Пришел, увидел, победил (джен)

Утро. Вверх по лестнице, стараясь двигаться так, чтобы его не было видно со стороны портретов, висящих на стенах коридоров, поднимался ученик алознамённого факультета, первокурсник Гаррис Поттер. Или просто Гарри, для друзей. Хотя, на данном этапе друзей у него ещё не было. С Рональдом Уизли он разругался с первой минуты общения, даже не задумываясь. Да и не могло быть иначе, особенно после его необоснованного наезда, что он — Гарри — не встроился в планы самого Рона.

Размышляя на тему рыжика, Поттер задавался — не в первый раз между прочим — вопросом: с какого такого перепуга в своей прошлой жизни он позволил этому ничтожеству прилипнуть к нему как банный лист? Чем он так его ослепил, что начисто закрыл собой желание дружить с остальными мальчиками из их же спальни? Почему он остался Поттеру единственным другом?

В своём прошлом он Рональду всегда и всё прощал, даже предательство. А в его желании быть рядом с известным во всём волшебном мире Избранным, Гарри видел обычное желание последнего из длинной череды красивых, смелых, умных или популярных братьев. Из них всех Рон, самый ординарный по способностям, стремился добиться славы и известности самым лёгким способом — дружбой со знаменитостью. Но Гарри ничего плохого в этом не видел.

И только в зрелом возрасте к Гарри пришло понимание, что в неприятности его втягивал Рон, благодаря своему драчливому и несдержанному характеру. Из неприятностей так или иначе Поттер выпутывался, но и огребал по полной. А Рональд, в промежутках, между неприятностями, грелся в лучах славы своего персонального героя. Выпячивая себя, он тем самым заслонял его от солнца. И в конце любого приключения шестой Уизли получал награду, а Мальчика-героя отправляли в его персональный ад, к Дурслям.

То есть, по итогам, Рональду доставались все награды, все… преимущества, плюшки, бонусы лёгкой беззаботной жизни, которые с угрозой для жизни выигрывал Поттер. Ну, да. Он выигрывал. Но Рону давалось всё, а сам Гарри довольствовался только тем, что у него был «верный друг».

Судьба дала ему шанс прожить жизнь иначе, благодаря тому ритуалу. И он не должен позволять пиявкам, вроде Рона Уизли, присосаться к нему снова и пить его сиротскую кровь. Он должен прожить свою жизнь полноценно, самостоятельно и в своё удовольствие. Так, чтобы даже гробовщики рыдали на его похоронах.

Гермиона Грейнджер, с другой стороны, была в его, Гарри, прошлой жизни единственной подругой, и в отличии Рональда — верной. Хотя бы первые три курса обучения. Она любила учиться и плотно следила за ними, двумя оболтусами из Золотой троицы Гриффиндора. И, когда нужна была помощь, она была всегда под рукой. Проводила дни и недели в библиотеке — исследовала, читала, проводила глубокий анализ найденного, разгадывала загадки (один василиск чего только стоит) и давала готовые решения тупорылому в той жизни Гарри Поттеру.

Но и Гермиона в конце концов тоже его предала. Два раза.

Первый был во время Святочного бала на четвёртом курсе, когда она появилась — вся такая красивая в фиалкового цвета платье, причёсанная, надушенная. Но у подножия лестницы её ждал не он, Гарри Поттер, а его соперник по Турниру Виктор Крам. В тот момент Гарри почувствовал себя выброшенным на обочину дороги маленьким щенком.

И прошла она мимо, даже не глядя на него. Сияющая улыбкой, гордая собой. Приглашение Виктора Крама она приняла с превеликим удовольствием. Даже не подумав о том, что своим решением она мало чем от Питера Петтигрю отличается. Ей было лестно пойти на бал с мировой знаменитостью и утереть нос соперницам, а Хвост перешёл на сторону «победителя».

Второй раз Гермиона предала его, выбрав сначала на роль молодого человека, а в последствии и супруга не кого-то другого, а Рональда Уизли. Предателя.

