Аркан Старшего (джен)

Архетип: Ум

Ключ: вопросы юридического характера; гармония и равновесие; восстановление утраченного баланса; ответственность; рациональный подход; справедливость; взвешенные суждения.

— Случилась беда, — нарочито трагичным тоном объявила я, заходя в комнату. Ванда на это фыркнула, не разделяя моей печали, и напрягшиеся было мужчины тут же расслабились. Фенрис устало вздохнул, отложил меч, который до этого правил точильным камнем, и уточнил:

— Что случилось на этот раз?

— Друг мой, больше внимания к заботам нашей госпожи, — тут же отозвался Зевран. Он, как ни странно, тоже занимался оружием, и у меня появились некоторые подозрения. Куда это они собрались и почему я не в курсе? Но убийца меня тут же отвлек: — Так что твои верные рабы должны сделать, чтобы заслужить прощение, моя милая госпожа?

Сказано это было таким тоном, что ещё полгода назад я бы смутилась, а теперь ничего, привыкла. И даже сбить себя с мысли не позволила.

— Вообще-то я хотела сказать, что у меня кончился шоколад, — я придирчиво рассмотрела весь извлеченный арсенал, большая часть которого принадлежала Ворону, и продолжила: — Но теперь меня вполне удовлетворят ответы на вопросы. Куда это мы собрались?

— Мы? — выгнул бровь Фенрис. — Мне нужно заняться кое-каким делом, но вас это не касается.

— Ты что, нам не доверяешь? — поразилась я. Лириумный воин поморщился:

— Скорее, не хочу впутывать.

— Разумеется, мы совершенно не впутаемся, когда придется вытаскивать твою шкуру из какой-нибудь задницы, mi amigo, — усмехнулся Зевран, и я поддержала:

— Андерс тоже не хотел меня впутывать в свою войну с храмовниками. И чем это кончилось?

— Чем? — обреченно поинтересовался Фенрис, послушно заполняя предоставленную паузу. Он снова взялся за меч, хоть тем, на мой взгляд, и так уже можно было бриться. Обойдя хмурого приятеля, я обняла его со спины и проникновенным тоном напомнила:

— Тем, что он в итоге осел в безопасном Амарантайне, а по физиономии Мередит съездила именно мне. Ты же не хочешь, чтобы я вместо тебя воевала с работорговцами?

Эльф с заметной досадой сбросил мои руки — дружба дружбой, а обниматься Фенрис все-таки не любил, — и ворчливо заметил:

— К Мередит ты полезла сама, и твой маг тут не при чем.

— Неужели ты будешь защищать этого занудного типа? — с разочарованием в голосе поинтересовалась Ванда. До этого она увлеченно раскладывала на столе украшения и артефакты, которые я взяла с собой вместо денег, но еще не успела продать — прощалась, что ли? — но теперь оставила игрушки и переместилась на пол, к ногам Фенриса. Его меч оказался прямо возле ее шеи, но демонессу такое соседство, похоже, не слишком беспокоило. Выглядела она беззащитно и, наверно, соблазнительно, но я оценить не смогла — беззащитной я и сама могла побыть при желании. Впрочем, и играла подруга не для меня.

Но эльф, похоже, тоже ценил более боевых женщин типа Изабеллы — или просто всегда помнил, что это только игра, — потому что встал со стула, отходя подальше от нас обеих, и предупредил:

— Однажды ты можешь нарваться на мой меч, Ванда.

— А вдруг я не против? — она бросила выразительный взгляд, намекая, какой именно меч имеет в виду. Я решила в этот агрессивный флирт не встревать, плюхнулась на свою кровать и приготовилась наблюдать. Похожие сцены разыгрывались регулярно, и от смущения я давно перешла к любопытству: сидишь как в театре или, скорее, кино из прошлого мира, только попкорна не хватает, а два актера разыгрывают представление. Репертуар у них оказался бедноват, зато талантом Создатель не обделил.

— Любопытно, кто кого на этот раз? — шепотом поинтересовался Зевран, усаживаясь рядом. Я скосила на него глаза и чуть отодвинулась: перевязь с метательными ножами уже заняла свое место, значит, и другое оружие он распихал по одежде. Выяснять, обо что я могу пораниться на этот раз, не хотелось.

— Фенрис, — со смешком шепнула я. Вообще-то эльф явно поддавался на своеобразное очарование демонессы, хотя бы начал называть ее по имени и обращаться напрямую, но отвечать на демонстрируемые чувства не торопился. Если ее это и задевало, то она быстро утешалась в объятиях второго эльфа. К счастью, в Неромениане нам удалось снять домик с отдельными спальнями, а то первые недели в Карастесе, до переезда в Круг магов, я постоянно боялась войти невовремя.

— Ты совсем в меня не веришь! — Ванда обиженно надула губы и даже ножкой топнула, и я с удивлением поняла, что теперь она обращается ко мне. Вынырнув из мыслей, я удивленно вскинула брови.

— Сейчас? Конечно, не верю, — и взглядом указала на меч. Тот, который стальной. Добавила: — Он явно куда-то собрался. Не припоминаю, чтобы Фенрис когда-то менял планы.

Она только возмущенно фыркнула.

* * *

Над Нероменианом постоянно клубились тучи. Сирокко, владеющий небесами Карастеса, сюда долетал в виде слабого ветерка, и погода, похоже, формировалась совершенно самостоятельно непосредственно над городом. Стоял Неромениан в заливе, настолько небольшом, что я предполагала какое-то проклятие: сама по себе погодная аномалия на таком пятачке вряд ли могла образоваться. Но подтверждений этому не было, никакой магии вокруг я не наблюдала. Это, конечно, ничего не значило: в Киркволле я тоже ничего лишнего не видела, а оказалось, весь город — сплошная магическая печать.

Ночью погодная аномалия ощущалась не слишком сильно: улицы были плохо освещены, но звездный свет, даже если бы был виден, терялся бы в неверных бликах свечей, выливающихся наружу из узких, как бойницы, окон. В их свете можно было разглядеть разве что редкие фрагменты мостовой, и мысли ночью на улице в основном сворачивали к собственной безопасности, а не проклятиям. Я не любила ходить по Неромениану после захода солнца: как и любой портовый город, даже в Тевинтере, он кишел преступниками. Но сейчас рядом шагали двое отличных убийц, и я была готова гулять хоть всю ночь.

Впрочем, не все со мной соглашались.

— Мы могли бы выйти заранее, — ныла леди Ванда. — Было бы все видно, заодно и место засады изучили бы.

