The depth of our feelings (гет)

Дома меня ждала такая трепка, что я с большущим трудом смогла избежать наказания. Мама ругается, что я опять пришла к ним мокрая, как мышь, папа пытается за меня заступиться, и в итоге получаем нагоняй от нее оба. Несколько раз я попыталась вставить слово и сказать, что это часть тренировки, но стоило только начать эту тему, как на себе я ловила взгляд, полный презрения и ненависти.

«Еще хоть слово и я тебе голову скручу», — читалось в глазах обеспокоенной женщины, что всегда, сколько себя помню, за меня ужасно волновалась. Иногда мечтаю о том, чтобы ей стало на меня просто плевать, но… понимаю, что это просто невозможно. Да и, в глубине души, мне того совсем не хочется. У меня есть любящие родители. Беспокойство за ребенка — это нормально, и, возможно, я погорячилась, когда начала спорить с мамой вместо того, чтобы просто согласиться с ней.

И потому сегодняшнее утро началось с того, что я заварила родителям кофе. Хотела бы еще им приготовить завтрак, но с учетом того, что повар из меня ужасный, и готовка никогда не была моим любимым занятием, такого приятного бонуса я сделать для них просто не смогла. Возможно, оно и к лучшему, ведь если у меня снова бы что-то сгорело или недоварилось, то это бы только послужило причиной для нового конфликта. Ну, собственно, и отец, и мать были довольны проявлению заботы. Последняя даже посмеялась и попросила меня помочь ей в готовке, что, само собой, звучало уже проще, ведь… разница между тем, чтобы просто нарезать лук да колбасу и стоять у плиты — огромна. А если бы не родители, то питалась бы я одними бутербродами с кофе. И так каждый день. А самое страшное — они бы не смогли мне просто надоесть.

— Привет, — как и всегда, к академии я пришла раньше обычного, чтобы еще потренироваться с Учихой под руководством сэнсэя, но последнего что-то с утра не наблюдалось. Возможно, опять ищет Наруто, чтобы силком затащить его на сегодняшнюю контрольную, а потом опять оставить после уроков на очередную пересдачу.

Саске ничего так и не ответил. Только кивнул, но на большее, на самом деле, я сейчас и не рассчитывала. Не игнорирует и не делает вид, будто меня нет — и уже хорошо. Значит, договориться с ним или что-то рассказать все равно можно.

— Начнем без него? — предлагаю, и он уже встает в более подходящую для тренировки стойку. Колени чуть согнуты, рука уже тянется к сумке на ноге. Нет, начинать с броска сюрикенов уже стало слишком банальным. Концентрируюсь лучше и понимаю, что передо мной — всего лишь клон.

Настоящий спрыгивает с дерева, я едва успеваю обернуться и отразить атаку кунаем. Создаю нескольких клонов и начинаю складывать печати, но не успеваю завершить, когда Учиха метает сюрикены. Да не как обычно, а дугой, из-за чего стало понятно, что целился он вбок. Это замечание позволяет сделать рывок вперед и быстро сложить оставшиеся печати.

— Стихия воды: водяные иглы! — в этот раз все получается. Иглы с огромной скоростью летят в сторону одноклассника, что сразу же припадает к земле, и пробивается вперед, вынуждая прервать технику, чтобы уже отразить его удар, что тоже не выходит вовремя из-за его предвиденья движений. — Эй, красноглазка! Мы же договорились, что без шарингана! — возмущаюсь так искренне, как могу, но сама едва не проклинаю его в мыслях просто за то, что он уклонился настолько безобразным образом. То есть, серьезно, как мне атаковать и без того сильного противника, что явно превосходит меня во всем, так еще и под активным геномом клана?

— Прости, — тихо все-таки бросает он, прерывая собственную же атаку и отскакивая на необходимое расстояние. Глаза снова темнеют, мальчик встает в боевую стойку. — Продолжим? — удивительно, что тот еще спрашивает, а не сразу кидается в бой с целью сжечь меня заживо или скрутить ноги и руки, чтобы только победить. По крайней мере, когда я предложила ему впервые потренироваться вместе как в настоящем бою, то все примерно так и произошло.

Четыре месяца назад вырезали его клан. Я знала, что это должно было случиться на втором или третьем году обучения, но не считала себя обязанной это как-то предотвратить или же оповестить его об этом, ведь… серьезно, что бы я смогла? Сказать: «Эй, Саске, по моим расчетам, в этом году ты потеряешь всю семью» или «Я чуть-чуть предсказываю будущее и куриные косточки сказали мне, что совсем скоро самый близкий тебе человек уничтожит весь твой клан»? Бред, ну правда же.

