживать за Гермионой. Они даже сходят на два свидания, но Гермиона поймет, что не вправе обнадеживать человека, если не может дать ему нечто большее, чем поход в ресторан и выслушивание бесконечных историй о фантастических зверях. Ньют хороший рассказчик, прекрасный человек — но сердце Гермионы давно занято. На всем протяжении разговоров с Ньютом Гермиона не выпускает из ладони серебряный медальон, висящий на ее шее.

Гермиона проводит все положенные праздничные колдовские ритуалы. Сначала вместе с Лавгудами, потом со Скамандерами, или, если они в отъезде, в одиночку, то есть, конечно, в компании Скабиора. В маггловском районе в крошечном садике позади дома трудно было колдовать, не попадаясь на глаза любопытным соседям, а уж живя в доме из нескольких квартир — просто нереально. Поэтому Гермиона аппарирует в какое-нибудь безлюдное место. Благо за время скитаний она разведала массу таких местечек.

Задумываясь о прошлом, Гермиона периодически впадает то в ярость, то в депрессию.

Воспоминания о Волдеморте и его дурацких Пожирателях заставляют ее тщательно изучать документы в архиве в поисках сведений о том, кто, когда и почему перешел на сторону этого сумасшедшего фанатика, одержимого манией вечной жизни. Но ничего не сделавшего для того, чтобы улучшить жизнь своих последователей. Он принес магическому обществу только боль и разрушение. Как так вышло, что его поддержали представители многих чистокровных семейств, не последние и вроде бы не самые глупые люди Магической Британии? А почему в рядах его приспешников оказались и волшебники из более низких слоев общества, не самые богатые, но также чистокровные?

И еще один вопрос интересовал Гермиону — как так вышло, что борьбу с самым темным и опасным магом современности взрослые волшебники передали в руки недоучившихся детей? Где был и что делал Орден Феникса, когда она, Гарри и Рон почти девять месяцев прятались в лесах, жили впроголодь в палатке, выполняя «секретную миссию»?

Вся остальная Магическая Британия в целом продолжала жить, как жила. Комиссия по учету маггловских выродков при Министерстве Магии рассматривала дела о краже магии. Наказание было следующим — штраф в размере всего имущества и лишение волшебной палочки. В Азкабан, вопреки слухам, магглорожденных не отправляли. Там просто не хватило бы на всех места. То есть за гипотетическую «кражу магии» государство наказывало конфискацией имущества. На первый взгляд, суровое наказание. Но, как и всегда, дело было в нюансах.

Огромная бюрократическая машина Министерства была неповоротливой. И при желании ее можно было перехитрить. Например, если имущество по документам принадлежало чистокровному волшебнику, то конфискации оно не подлежало. На переделывании бумаг хорошо заработали нотариусы. К ним выстроилась очередь из тех, чей муж или жена были магглорожденными и владели недвижимостью. На владельцах банковских счетов подзаработали гоблины, которые все же вынуждены были поделиться с Министерством. Чтобы их самих не слишком притесняли. Что такое золото по сравнению с жизнью?

Запугивание было основным политическим инструментом Волдемортовой эпохи. Но даже внушавшие ужас егеря кого попало не должны были ловить. Комиссия принимала живой товар строго по утвержденному списку. Но за взятку можно было в этот список и не попасть. Этот факт знали не все, а пользовались им единицы. Скабиор рассказал, что, конечно, они с парнями хватали в лесу всех, кто под руку попадался. А потом уж разбирались — тащить в Комиссию или застращать на месте и убедить расстаться с деньгами и ценностями. Кто был сговорчивым, тех отпускали. Границы в стране были открыты, и теоретически убраться с острова мог любой желающий. Но далеко не все волшебники — и «бывшие», и «настоящие» — пользовались этой возможностью.

Что же касается отчетов о якобы пропавших без вести волшебниках, имена которых день и ночь транслировало колдорадио на волне «Поттероский Дозор», то здесь было все очень просто. И самая большая простота и глупость заключалась в том, что «Поттеровский Дозор» способствовал нагнетанию обстановки и запугиванию населения, то есть по сути работал на правительство. Сведения о пропавших тайно добывались из архива Министерства, из того отдела, который отвечал за регистрацию волшебных палочек. После признания волшебника виновным в «краже магии» волшебная палочка уничтожалась, «чтобы впредь неповадно было». В книге регистрации появлялась запись об аннулировании палочки. Что преподносилось радиостанцией как исчезновение волшебника. Фактически так и было — без палочки колдовать никто не умел. А те, кто умел, не позволили бы отнять у себя палочку. Случай с победным Экспеллиармусом Гарри Поттера здесь в расчет не берется из-за своей уникальности. Да и на комиссию по учету маггловских выродков Волдеморта вызвать никто бы не решился, хоть тот и был полукровкой.

Как он умудрился так задурить всем головы, размышляла Гермиона. Психология вождя, диктатора, философия власти — вот что было предметом ее исследований. Она изучила сотни книг, преимущественно маггловских.

Скабиор помогал ей в этом. Он обнаружил, что обладает теперь поистине безграничной памятью. Стоило ему раз что-либо прочесть, да просто взглянуть на страницу, как он мгновенно запоминал всю информацию и мог в любой момент ее воспроизвести. Сначала ему было это по приколу — он принимался цитировать маггловских писателей, к месту и не к месту. Гермиона объясняла его способности отсутствием физического мозга. Скабиор, конечно же, обиделся на такую формулировку. Но Гермиона сказала, что очень ему завидует, ведь у него нет органических ограничений, его память неподвластна возрастным изменениям и он очень, очень ей помогает. Скабиор стал гордиться. Через какое-то время чувство гордости сменилось чувством задолбанности. Он теперь постоянно читал. Все, что Гермиона не успевала прочесть, читал призрак, и потом отвечал на ее вопросы. Если источник стоил внимания, она прочитывала его сама. Исследования шли полным ходом.

Время от времени Гермионе казалось, что она занимается какой-то ерундой. Что вся ее деятельность бессмысленна и ни к чему не приведет. Ну что это за исследования, которые никто никогда не опубликует, слишком уж скандальной была тема — изучение зарождения темных лордов. В то время, как ее бывшие сокурсники занимают новые должности в Министерстве, как, например, Гарри, делают научные открытия, как Невилл Лонгботтом или лечат людей в больнице Святого Мунго, как Чжоу Чанг, или создают семьи и обзаводятся детьми, как Луна или Джинни… Нет, ей не хотелось ничего из этого для себя. Но все равно она сравнивала, сравнивала.

И иногда принималась бить на кухне посуду. Предварительно наложив Заглушающие чары, естественно.

Скабиор в такие дни предлагал ей сходить прогуляться. Или выбраться в гости к Луне — та была всегда очень рада визитам подруги, а с тех пор, как у нее родились близнецы, стала радоваться еще больше — свободная пара рук была иногда просто необходима усталой мамочке. Выпить чай, горячий, помыться не за две минуты, а принять полноценную ванну, или поспать пару часов — такие мелочи, но их начинают ценить только тогда, когда их вдруг лишаются. Проведя день в компании неугомонных мальчишек, Гермиона возвращалась к себе домой как в тихую гавань. И жизнь уже не казалась ей такой бессмысленной, как раньше. «Просто у всех разные смыслы, Скабиор, понимаешь?» — говорила она. Скабиор важно кивал. Он знал.