— Я уже изучил, — коротко отозвался Фенрис. Демонесса фыркнула:

— Но я-то нет!

— Mi bella, ты могла остаться дома, и тебе не пришлось бы пачкать новые сапожки, — насмешливо прошептал Зевран.

— И пропустить все самое интересное? — окончательно обиделась подруга. Но Ворон своего добился, она продолжила дуться молча.

Я предпочитала не спорить. Судя по словам Фенриса, идти нам предстояло далеко, сражаться придется много и будет это непросто. Не то чтобы я пыталась экономить силы, скорее — не привлекать внимание друзей: оба были против того, чтобы я с ними шла, и демонесса, как ни странно, с этим согласилась; но оставаться дома, пока все мои спутники рискуют собой? Нет уж. Можно подумать, до этого я видела мало убийств.

Ворота города найти было несложно, по обеим сторонам от них стояли две высокие колонны с пылающим наверху пламенем; гарь от них шла всегда,даже в ветреную погоду, строго вверх, но запах горящего масла, дыма и почему-то смолы опускался на улицы, смешивался со свежестью морского воздуха, создавая непередаваемый коктейль ароматов. Мы свернули, едва почувствовав его, до ворот оставалась еще пара кварталов: наверняка любые люди, а тем более эльфы, покидающие город ночью, вызовут интерес; черные кожаные куртки со стальными «перьями» точно запомнятся даже лучше эльфов. Фенрис, осмотревшись, свернул куда-то в проулок; из-за ближайшего дома на мгновение выступила тень, но, увидев идущего первым лириумного воина, скрылась обратно.

— Тебя здесь знают, — заметил Ворон. Бывший раб покачал головой:

— Недавно узнали. Слишком мало осталось тех, кто мог помнить меня с прошлого раза. За исключением магистров, конечно.

— Я почти начал завидовать твоему умению находить друзей, — насмешливо отозвался Зевран. Фенрис скосил на меня глаза и покачал головой:

— Не стоит. Друзей мы оба нашли неплохих.

— Да, сейчас бы сюда Хоука, — протянула Ванда довольным тоном. — Интересно, сколько продержался бы этот город?

Перед нами нарисовалась городская стена, и в ней небольшой пролом — не знаешь, куда смотреть, так и не заметишь. За пределами города показалось, что зрение отказало совсем: здесь темноту не разгонял даже ненадежный свет из окон. Через пару минут я заметила, что в небе то и дело проскакивают небольшие молнии — не то предвестники грозы, не то статическое электричество. Не сказать, что они сильно помогали видеть окружающий мир — краткие секунды гротескных теней больше сбивали с толку, — так что я больше радовалась ровной, без кочек, дороге.

Идти и впрямь пришлось довольно далеко, но часть пути я проделала на плече у демонессы в птичьем облике: несмотря на ее нытье, шла она ровненько, не спотыкаясь на кочках и не цепляясь за корни деревьев, — с дороги мы довольно быстро свернули на какую-то тропу. Это немного напомнило путешествие через тайный ход дома Валисти, там тоже было темно и ничего не видно; от ассоциаций я брезгливо распушила перья. Хорошо бы на этот раз обойтись без алкоголя и повернутых на искусстве убийц.

Место для засады оказалось не слишком удобным: большая поляна чуть в стороне от дороги; от центра до ближайшего дерева было метров двадцать. Наверно, днем здесь могли останавливаться караваны, места хватило бы минимум на три повозки, а то и больше — темнота скрадывала расстояние, — но сейчас никого вокруг не было. Это, несомненно, радовало — свалиться прямо на головы тем, на кого охотились, было бы не очень удачным ходом.

В Неромениане мы продолжили играть те же роли, так что почти все вечера у меня были расписаны по различным заведениям. Днем мы расходились: собирать и проверять слухи, следить за теми, кто показался подозрительным накануне. Как выяснилось, Фенрис не только — и, возможно, не столько, — искал следы Корифея, сколько выяснял все, что можно, о своем бывшем хозяине и его преемниках.

«Если кто и согласился бы помочь Корифею, то Данариус», мрачно отрезал эльф на наши вопросы. В целом, я была совсем не против помочь другу, независимо от мотивации; хотя в том, что наследникам Данариуса сейчас есть дело до Корифея, я все же сомневалась. По словам самого Фенриса, грызня за место в Магистериуме между ними стояла жуткая, куда уж тут посторонние интриги крутить? Как бы то ни было, единственное, что мне не понравилось — это молчание бывшего раба. В конце концов, Зевран честно в свое время сказал, что заодно решает свои проблемы, да и я личной заинтересованности в библиотеке Карастеса не скрывала; понятно, что профессиональные разведчики так отвлекаться не будут — но мы же все равно отвлекаемся. Какой смысл это скрывать? Да и, учитывая расплывчатость задачи, конкретных планов все равно нет.

Грызня грызней, а отказываться от привычек родственники Данариуса не торопились. Рабов они покупали как настоящие тевинтерские магистры, причем в количествах для не-малефикаров неуместных. Как раз сегодня должны были пригнать очередную партию, и Фенрис решил вмешаться в эту дурно пахнущую сделку. Вот только, сколько бы мы ни сидели, никаких караванов на поляне не появлялось, да и вообще никого: пусть видимость была посредственной, зато слышно все было очень хорошо, до последнего хрустнувшего листика и дыхания ветерка.

Я развалилась на широкой ветке дерева и от нечего делать вспоминала рецепты ядов — Зевран предпринял очередную попытку чему-то меня научить, и я честно старалась если не понять, то хотя бы зазубрить список рецептов. Получалось плохо: для всех ядов так или иначе требовался корень смерти, глубинный гриб или яд каких-нибудь пауков и змей, различались только дозировка, добавки и способ приготовления. Я путала названия и назначение, возгонку и дистилляцию, температуру нагрева… Выстроить в голове стройную схему рецептов не получалось никак. Зато попытки вспомнить все это меня прекрасно отвлекали, так что вторгшаяся в размышления о целесообразности нагрева лириумной пыли для приготовления «погибели магов» демонесса вызывала удивление.

«И долго мы будем еще сидеть?» — возмущенно уточнила она. Я пожала плечами:

«Почему ты спрашиваешь это у меня? Сегодня не я тут главная. Сходи и спроси».