Зато, когда это произошло, то на ушах, буквально, стояла вся деревня. «Бедный мальчик», «Он последний выжил в том инциденте?», «Эй, я слышала, что семью Саске-куна жестоко убили», «Правда? А может, он и сам их… ну, того этого?» — а в академии так и вовсе… творился самый настоящий хаос. Каждая вторая девочка подходила к нему выразить соболезнования. И все это было либо бесчувственным «Мне так жаль», либо «Саске-кун, ты в порядке?».

Настолько в порядке, что убил фанатку одним лишь своим взглядом. Нет, конечно, он в порядке. Вообще не пострадал. Да у него же каждый день членов семьи на глазах режут. Все окей, чего вообще они пристали? Да для Саске это — вообще обычное дело! Как раз плюнуть!

— Да… давай, — тихо соглашаюсь, и мы продолжаем тренировку. Тем же временем, следя за его движениями и стараясь уклоняться, я снова вспомнила тот день, когда впервые решилась подойти к нему после падения Учих.

Первые недели две после его оправки я старалась держаться от него как можно дальше. На тренировках делала вид, что ничего и не произошло, а в остальное время даже к нему не подходила. Боялась, что не удержусь и либо скажу что-то вроде «мне очень жаль», либо же еще что-либо в том же самом духе, когда эти слова ему не сдались, от слова, вообще, как и вежливая жалость с целью подмазаться к последнему выжившему чтобы узнать, что с ним произошло. Да и тогда казалось, что если я подойду к нему даже просто чтобы попытаться поддержать беседу, то он воспримет это в штыки, посмотрит на меня, как врага всего народа, и все станет только хуже.

Поэтому я решила просто оставить его в покое и сделать вид, что ничего не произошло. Это было трудно, с учетом того, как сильно его перекосило, но… возможно. Прикрывала на совместных практических занятиях, не ругалась на него, когда тот в открытую вымещал злость и не хотел работать в паре, и терпела все молчаливые выходки, когда он даже не пытался хоть капельку сдержаться или сделать правильно. Одним словом, я поняла, что зря жаловалась раньше на то, что Саске ужасно работает в команде. Ибо тогда он, действительно, даже не старался. И делал только хуже, из-за чего тянуть на оценку «отлично», опять же, пришлось мне.

Я подошла к нему, когда он, казалось, немного поутих. Точнее, как, немного? Он совсем расклеился, но того не было видно как-либо в его выражении лица или же действиях. В занятиях тайдзюцу Учиха стал куда ленивее. Если сначала бросался, вымещая злость, то сейчас заканчивал бой с учениками за пару-тройку точных ударов.

— Не хочешь сегодня выпустить пар? — спросила я у него на большой перемене, на что мальчик только поднял голову, но ничего не ответил. — Тренировочный бой, — раньше я всегда боялась по-настоящему с ним драться, считая, что он просто спалит меня заживо или забьет до полусмерти. А от того Учиха, кажется, и немного удивился, склонив голову в бок. Словно безмолвно спрашивал: «Ты уверена?». — Приходи после уроков на наше место. Жалеть не буду. Но и ты выложись на полную, хорошо? — Саске не проронил ни слова. Отвернулся к окну, неопределенно пожав плечами, словно он еще подумает над этим предложением. Ну, а мне же большего было и не надо. Подожду его минут тридцать на площадке и, если не явится, пойду тренироваться с чакрой дальше или писать книгу.

Лязг оружия приводит в чувства и возвращает мысли в настоящее. Учиха хмурится, видно, заметив, что я летала в облаках, и сразу пытаюсь сосредоточиться на том, что происходит конкретно сейчас. Он замахивается ногой, я ставлю блок, и стиснула зубы от того, что это все равно, черт возьми, больно. Ненавижу тайдзюцу.

Далее же происходит то, чего я совсем не ожидала. Он уклоняется от удара и успевает зайти за спину, гибко изворачиваясь и заламывая руки.