Да ещё и… позволила, а может даже и помогла сестре Рона Джинни, ухватить его своей «пастью». А хватка у сестры Рона была акулья. Или бульдожья. В общем, не вырваться.

Двойной фатальный выбор Гермионы испоганил жизнь им обоим. В конце концов, она тоже не обрела в этом браке своего счастья. Но кровью поплатился за это Гарри. Его дети от Джиневры оказались недостойными, испорченными. И доживать они свой век в том мире будут без своего отца.

Раздражение, обиду и охлаждение чувств к былой подруге он перенёс с собой из прошлой жизни в этой. А осознание того, что здешняя девочка Гермиона пока ни в чём не виновата, не остановило его чтобы сорваться на неё в первое же утро в Хогвартсе. Потому что здесь, в новом мире, она оказалась даже более назойливой и приставучей и… он накричал на неё.

Подумав о «новом мире», он остановился, как вкопанный. Да-а-а, в этом определении что-то правильное есть. И сомневаться не нужно. Взять, например, эту незнакомку — Грациэллу. Её ТАМ не было! Или, возможно, она существовала в этой своей далёкой-далёкой Болгарии, как неизвестная, несвязанная с уравнением величина. И если бы она там, в том мире, существовала и отправилась учиться в Дурмстранг, то могла ли она привлечь внимание Виктора Крама к себе? Очевидно, что нет. То есть, могла, но не привлекла. Потому, что появился Виктор на свадьбе Билла и снова танцевал с Гермионой. И о чём-то с ней разговаривал. Интересно о чём?

Так или иначе, начав сразу после ритуала «Пропущенный шанс» менять изначальную — как в своей прежней жизни — событийную линию, он тем самым вызвал более глобальные изменения в мире. Эффект взмаха крыльев бабочки…

И вот, мисс Грациэлла Данчовска внезапно приезжает жить в Британию и, соответственно, изучает магическую науку в Хогвартсе. Распределяется, в результате, на Гриффиндор, пятой девочкой. Хм-хм-ммм… Интересная мысль.

Что касается остальных ребят факультета, то друзьями Поттеру они так и не стали. В прошлый раз. Рон своей агрессивностью их всех разогнал.

В этот же раз всё кардинально изменилось. Гарри не сел на Хогвартс-экспресс, не встретился там с Роном, не подружился с ним. И он, Рон, вследствие этих изменений, показал себя с самой худшей своей стороны. Своим скандалом во время распределения и позже вечером, в факультетской спальне, он обеспечил для Гарри повод не допустить их сближения и приятельства. Не говоря о дружбе. А инцидент с крысюком Петтигрю был просто… песня. Так что, Рон не только упустил свой шанс, он и опоздал по всем заранее намеченным пунктам.

Для Гарри стало неожиданностью, что мальчики Невилл, Симус и Дин вдруг объединились вокруг него, ополчились на Рона и поставили того на место. Сделав его изгоем на своём курсе.

Да ещё и Грациэлла во время первого занятия Трансфигурации, вообще, раздавила его самомнение в лепёшку своими бойцовскими навыками.

Жалеет ли он Рональда? А чего его жалеть-то? Что у него не будет друзей среди одноклассников, что ли? А зачем ему они, если на факультете Гриффиндор целое трио его братьев учатся? Пусть с ними и дружит.

Неспешно, пребывая в размышлениях, Гарри достиг конечной цели своего раннего — ни свет, ни заря — похода на восьмой этаж замка.

Створчатые окна вдоль коридора восьмого этажа находились высоко под потолком. Скудные предрассветные лучи слабо освещали нижние части пассажа. Стены были пусты, без дверей, за исключением огромного, в полный рост гобелена Варнавы Вздрюченного и картины, размером с гобелен, висящей на противоположной стене. На картине трое троллих в пачках обычно танцевали. Но это днём. А в этот ранний час они спали, прислонившись друг к дружке. Гарри три раза очень тихо прошёл мимо спящих тяжеловесных балерин, раздумывая о месте, где можно спрятать старые, протёртые джинсы, доставшиеся ему от кузена Дадли.