Китти возмущенно фыркнула в ответ и исчезла из мыслей. Я подругу не видела — она в кошачьем облике устроила себе логово на дальнем конце поляны, чтобы охватить нашими малыми силами все пространство, — но почувствовала, что она и правда начала смещаться примерно в ту сторону, где должен был сидеть Фенрис. Только не успела.

Никаких рабов на поляну, правда, не привели; вместо них появился одинокий всадник. Одет он был, похоже, в темную одежду, потому что заметила я его не сразу, сначала различила пофыркивание лошади и едва слышный звон уздечки. Китти замерла на месте, а потом сменила курс и осторожно двинулась поближе к вновь прибывшему. Тот остановился наконец, негромко что-то пробормотал, и с пальцев слетела небольшая голубая искорка. Упав в траву, она некоторое время лежала, а затем побежала вокруг хозяина по спирали. Демонесса моментально отпрянула, а я посмотрела правильным взглядом, надеясь в случае чего сойти за сову.

У искорки оказались длинные щупальца, которые «осматривали» пространство перед собой; вероятно, это было какое-нибудь поисковое заклинание — что-то похожее я видела у магистра Аврарии, когда она искала книги или необходимые документы в своем кабинете. Заклинание было не слишком требовательным в плане энергии, поэтому маг мог поддерживать его до тех пор, пока не найдет искомое. Я даже заволновалась: кого он тут ищет-то, не нас?

Но маг не стал трепать мне нервы, уничтожил искру, когда та обежала метров пять пространства и спешился. Вместо нее зажег другую искру, малиновую, и отправил в небо. У нее, кажется, никаких иных функций не было, она просто взлетела, как одинокий фейерверк, и растаяла где-то в облаках. Минут через десять, когда маг явственно начал злиться, пришел ответ. Буквально пришел, ножками.

— Магистр Данариус? — заискивающим тоном прошептала темнота. Звук разносился хорошо, так что слышно было даже на моем дереве, хотя разделяло нас с говорившим с десяток метров точно.

Наш всадник низким женским голосом холодно ответил:

— Наши договоренности звучали иначе. Надеюсь, у тебя есть объяснения.

— Конечно, госпожа магистр, — темнота расслоилась на несколько частей, и к магистру подплыло человекообразное пятно. — Кунари окончательно потеряли совесть и напали на наш корабль. Мы отбились, но часть рабов пришлось подлечить, чтоб не сдохли. Поэтому партия немного задерживается.

— Ты предполагаешь, что мне нужны какие-то недобитки? — холод сменился шипением, и мне отчего-то вспомнилась Мередит. Та себе никогда подобного не позволяла и казалась драконом; сейчас перед мысленным взором вставала змея. — Чтобы они сдохли уже у меня?

— Нет, госпожа магистр, что вы, — темнота залепетала, явно испугавшись. — Мы привели их в порядок, к приходу в Кастеллум их можно будет хоть запрягать.

— Хорошо, — отозвалась женщина. В голосе сверкнула сталь: — Жду послания.

Буквально через пять минут ничто на поляне не напоминало о встрече. О том, что здесь готовилась засада — тоже, ни Фенрис, ни Зевран себя никак не проявляли. Китти снова шевельнулась и поползла в сторону эльфов, но я решила подождать на дереве и не прогадала: спутники вернулись под мою ветку сами, причем все трое сразу.

Я осторожно спустилась вниз, обняла ближайшую тень, которая оказалась Вандой, и шепотом поинтересовалась:

— Проследим за ней? Или за ним?

Правда, толку я не видела: женщина сейчас вряд ли представляет для нас интерес, а идти куда-то там на поиски неизвестного каравана, который все равно приведут к нам под бок, бессмысленно. Тем более рабов обещали подлечить — мы такой роскоши позволить себе не могли, не было среди нас целителей.

— Нет, — отрезал лириумный воин. Судя по тону, он с трудом сдерживал ярость. Отпустив Ванду, я на ощупь нашла Фенриса, погладила его по плечу и попросила:

— Не злись. Мы их обязательно освободим.

— Да, — коротко отозвался эльф. Потом выпустил воздух сквозь зубы и явно заставил себя расслабиться. Нашел мою руку, чуть сжал в благодарность и все-таки снял со своего плеча. — Это не из-за них. Из-за нее.

— Ты знаешь эту магистрессу? — поинтересовался Зевран.

— Разумеется, знаю, — ворчливо и уже не так зло проговорил бывший раб. — Я знаю всех членов Дома. Они меня, полагаю, тоже не забыли, так что, помимо того, что они меня бесят, могут и узнать.

— А амулет магистра Аврарии? — осторожно поинтересовалась я. Лириумный воин пожал плечами:

— Я не знаю, как он работает и работает ли вообще. Проверять на обитателях Кастеллум Тенебрис я бы не стал.

— Да вырежем всех, и дело с концом, — пренебрежительно отозвалась Ванда. — Тогда точно никому не скажут.

Ответный смешок был таким тихим, что я решила, будто мне показалось. Но потом Фенрис, окончательно оттаяв, ответил:

— Пожалуй, в этот раз я готов принять твой план. Мне нравится.

— Вот! — демонесса скользнула мимо меня и звучно чмокнула эльфа в щеку, а потом наставительно проговорила: — Вот как надо отвечать на предложения красивых девушек! А не «в другой раз».

— Я непременно исправлюсь, mi bella, — иронично отозвался Ворон. — И у меня тоже есть предложение: возвращаемся домой. На красивых девушек я бы предпочел любоваться при свете.

* * *

Музыка гремела победным маршем, в котором слышались взрывы дредноутов кунари и звон заклинаний; она накладывались на трепет Завесы, билась синхронно с пульсом, подменяя собой кровь. Танец тоже казался больше диким, чем женственным, но публика молчала одобрительно — такие нюансы я научилась чувствовать давно. К тому же в «Золотом драконе» собирались те маги, что успели повоевать с кунари, и сейчас очередная победа неподалеку от Ока Нокена, укрепленной береговой линии с рядом крепостей и маяков, кружила им голову. Весь вечер в зале слышались выкрики, вина заказывали столько, что можно было бы утопить тех самых побежденных кунари без всякой магии, а кому-то из рабов, кажется, пустили кровь. Я к этим воякам относилась без приязни: сами они на передовую, разумеется, не шли, для этого были сопорати из тех, кому не повезло вступить в армию, и, опять же, рабы. Доблестные магистры, как правило, сидели в тех самых крепостях и колдовали оттуда, а умирали за них другие.