— Ай-яй-яй, блин! — взвизгиваю, потому что иначе просто не могу. Вообще, какой псих будет молча терпеть то, как тебе заламывают руки? А, точно, имя ему — Саске Учиха. — Стоп, сдаюсь. Хватит, только прекрати! — он перестает тянуть их вверх, но не отпускает запястья, фиксируя их в том же положении. — Эй, я правда сдаюсь. Если я говорю «стоп», это не значит, что я нападу сразу после того, как ты отпустишь… — тут слышу тихую усмешку, и по спине пробежалась армия мурашек. — Еще смеешься? Серьезно? Страшный ты человек, Саске-кун. Сейчас бы только смеяться над девушками и выкручивать им руки, — и закатываю глаза, когда на языке крутилась все фраза о том, что ему бы не помешал психолог, но ее уже я не озвучиваю. По той простой причине, что воспримет ее Учиха совсем иначе. И обидится. А дальше будет лишь великая бетонная стена, которую не пробьют даже гиганты, уже не говоря о ком-то настолько маленьком и неуклюжем вроде меня.

— Ты сама попалась, — и он все же отпустил, раскрыв ладони. Я сразу же оборачиваюсь и разминаю кисти рук с плечами от того, что это, и правда, было очень больно. — Развернись.

— Зачем?.. — ответа я так и не получила. Недоверчиво смотрю на мальчика, но мысли его от того прочесть все равно не получается. Сдаюсь. Невозможно угадать, что у этих красноглазок только творится в голове. В особенности у таких травмированных и скрытных, как Саске-кун.

Далее, решив ему все же довериться, я повернулась к нему спиной. Слышу, как он подходит ближе и непроизвольно напрягаюсь, когда мальчик сжимает мои плечи и большими пальцами массирует шею. Я закрываю глаза, и сама не замечаю, как расслабляюсь и едва не растекаюсь лужицей от настолько приятных прикосновений, о которых, наверное, мечтала всю свою жизнь. Нет, серьезно. Если говорить о слабых местах — то массаж шеи и плеч, наверное, было тем самым единственным исключением, ради которого я буквально была готова на все. Ну… почти на все. В рамках разумного.

— Так ведь лучше? — прошу, возьми меня в жены, Саске-кун. Я слишком сильно ошибалась на твой счет.

— А… да. Спасибо, — тем не менее, хорошему рано или поздно, но суждено было заканчиваться. Он прекращает, я же чувствую такую усталость, что начинаю даже думать о том, чтобы один из выходных в коем-то веке провести в постели. — Продолжим?

— Почему ты просто не использовала технику подмены тела?

— Потому что… было не до этого? — он наклонил голову с хмурым видом, а я же тяжело вздохнула, прекрасно зная о том, что оправдываться перед таким человеком просто бесполезно, ведь тот все равно меня не поймет. — Не важно. Просто ошиблась и не подумала о ней. Так что?

— Уроки скоро начнутся, — а еще, сегодня Саске был даже удивительно сговорчивым. Можно ли считать, что это из-за того, что мы тренировались без сэнсэя? Или же у него сегодня особенно хорошее настроение? Надолго ли? — Глупышка.

— Уже? Я как-то совсем и не заметила… — как пролетело время. И для меня это совершенно нормально, если увлечена так сильно, что все остальное просто перестает иметь значение. Примерно так же я могу писать новые главы на протяжении всего дня и до ночи, забыв про еду, питье и любые другие нужды. — Постой, как ты меня назвал? — мне не послышалось?

Но подняв взгляд на вечно хмурого и отрешенного ребенка, я не заметила в нем ничего, за что можно было зацепиться. Все такое же безразличное выражение лица, все та же отчужденность и… он словно ничего не говорил. А после развернулся и, как ни в чем не бывало, пошел в сторону академии.

— Саске! — он плотно сжимает губы и отворачивается, делая вид, что мы с ним не знакомы, и, вообще, я его ни разу не звала. — Вот козлина, — совсем шепотом бурчу себе под нос и останавливаюсь, не собираясь его догонять. Пускай уж лучше пройдет дальше сам, а я — за ним, чтобы другие ребята не заподозрили чего неладного.

* * *

Как и всегда, мы остаемся на дополнительные уроки сэнсэя Ируки. Остальные ученики давно разбежались кто куда, а мы, самые повернутые на учебе будущие ниндзя, вновь возвращаемся в кабинет и впервые столкнулись с Наруто, что прямо сейчас зачем-то пытался открыть окно. Да при том с таким усердием, что я невольно вспомнила сто и одну тупую шутку о выходе в окно в суицидальном значении.

