Melt the ice (гет)

«Просто чудесно», — думает девушка ближе к концу рабочего дня, когда цветов уже почти и не осталось. И глядя на пустой прилавок, Донна одновременно не могла поверить собственным глазам и, вместе с тем, представляла реакцию Флоры, когда она придет в магазин, а цветов уже не будет. С другой же стороны, от чего-то ей казалось, что та малышка сильно не обрадуется. Нет товаров — нет работы. А отсюда следует, что их надо будет где-нибудь добыть. То есть, она вполне себе может отправить девушку за цветами, пока сама займется рассадкой семян, либо же, и того хуже… пойдет собирать их одна или закапывать семена на Драконьем Хребте? Или пошлет туда ее?

«Боже упаси, я лучше уволюсь, чем выйду за пределы города», — в особенности с учетом того, сколько там было монстров. И с учетом того, что у Донны не было глаза бога. Хотя, что говорить о глазе, когда она и без него сражаться не умела? Взять тех же рыцарей Ордо Фавониус — и те поспособнее нее будут. Раз в десять, даже если они окажутся и трусами. А вот девушка проиграет бой даже самому маленькому слайму или попрыгунье…

А отсюда уже можно было сделать вывод, что ей либо нужно максимально обезопасить себя от выхода из города, либо же научиться обороняться. Хотела ли этого Донна? Конечно же нет! Что может быть хуже? Мозоли на ладонях, пот, вечно ноющие слабые конечности…

С другой стороны, и уволиться она не могла из-за того, что за аренду нужны были деньги. Проплата жилья, еды, или хотя бы продуктов для ее приготовления… а что умела готовить Донна? В лучшем, то есть, идеальном случае — сделать бутерброд. И то, ей будет лень. Девушка скорее запасется кофе и им же будет перебивать себе весь аппетит на протяжении суток, пока живот не скрутит из-за голода. Уже тогда она закончит с писаниной и все же решит по-быстрому чем-то перебиться, либо же засучит рукава и действительно приготовит что-то нормальное, но на то, как правило, нужно было особое настроение и вдохновение. А Донна, точнее, девушка, что попала в собственный сюжет, ненавидела готовку по той самой причине, что на нее всегда уходило время. Слишком много времени, а ей и без того его постоянно не хватало…

— Все еще работаешь? — Кэйа появился на пороге как раз в тот момент, когда Донна пыталась найти ключи, чтобы прибраться и, наконец-то, закрыть магазин.

— И вам… доброго вечера, господин Кэйа, — парень, кажется, даже на секунду растерялся от того, что девушка снова перешла с ним на «вы», так еще и ведет себя не то скромно, не то…

«Словно я — последний человек, которого она хотела здесь увидеть», — пронеслась мысль, когда он обезоруживающе улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что Альберих сдается, пришел с миром и совершенно ничего не запланировал. То есть, плохого, как это не раз бывало, но сам капитан в этом никогда и не признается.

— Точно, где же мои манеры? Здравствуй, Донна. Я не помешаю? — не дождавшись ее ответа, он по-хозяйски прошел вперед, сразу же словив раздраженный вздох девушки. — Или все же…

— Извините, — но она поняла, что было слишком громко, и, конечно же, парень обратил на то внимание. — Моя смена подходит уже к концу. Это очень тяжело… когда человек приходит за минут десять до закрытия, а ты уже замечтался о том, чтобы вовремя прийти домой, — укоризненно взглянув на Кэйю, процедила Донна, невольно вспоминая о том, как когда-то подрабатывала в двух часах дороги от дома, возвращаясь в квартиру либо к девяти, либо к одиннадцати вечера.

И зависело все зачастую от транспорта. Точнее, от того, во сколько она сможет уйти с работы. И, само собой, к ней нередко заходили идиоты за пять минут до закрытия, чтобы испачкать недавно помытые полы, поглазеть на витрины и либо уйти, либо взять что-то невероятно дорогое за наличку. Собственно, долго на той работе она не продержалась. Но то было и не нужно, ведь… по сути, ей просто захотелось попробовать и узнать, каково же это… то есть, вообще работать.

— Насколько помню, ты живешь неподалеку… — только вот сама Донна об этом факте словно бы забыла. Сразу опустила взгляд, когда осознала, что предалась воспоминаниям и старой привычке, да в спешке кивнула.