Но чужие честь и совесть нас волновали куда меньше, чем собственные поиски. Я отработала последний номер и, искренне надеясь, что вечер мы потратили не зря, отправилась за кулисы. В зале кто-то вскочил с места и ринулся следом, но я не забеспокоилась: поклонники у меня случались, иногда даже довольно настойчивые, но до моей гримерки они не доходили — мои добровольные охранники бдили и разворачивали таких умников еще на подходе.

Так что когда меня обхватили за талию и втолкнули в собственную гримерку, я больше удивилась, чем испугалась. Чужие руки успели нагло ощупать грудь, а потом дверь захлопнулась, послышался глухой удар и хватка ослабла. Я вывернулась, отскочила и только после этого обернулась посмотреть, что же это за спектакль. Обнимавшее меня тело принадлежало взрослому мужчине, с черными волосами и мощной фигурой — сказать что-то точнее было сложно, поскольку сейчас он лежал ничком на полу, не подавая признаков жизни. За ним, между дверью и косяком, оказался Зевран с небольшой, обернутой тканью дубинкой.

— Вообще-то вы должны этих типов останавливать до того, как они до меня дойдут, — напомнила я, брезгливо отряхивая грудь. Потом подумала и пнула лежащее тело в отместку. Не слишком сильно, вряд ли у него хоть синяк останется, но на душе стало легче.

— Он из Кастеллум Тенебрис, — дверь приоткрылась, пропуская Фенриса, и захлопнулась снова. — И он что-то знает о следующей поставке.

Я недовольно поморщилась: свидетель — это хорошо, конечно, но могли бы хоть предупредить, что я сегодня в роли живца. Впрочем, жаловаться не стала, по голове этот любитель распускать руки уже получил, вопрос закрыт. Но озвучила более важную мысль:

— Надеюсь, здесь вы его допрашивать не будете? Труп в моей гримерке на пользу нам не пойдет. Да и если он пропадет отсюда, тоже могут возникнуть вопросы.

— Я могу его зачаровать, так что отсюда он уйдет, а потом пропадет где-нибудь на улице, — с предвкушением предложила демонесса. Но Фенрис отказался:

— Обойдемся без магии. Никто не видел, куда он входил; если начнут задавать вопросы, скажем, что с нами никого не было. Сейчас вытащим через окно, вы двое за ним присмотрите, а мы с Алиеной выйдем как обычно.

— Ты мне все еще не веришь? — явно расстроилась Ванда. Эльф хмыкнул:

— Ты демон. Мы в Тевинтере. Стоит тебе начать колдовать, как сюда сбежится весь зал, и еще на улице зеваки найдутся. Если вырезать всех, это точно вызовет вопросы.

Это подругу немного утешило, а мне пришлось поторопиться: пусть пропажу обнаружат уже без нас. Меня проводили домой, свидетеля мои друзья утащили куда-то еще, я не вдавалась в подробности — смотреть на пытки, а без них дело вряд ли закончится, я совершенно не хотела. В конце концов, самое интересное утром мне расскажут.

Данариусов мы выслеживали уже месяц, и четверых Фенрис успел прикончить, что каждый раз приводило его в приподнятое настроение, так что он окончательно перестал огрызаться на Ванду. Я из этих убийств присутствовала только на одном, последнем: напуганные такой высокой смертностью среди своих, альтусы стали выезжать из родной крепости только под очень большой охраной. Думаю, они бы и вовсе предпочли запереться внутри, но некоторые дела требовали личного присутствия, а нас пока боялись не настолько, чтобы окончательно объявить осадное положение.

Первый караван рабов мы отбили без особых проблем, он пришел через два дня. Люди и эльфы вперемешку, часть из них ранена, и все без исключения грязные, в потрепанной одежде — смотреть на них было больно, но не смотреть не получалось. Запуганы они оказались настолько, что на благодарность нам места уже не оставалось, но я не обиделась: вряд ли я в такой ситуации смогла бы хоть слово сказать. Фенрис пообещал их увести в более-менее безопасное место, после чего пропал на три дня.

Единственным минусом того нападения оказалось отсутствие магистрессы. Я потом даже слетала посмотреть на резиденцию Данариуса — с каждым днем крепла уверенность, что нам придется влезать внутрь.

Кастеллум Тенебрис считался неприступным укреплением. Находился он на самом краю мыса — мне даже казалось, что первые владельцы удлинили этот мыс искусственно, слишком уж идеальных размеров он был. Сам замок располагался внутри загнутой, как ракушка, скалы и казался крупной темной жемчужиной. Впрочем, жемчуг он напоминал разве что ценой, которую наверняка когда-то за него заплатили; в остальном крепость была не слишком красивой, зато мощной — толстые стены, каменная подошва, из которой они вырастали, бойницы. Каменная «ракушка», в которую Кастеллум был встроен, тоже казалась обжитой: где-то под самым потолком двигались огоньки: кто-то шел и нес факелы. Видимо, там были вырублены галереи для охраны. С внешней стороны ракушка практически сверкала отполированной поверхностью, забраться по ней и думать было нечего без помощи; к тому же ее края обрывались в море: один неверный шаг — и костей не соберешь. Попасть в это очаровательное место можно было только по мосту, длинному, тоже мощному и отлично просматриваемому.

После этой прогулки я заметно приуныла: лично я бы могла пробраться внутрь без проблем, на птиц внимания не обращали, их много летало; Ванда тоже наверняка проползла бы в кошачьем облике. Но что делать двум эльфам? Оставалось только надеяться на способности Фенриса к планированию.

…Выспаться после выступления как следует я не успела, часть новостей пришла ко мне посреди ночи в образе юноши лет четырнадцати. Внешность у него была миловидной, одежда и яркий макияж подчеркивали некоторую женственность черт, так что я даже поначалу, спросонья, приняла его за девушку. Но голос меня быстро разубедил.

— Вы увели моего мастера.

— Я? — удивилась я совершенно искренне. Во-первых, не сразу вспомнила про нашу жертву, во-вторых, если бы и вспомнила, притащился он сам.

— Не отпирайтесь, я знаю, — упрямо заявило это неопределенное создание. — Он всегда уходит с понравившимися женщинами!

— А если женщины этого не хотят? — полюбопытствовала я. Юноша удивился в ответ:

— Как это — не хотят? Мастера хотят все.

Я вспомнила, как меня нагло облапали, и передернула плечами. Если все местные женщины хотят такого, то невысокая же планка вкуса в этом городе; даже странно, что мои выступления пришлись публике по душе, им бы чего попроще тогда.

— Я точно знаю! — повторил гость. — Я маг, и я знаю, куда мог пойти мастер.