Дверь, большая и деревянная, проступила на стене, рядом с групповым портретом троллих. Гарри быстро, стараясь не скрипеть, открыл её и проскользнул внутрь помещения.

И вздохнул с облегчением. Он был на месте.

Всякий раз, когда в прежней жизни Гарри входил в эту ипостась Выручай-комнаты, которая являла собой хламохранилище, его изумляло то огромное количество вещей, которое за тысячу лет собралось здесь. И всё это приносили с собой в замок поколение за поколением маленьких и подросших учеников магической школы. Кто-то терял или забывал принесённое, а домовики собирали и складировали здесь найденное в спальнях. А может быть кто-то занимался воровством и прятал здесь украденное? Так или иначе, хранилище — по размеру напоминающее пещеру — было заполнено забытыми вещами.

В своих воспоминаниях, когда Гарри был здесь, он видел ряды и ряды шкафов, на полках которых, в относительном порядке, хоть и под толстым слоем пыли, лежали эти самые забытые вещи. А между шкафами оставалось расстояние, образовывая некие коридоры для доступа.

Но не сегодня, не в этой жизни.

Перед собой он увидел хаотично сгружённое в полном беспорядке барахло. Груды книг вперемешку с превратившимися в тряпки мантиями; шляпы мужского и женского фасона, посеревшие от прошедшего времени — лет, десятилетий или веков. По полу валялись разные латунные устройства, помогающие составлению гороскопов по движению определённых планет, Солнца и Луны. Целая куча старинных механических часов — некоторые из них всё ещё, возможно, работающие. Стеклянные флаконы для зелий с отбитыми горлышками — в некоторых из них на дне наблюдалась затвердевшая тёмная масса…

Шкаф вычурной работы с помутневшими стеклами стоял напротив входной двери. В нём находились по соседству полная розовой субстанции колба и зелёная тряпка, а рядом валялся на боку маленький деревянный сундучок. У подножия шкафа, поверх уложенных друг на друга двух толстых талмудов стоял знакомый Поттеру гипсовый бюст. Значит, предмет, на поиски которого он пришёл сюда, где-то рядом.

Вынув из кармана брюк кошелёк из кожи дракона, он приблизился к шкафу. Внимательно приподнял край тряпки и увидел её. Диадему Ровены Рейвенкло. А увидев, сразу почувствовал ментальное давление: «Возьми, возьми и надень меня!»

Гарри не стал дожидаться момента, когда ментальное воздействие станет слишком сильным, и быстро спрятал её в кошелёк. Стянув верёвочкой его горловину, Гарри приготовился упрятать его в карман, когда вдруг, спиной почувствовал присутствие постороннего человека в Выручай-комнате. Свидетель мог бы стать угрозой. Свидетель его пребывания здесь создал бы проблему.

И Гарри среагировал моментально. По-солдатски он сделал разворот на сто восемьдесят градусов, выхватив выскочившую из ножен в последнюю часть секунды палочку из остролиста.

Её кончик, слегка светясь, указывал вперёд, на вторженца.

Которым оказался не кто иной, а его новая одноклассница, мисс Данчовска, фигура загадочная до полного замешательства. В этот ранний час она была опрятно одетой, с длинной туго заплетённой светло-русой косой, перекинутой вперёд, из-за плеча. Прекрасное личико болгарской девочки было по-взрослому сосредоточено. Потемневшие от напряжения глаза смотрели на готового к нападению Поттера пристально и изучающе. Но без любопытства.

Она тоже времени не теряла зря. Острый, не как у всех других, кончик белой — костяной, что ли? — палочки был угрожающе наведён на него самого.

— Ты за мной следишь? — холодно спросил он и она хмыкнула. — Как вошла?

— Дверь была отво-… незакрытый, — ответила она, не моргнув ни единожды. — А ты за диадемой Ровены пришёл?

Гарри растерялся от недвусмысленного вопроса. Девочка знала всё. И девочка ли стоит перед ним?

— Ты кто? — задал Гарри вопрос, который уже целую неделю мучил его.

— Я Грациэлла Данчовска, ты забыль? — она сузила глаза. — Ты сам кто такой?

