Огонь в темноте (гет)

Едва Лехтэ поправилась, она вновь отправилась на запад, к Мандосу. Конечно же, теперь в сопровождении брата. Да и не отпустил бы он больше ее одну.

Они ехали, и дорога казалась веселее и проще, чем в прошлый раз. Чем те многие и многие поездки, что она совершала прежде, одна.

Оставались позади луга, реки. Когда доехали до мостка, то Тар, спешившись, починил его. Лехтэ все порывалась помочь, но брат вполне справился сам. И тогда сестра, решив не мешать, занялась обедом.

Кони мирно паслись, а Лехтэ, глядя в небо и жмуря от удовольствия глаза, все сидела и думала. Думала о том, как ему, должно быть, тяжело там, в Мандосе. Ее мужу. Одиноко и холодно. Неуютно. С его-то характером! И как жаль, что она совершенно не может ничего сделать для него. Ни обнять, ни сказать слова утешения. В те далекие уже года, когда он был жив и дела у него шли в Эндорэ прекрасно, она об этом не думала. Но теперь то и дело возвращалась мыслями, начинала корить себя. И хотя понимала, что ничего исправить не в силах, однако все равно думала. Ведь так хотелось полететь вперед, словно птица, и обнять, прижать к груди упрямую голову.

Хотя… Лехтэ вздохнула и опустила взгляд. Настроение померкло, словно тучка набежала и скрыла солнышко. Это ведь только ее желания. А в сущности, если задуматься, то что она о нем знает? Не о том юноше, за которого выходила замуж, и даже не о том, кого провожала в Эндорэ, а о том, кем он стал? О лорде Куруфине. Еще позволит ли. Даже если б ей и удалось оказаться рядом, то где гарантия, что не оттолкнул бы? Впрочем, то, что произошло во время свидания в Мандосе, вселяло надежду. Надежду на то, что сомнения ее напрасны. А даже если и нет, то что бы это изменило? Да ровным счетом ничего. Она ведь любит его любым, каким бы он ни стал сейчас, и еще станет в будущем.

Тучки рассеялись. Тем временем брат закончил работу, и они, пообедав, продолжили путь.

Лориэн миновали без приключений, и к утру следующего дня прибыли на место.

Конечно, внутрь Мандоса ее никто не пустил. Ни одну, ни вдвоем с братом. Лехтэ стояла, опустив голову, уперевшись ладонями в холодный камень стен, и так хотелось заплакать. Но слез не было. Наверно, выплакала все.

Брат неслышно подошел и положил руки Лехтэ на плечи.

— Пойдем, сестреныш, — проговорил он тихо. — Не рви себе сердце. Ведь какая, по большому счету, разница, внутри ли ты или за несколько лиг? Ведь если мыслями ты с ним, то он наверняка чувствует. И ты дождешься его выхода — я помогу тебе.

Лехтэ обернулась и посмотрела на брата. И улыбка, пока еще робкая, коснулась побледневших губ. А Тар продолжал:

— Я уже и снаряжение взял. У нас есть горы, и вместе исследуем их. И эту, что ближе всех, и остальные. Все до единой! А там, глядишь, и время пройдет, и твой Атаринкэ вернется.

— Ты так думаешь? — спросила Лехтэ с надеждой в глазах.

— Я уверен, — ответил он твердо.

И тогда она, опустившись на колени, коснулась лбом холодного камня стен.

— Я не знаю, приду ли сюда еще, мелиндо, — проговорила она. — Не уверена, есть ли смысл, раз меня не пускают. Но мои мысли с тобой. И я жду тебя. И неважно, сколько лет пройдет и эпох. Ты только возвращайся ко мне. Однажды. Хоть когда-нибудь…

* * *

Шли годы, столетия, завершалась еще одна эпоха… Счастливые отголоски фэа Лехтэ все чаще долетали до ее мужа, что по-прежнему был заперт. Он сошел бы с ума, не будь у него твердой уверенности, что нужен там, среди живых.