— Ну, раз маг, то проверь, что ничего твоего здесь нет, и уходи, — проворчала я, уставая от этого «знаю». Пробуждений посреди ночи я крайне не любила, первое удивление уже прошло, и теперь я начала ощущать раздражение.

Он и впрямь зашептал какое-то заклинание, и я спешно уставилась правильным зрением, чтобы не вляпаться в неприятности. Но нет, мальчишка и правда создавал тот огонек-поисковик, который уже доводилось видеть. Кокон силы у него был довольно тусклым, зато весь испещрен следами магии крови. Причем, если я не ошибалась, колдовал не он, а над ним — метки больше походили на шрамы, такие, как я когда-то видела у Каллена.

— Зайди-ка, — предложила я, внезапно ощутив прилив сочувствия. — И расскажи, кто ты такой и чему тебя учит твой мастер.

Мальчишка оказался из рабов; в нем проснулась магия — к сожалению, не подкрепленная особенно глубоким интеллектом, — и «мастер», тот черноволосый мужик, забрал его себе, сделав учеником. Судя по тому, как долго пытался создать поисковик Фист, так звали моего нового знакомца, учитель из этого «мастера» вышел не слишком хороший, зато тянуть из раба силу при помощи магии крови он наловчился быстро. И заодно развлекаться в постели, Фист и правда был красивым. Об этом мальчишка говорил едва ли не с гордостью, а меня передергивало от отвращения — своего нежелания служить подобным развлечением Фист не скрывал, и при этом все равно готов был выполнить любое пожелание своего хозяина.

О Кастеллум Тенебрис мальчишка готов был рассказывать много, но я не знала, о чем следует спрашивать, поэтому приходилось выслушивать всякую бытовую ерунду. К счастью, вернулись мои друзья не утром, а все же раньше, еще и светать не начало, и это меня сильно обрадовало: во-первых, ценного свидетеля можно было передать более знающим людям, Фенрис наверняка знал, какая информация окажется полезной; второй причиной порадоваться было отсутствие крови — чем бы там ни занимались с пленником мои друзья, знать я об этом не желала. Особенно учитывая профессиональную подготовку одного и искреннюю ненависть второго.

Гостю все заметно удивились, но сказать он никому не дал ни слова. Увидев лириумного воина, Фист оживился и ткнул в него пальцем:

— А я тебя помню!

— Ты помнишь меня? — удивился еще сильнее эльф. — Сомневаюсь.

— Нет, про тебя часто говорит госпожа, — упрямо повторил парень. — Голубые линии, как лириум. Она хочет тебя или такого же, как ты. Даже статую утащила себе и никого к ней не подпускает.

— Какую статую? — Фенрис начал хмуриться, и Фист тут же стал куда менее жизнерадостным. Я послала приятелю предупреждающий взгляд и протянула мальчишке конфету:

— Не бойся, Фист, он не причинит тебе вреда.

— Конечно, нет, — тут же согласился гость, хватаясь за угощение и запихивая его в рот. — Он же раб, и даже не маг, как я. Рабы не должны обижать друг друга, а магов вообще нельзя обижать никому, кроме мастера.

— Так что за статуя? — повторил Фенрис, явно призвав все свое терпение. Фист поболтал ногами и все же ответил:

— Золотая, высокая. С рогами такая, — он показал на себе отходящие от головы вниз рога. — Она еще открывается.

— Саркофаг! — сквозь зубы выдохнул эльф, меняясь в лице. Мальчишка отшатнулся. Я придержала его за плечи и укоризненно поинтересовалась:

— Что еще за саркофаг? Не пугай его.

— С его помощью Данариус нанес мне эти клейма, — прорычал Фенрис. На мальчишку он больше не смотрел, отшвырнул куда-то в угол перчатки и потянулся к шкафу, где стояло вино. Чуть не сорвав дверцу с петель, он вытащил бутылку, посмотрел на нее мгновение, а потом с явной злостью бросил в стену.

Бутылку перехватила Ванда, а Зевран присвистнул:

— Еще один занятный артефакт. Как думаешь, chica, а за ним бы Бранка не начала охотиться?

— С чего бы? — буркнула я, а потом подумала, что ассоциация у Ворона появилась логичная. Голем не голем, но обычным воином Фенрис точно больше не был, а она так гонялась за силой. Поэтому ехидно уточнила: — А что, ты все-таки созрел на модификации в теле? Здесь-то каменным не станешь, вся твоя фигура при тебе остается.

— Не в этот раз, — рассмеялся Зевран, а потом перехватил Фенриса, который попытался выйти обратно из комнаты и подтолкнул его к креслу. — Успокойся, mi amigo, от твоей злости саркофаг не расплавится. Ну что, мы снова возьмемся за уничтожение дорогущих артефактов, в которых таится прорва силы?

— Зачем его уничтожать? — окончательно испугался Фист. — Госпожа будет недовольна, а когда она недовольна, плохо всем, даже мастеру. А потом больно мне.

«Он все время таким дурачком прикидывается?» — настороженно поинтересовалась Ванда мысленно.

— Все в порядке, — я погладила мальчишку по плечу и кивнула демонессе. Поведение гостя мне тоже казалось странным, он вел себя как шестилетний ребенок, что сильно контрастировало и с внешностью, и с рассказами. Но мало ли что? — Мы не будем ничего уничтожать, чтобы не злить госпожу. Но я бы хотела посмотреть на эту статую. Ты знаешь, куда госпожа ее забрала?

— К себе, — повторил он и посмотрел как на дурочку, мол, я же говорил уже. — Она говорила, что в Кастеллум слишком много безмозглых экспериментаторов, а ей нужны время и покой. И тогда она уехала сюда, в город. Мастер хотел к ней зайти сегодня.

Мальчишка подскочил:

— Он, наверно, туда и пошел! Развлекся с тобой и отправился к госпоже, как же я сразу не подумал! Мне надо идти, а то он будет недоволен.

— Погоди, — я перехватила его за руку. — Покажешь нам, где твоя госпожа? Мы попросим показать статую.

— Покажу, — кивнул Фист.