— Я Гаррис, известный в мире как Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Клянусь магией! Люмос! Нокс! А ты сама… — повторил он свой вопрос. — Но честно.

— Ну, если честно. То, в этой жизни я действительно один-надцати-летняя Грациела Симеонова Данчовска. Люмос! Нокс! Мда, Гаррис, давай оба опускаем палочки, если не пользуемся ими, — легкая улыбка затронула ее рот. — И я не буду перед тобой изображать незнание английского языка.

— Хорошо. Давай присядем, Грациэлла, — предложил он, мысленно приказав своей палочке занять своё место в ножнах. Он оглянулся и махнул рукой. — Вот на эти две книжных стопки, например. Рассказывай…

— Нет, нет. Ты начни. Почему, как и по какой причине выбрал такую судьбу — вернуться в своё прошлое детское тело? Так плохо было быть мужем Джиневры?

Гарри остолбенел. Откуда она знала его сокровенную тайну? Она пророчица? Или видящая? Подумав, но сам не найдя ответы, он решил говорить напрямую. Раз она знала ЭТО, не было сомнений, что она и другие его тайны знает. И он решил быть с ней откровенным. Почему бы и нет? Друзья ведь каждому нужны. А если подружиться с ней не получится, то было бы неплохо стать с ней хотя бы единомышленниками.

— Не то, чтобы совсем противно было, — начал он, проведя пятерней по волосам, — но вся моя жизнь оказалась одним сплошным обманом и закончилась огромным разочарованием, болью и безнадёжностью. Я решился на ритуал «Пропущенный шанс», чтобы исправить свои промахи, недочёты, терзаемый до сих пор чувством вины перед собственными детьми за то, что… За всё. За непродуманное решение жениться на их матери, девушке с Проклятием на магии, с испорченной проклятием Осквернения кровью. За что поплатились они. Из-за моих зашоренных изначально глаз и заглушённых затычками ушей. Что, что помешало мне увидеть, самому поинтересоваться и узнать, что за позорное пятно лежит на ауре всех Уизли?

Маленькая тёплая ладошка, как во время распределения, легла поверх его трясущейся руки и он поднял голову. Грациэлла приблизилась и уже смотрела в упор в его глаза полным понимания взглядом.

— Я знаю всё… ээ, почти всё о тебе, Гаррис. О твоём настоящем детстве, о жизни с магглами… Не о тех вымышленных вещах из сказок о тебе — драконы, русалки, принцессы… Знаю всю твою потенциальную будущую судьбу, расписанную по неделям и по месяцам одним добрым дедушкой с длинной бородой и добрыми глазами, мерцающими за очками-половинками. И который железным пальцем давил и будет давить на тебя — мелкого таракана в его игрищ…

— От-ткуда всё это знаешь, Грациэлла? — заикнулся он, весь похолодевший от плохих предчувствий.

— Скажу, но ты должен мне поверить. Потому, что сама я не единожды задавалась вопросом: КТО и ЗАЧЕМ меня отправил в твой мир? Какова цель моего появления в мире Гарри Поттера? И ответ, как я теперь вижу, может быть только один единственный — помочь тебе отомстить так, чтобы все твои враги исчезли с поляны. А с миром Гарри Поттера я познакомилась, ты не поверишь, из книг одной писательницы. Ээээ, не из тех что с драконами, принцессами и так далее. Из совершенно других. Было Семикнижие, по одной книге на каждый твой курс в серии фэнтезийных романов. Там всё и было расписано. Я вглядывалась в тебя, в твоё окружение, чтобы понять, где я сама оказалась…

— И что? — его голос был полон напряжения, не недоверия.

— Всё указывает на то, что я в книжном мире. Скажи, твою тётку Петунией зовут? — Гарри кивнул. — А кузена Дадли? И ты жил в чулане под лестницей? Дааа, начальные условия те же, как в первой книге о тебе «Гарри Поттер и Философский камень».

Он помасировал виски, провёл обеими руками по волосам и вздохнул.

— Странные дела, да? — В свою очередь на этот раз кивнула она. — А с тобой что было?