— Да, а еще мне надо подсчитать мору, почистить кассу, помыть полы, приготовить все к завтрашнему дню, найти гребаные ключи и закрыть этот магазин, — и все же, что-то в ней очень сильно поменялось. Девушка все так же стеснялась его, боясь посмотреть даже в глаза, но при этом говорила то, чего ранее позволить себе никак не могла. Например — она ругалась. Показывала недовольство, не пыталась давить улыбку и не уверяла его, что все хорошо.

— И после всех этих дел мы сможем обсудить вчерашнее? — холодок пробежался по ее спине, и сердце готовилось убежать в пятки, когда в голове Донны четко отобразились события той ночи…

«Дышать ровно… так, спокойно. Надо просто придерживаться плана», — девушка совсем неловко заправляет прядь волос за ухо и виновато улыбается. Не от того, что смущается, или же боится… просто действительно чувствует за собой косяк. То есть, она поцеловала его, думая, что это просто сон, а проснулась снова здесь, и теперь должна отвечать за свое дурное поведение.

— Вчерашнее? — переспросила она чуть с удивлением, и нахмурилась для вида. Потом снова глазки в пол, и сделала шажок назад. — М-м… кажется, я вчера очень много выпила. Мне немного неловко в этом признаваться, — насмешка с его стороны сама за себя говорила о том, что он ей не поверил.

Ну да, из Донны была просто ужасная актриса. А из автора — и того хуже. Все, что она могла умело отыграть, было связано с болячками. То есть, она очень умело делала вид, что ей плохо, лишь бы только свинтить с занятий или провести целый день дома за написанием очередной истории.

— Никаких проблем, мы отлично провели время вместе, — тем не менее, его взгляд в этот момент ей жутко не понравился. При свете закатного солнца тот потемнел, и девушка почувствовала исходящую от него опасность. Словно он хотел сделать ее своим должником или же что-то с нее потребовать за свое молчание. — Не подумай, я действительно был рад твоей компании, — спокойный голос ласкает слух, а Донна просто пытается не поддаться этому ходячему соблазну. Наверное, ей бы никаких писательских навыков не хватило для того, чтобы прописать столь сексуальную катастрофу в лице Кейи Альберих. — Для друзей это ведь нормально: проводить время за бокалом вина в таверне после тяжелого рабочего дня. Мы же с тобой друзья? — одна фраза снова возвращает для девушки все на свои места, и холодный рассудок предупреждает о том, что расслабляться сейчас ей не следовало точно.

— Господин Кэйа, вы — очень уважаемый человек, — голос едва не дрогнул, когда Донна пыталась побыстрее взять себя в руки. — Но не столь близкий мне, чтобы я звала вас своим другом, — но девушка набралась смелости провести между ними черту, вновь подняв на него взгляд.

И ее решимость в этот момент, когда он стоял совсем рядом и сладко улыбался, заливая в уши, определенно точно только больше повеселила капитана кавалерии. Он не знал, что произошло, но Донна действительно стала интересным человеком.

— И это после всего, что между нами было? — Кэйа наигранно оскорбился. Вот ему-то, в отличие от нее, точно следовало дать уже Оскар. За отличную игру, двойную жизнь и знание таких секретов, за раскрытие которых постороннего человека наверняка бы ждала смерть. Или же Донна сильно преувеличивала их значимость в своей голове из-за жуткого волнения и попытки защититься от столь неприятной, но такой обаятельной личности.

Он останавливается в шаге от нее. Лучи закатного солнца из окна простилались по полу, не доходя до них самих, от чего казалось, будто они спрятались где-то во тьме. А тишина, уютная обстановка в магазине и отсутствие людей сами за себя настраивали на некий… романтичный лад. Смотря на него, Донна даже подумала о том, что она снова пьяна.

— А между нами что-то было? — она задает вопрос с таким равнодушием, что на секунду даже пугается самой себя. — К сожалению, я не могу припомнить ничего конкретного, — девушка складывает руки перед собой и виновато опускает голову. — И потому… я прошу у вас прощения. За доставленные неудобства.

Кэйа соврет, если скажет, что это был первый раз, когда его отшили, но ее слова в какой-то момент действительно смогли затронуть за живое. Но сам он только мягко рассмеялся, уперевшись рукой на стену, и улыбнулся так обезоруживающе, что Донне стоило больших сил, чтобы не улыбнуться ему в ответ и не отвести взгляд в сторону, когда сердце билось от волнения, словно сумасшедшее. Или же она себе накручивала?

— В моих словах было что-то смешное? — и вот, снова это безразличное, но немного все же недовольное лицо.