Особняк, к которому он нас привел, располагался в портовом районе, и это слегка настораживало: с чего бы главе Дома, члену Магистериума, пусть и свеженькому, устраивать свою личную резиденцию в такой дыре? Впрочем, выглядел он более чем прилично: нежно-кремовые стены, огромные окна, затянутые блестящей пленкой дорогого стекла, черепичная крыша, даже две небольшие колонны у входа. И район, даром что недалеко от порта, выглядел прилично: аккуратные домики, чистые дорожки — склады и дешевые таверны явно были далеко отсюда. К тому же зданием оказалось опутано магией так, словно внутри собирались пережить вторжение кунари. Заклинания были в большинстве своем незнакомые, но какие-то фрагменты я вспоминала: видела похожие и в Киркволле, и в Хоннлите, в подвале Вильгельма, где держали Китти.

Она мои мысли тут же подтвердила:

— Там, внутри, есть демон. Слабо чувствуется, словно ее силу что-то прячет.

В глазах у нее заплясали лавандовые отблески, а ноздри гневно затрепетали, из чего я сделала вывод, что внутри нас ждет демон желаний — только своих сестер Ванда ненавидела так сильно, что это проявлялось во внешности.

Фист гнева не заметил, снисходительно пояснил:

— Я же говорил, госпожа любит тишину. Она защитила свой дом, даже мастер без ее разрешения попасть не может.

А потом мальчишка вдруг сорвался с места и побежал к особняку, так что перехватить его никто не успел. Я негромко выругалась, но Зевран только махнул рукой, а Фенрис и вовсе не обратил внимания — похоже, близость магистрессы его занимала куда сильнее, чем любой мальчишка. Ванда успокаивающе шепнула:

— Я убью для тебя любого демона.

Видимо, это сошло за план, потому что больше ничего обсуждать мы не стали. Фенрис молча отправился осматривать дом; Зевран подмигнул мне и повернул в другую сторону. Мы с демонессой переглянулись и тоже разделились, я поспешила за Вороном.

Особняк был не слишком большим, фасад навскидку оказался всего-то метров десяти длиной. Стоило нам повернуть за угол, как попалось приоткрытое окно. Слышно из него ничего не было, рассмотреть выходило только расписной кессонный потолок — окно находилось довольно высоко над мостовой. Я даже взлетела повыше, чтобы заглянуть, но комната порадовала абсолютной пустотой и мозаиками.

— Какие мысли, chica? — поинтересовался Зевран. Я неуверенно скосила на него глаза и поделилась:

— По-моему, нас заманивают, и при этом настолько очевидно, что соваться как-то не тянет.

— Вот и мне так кажется, — согласился приятель. И вздохнул: — Но наш мстительный друг нас вряд ли послушает, верно?

Я кивнула и тоже вздохнула. А потом позвала Ванду.

* * *

— Надеюсь, ты понимаешь, что это ловушка? — шепотом поинтересовался Зевран. Фенрис уже был внутри комнаты, сам убийца как раз залезал через окно, а мы с демонессой стояли на стреме. Нам последовать за остальными было просто: я в крылатом облике, она в кошачьем не потратили на это и нескольких секунд, так что успели услышать такой же тихий ответ лириумного воина:

— Я не идиот и не настолько ослеплен местью, как кажется со стороны. Но если мы не поймаем ее сейчас, то вряд ли сумеем выманить еще раз. А в Кастеллум Тенебрис пробраться будет крайне сложно, поверь, я там жил.

Ворон удовлетворенно кивнул, глянул на нас с Вандой, убеждаясь, что вся команда в сборе, и первым отправился дальше, прямо в ловушку. Далеко идти не пришлось: особняк и правда оказался крошечным. Из нашей комнатки мы попали на кухню — по крайней мере, здесь были очаг и вертел, а еще несколько столов, небрежно отодвинутых к стене. Все поверхности сверкали чистотой и пустотой, так что сразу становилось понятно: здесь не готовили.

Из кухни вел внутрь здания небольшой коридор, темный, без окон и факелов, так что продвижение замедлилось еще сильнее. Я на всякий случай начала оглядываться и правильным зрением: не хватало еще вляпаться в какую-нибудь ловушку как тогда, в особняке Бартранда. Или сигнализацию задеть. Но ничего похожего вокруг не наблюдалось, и это настораживало еще сильнее.

А потом послышался шелестящий шепот. Он словно раздавался со всех сторон, но был при этом настолько тихим, что приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. То ли от схожести ситуации, то ли оттого, что Зевран буквально сегодня вспоминал Бранку, но я вспомнила Геспит с ее считалочкой. По коже прошелся озноб, и будь у меня шерсть — встала бы дыбом.

— Я ищу тебя в темноте, в каждом сне ты приходишь, то с улыбкой, то в маске равнодушия. Кто из нас не грешил, кто из нас не желал большего, в чьих руках не кричал огонь?⁽¹⁾

К счастью, на этот раз идти далеко не пришлось: коридор привел нас в большой зал. Он тоже казался бы не жилым, если бы не те, ради кого мы явились. Белокожая — что странно для Тевинтера, — черноволосая женщина с удивительно красивым лицом, полностью обнаженная и явно ничуть этого не стесняющаяся, сидела на небольшом пуфике. Грудь ее заливала кровь, к счастью, не человеческая: у ног красавицы лежал не то гусь, не то лебедь; белые перья тоже были испачканы красным, но совсем не так густо, как белая кожа хозяйки. Рядом валялись еще какие-то предметы: книги, медные весы, меч с прямой гардой и даже небольшая рогатая корона; там же сидел Фист, и теперь в его глазах не было ни проблеска разума, мальчишка едва заметно покачивался и смотрел в одну точку. Между нами и женщиной в мерцающем лиловым светом круге стояла демон желаний.

— Ты пришел, мой волчонок, — шепот стал громче, плавно переходя в тихий напевный голос. Женщина открыла бледно-голубые, как лед, глаза и осмотрела нас. — Ты пришел и привел мне новые игрушки.

«Она что, одержима?» — уточнила я у подруги, не рискуя встревать в беседу. Вообще-то в правильном зрении я ничего такого не видела, но мало ли? Но Ванда ответила с таким же сомнением:

«Я ничего не чувствую, да и демон словно спит. Но похоже».

— Кания, — сквозь зубы процедил Фенрис. До сих пор мы так и не знали, кто же победил в семейной гонке и стал магистром — часть наследников умерла в процессе дележа власти, облегчая нам работу.

— Магистр Кания, — голос налился силой, прокатываясь по залу волной, и я едва устояла на ногах от ощущения мощи. Зевран заметно поморщился, а Ванда пренебрежительно фыркнула. Зато зашевелилась демонесса в круге. — Эти идиоты не смогли тебя не то что поймать, но хотя бы вернуться живыми… Так даже лучше, они перестанут мне мешать. Я награжу тебя за эту помощь. Вас всех.