— Я в своём мире умерла. В преклонном возрасте. И отправилась в следующее приключение — переродилась в маленькую девочку уже в этом мире. Где ты реальный, а не выдуманный герой.

— Охренеть, не встать! — воскликнул он.

— Я не смогла бы высказаться лучше, — улыбнулась она. Маленькие ямочки у неё на щёчках были настолько миленькими, что Гарри протянул руку и неуверенно дотронулся до одной из них. Потом провёл по щёчке тыльной стороной руки, пристально смотря ей в глаза.

Грациэлла даже не дрогнула.

— Зачем тебе крестраж Змеемордого? — спросила она внезапно.

— Разве не знаешь?

— Нет, не знаю. Для меня твой, такой ранний по времени поход в Выручай-комнату, стал полной неожиданностью. Сюда за диадемой в тех книгах ты явился … хм-хм, после шестого курса. А это сегодня что-то для меня новое, Гаррис. Я удивлена и насторожена. Мы с тобой меняем историю, это понятно. Но, надо делать это очень внимательно, понимаешь? — Он задумался и кивнул. — Чтобы никто нас с тобой ни в чём не заподозрил. Спалиться по невниманию не хочется.

— Но дружить-то можем, да? — мигнул он огромными зелёными глазами и она стиснула кулачки, прижав их к вдруг ускорившемуся сердцу.

— О! Мдааа… — она прислушалась к себе. — Как интересно! Я думаю, что дружить-то, как раз можем.

— А что тебе так интересно? — спросил он и его взгляд не по-детски потяжелел.

— Ты мне нравишься, — ответила она и хитро ухмыльнулась.

И резко встала, окинув взглядом бесчисленные горы хлама. Задавила желание броситься… ой, бросить всё и зарыться в эти груды книг… Но день уже начался, а полёты сегодня никто не отменял.

— Ты сегодня сдерживай себя и не геройствуй. Не надо защищать чужое имущество. И, послушай моего совета, не вздумай соглашаться стать ловцом, — сказала она, подавая ему руку. Выпрямившись, он оказался очень близко, но ни он, ни она отступили. Она посмотрела на его руки и спросила: — Куда отправляемся с этим кошельком?

— К моему крёстному, к профессору Квиринусу Квирреллу.

Кажется, он её нехило удивил и она ахнула. Её глаза были так близко! В душе у него тренькнуло и дало о себе знать давно забытое и, ставшее почти невозможным, предчувствие чего-то красивого и светлого. Он взял её за руку, не отводя взгляда от её переливающихся лучистых глаз. Время замедлило свой ход.

Она всё поняла без слов.

Боги её послали к нему в самый подходящий момент.

* * *

Квиринус уже ждал за дверью, полностью одетый, с намотанной на голову чалмой. Увидев стоящую рядом с крестником девочку, он начал заикаться:

— М-ммистер По-по-ппотер, ч-што вы ттак…

— Не надо, крёстный, — прервал его причуды Гарри, — Грациэлла всё-всё знает. Говори перед ней спокойно, нас с ней общая Клятва защищает. Пригласишь нас внутрь?

Квиринус отступил назад и позволил детям войти в его кабинет.

— Принёс? — спросил он, не отводя взгляд от мальчика.

— А ты как думаешь? Конечно, принёс. Она была там, где ты и сказал. Вот, — и он вынул кошелёк с диадемой из кармана мантии. — Сам справишься?

— А то, — хитро улыбнулся в ответ взрослый мужчина, ответив мальчику его же словами. — Чай, булочки?

— Не-нее, крёстный, нам надо бежать. Опоздаем и застанем в гостиной Гриффиндора Гермиону Грейнджер. Она будет сидеть с видом строгой учительницы и закатит нам такой скандал, что закачаешься.

— Ладно, бегите. Спасибо, Гаррис — улыбнулся профессор и проводил их до двери.

Гостиная, к счастью, была свободна от присутствия мисс Грейнджер и оба соучастника с облегчением вздохнули. Хихикнув, они только сейчас расцепили свои руки и побежали наверх к своим спальням.