— Ребят? А вы что тут делаете? — растерянно спросил мальчишка в оранжевом костюме, будто не веря своим глазам. Только затем он рассмеялся, указав на нас пальцем и схватившись за живот. — Вы что, тоже пересдаете?! Вот умора! А я-то думал, что вы типа «отличники»… — Узумаки с кислой миной изобразил сейчас кавычки. — Эй, Саске! Выходит, не такой уж ты и крутой, да? — только вот как бы он не пытался задеть Учиху, тому было абсолютно все равно. Саске проигнорировал его, бросив взгляд в стиле: «Ну что за идиот?», да сел на свое место, отвернувшись от одноклассника к окну. — Сакура-чан, а ты как так оплошала? Ладно, этот придурок-Саске, я даже не удивлен, но ты…

— Наруто-кун, мы на дополнительные пришли, а не на пересдачу контрольной. Завалил ее в нашем классе только ты, — все же отвечаю без такового наезда, но мальчику, видно, то все равно не понравилось.

— А-а, так вот оно что, даттебайо… — и все же, он улыбнулся. Неловко потер шею, пыл его поутих и в этот самый момент мне даже стало немного его жаль.

— Хочешь, помогу?

— А? В смысле, дашь ответы? — растерялся он, но воодушевился настолько внезапно, что мне даже стало из-за этого неловко. Слишком много через чур ярких эмоций за раз… — Сакура-чан, ты мой спаситель! — и он живо взял лист с тестом, ручку, да перелез через две парты ко мне. Не перешел, не аккуратно обошел, а именно перепрыгнул, неуклюже хлопнув листком по парте и усевшись напротив. — А какой у тебя был вариант? А то сегодня мне другой дали…

— Вообще-то, я хотела просто объяснить тебе, как решать… — отвечаю тише, сильно смущаясь из-за его действий.

Впрочем, если так подумать, то Наруто — один из тех немногих учеников, с кем я еще ни разу даже лишний раз не разговаривала. Не потому, что мне было противно или же не хотелось вообще. Мне хотелось. Но его яркая энергетика была слишком заразительной, а шутки были такими, что я не понимала точно, кто же из нас идиот: он, который так тупо кривляется, или же я, взрослый человек, что искренне хочет рассмеяться. Дурак дураком, но я чувствовала себя не лучше и… если честно, не знала, о чем можно с ним сейчас поговорить. Наверное, у нас, элементарно, и не было общих тем для разговора, в отличии от того же Саске. А потому я к нему никогда не обращалась.

— Не думаю, что это хорошая идея, Сакура-чан… — в его глазах читалось сомнение и озадаченность.

— Но попытаться можно? — Наруто жмет плечами. — С какого момента у тебя проблемы? — он, не раздумывая, ткнул в первое же задание. Мой шок нельзя было передать словами, когда я поняла всю безнадежность ситуации, а мальчик неловко посмеялся.

— Ну-у, я же говорил, да? Быстрее будет уж списать, пока Ирука-сэнсэй не пришел, — покрутив ручку в руке, отвечает Узумаки и слабо усмехнулся. — Не старайся, Сакура-чан. И не парься… если не помнишь ответы — я и сам могу что-то накалякать наугад. В прошлый раз прокатило.

— И как долго это у тебя прокатывает?.. — вопрос был риторическим, я понимала, что Наруто не учился. Спал на уроках, сваливал с контрольных и пока Ирука-сэнсэй бегал, да искал его по всей деревне, чтобы затащить в класс, я уже успевала помочь кому-то с тестом и подсказать с ответами. — Ладно, не отвечай. Давай просто попробуем, ладно? — было видно, как он хотел отказать и отвертеться, чтобы только не учиться. — Тут ничего сложного. И я уверена, что ты смог бы решить это сам, — улыбка окончательно пропала с его лица и мальчик нахмурился, от чего я, в свою очередь, начала немного даже волноваться.

— Ты правда так думаешь? Не потому, что просто пытаешься уговорить меня зачем-то? — спрашивает прямо и ждет теперь ответа.

— Само собой. Стала бы я предлагать тебе помощь, если это бесполезно? — ободряюще улыбаюсь и киваю на пустое место рядом с собой, как бы намекая на то, чтобы он просто пересел ко мне и не оборачивался каждый раз назад, как появится вопрос или мне надо будет что-то ему объяснить. — Наруто-кун, ты гораздо талантливее и умнее, чем сам думаешь.

— Ну раз ты так говоришь… — а отрицать он и не планировал. С лукавой улыбкой пересел ко мне и подвинул свой лист с заданиями, где уже красовались каракули да оскорбительные слова разного рода… и как, спрашивается, с такими художествами Ирука его еще не убил?