Женщина встала со своего пуфика и стремительно приблизилась. Фенрис вскинул меч, но она не обратила внимания, провела рукой по лицу и промурлыкала:

— Я так ждала тебя, мой волчонок. Я знала, что ты прибежишь, как только услышишь про саркофаг, но его здесь нет, — рука поднялась выше, собирая волосы в кулак, а голос снова опустился до шепота: — Позже я обязательно тебе его покажу. Ты же захочешь посмотреть, как выглядит его работа?

Она повернулась к Зеврану и оценивающе его осмотрела, но сказать ничего не успела: Фенрис размахнулся и ударил магистрессу наискось, через все тело. Попытался — на ней оказалась такая защита, что меч с жалобным звоном отскочил назад. Она снова посмотрела на бывшего раба и улыбнулась. Улыбка показалась совершенно безумной.

— А за это ты будешь наказан. Как интересно, наказание и награда… Они взаимоисключат друг друга или дополнят? — Кания наклонилась к самому уху эльфа и пообещала: — Тебе будет очень больно, мой волчонок, но ты будешь умолять, чтобы я продолжала.

— Я не твой, — прорычал Фенрис и схватил женщину за шею, раз уж оружие отказало. Рука засветилась лириумным светом, вынуждая отвернуться, но ни хруста ломаемых костей, ни иных звуков я так и не дождалась. Обернувшись, увидела, как Кания провела пальцем по своей груди, размазывая кровь птицы, облизала его и рассмеялась:

— Ну конечно, мой. Ласт, разберись.

Последние слова прозвучали приказом, и из круга в нашу сторону шагнула демонесса. Ее заметно пошатывало, магическая аура была блеклой и едва заметной, а в глазах мне почудился страх. Ванда смерила конкурентку презрительным взглядом и хмыкнула:

— И это все? С Отвагой и то веселее было.

Лавандовый жгут метнулся вперед и обвил чужую демонессу по рукам и ногам. Ласт даже не пискнула, обвисла брошенной марионеткой, так и не успев ничего сделать. Канию это ничуть не напугало, наоборот, она даже в ладоши захлопала:

— Ты привел сильного демона! Все, как я и мечтала! Так и быть, я не стану тебя наказывать.

Фенрис бросил на меня вопросительный короткий взгляд, и я пожала плечами: никакой защиты на ней видно не было. Зевран покачал головой, сделал шаг вперед и аккуратно обнял магистрессу за плечи. Проникновенно предложил:

— Моя госпожа, я принес для тебя чудесное вино. Такого не найти во всем Тевинтере, и пили его еще древние жрецы. Кто, как не ты, достойна его?

В руке как по волшебству появилась небольшая бутылочка, в которой я опознала яд: именно на его примере Ворон в последний раз демонстрировал мне процесс варки отравы и слегка увлекся. Если верить его словам, содержимым этой бутылочки можно было бы убить население небольшого города, если грамотно ей воспользоваться.

Магистр не стала даже задавать вопросов, выхватила подношение и пообещала:

— За это я тебя тоже награжу.

Помогать ей или вливать силой не пришлось, женщина прошептала что-то под нос, улыбнулась и выпила яд самостоятельно.

Мы снова переглянулись, донельзя удивленные: голос я не сказать что узнала, но, по-моему, это все же она встречалась месяц назад с работорговцем. Тогда это было властная, более-менее разумная женщина с явно большими амбициями. Сейчас — покорная игрушка, словно ее накачали наркотиками или заколдовали. Влияния демона заметно не было, да и сама демонесса выглядела жалко; оставались наркотики — но я ни одного сильнодействующего припомнить в Тедасе не могла. Правда, это не значит, что их не было.

Женщина умерла практически моментально: последний глоток — и она падает на пол. Но Зевран все-таки покачал головой:

— Сильна, bruja⁽²⁾. Нормальному человеку хватило бы пары капель. А твой Данариус тоже был таким недоумком?

Фенрис качнул головой, он явно был удивлен не меньше. Но поразмышлять мы не успели: Фист коротко вскрикнул при виде мертвой Кании и метнулся к своей госпоже. В глазах все-таки появились какие-то эмоции — и был это безграничный ужас.

— Вы убили ее, вы убили ее, — шепотом повторял мальчишка, то хватаясь за мертвую руку, то за шею. Наконец он поднял глаза и прошептал: — Хозяин будет недоволен.

До этого я ни разу не видела, как кто-то добровольно поддается демону. Оказалось, что выглядит такая одержимость так же, как и недобровольная: черты лица исказились и «потекли», кожа начала темнеть и покрываться похожими на трещины морщинами… А потом это резко закончилось: Фенрис решил не досматривать сцену до конца и взялся за меч. На этот раз я не успела отвернуться и видела, как деформированная голова, подскакивая, покатилась в угол; глаза на ней были все те же, наивные, густо подведенные косметикой. Я все же отвернулась и постаралась думать о чем-нибудь другом.

— Жаль, про саркофаг не спросили.

— Сейчас спросим, — пообещала Ванда и тряхнула своим жгутом. Ласт дернулась и открыла глаза.

— Отпусти меня, сестра, — шепотом попросила она. Шепот был привычным для демонов желания, вкрадчивым и ласкающим слух; но мне показалось, что на этот раз демонесса просит искренне. В ее глазах на мгновение даже отразился страх.

Ванда не вняла, еще раз тряхнула жгутом и велела:

— Отвечай на вопросы, и я подумаю.

— Почему магистр вела себя так странно? — первым поинтересовался Фенрис, не дожидаясь согласия пленницы. Она, впрочем, и не пыталась торговаться, только на мгновение сжалась, а потом хрипло проговорила:

— Венатори. Он называл себя «Венатори» и хотел, чтобы хозяйка подчинилась. Он обещал ей силу и власть, но у него не было ни того, ни другого, я знаю. Я сказала об этом ей, а он ударил. Он смог меня ударить!

По лиловой коже пробежала дрожь, словно демонесса и правда боялась. Ванда казалась удивленной, кажется, ей не приходило в голову, что кто-то способен причинить демону — и ей в том числе — боль. Но сочувствием к собратьям по Тени она все же не отличалась, потому что снова велела:

— Рассказывай все. А потом я тебя верну обратно. И даже силы не заберу. Было бы что…

— Я была сильной, — хрипло возразила Ласт. — Этот круг забирает мои силы. Венатори показал его хозяйке, а потом дал зелье. Сказал, что оно повышает силы. Сила у нее действительно выросла, но она стала такой.