— Нет-нет, ничего. Просто ты немного напомнила мне брата, — вот чего-чего, а такого сравнения с его стороны Донна точно никак не ожидала. Она и король Мондштата? Она-то и его вечно каменная морда?

«Господи-Боже мой…» — вот на кого-кого, а на Дилюка она явно ничем не походила. В ней не было ни капли героизма, любви к этому городу, желания кому-то отомстить, спасти или же поиграть в Супермена… точнее, тогда уж скорее в Бэтмена, ведь именно им, видимо, создатели и вдохновились, когда придумали «Полуночного героя». И прозвище его, стоит признать, звучит действительно ужасно. Но куда лучше того, что придумала Паймон. Как же это было? Герой-справедливость?

— О, нет. О брате я вам напомню тогда, когда возьмусь за уборку и вымечу вас за дверь, — сначала он не понял. А как понял — удивился, и посмеялся, уловив ее попытку пошутить и сменить тему. Точнее, настроить ее на совсем другой лад.

— О, да, тогда ты даже больше будешь походить на его родственника, нежели я, — отшутился он в ответ, игриво продолжив: — Я могу начать завидовать?

— Завидовать или же ревновать? Как уведу у тебя брата, а ты и моргнуть даже не успеешь! — Донна попыталась выглядеть грозной, он — напуганным, и даже приложил раскрытую ладонь к губам, чтобы получше сымитировать ужас, а потом… они просто рассмеялись. Заливисто, совсем себя не сдерживая, от чего девушка даже почувствовала, как у нее начинает побаливать живот.

— Значит, ты не планируешь сдаваться? Похвальный настрой, — только после его слов Донна посерьезнела. Поняла, как это звучало, и что Кэйа… мог воспринять ее слова по-своему.

— Я… — Донна хочет что-то придумать, но просто не может, не зная, что должна сказать и как объяснить, что более она не собирается лезть к его брату. Не собирается лезть, не собирается вздыхать, как дура, и уж точно не собирается налаживать с ним отношения. Пусть между ними все останется так, как есть сейчас. То есть, не будет ничего, и девушка не попадет из-за него ни в какие неприятности. — Равнодушна к господину Дилюку, — Кэйа молчит, будто бы ждет продолжения, но того не следует, от чего он удрученно выдыхает.

— Значит, это правда? — капитан спросил спокойно, и то, не требовал от нее ответа, сразу же продолжив: — Похоже, что он действительно больше тебя не интересует. Знаешь, даже как-то и не верится, что пару дней назад ты попросила меня о помощи с написанием любовного письма.

— Я больше не люблю его, — Донна жмет плечами, словно ей и правда было все равно. А ситуацию с письмом она будто уже и забыла. Не злилась даже и, стоит признать, Кэйа был очень удивлен, что не получил еще от нее пощечину. — Да и никогда не любила. Я ведь совершенно не знаю, что он за человек. Что ему нравится, чем любит заниматься в свободное время, если оно есть, его характер… мы вроде как даже и не говорили. По душам — уж точно. Так какая же здесь может быть любовь?

— Боюсь, Дилюк не из тех, кто станет говорить с кем-то по душам, — по крайней мере, при нем он сразу же включал обиженного ребенка, дулся и всячески демонстрировал свое настоящее отношение к нему. Как-то даже подсыпал молотого перца в вино, когда Кэйа налакался в его смену.

— Без разницы. Встречаться со столбом я тоже не горю желанием, — закатив глаза, ответила Донна, только поймав себя на мысли, что снова перешла на ты, так еще и совсем перестала его стесняться.

— Значит теперь в твоем вкусе куда более общительные и эмоциональные молодые люди?

— В моем вкусе — личная свобода и огромный запас времени для того, чтобы потратить его на любимую себя, — Донна мягко улыбнулась, переведя взгляд к окну. — Хочу стать независимым писателем. И покорить Тейват своими книгами.

— Неожиданно, — парень уже и не знал, чем еще его сможет удивить Донна за сегодня. — Так ты, оказывается, увлекаешься писательством?

— Совсем немного, — и это было ложью, ведь Донна, а точнее девушка на ее месте, посвятила этому делу всю свою жизнь. И хотя получалось не так хорошо, как ей того хотелось, она все равно любила писать. Любила писать, любила представлять определенные моменты в своей голове и в ней же отыгрывать своих персонажей: их действия, эмоции… слова, что цепляли ее за душу. Она любила придумывать миры и разрабатывать сюжет до мельчайших мелочей, ведь только в тех мирах… только в собственных фантазиях Донна считала себя по-настоящему счастливой.