— Любопытный способ, — мрачно усмехнулся Фенрис. Ворон тоже улыбнулся и спросил демонессу:

— Кто он такой и откуда?

— Я не знаю. Верните меня в Тень, — проскулила вдруг демонесса. Такие интонации я не слышала ни разу, даже Ванда заметно вздрогнула. Она и пообещала:

— Вернем. Где находится саркофаг?

— В Кастеллум Тенебрис. Его никогда не забирали с места.

— Думаю, больше она нам не нужна? — вопросительно проговорила Ванда. Получив мой кивок, попросила: — Уничтожь круг, пожалуйста.

Глядя, как вместе с кругом исчезает демонесса, я задумчиво спросила:

— Интересно, что же с ней такое делали, что она так захотела в Тень? И кто такой Венатори?

— Не уверена, что хочу это знать, — Ванда зябко передернула плечами. Зевран обнял ее за талию и поцеловал в шею:

— Не переживай, mi bella, тебя мы ни в какой круг не засунем.

Она тут же развернулась и поцеловала в ответ. Но в этот раз поцелуй казался не прелюдией к чему-то еще, а утешением — утверждать наверняка я бы не взялась, но мне все же почудилось, что демонесса напугана. По крайней мере, поцеловав Зеврана, она вдруг обернулась кошкой и прыгнула мне на руки, прижавшись всем телом. Я успокаивающе провела по шерстке, мысленно обещая оберегать подругу.

А Фенрис предложил:

— Полагаю, нам больше нечего здесь делать. Кания была последней из Данариусов, так что я бы покинул город, пока нас не вычислили.

— И пока этот Венатори не нашел нас? — хмыкнул Ворон. Фенрис покачал головой:

— Не знаю. Может быть… я не большой знаток магии, но Данариус все же всегда держал меня рядом. И я ни разу не видел заклинания, которое заставило бы демона бояться.

— Думаешь, это Корифей? — оживилась я. Эльф опять качнул головой и повторил:

— Не знаю.

Зевран, задумчиво оглядевшись, хмыкнул и предложил:

— Уходим? Больше нам здесь делать нечего.

Я тоже осмотрелась: залитый кровью пол, разбросанные вещи, женщина, сломанной куклой лежащая почти в самом центре комнаты... тело так и не ставшего одержимым мальчишки. В ту сторону, куда укатилась голова, я предпочла не смотреть. Оставлять дом в таком виде отчего-то не хотелось: вряд ли были шансы скрыть наше участие в убийстве Кании, все-таки яд у Зеврана был довольно специфичный, а те, кому надо, нас уже давно вычислили как Воронов. Первой мыслью было поджечь особняк — а еще лучше взорвать! — но даже на мой вкус это было немного «слишком». Застройка, как я видела по пути, в районе была довольно плотной, а шансов, что дома зачарованы от пожаров — немного.

Хотя, конечно, полностью выгоревший район точно скроет следы яда.

Мертвый лебедь притягивал взгляд; укатившаяся голова — тоже, как и любой предмет, на который ты усиленно пытаешься не смотреть. И если голова вкупе с оставшимся от нее телом была легко объяснима, то лебедь вызывал массу вопросов. Зачем Кания притащила птицу сюда? Зачем ей кровь, если не для магии? Я не была уверена, что смерть животных может помочь малефикару; по крайней мере, ни разу ничего похожего не слышала. Для чего здесь весы и корона? Что вообще означает открывшаяся картина? Детали этого паззла никак не хотели вставать на место, и в голову вдруг пришла идея — может, задать им места самой? Конечно, это будет криво сложенный паззл, но — возможно — на первый взгляд он будет давать хоть какие-то ответы; если повезет, то разбираться никто не будет, и копать глубже тоже.

Магистрессу Ванда, не задавая вопросов, снова усадила на пуфик и ледяной магией превратила в статую. Кания стала походить на застывшую в янтаре муху, и, чтобы скрыть лишние детали вроде крови, я накинула на нее на манер тоги одну из зеленых портьер. Подумав, решила привнести и некий философский посыл в создаваемую картину: весы нашли свое место в одной руке Кании, меч — в другой. И пусть, кроме меня, этой метафоры никто не поймет, какой-то абстрактный смысл вырисовывался.

Фенрис, осмотрев итог, хмуро поинтересовался:

— Это должно что-то значить?

— Погоди, — отмахнулась Ванда, с энтузиазмом вдохновленного художника взявшаяся довершать картину. К ногам мертвой женщины она подтащила труп начавшего меняться Фиста, уложив рядом с ним лебедя и его же голову, натянув на нее валяющуюся корону. А потом, нащипав перьев, выложила ими дорожку к кругу призыва — неактивный, без силы, сам рисунок все же еще оставался хорошо заметен на полу. Я огляделась и не нашла больше ничего полезного и интересного; да и так уже метафора получалась слишком сложной, лебедь никак не вписывался.

— В древних легендах моей первой родины была богиня справедливости, — задумчиво пояснила я Фенрису, все еще пытаясь разгадать ребус с птицей и короной. — Ее символами были как раз весы, измеряющие тяжесть вины, и карающий меч правосудия. Иногда ее еще изображали слепой, мол, она не делает различий между богатыми и бедными, но здесь это явно неактуально.

— И еще была легенда про бога, превратившегося в лебедя, чтобы соблазнить женщину, — подхватила Ванда, и я уставилась на нее с удивлением. Ничего подобного я сходу вспомнить не могла, и в каких глубинах памяти демонесса смогла откопать этот образ, я боялась даже представить⁽³⁾. Зато пришло в голову, что Фист мог быть воплощением гадкого утенка. Правда, почему коронованный и причем тут круг призыва? Слишком много смыслов, которые никак не вязались друг с другом.

— Секс с лебедем? — задумчиво пробормотал Зевран. — Как, оказывается, скучно я живу!

Фенрис усмехнулся, тоже осмотрел комнату и дополнил сцену: в одной чаше весов теперь покоилась книга заклинаний, а в другой несколько золотых монет. Вопросов картина все равно вызывала множество, но теперь лично у меня появилась парочка ответов. Правда, вряд ли кто-то во всем Тевинтере, кроме нас, знает легенды других миров.

---

1) Слова из песни «Тихие шаги» Яны Айнсановой

Вернуться к тексту

2) ведьма (антив.)

Вернуться к тексту

3) Миф о Зевсе и Леде

Вернуться к тексту